НарКом - Личные истории наркоманов, нашедших выздоровление

Данная книга не является официальной литературой сообщества Анонимных Наркоманов. Имя АН упоминается в книге как часть личного опыта авторов историй. Мнения, выраженные авторами историй являются их личными мнениями, а не мнением сообщества АН в целом. Если у Вас проблемы с наркотиками, то возможно АН сможет Вам помочь.

Если тебе попала в руки эта книга, то, возможно, это не случайно...

Возможно, ты никогда не употреблял наркотики и, прочитав наши истории, не станешь этого делать..., в отличие от нас.

Возможно, ты все же сделал это и думаешь, что всегда сможешь остановиться..., как мы думали когда-то.

Возможно, ты уже употребляешь наркотики систематически, и тебе знакомы ломка, чувство пустоты и одиночества, когда ты без наркотиков..., как это было с нами когда-то.

Возможно, ты думаешь, что дело тут совсем не в наркотиках, а в чем-то другом..., как думали мы.

Возможно, у тебя за плечами тюрьма, психушки, передозировки, и ты не веришь никому и ни во что..., как не верили мы.

Возможно, тебе захочется узнать о нас более подробно и возможно это поможет тебе, как помогло когда-то нам.

Возможно, ты перестанешь употреблять наркотики..., как это получилось у нас.

И возможно, когда-нибудь ты напишешь свою историю, как это сделали мы.

На момент издания книги чистоты 3 года и 5 месяцев.

Родился и вырос я в полной семье. Из своего раннего детства помню только тепло и заботу родителей. Не знаю, можно ли это связывать с моей проблемой в будущем, но в детстве я просто упивался вниманием со стороны окружающих. Я был очень симпатичным и забавным ребёнком, и поэтому, где бы я не появлялся, все сразу обращали на меня внимание. И с уверенностью могу сказать, что я получал от этого удовольствие, мне это очень нравилось.

Уже в 7 лет я почувствовал какую-то обособленность и неповторимость своей личности, и всё происходящее вокруг как бы в очередной раз подтверждало это. Мой эгоцентризм зацвёл очень быстро и в школе, потребность в признании нуждалась в удовлетворении. Я очень любил одобрение со стороны окружающих. В начальных классах обо мне складывалось очень положительное мнение, и меня это радовало.

Я быстро стал лидером в классе, был примером и авторитетом среди сверстников. Естественно, родители гордились мной.

Ещё я явно помню из своего детства то, что у меня в 8 лет появляются страхи. Причём страхи мистического характера. Я был очень чувствительным мальчиком, и огромное влияние на меня оказывали сказки. Я любил воспроизводить их в своем сознании, любил обыгрывать их с подручными игрушками. Страхи были разного порядка. То я боялся оставаться один в комнате, боялся один подниматься на лифте, боялся спать без одеяла. Одеяло выступало в роли моей защиты от злых сил.

Шло время, я отлично закончил первые 3 класса. В это время меня отдают в музыкальную школу. Инструментом, который я выбрал, был баян. Но после года учёбы в музыкальной школе, я начинал чувствовать какую-то ущербность. Вместо того, что бы погулять после выполненного домашнего задания, я садился заниматься на инструменте. Я просто-таки возненавидел его за это. Причём мой гнев сначала был направлен именно на музыкальный инструмент. Я мог пнуть его, мог ударить, или просто ругаться на него.

В дальнейшем мой гнев перерос на маму, так как она требовала от меня выполнения домашних заданий. Я просто-таки был переполнен этим гневом и обидой. Ситуация мне казалась просто катастрофической, поэтому я начал прибегать ко лжи, по поводу посещений музыкальной школы и выполнения заданий. Моя ложь, как мне казалось, приносила мне реальные дивиденды. У меня появилось свободное время, и я мог его с радостью заполнить прогулками и общением с друзьями.

С этого момента я понял, что ложь вообще-то неплохая штука, и это черта характера потихоньку начинает укореняться в моей психике. Да тут ещё противоречие слов и поступков моих родителей, убедили меня в том, что врать - это в порядке вещей. Я часто замечал, что мой отец при мне врёт моей матери, зная при этом, что я знаю правду о его поступке. То же самое исходило и от матери. Они говорили мне: «Врать не хорошо! Говори только правду!», а я видел совсем другое. Получалось - поступай, как я говорю, а не так, как я делаю. Вот такой парадокс я заметил и был весьма встревожен этим, так как родители переставали пользоваться у меня авторитетом.

В 7 классе я принял за свои жизненные ценности культ силы и откровенной грубости. Мне надо было как-то выделяться из своих сверстников, и, уже к тому времени, обращать на себя внимание женского пола. Я понял, что хорошими оценками этого не добьюсь, поэтому усиленно начал входить в молодёжную субкультуру. Музыка, фильмы, одежда, ну и, естественно, поведение, определяющее мой стиль.

С появлением у меня в 14 лет стремления к обособлению и независимости, мои отношения с родителями перешли на новый уровень. Главной его чертой я бы назвал собственное полное неумение выражать свои чувства, что порождало во мне дикое напряжение. Чувства несогласия, вины, стыда, обиды, страха, одиночества копились внутри.

Моя мама игнорировала моё взросление. Рассматривая меня как ещё маленького ребёнка, мои родители снижали уровень требований ко мне, стимулируя тем самым мою зависимость от семьи. Я чувствовал постоянный контроль и присутствие мамы, мужественный и грозный взгляд папы, это давало мне уверенность, что всё под контролем и в нужный момент родители подставят мне своё плечо. Я не нес ответственности за свои поступки и за свою жизнь, полностью освобождался от принятий собственных решений и всегда с оглядкой смотрел в сторону мамы.

Семья выступала у меня в роли того одеяла, которое я в детстве натягивал на себя, чтобы избавиться от чувства страха.

В 16 лет я начал догадываться, что у моего отца есть проблемы с выпивкой, он частенько врал, происходили частые конфликты с матерью. В эти моменты моей жизни у меня появилось чувство тревоги. Так как отец в состоянии алкогольного опьянения вел себя очень жёстко с мамой, я злился и чувствовал вину. Вы спросите, почему вину? Я отвечу: мне кажется, что ответ опять в тех установках, которые мне давали в детстве,- «Девочек бить нельзя!»,- а тут я видел совсем другое. Мне хотелось плакать, но установка «Мальчики не плачут!» не разрешала мне этого сделать.

Я копил свои чувства в себе. Не знаю, у меня никогда не было открытого эмоционального общения со своими родителями. Все разговоры сводились к вопросам: «Кушать будешь?» «Как дела в школе?». И как мне кажется, как раз в то время и потерялась та уникальная связь между родителями и ребёнком, заставлявшая меня чувствовать и воспринимать родителей как самый доступный источник опыта и знаний об этой жизни.

В 17 лет я начал курить. Очень любопытный момент. Когда мама впервые узнала, что я покуриваю, она наказала меня и произнесла фразу, которая послужила проездным билетом в никотиновую зависимость - «Ты ещё маленький, чтобы курить!». Ага, - подумал я, значит, если я буду курить, то все будут считать меня взрослым, самостоятельным человеком. И я сделал выбор в пользу курения, и в пользу манипуляций с целью того, чтобы родители ничего не узнали об этом.

Тем временем раскол в семье продолжался. Конфликты случались всё чаще и чаще, и мама начала не ночевать дома, объясняя это тем, что она не хочет видеть пьяного отца. Она удалилась от меня, и мои страх и тревога увеличились. Я подолгу оставался с выпившим отцом, и, благодаря этому, во мне сформируется устойчивое чувство страха, выражающее себя в гиперконтроле за всем происходящим.

Хочу затронуть ещё одно - духовный аспект. Абсолютно всё моё поведение формировалось под влиянием той информации, которую я впитывал в то время. А она истекала из модных журналов, западных фильмов, выбранных мною кумиров. Я проецировал на себя их модели поведения и старался им подражать. А ведь не зря Бог сказал «Не создай себе кумира». Как я сейчас понимаю, это были саморазрушительные формы поведения, но в то время я этого не понимал, да и не мог понимать, так как никто мне этого не говорил. Предполагаю, что даже если бы и говорили, всё равно бы не поверил, уж очень сильно я любил эти принципы. А принципы были следующие: равнодушие, наглость, упрямство, своеволие, критицизм, жестокость.

Где-то в 17 лет у меня появилось очень сильное чувство зависти. На фоне разлада в семье и потери места, где я мог бы получить поддержку и защиту, я начал сильно завидовать остальным ребятам, у которых в семье всё было хорошо. Я старался очень долго пребывать у них в гостях, тем самым выхватывая заботу и внимание со стороны их родителей. Я очень сильно злился и завидовал в яркие календарные праздники, такие как новый год, мой день рождения. В других семьях, как мне казалось, эти праздники проходили веселее и активнее, чем в моей семье. Мама начала это замечать и старалась приобретать те же самые вещи, которые я видел у других и на других - я имею в виду одежду.

Я же умело манипулировал ею, говоря, что, мол, вы тут ссоритесь, а я страдаю, и тем самым культивировал в матери чувство вины. Она избавлялась от этого чувства, делая мне подарки и покупки. Я был доволен. Так я научился добиваться своего с помощью манипуляций.

В конце 1997 года я познакомился с алкоголем. Первый мой приход домой в сильно пьяном виде, доставил мне большое удовольствие. Мама ухаживала за мной, отпаивала крепким чаем, раздела, уложила спать. В тот момент я почувствовал: вот она, взрослая жизнь, я теперь как отец. Наутро, когда меня отчитывали за пьяное состояние, я испытывал удовольствие и знал, что обязательно повторю это ещё раз. Моё решение утвердили и высказывания сверстников, которые ещё долго обсуждали моё пьяное поведение, и, чёрт возьми, мне это нравилось.

Пьянки отца продолжались, уходы матери из дома становились все чаще. В этот период времени у меня появилась любовь к деньгам. Присутствие в кармане определённой суммы давало ощущение свободы. Так как я учился, естественно, денег мне взять было неоткуда. И я начал воровать их у отца. Причём в это время я уже был рад, что отец приходит домой подвыпивший – так можно было сделать это незаметно.

Моё окружение в то время состояло из довольно-таки благополучных ребят из хороших семей. Мы тратили деньги на что попало, на музыку, на дорогие сигареты, на стильную одежду. В моём окружении в то время была очень странная девушка. Она была всегда спокойна, уверена в себе. Как мне потом объяснили, она употребляла наркотики. В то время я слышал и о наркотиках и о наркоманах. Да что слышал - я их видел и общался с ними. Естественно, как и у любого ребёнка, у меня были свои авторитеты среди людей, с которыми я общался, и каково же было моё удивление, когда я узнал, что они тоже употребляют наркотики. Уж не знаю, чего такого потаённого в этих словах, но когда я слышал «наркотики» или «наркоман», я сразу испытывал чувства интереса и любопытства. Тем более эти личности постоянно обсуждались в нашей тусовке.

Я принял решение попробовать, что же это такое. Тут ещё сыграло свою роль западное кино. Мне очень нравились крутые парни из этих кинофильмов, ну и естественно, они употребляли наркотики. Моё первое употребление показало, что вовсе это и не страшно и не опасно. На следующий день я не испытывал ни ломки, ни страстного желания повторить употребление. Я запомнил только то, что наркотик снял у меня чувство тревоги и страха, я почувствовал себя уверенным и равнодушным, ну, и как мне казалась тогда - внутренне свободным.

В то время я усиленно занимался футболом, играл за одну из московских команд. Поэтому мысль, что я стану наркоманом, казалась просто абсурдной.

Шло время, многие из моей компании начали систематически употреблять марихуану. Так как я боялся быть белой вороной, я тоже начал её курить, хотя не испытывал от неё никого удовольствия. И я принял решение повторить употребление героина. Я понемногу откладывал деньги и за три дня скопил нужную сумму. Достать наркотик не составило труда. Я знал многих, кто с удовольствием поможет мне в этом. Второе употребление прошло замечательно, я не только почувствовал удовольствие и равнодушие, но и узнал, что такое доставать наркотик, на наркоманском сленге это звучит «мутить». Мне это понравилось, новые люди, новые знакомства, я легко находил с ними общий язык, ведь у нас была интересная тема для разговора - наркотики.

Естественно я нашёл себе девушку, с которой я мог и обсуждать эти темы и употреблять наркотики. Я замечал, что когда я нахожусь под воздействием наркотика, я становлюсь очень ласковым, добрым и заботливым по отношению к ней, и недоверчивым, подозрительным, критикующим по отношению к другим людям. Я был как те герои из западных фильмов. Всё шло хорошо, я занимался спортом, оканчивал школу, готовился к поступлению в институт, и продолжал систематически употреблять, это было где-то 2-3 раза в неделю. Я чувствовал какую-то обособленность, исключительность - как тогда, в детстве. Наркотик был моёй тайной, которая делала меня взрослее в своих глазах, я как бы стоял на порядок выше всех остальных людей.

В1998 году я поступил в институт. Первый семестр я проучился очень хорошо, но вот второй пошёл наперекосяк. У меня было очень много прогулов, так как я начал посещать ночные заведения и познакомился со стимулирующими наркотиками. Хвостов становилось всё больше и больше и это создавало отличную почву для устойчивого чувства страха. Каждое утро я просыпался с этим чувством, и голова панически начинала работать. В голове всё тот же тупиковый вопрос «Что делать?», он рождал во мне сильное напряжение. Я начал убегать от него, выключая свою голову очередной дозой наркотика.

Проблемы скапливались. В институте приближалась сессия, к которой я был абсолютно не готов. В семье ситуация с каждым месяцем ухудшалась. С одной стороны я понимал, что происходит неладное, что моя жизнь выходит из-под моего контроля, но времени подумать не было.

Вечером - новая вечеринка, мой телефон разрывался от звонков моих приятелей, которые рады мне, и всегда готовы принять без обвинений и критики, что для меня было очень важно.

Не окончив первый курс, я бросил институт, и поступил в экономический платный вуз. В тот момент я принял решение опять взять курс на усиленное обучение, для того, чтобы мои мечты, которые я нарисовал у себя в голове, воплотились в реальность. Но после месяца посещения института, я понимаю, что у меня просто нет сил доехать до него. Просыпаясь утром, я начал испытывать очень сильную усталость и тошноту. Я это связывал с тем, что просто заболел, меня даже не удивляло то, что когда я принимал наркотик, который уже твёрдо поселился у меня в кармане, эти симптомы проходили.

В то время мой рост по иерархической лестнице наркомании продолжался. Я уже мог легко сам доставать наркотик, без посредников. Это делало мое употребление ещё более неуправляемым. Через три месяца я совершенно забросил институт, моё состояние с каждым днём становилось всё хуже и хуже, и только употребление героина восстанавливало моё физическое и психологическое состояние. Я начал замечать, что каждый мой новый день абсолютно похож на предыдущий - я оглядываюсь по сторонам и обнаруживаю, что меня окружают одни и те же люди, каждый из которых плотно сидит на героине. Росли денежные долги. Я перезанимал денег у всей своей родни. Я начал чувствовать себя одиноким, и каждое утро я говорил себе «Это последний раз, всё, завтра перекумариваюсь».

В 1999 году у меня происходит первый конфликт с милицией. Наверное, это можно было предвидеть, так как употребление и хранение наркотика уголовно наказуемо.

Звонок прозвенел очень громко, но и это не остановило меня. Я окончательно потерял контроль над собой, и моя жизнь превратилась в абсолютное безумие. Я начал выносить вещи из дома. Какой интересный факт - именно этим я оправдывал своё употребление год назад, мол, я не наркоман, я же не выношу вещи из дома и не колюсь грязными иглами. Теперь я это делал.

Зависимость цвела и пахла. Я окончательно потерял связь со своими не употребляющими друзьями, не потому что хотел этого, а потому что вся моя жизнь сводилась к тому, чтобы достать наркотик, а, достав его, я продумывал пути и способы достать ещё. Когда я стал выносить вещи из дома, естественно, в семье все догадались, что я активно употребляю героин. Я начал слышать от отца обвинения и критику. В глубине души я понимал, что он прав, и вся его критика обоснована. Я выносил из дома вещи, мне не принадлежащие. Я чувствовал такую вину, такой страх, чувство обиды и злости на самого себя, которые не давали мне шанса остаться трезвым, тем более что каждый новый день моего употребления приносил с собой всё больше проблем и разочарований.

Вы спросите меня - раз ты так страдал от употребления, почему же ты это продолжал делать? Я отвечу - по тому периоду жизни я могу охарактеризовать себя как инфантильного, безответственного, неспособного жить и выражать свои эмоции человека. Да ещё это огромная внутренняя пустота, возникшая от крушения моих жизненных планов. Я не хотел таким быть, я не собирался таким быть, но я таким стал.

Я видел, как страдают окружающие меня люди. Я жалел их, когда они плакали, и ненавидел себя, когда они призывали меня бросить наркотики ради них. С каждым днём моя надежда на возвращение к нормальной жизни умирала. Я окончательно погряз в долгах, милиция знала меня в лицо, я не мог вернуться домой, так как вынес из дома очень ценные вещи, чувство стыда не позволяло мне этого сделать. Я очень гордый человек, я воспитывал это качество очень долго, мне казалось, оно мне поможет в этой жизни. Но, когда я бродил по улицам в состоянии ломки и с нежеланием жить в душе, это качество не позволяло мне попросить о помощи у родителей.

И всё-таки другого выхода я не видел. Мне пришлось прийти к матери и сказать «Помоги мне! Я не могу так больше».

В 2001 году я попал в реабилитационный центр. Я был очень рад, когда за долгие годы, наконец-то почувствовал хорошо себя физически. Но я опять попался в ловушку своей зависимости, так как, почувствовав себя легче физически, я решил, что дело в шляпе, и что с употреблением покончено раз и навсегда. Я и понятия не имел, что есть ещё и психологическая зависимость, и что мне вскоре предстоит самая большая битва, битва с самим собой.

Я не открылся и не признался сотрудникам этого центра в своих душевных ранах, я опять одел маску самодостаточного, гордого молодого человека.

Выходя из центра, я понимал, что за забором всё осталось по-прежнему, но самым страшным было то, что я сам остался прежним. Это было безумием - выходить из центра с чистой кровью и грязными мозгами. В первый же день я укололся. Как будто и не было тех слёз матери, не было тех стыдящихся меня глаз отца и не было тех диких ломок, всё вытесняло желание последний раз употребить. И опять этот «последний раз». О Боже, сколько же их было…

Через четыре месяца я опять оказался в центре. Что со мной? Я не понимал. Я искренне хотел бросить и не мог. После попадания на реабилитационную программу во второй раз моя гордыня капитулировала, и я вынужден был просить о помощи всех сотрудников центра. И мне объяснили, что одного желания мало, нужны чёткие продуманные действия для того, чтобы научиться жить трезво. Хорошо, что к тому времени я уже не спорил с ними, так как уже точно знал, что жить трезво я не умею. И я принял решение, которое в дальнейшем сохранило мне жизнь. Я принял решение разрешить им мне помочь, открылся перед ними таким, какой я есть на самом деле, а не таким, какого я им демонстрировал в первую мою госпитализацию.

Как я потом узнал, это и было первым шагом к выздоровлению. Признать своё бессилие, признать, что в одиночку с этой зависимостью не справляешься, и попросить о помощи. И, что самое главное, - разрешить людям помочь себе. В реабилитационном центре я познакомился с 12-шаговой программой и с людьми, которые прошли через то же, что и я, то есть с выздоравливающими наркоманами. Они дали мне больше чем понимание, больше чем сочувствие, чем ответы на мои вопросы, они дали мне самое главное - надежду. И я начал не просто желать избавиться от наркотической зависимости, но и делать для этого всё, что мне рекомендовали в этом центре. Я сразу же увидел плоды своего труда. Моё эмоциональное состояние с каждым днём всё улучшалось. Я учился жить заново. Я учился прощению, учился смирению, учился осознавать и проживать свои чувства, а не убегать от них.

Перед выпиской мне порекомендовали ходить на собрания групп анонимных наркоманов. Естественно я это делал, так как знал, что работы ещё много и многое предстоит пересмотреть и многое сделать, для того чтобы не только оставаться чистым и трезвым, но и жить с покоем в душе.

И вот прошло уже больше двух лет. Сейчас я просыпаюсь утром и улыбаюсь, у меня есть любимая работа, много друзей, много целей. Проблемы, конечно, тоже есть, но я больше не убегаю от них, я научился решать проблемы по мере их возникновения. Я продолжаю усиленно работать над собой, над своим характером. До сих пор посещаю собрания группы анонимных наркоманов, которые проходят теперь и у нас в городе.

И каждый вечер говорю спасибо Богу за ещё один трезвый день. Без его помощи я бы не справился.

Человек, чья история изложена ниже – умер. Его нет больше с нами. Он умер, не сдавшись нашей болезни, наркомании. Она не справилась с ним, и убила его по-подлому, в спину, своими последствиями. История собрана из его высказываний на Интернет - форуме для общения выздоравливающих наркоманов. Надеюсь, эта история поможет нам сберечь память об ушедшем брате, мужественном, добром и искреннем человеке.

Я с детства был очень общительный, легко сходился с людьми, быстро налаживал контакты. Но в последние годы общение тоже для меня стало проблемой. Сейчас уже конечно поменьше, но было время, я даже на улицу боялся выходить. Никого к себе домой не пускал, гасился по страшному. Сначала этот страх приходил из-за употребления, вмазанный или пьяный ты ведёшь себя одним образом, а трезвым я и не знал, как надо себя вести.

Следующие припарки стали появляться в длительной трезвости. Нет, сначала наоборот всё шло прекрасно, я, наверное, и рта никогда не закрывал, но где-то через полгода трезвости я стал гонять, что меня перестали понимать, что я стал неинтересен людям и т.д. Это сейчас я понимаю, что привык быть центром внимания, а через какое-то время все уже всё друг о друге знают, и отношения переходят на новый уровень. Но тогда я этого не понимал, а просто стал торчать, потому что перестал понимать, как надо общаться. А под дурманом-то легко, всё сразу встаёт на свои места, и все комплексы испаряются сами собой.

Я по натуре своей доверчивый, мягкотелый. Попал в тюрьму в 14 лет. На этапах хорошие мужики со "строгача" учили меня никому не доверять, учили, что большинство сидящих - это стервятники, и задача у всех одна - задавить более слабого. А если ты доверчив, то много рассказываешь о себе, о своих слабостях и т.д. Входят в доверие, узнают многое о тебе, что у тебя в душе и...бац, и используют тебя в своих целях. Всех по-разному. Но факт один, боль очень сильная, вплоть до слёз сердца. Тысячу раз зарекался себе быть холодным, хитрым, недоверчивым и т.п. Но проходило время, и я опять к кому-нибудь привязывался и доверялся. В общем 5 лет сидел, и все 5 лет обжигался.

Освободился, по идее, уже наученный опытом, многие считали, что я должен быть "волком", но я до сих пор доверяюсь и обжигаюсь. Разговаривал с одним хорошим человеком и рассказал ему всё это, и спросил это что? Или я дурак, что жизнь меня учит-учит, а я по старому поступаю или ещё, что? Думал, что со мной, что-то не в порядке, а он мне сказал: Слава, ты просто добрый человек и любишь людей. И соответственно ищешь друзей и ты поэтому и доверчив и искренен. И это у тебя в крови, в твоей натуре. Ты будешь таким всегда, хотя опыт тоже не проходит даром, но озлобиться ты не озлобишься.

Мой последний срыв тоже начинался с бухары. Да и вообще по ходу все мои срывы начинались с синевы. Я и вообще начинал в молодости с бухары. Первый наркотик, который я употребил, это и был алкоголь, и он мне понравился с первого раза. Потом сразу таблетки с пивом, потом нюхарка, анаша, одеколон, огуречный лосьон, димедрол по венам и только потом "чёрный". Тогда ещё не было ни героина, ни фена ни т.п. Мак, колесня и эфедрин с микстуры от кашля. А сейчас чего только нет!? Хоть зажрись, хоть каждый день новый наркотик пробуй. Ну, а вообще я, когда срывался никогда не ходил на Группы это был мой принцип. На фиг ходить, если останавливаться я не хочу?!

Я когда срывался, сразу сообщал кому-нибудь с группы по телефону, что я в ауте и как только дойду до очередного дна, вернусь. Но с каждым разом дно всё опускалось ниже и ниже, и уже смерть перестала останавливать.

Но сейчас остановился. Надолго ли не знаю. Даже не знаю, что меня держит.

Я женат уже 6 лет. Второго мая отмечали. Моя жена никогда не пила и не кололась. Ходит на Группу для созависимых. Сегодня статью в газету написала про Аланон. Она вышла за меня, замуж зная, что я наркоман, и на момент знакомства я уже был парализован и сидел в коляске. Вообще многие её до сих пор не понимают, почему она это сделала. Здоровая, симпатичная женщина. Правда она в Церковь ходила тогда в протестантскую. Как только со мной сошлась, из Церкви её "попросили". Я её часто спрашиваю, почему она выбрала такую нелёгкую жизнь со мной, на что она отвечает, что любит меня.

Ещё один путь - это обрести Бога, Высшую Силу и не будет одиноко, потому что вы будете в прямом общении с Ним. Пусть хоть весь мир отвернётся от тебя, а Он будет с Тобой. Но тогда встаёт другой вопрос, как обрести с Ним отношения? Как обрести Высшую Силу? И как с Ней общаться? Вот здесь тоже каждый думает по-разному. Я одно время общался с Ним через Его Слово - Библию. Потом отошёл от этого, хотя вера осталась или знания об этом остались, но само общение было утеряно.

Потом когда я думал, что уже не выживу, я услышал Его голос через Программу и стал общаться с Высшей Силой через Шаги, Традиции, Программу, Группу и т.д. Но и это я утерял.

Сейчас пытаюсь вернуться назад, но, что-то мешает, как когда-то уже было с Библией, и с Церковью. Пытаюсь читать духовную литературу, работать по шагам, пытаюсь общаться со старыми знакомыми из Анонимных наркоманов, но не идёт, пустота какая то, бездуховность, холод, мрак, непонимание, предубеждение и мёртвость. Не оживает ничего. Я также верю и знаю, что Программа не умерла, что Высшая Сила желает вернуться в общение со мной, что Она хочет мне помочь, но, как будто, что-то умерло. Может, это я умер?

Но на сегодняшний день мне дают жизнь эти форумы (имеется в виду Интернет форум для общения выздоравливающих наркоманов – от редактора).

Вот честно скажу, это пока единственное, что держит меня на плаву. Если бы я не мог искренне высказываться, я бы уже наверно давно умер. Я ведь не раз уже пытался покончить с собой, а вот живу, и до сих пор не могу понять, для чего меня Высшая Сила ещё держит здесь на Земле. Иногда мне кажется, что я должен, что-то ещё сделать, а вот чего - не могу понять.

Интересно, а как возвращается здравомыслие? Как приходит это желание заново бороться за свою жизнь? Сама перемена это ведь, наверное, и есть чудо Программы, когда человек загорается идеями выздоровления, шагов, Групп и т.д. В общем, я не одинок с вами, может потому что среди нас находится и Бог? И даёт нам взаимопонимание и через это поселяется в наших сердцах.

Я рад, что смог выговориться немного сейчас. Надеюсь не в последний раз. Берегите себя и не скучайте. Пока, до встречи. Не судите меня строго, если я в чём-то ошибаюсь.

А вообще я сейчас подумал: что я стараюсь в каждом топике, что-нибудь да написать? Что мной движет? Я не особенно умный, чтобы кому-то пользу какую-то дать. Не излагаю доступно и красиво, а вот тянет и тянет вам писать. Почему-то хочется делиться своим опытом, мыслями. Может как раз здесь на форуме я не испытываю страха, одиночества.

Для кого-то то, что я пережил, покажется невероятной историей, для кого-то она будет очень близка, кто-то даже не взглянет. Но для меня это не имеет большого значения, так как в Братствея учусь уважать любое мнение, любой натуры. Даже если один-единственный человек прочитает и задумается, для меня это будет большой радостью. Прочитаю про себя Нашу Молитву и начну свидетельствовать.

Привет, меня зовут Santo и я наркозависимый или Ciao, mio nome Santo e sono tossicodipendente, как говорят в моей группе.

Сейчас мне 26 лет. До 16 лет мой день был занят двумя важными делами, с утра я ходил в школу и после ездил на тренировки по хоккею, которым начал заниматься в 6 лет. Вместе со временем, которое уходило на дорогу, хоккей занимал 4 часа в день, каждый день.

Поэтому на всяческие празднества, посвящённые 8 марта или чьему-нибудь дню рождения, я никогда не приходил, но внутри чувствовал голод на развлечения в кругу ровесников. И эта спокойная, почти уравновешенная жизнь протекала до 16 лет. За это время я успел съездить в США по хоккейным делам, не раз был назван лучшим защитником среди ровесников моего города.

Осенью, в начале сентября, мои Родители (с большой буквы из-за уважения и гордости в их сторону), уехали отдыхать в Грецию, оставив меня одного дома. Я долгое время думал, что если бы я тогда не остался один дома, то имел бы совершенно другой жизненный путь, но сегодня моё мнение совершенно другое.

Это могло бы продлить светлое чистое время, но, скорее всего, просто дало бы отсрочку, а через месяц, два, год, я все равно провалился бы в эту бездну.

Не знаю, родился ли я с этой болезнью (наркомания) или приобрёл ее каким-то образом…. Единственное, в чём я уверен, что я больной головой (шутка).

Возвращаясь к истории, в первые дни тех двух недель, я встретил моего бывшего одноклассника. Бывшего, потому что к тому времени мы уже окончили школу и шли каждый по своему пути. Он поступил в мореходку, где к тому времени был бум травы, который захлестнул и мою квартиру. Так произошла первая встреча с наркотиком. В течение всего времени мы развлекались и даже решили пойти в клуб, которые тоже входили в моду и появлялись как грибы после дождя. Для меня это был первый раз, и всё повернулось так, что мог быть и последним. Мы попали под рейд одной из групп СОБР, или как там они называются, в бронежилетах, касках, с Калашниковым на груди, против 15-16 летних детей. Получив прикладом по башке, я вернулся домой и дал себе слово, что не суну больше носа в места как эти.

Я ошибался, и еще как… В нашей компании была одна девушка, которая мне нравилась, и так как я далеко не урод, у нас родилась взаимная симпатия. Наши интересы были одинаковыми, немного секса, музыки, и через какое-то время нашим любимым местом стал клуб «Туннель» (возможно, кто-то понял, о каком клубе я говорю).

На мой день рождения я приобрёл вместо конфет и сладостей грамм спида. Дошло до того, что мы с “друзьями” (это я сегодня пишу в кавычках, а в то время они были дороже семьи) начали продавать экстази, появились деньги и немалые, машина, куплены права. Мне стукнуло 18 лет, и жизнь била из источника. Родители уже давно превратились в мебель, так как я почти никогда не был дома, а если и был, то старался быть подальше от них.

В Италии этот период называется Розовой тучкой, когда всё кажется таким крутым и у тебя есть всё. Пока ещё не чувствуешь ни малейшей боли от наркотиков, страдания ещё не превратились в единственное натуральное чувство, если не считать искусственный рай, который длится, пока “l’eroina” бежит по венам, достигая мозга. На одной вечеринке кто-то для расслабления подал героин. После 5-6 экстази нужно было расслабиться, поэтому подошло кстати.

Да, забыл сказать, что с самого начала у меня был большой интерес к наркотикам. Я чувствовал себя профессором, который открывает что-то важное. Так и было, наркотики превратились для меня в самую главную и со временем единственную цель жизни. Я сел на героин. Факт, что я нюхал его, давал мне уверенность в том, что я контролировал его. Но уже много времени, как наркотик играл со мной в его игру, ещё незнакомую мне. Не нужно было ждать много времени, чтобы баян стал моим лучшим другом.

Потом обычный круговорот, ломка, одна - две недели, срыв. И так 2 года. За эти 2 года многое изменилось и вокруг меня. Из Лесотехнической академии меня благополучно выгнали, хоккей был заброшен (иногда я приходил на тренировки и большую часть проводил на краю поля, с рвотой, которая не прекращалась). Потерял тех немногих друзей, которые мне желали лучшего, я им отвечал воровством ценных вещей.

Один мой друг, который ни разу не дотрагивался до наркотиков, умер от лейкемии, ему исполнилось 20 лет. Я даже не заметил его ухода. Не хочу превращать это в список, достаточно сказать, что я потерял всё. Остались лишь Он и я. И я хотел идти ещё глубже в наших отношениях. И тут можно провести невидимую границу, так как началась моя итальянская история.

В очередной раз я сбежал из дома, потом вернулся, ломки, мои Родители звонят по телефонной книге первый попавшийся номер и так я знакомлюсь с доктором М. После трех недель он мне предлагает войти в коммуну. К тому времени у нас не было большого выбора, или Казахстан или заграница. И так вышла Италия.

Два месяца, перед отлётом, я провёл закрытый в квартире, один, так как даже Родители не общались со мной, только приносили еду. Поэтому для меня отъезд был решением всех моих проблем, увозя меня от всех долгов, объяснений и прочего. Так в 1999 году, третьего января мы с Отцом прилетели в Милан. И шестого я уже прощался с ним у ворот коммуны, в маленьком сицилийском городке. Там я в первый раз увидел слёзы моего отца. Я тоже не сдержался. В тот момент во мне родились всевозможные чувства: от жалости (к себе) до любви, раскаяние…

Но всё это благополучно умерло в тот же вечер. О моём нахождении в коммуне нужно писать отдельный рассказ. В двух словах: через две недели меня перевезли на остров (целый остров в руках у коммуны), где я провёл два с половиной месяца. Но в тот момент Зов был очень силён, я не мог, да и не хотел сопротивляться.

В тот момент романтика, которая была неотделимой частью моего употребления, была раздута в максимальные размеры. В те дни я вспоминал Love Parade, на котором находился в 1996 и где ел лучшие экстази за всю мою жизнь, вспоминал, как вмазаный смотрел Pulp Fiction и после окончания взял машину и поехал вмазываться в двух метрах от казармы ОМОНа, и все ситуации, в которые я попадал. Но одна странная вещь… Во всех этих воспоминаниях не было ни следа страдания и боли, слёз Мамы и Отца, ушедших друзей. Находясь в полуэйфорическом состоянии от всей свободы, которую я мог найти в Европе, я сбежал с острова. Украл лодку и сбежал. Как в лучших боевиках, которые я обычно смотрел сразу после вмазывания. Пять месяцев я кружился по Европе. И странным образом пять-шесть раз возвращался в Амстердам. Наша Мекка, как я его называл. Тут начинаются чудеса, в которые никто не верит, пока не почувствует на собственной шкуре. Мне очень нравится песня Дельфина «Вера». Для меня так и было, я никогда не видел, не чувствовал, что есть что-то больше и важнее меня. Что есть кто-то, кто меня защитит, несмотря на моё положение и состояние.

У нас принято называть Его Высшей Силой, но Вы уж простите, я буду называть его Богом, имея в виду католического, и для меня единственного. Это моя правда, поэтому прошу не обижаться того, для кого это не так.

В Амстердаме я впервые почувствовал, что есть кто-то, и он меня защищает от смерти. В моём городе я имел овердоз, часто использовал баяны, которые находил в парадных, использовал снег, воду из луж, и всегда выходил сухим из воды. Но ни гепатита, ничего другого.

Но я никогда не задумывался об этой фортуне. В Амстердаме я решил свести счёты с жизнью, если можно назвать это жизнью (самой важной и единственной вещью был спальный мешок, не считая пары носок и трусов). Безнадежность, она поглотила весь мой разум. Кто-то открыл мои глаза, и я увидел, что никого нет. Не знаю, сколько людей живёт в Амстердаме, но я никого не видел. Сидел под мостом с граммом героина, шприцом и никого не видел, ничего не чувствовал. Как зомби. В тот период я курил героин два-три раза в неделю, поэтому мои расчёты давали мне оптимальное решение для суицида. С этим граммом я должен был уйти спокойно, без всякой боли (как наркоман, я даже и здесь нашел самое короткое и приятное решение).

Но в моем расчете я не учел Его, Его заботу обо мне, Его решение, что я должен жить. Это был один из самых сильных эффектов от героина, и я уже чувствовал, что вот-вот упаду. Но в какой то момент я вдруг почувствовал себя чище ребёнка. Это длилось полсекунды, и когда пропало, эффект героина не был уже так силен.

Через день я был уже в Милане, в офисе коммуны, прося о второй возможности. В коммуне нет кафе, газет, не говоря о телевизоре, радио и т.д. Во второй раз меня направили в Калабрию (коммуна, в которой я находился ранее, имеет 37 мест по всей Италии, есть и другие ребята из моего города, но я никогда никого не видел, не положено). В этот раз я провёл там год, полный работы, жесткого распорядка дня и т.д.

Сегодня если кто-то мне скажет что Армия - это школа жизни, я усмехнусь и пошлю его на ..., имея в виду коммуну. Прошёл год, но я не чувствовал себя на седьмом небе. Совсем наоборот. Я понимал, что это был не мой способ выздоровления, но я должен был играть свою роль, для собственного спокойствия, так как мои мысли не соответствовали с коммуной. Но, в конце концов, я не выдержал и сбежал во второй раз. Почему сбежал, а не ушёл, не могу дать точный ответ. Страх, привычка делать всё исподтишка.… Всё вместе.

Я вернулся в Рим и на второй день уже покупал l`eroina. Спал там же, где и покупал, под соседним деревом. Деньги находил различными путями, в том числе и продажей собственного тела. И так четыре месяца. Было ужасно. В тот момент, единственная вещь, которую я желал – спокойствие и мир, которого нигде не было. В голове была полная конфузия. Всё то, что со мной происходило, не могло не оставить след. Я не мог вернуться домой, я не мог вернуться в коммуну, где, только услышав моё имя, крестились и плевались. Безнадёжность, во всей её глубине, поглотила меня. Полчаса героинового рая, и опять она. Без документов, один.

И тут опять Он спас меня. Я познакомился с одним человеком, который приходил на воскресную службу в церковь, возле которой я спал на улице. И так, прося какую-нибудь мелочь, я познакомился с ним. Через какое-то время я рассказал ему всю свою историю, и он предложил мне помощь. И я ухватился за него.

Сегодня я ношу его имя, так как он для меня крёстный отец. Он не жил в Риме и это для меня стало счастливой возможностью. Так я переехал в другой город, точнее городок, между горами, в центре Италии, в котором и живу до сих пор. Другой счастливой неожиданностью стал факт, что в этом городе есть группа АН, родившаяся только 3 года назад (в самой Италии Анонимные Наркоманы уже больше 25 лет). И я с помощью местных докторов, к которым мы обратились по приезду, познакомился с Narcotici Anonimi.

Вначале мне предложили один центр, работающий на основах 12 шагов, с 9.00 до 19.00, с понедельника до субботы. И с помощью этого центра я прожил первые месяцы чистой жизни. Так 20 июля 2001 года я провёл первый день, чистый от ВСЕХ веществ, которые изменяют сознание.

И вот прошёл год. Как будто один день. Когда употребляешь наркотики, все дни одинаковые, нет никакой разницы, поэтому, кажется, что день не имеет конца. Сейчас же, когда появились интересы, увлечения, потихонечку возвращаются человеческие эмоции. Для меня сегодня самое главное чистая жизнь. Жить одним днём, только сегодня быть чистым. Это мне помогает не только не употреблять наркотики, но и решать другие проблемы, далёкие от наркозависимости.

И ВСЕГДА ПОМНИТЬ КТО я! Очень легко забыться. Но для меня это грозит смертью. Мне нельзя забывать свое прошлое. Для меня это сокровище, которым я делюсь далеко не со всеми. Думаю никакими словами нельзя описать этот путь. Я пока писал, пережил всё, всё прошло перед глазами, как фильм, но для меня это далеко не фильм. Это моя жизнь. И я благодарю за Эту жизнь. Сегодня, благодаря моей болезни я имею тот опыт, который сегодня дает мне возможность расти, улучшаться. Прошёл год, но сегодня новый день, и я живу сегодня, не употребляю сегодня, и помню, что единственное различие между мной и тем, кто ещё на улице, кто ещё страдает, только первая доза. То, что вы прочитали до этого момента, я написал 2 года назад. В первый год чистоты.

Сегодня 24 июня 2004. Два месяца назад я сорвался. После 33 месяцев чистоты доза героина была почти смертельной. И именно в этом «почти» я узнаю мою Высшую Силу. В который раз Она меня вытащила за волосок из объятий смерти. Я пролежал неделю в госпитале. Там ничего не поменялось, всё те же капельницы, всё те же таблетки, всё те же взгляды. Италия, Россия. Одна больница, другая. Я всегда наркоман, побитый, подобранный с улицы, просящий помощи. На какой-то момент мне показалось, что всё осталось, так как и было, как будто не было этих лет чистоты с Анонимными Наркоманами, моих попыток в коммуне... Но Бог не оставил меня. Мои друзья пришли навестить меня, обнимали, дали понять, что для них я остался таким, каким был до срыва. И жизнь приняла облик жизни.

Да, я сорвался, но Он дал мне возможность исправить ошибки, недостатки, недоработки. Срыв для меня стал показателем того, что я всё это время не придавал нужной степени важности работы над самим собой, работы по 12 Шагам. Как будто Он взял ведро ледяной воды и плеснул мне в лицо, говоря : «Проснись, будь ближе ко Мне».

Сейчас жизнь возвращается к нормальности, но чувствую, что что-то поменялось. Не хочу больше видеть жизнь в чёрном цвете, не хочу больше летучей самоудовлетворённости, не хочу всё сразу. Лучше потихонечку, но стабильно.

Благодарю Высшую Силу за спасение. Благодарю Анонимных Наркоманов за то, что не дали мне возможности принять вторую, третью дозы. Потому что тысячи доз всегда не хватит, чтобы насытиться, а одной достаточно, что бы отбросить ноги. Благодарю Форум за все эмоции, которые я пережил, находясь на нём. За друзей, которых он мне дал. Никогда не видел их, только на фото, но чувствую в сердце. Не обижайтесь, если пропал, не писал. Не из-за зла, но из-за лени, безответственности. Я Вас чувствую в своём сердце, вот только в голове нужно навести порядок. Вот этим и займусь вместе с Анонимными Наркоманами.

Росла я сильно увлекающимся ребенком. Пыталась браться за все подряд, но кроме рисования надолго меня ничего не увлекало. Мне очень не нравилось, когда меня родители постоянно заставляли что-либо делать, не пускали гулять, запрещали класть локти на стол, "пока не прочитаешь вслух от сих до сих, гулять не пойдешь!". Я обожала издеваться над братом, хотя в школе в обиду его не давала.

Дома всегда было много народу. Приезжали родственники, часто устраивали праздники, пели и танцевали. Потом папа начал серьезно спиваться, бил меня собачим поводком. Всех моих друзей и знакомых он считал идиотами. У меня появилась агрессия. Дома стало плохо и я начала выбиваться "в улицу".

Мне 12 лет. Папа с мамой уехали на Новогодние праздники в Испанию. Меня оставили на старшую сестру. Мы с ней практически не общались. Я была безумно рада. Новый год. В квартире человек 20 взрослых дядичек и тетичек. Народ прибывает. Ужасно хочется быть взрослой. Рисую на обрезанной юбке буквы AC/DC, как в лифте написано и мне кажется, что это очень круто.

В процессе празднования сестра не обращает на меня внимания, зато взрослый дядечка лет 30 уговаривает меня выпить стакан водки. Как я напилась, не помню. Помню, поцеловалась тогда впервые с кем-то, помню, пришла моя подруга, потащила меня в ванную комнату и облила мне голову холодной водой. Три дня меня рвало. Ничего не могла есть.

Вернулись родители. Я била себя в грудь и доказывала, что сестра ни в чем не виновата, что я случайно сломала раковину на кухне, разбила хлебницу, включила стиральную машину и она, прыгая, раскрошила половину кафеля в ванной комнате. Мне очень хотелось выгородить сестру. Я плакала и чувствовала себя виноватой. Потом не выдержала и рассказала все родителям. Наврать маме, даже выгораживая сестру, я не смогла. Алкоголь произвел на меня ужасное впечатление. Но рассказать об этом подругам было очень круто.

Второй раз я повстречалась с водкой в 14 лет, выпила подряд за три минуты пять стограммовых рюмок, без запивки и закуски, на глазах у всего двора. Говорила, что пью так постоянно. Чувствовала свою взрослость и крутость.

Ушла с собакой, как попала, домой не помню. Опять у меня отравление. Я кричу "мамочка прости, я больше не буду". Мне было стыдно и плохо. Но во дворе я стала своей в доску. Стала встречаться с самым "крутым хулиганом" двора. Меня уважали, за меня стояли горой. Я держала марку, козыряя тем, что могу пить водку из горла. Меня постоянно рвало. Пить было тяжело, но необходимо.

Появились знакомые, которые курили траву. Ужасно интересно. Начинаю с ними курить, ничего не чувствую, но делаю вид, что со мной, что-то происходит.

1993 год. Новая компания. Концерт 50 лет памяти Джима Морисона. Сколько мне лет? 15. Друзья меня называют "клевой Н". Они умные, взрослые, пьяные и укуренные. Я тоже хочу быть как они. Ну, вот и напилась. Курить траву будешь? Конечно, я ее постоянно курю. Мне весело. Все вокруг меня нянчатся, кто-то носит на руках. Я опять отключаюсь. Мне снова плохо. Очень яркие цвета вокруг, все кружится и расплывается.

Просыпаюсь с утра, на каком-то флету в центре города, возвращаюсь домой. Все как обычно, меня бьют, я плачу, отец смеется и не выпускает меня из дома. Домой я стараюсь не возвращаться. Ночую по друзьям, подругам и знакомым. Во дворе ко мне продолжают хорошо относиться.

Мой парень - алкоголик разбивает окно в подъезде головами двоих волосатых мальчиков и стрижет их. Пугающая жестокость. Потом он говорит, что хочет меня убить. Я ненавижу алкоголь, и все что с ним связано. Моя подруга подставляет меня под изнасилование. Он тоже пьяный. Мне очень страшно. Пить мне больше совсем не хочется. Тот, кто хотел меня убить, вусмерть пьяный избивает меня. У меня сотрясение мозга и трещина в переносице. Пьяный парень, у которого на глазах все это происходит, испугался, и даже не заступается за меня.

Мне все время страшно, обидно, одиноко. Больше не пью ни капли. Очень боюсь пьяных. К ним я полна ненависти и жажды мщения.

Когда меня избивали и хотели убить, меня спас парень моей подруги. Больше во двор я не вернусь. Останусь дружить с ними. Алкоголь не пьют, курят траву. Мне это очень нравится. Расширяется круг знакомых. Другое измерение, другая музыка, все спокойно, интересно. Людям интересно мое творчество, мое мышление. Под травой получаются интересные работы. Насыщенные цветом и смыслом. Всем так больше нравится.

В компании появляется новый мальчик, очень красивый, умный, из МАРХи. Я влюбляюсь.

Мне 16 лет. Зима. Приходим к нему в гости. Я и три самых красивых мальчика из окрестных школ, но кроме него я уже никого не вижу. Он отводит меня в другую комнату и предлагает остаться, открывает шкафчик. В нем лежат шприцы. Мне очень страшно. Но я его люблю, и что бы остаться пойду на все. Я так долго мечтала об этом.

Друзья уходят. У меня начинается паника, я не хочу колоться. Пара часов уговоров. Я решаюсь. Ничего подобного я раньше не испытывала. Подхожу к зеркалу. Смотрю на себя, улыбаюсь и говорю, глядя в глаза «Теперь ты наркоманка».

Он говорит, чтобы я сосредоточилась и обязательно запомнила. Это называется винт. А то, что происходит - важное событие в моей жизни. У этого события тоже есть название "первый приход".

Три ночи мы не спали, не ели, вышли из дома один раз прогулять собаку. Ничего приятнее в моей жизни никогда не происходило.

Проходит месяц. От него ни ответа, ни привета. Что же делать? Отец живет отдельно. Через меня передают алименты. Я говорю маме, что потеряла их. Звоню моему мальчику. Встречаемся, едем за винтом. Мы в мастерской. Два дня меня любят и рисуют мои портреты. Мне хорошо, тепло, приятно. Возвращаюсь домой. Спать не могу. Таких угрызений совести мне еще испытывать не приходилось. Чувствую боль и стыд. Не выдерживаю и, плача, все рассказываю маме. Она меня прощает. Облегчение.

Перед ней мне стыдно. Я не хочу ей делать больно. Но есть другой человек. Перед ним мне не стыдно. Его мне не жалко. Деньги можно брать там. Зову мальчика. Моя подруга говорит, что знает, что такое винт. Мы вмазывается втроем, и идем к ней домой, они в комнате с моим мальчиком, а я на кухне, ждут меня, не пойду, очень больно. Когда я ухожу, она говорит мне спасибо за подгон в виде мальчика.

Боль проходит. У меня появляется винтовая подруга. Она знакомит меня с варщиком, мы общаемся все вместе. Я заваливаю спецшколу. Наш знакомый вешается на перилах в подъезде. Куда-то подевалась моя отзывчивость. Совсем недавно я думала, что если кто-то из моих знакомых умрет - это будет для меня страшным ударом. Но уже нет.

Наступило лето. Я уезжаю в другой город, не забуду взять с собой шприц, буду на него смотреть и Москву вспоминать.

Вот уже три недели я в этом городе, что-то во мне изменилось. Я постоянно злая и чем-то недовольная. И раньше любимое мною море, солнце, чтение на балконе, театр и родственники - все стало в тягость. Я понимаю, что это не норма для меня. Мне не по себе. Решаю больше к винту не притрагиваться. Хочу в Москву!

Вернулась, пока меня не было, появился героин. Мы со старым друганом заезжаем к институту Патриса Лумумбы он покупает себе, а я отказываюсь. Весь день гуляем по центру, заходим в ГУМ. Оказывается вся "фарца" уже торчит, и я поддаюсь на массовые уговоры.

Паника. Спокойный тон меня успокаивает. На винт не похоже, закрываю глаза. Передо мной яркая картинка. Очень красиво. Впечатляет. Спокойствие. Умиротворение. Девиз "Ни дня без кайфа!" Афроамериканцы Ночь. Огни большого города. Словно Лас-Вегас, новый поворот. Меня ничего не беспокоит. Романтика Америки вечером и сладкие яркие сны дома ночью. У друзей начинает болеть поясница и колени. Я им не верю. Считаю, что они придуряются.

Заканчивается осень. Середина зимы. Кайф появляется на районе. Радость. Ездить далеко не нужно. Просто на подогреве выезжать уже не получается. Появляется масса знакомых, я им достаю, меня взгревают.

В середине зимы я начинаю просыпаться по ночам. Мне плохо, похоже, меня ломает. Начинаю воровать у мамы. Мне все хуже. Я становлюсь злой и жестокой. Играю в дружбу. Говорю людям, что-либо приятное для их ушей, только когда мне это нужно.

Район обрастает барыгами, они все ко мне расположены. Кроме меня только два человека с такими возможностями. Ко мне ездят со всей Москвы и Подольска. Соседи в шоке, но они боятся.

Столько наркоманов всех цветов, мастей, социальных статусов, с одной ложки вмазываются, что мусора, что уголовники. Маме начинают выговаривать все подряд. Мне противно, гадко, плохо, одиноко. Я полна ненависти и жалости к себе. Летом ищу какой-то выход. Покупаю трамал и начинаю переламываться, но мне почему-то не лучше, а хуже.

Июль 96 года, мне 17 лет. У меня гепатит "В". Мне обидно, больно, плохо и страшно. Меня успокаивают - это твоя "профессиональная" болезнь, ты же наркоманка. В больнице ко мне относятся соответственно, чувствую себя как на помойке. И уже в больнице снова сажусь на систему. Опять заваривается старая каша. Я забываю всю мерзость своего положения. Опять становлюсь ледяной, одинокой и расчетливой. Снова плохо и невыносимо. Система доставляет мало кайфа и много проблем...

Декабрь. Покупаю трамал и снова уезжаю в другой город. Там чувствую, что меня любят, мне легче, я наслаждаюсь ситуацией и думаю о том, что первое, что я сделаю, когда приеду в Москву - это куплю героин. Система накрывает сразу, но мне не так плохо, я знаю, что есть выход. В любой момент уеду, и все будет в прядке.

Лето 97 года. Мама уезжает за границу, квартира в моем распоряжении. Появилась черняга. У меня варят - меня греют. У меня что-то с головой. Я ни с того ни с сего начинаю падать с ног, испытываю какой-то панический ужас, кричу, словно проваливаюсь в другое измерение. Вокруг много народу, но они словно не здесь. Я она в этом диком и страшном мире. Как-то постепенно это проходит. Я стараюсь забыть это происшествие. Всех выгоняю. Договариваюсь с подругой, что она справит у меня свой день рождения, отключаюсь, веселюсь. Мне намного лучше.

Осенью знакомлюсь с новым бой-френдом и уезжаем с ним жить в Подмосковье. Там едим трамал. Мне спокойно. Иногда охватывают приступы необъяснимого страха, но они короткие. Пробую отменить трамал, но меня снова кумарит. Периодически ездим в Москву за героином.

В декабре уезжаем с мамой за границу, там все время нервничаю, все меня раздражает, кроме одного музея ничего не производит на меня впечатления. Пытаюсь достать героин. Но ничего не получается. Заканчивается запас трамала. Происходит что-то ужасное. Я не могу встать с кровати. Не спав 36 часов, прилетаю в Москву. В аэропорту уже встречает меня с цветком и пачкой трамала, ну вот, совсем другое настроение, три дня героина и уезжаем к себе в Подмосковье.

Что опять со мной происходит? Приступы одинокого ужаса становятся мои ежедневным приговором, мне приходится вставать среди ночи и выходить на мороз, терпеть это невозможно. Сидеть вдвоем и морочиться нет смысла, снимаем квартиру в другом Подмосковном городе, и я, наконец, снимаюсь с трамала. Ужас становится уже не таким властным и не таким частым гостем.

В марте 98 года я начала замечать мать и мачеху. Чувствовать весну и с детским нетерпением ждать лета. Трамал я не ем, героин не чаще одного - двух раз в месяц.

Вот оно - долгожданное лето и я прекрасно себя чувствую. Никаких страхов, солнце, речка, тепло и уютно. Но чего-то не хватает, за героином ездить далеко, жду с нетерпением маковый сезон. Интерес. Азарт. Постепенно перестаем ходить на речку. Начинает кумарить, сезон заканчивается, героин добирается и до глубокого Подмосковья, и снова система. Я от слабости не могу выйти из дома, он мне не верит, каждый день истерики, никак не могу уехать. Зима проходит в бреду, слезах, ненависти и отчаянии.

В начале апреля 99 года я вырываюсь и уезжаю в Тулу, потом живу на квартире у бабушки. В начале лета нервы слегка приходят в порядок, но выходить на улицу очень тяжело, слабость, кажется, что вот-вот остановится сердце, приходится собирать все остатки воли в кулак - наверное, скоро умру. К июлю становится легче, но я вынуждена вернуться к себе в район, очень быстро сажусь на систему, наступает отчаяние. Я продаю на рынке свои вещи, из дома забираю все деньги, которые нахожу, занимаю у всех соседей и подруг. Становлюсь бесчувственным роботом с дозой в грамм.

Родня находит деньги, и меня кладут в больницу. Иллюзии, что брошу, я больше не питаю, меня смешит девочка в больнице, которая не понимает, зачем я тогда вообще легла сюда. Я легла сделать перерыв. Первое что я делаю, выйдя из больницы - покупаю героин.

В новый год 2000 загадываю желание бросить, но надежда ничтожна. Я ничего не могу сделать со своим мозгом, он все время хочет героин!!! Три недели мне плохо, я уверена, что восстановить организм уже не удастся. Единственное время, когда я хорошо себя чувствую это между кумарами. Меня совершенно не прет. Надо мной все смеются. Приговор. У меня ВИЧ, гепатит С, меня не прет. Буду поддерживать жизнь растения, перекумариться я больше не смогу. Меня ничего пронять уже не может. Мне никого не жалко. Себя мне тоже не жалко.

Летом 2000 года снова ложусь на перерыв в больницу. Мои глаза потухли. Я ни на что не надеюсь, в себя я не верю. После больницы попадаю в реабилитационный центр, какой то проблеск надежды, но зачем все это? У меня ужасное самочувствие и с каждым днем мне становится все хуже. Все вокруг меня смеются. Я не умею больше этого делать. Они спокойно передвигаются. Я при ходьбе заставляю свои ноги двигаться. Мне говорят, что кумарить больше 15 дней не может, и я не понимаю, зачем тогда все это, зачем мне так мучиться, раз закончиться это все равно не может.

Я возвращаюсь домой, поддерживаю себя на ногах героином. Мне уже ничего не поможет. Я лежу на кровати и издаю слабые звуки. Мне очень плохо. Кайфа я не испытываю. Живу как медуза. Я не улыбаюсь. Я не плачу. Я никогда не выздоровею.

Уже героин с трудом держит меня на ногах. Мне плохо с ним, мне плохо без него. Я живу как в болоте. Меня оскорбляют, я даже не отвечаю. Продать уже нечего. Даже наркоманы удивляются, что со мной. А со мной ничего. Меня нет. Меня просто больше нет. Я смотрю, как рядом со мной затухает человек. Он скоро умрет. Я тоже. Читаю книги о смерти и плавно плыву по течению.

Еду за очередными рецептами в диспансер. Врач говорит, что кладет меня в больницу. Ну, в больницу так в больницу. Правда, непонятно уже зачем? У меня нет шансов. Глав врач говорит, что такой меня еще не видела. Каменное лицо и пустые потухшие глаза. «Если ничего делать не будешь, я обратно тебя не возьму»,- говорит она. Я начинаю работать с психологом. Неделя за неделей проходит месяц. Я увидела, с какими мыслями я перехожу дорогу. Если сейчас я не успею перейти, меня задавят, успею, не задавят, при этом - спокойствие и я не ускоряю шаг.

Испугалась, захотелось жить. Полтора месяца. Я начинаю смеяться! Я играю с кошкой. Что-то происходит. Надежда перерастает в жгучее желание никогда не вернуться обратно. Я плохо себя чувствую, но больше нет отчаяния. Я понимаю, что мне дан колоссальный шанс. Очень много стечений обстоятельств, которых я не замечала.

Меня словно привели в больницу. Я не стремилась туда. Я не сорвалась сразу же. Я не прикладывала почти никаких усилий для этого. Я ни во что не верила. Вокруг меня появились хорошие люди. Я сама не искала их. У меня в жизни произошло ЧУДО. Много чудес. Колоссальная помощь. Я стала испытывать положительные эмоции. Я стала выздоравливать. Я буду продолжать жить. Надеяться и разочаровываться, плакать и смеяться, читать и рисовать, любить и ненавидеть. Не знаю, может быть, осталось жить не долго. Но мне хорошо сегодня.

Спасибо, Господи, что я сегодня осталась трезвой. Спасибо за то, что ты подарил мне этот день. Помоги мне завтра остаться трезвой, - скажу я и буду спать спокойно.(февраль 2001 года).Сегодня 22 февраля 2003. Спасибо Богу, Спасибо многим людям, Спасибо АН. Я сегодня трезвая. В отличном настроении и у меня прекрасное самочувствие.

Здравствуйте, меня зовут Саша и я наркоман. Возьму на себя смелость и напишу несколько заметок из собственного дневника за 2000 год.

….зима, 1 февраля 2000 года. Холодно, противно, грязь и замерзшая слякоть. Примерно то же самое и у меня на душе. Что я имею: один костюм, в котором хожу на работу, чтобы заработать деньги на наркотики, уколы каждые 2 часа, а в промежутках алкоголь в немыслимых дозах.

пять попыток лечения, четыре передозировки и одна клиническая смерть.

девушки, которая ушла от меня полгода назад, нормальной работы, т.к. меня отовсюду выгнали, да и кто будет держать на работе героинового наркомана, а самое главное нет желания жить. Я очень устал, похоже, я финиширую, я бы покончил жизнь самоубийством, но мне страшно. Я всего боюсь…

10 февраля. Семнашка сегодня очнулся в палате, я здесь оказывается уже третий день, привезли из реанимации в отделение, но зачем? Бесполезно все…

17 февраля. Дикий ор сестры. Всех согнали в столовую, пришли. Сидят ребята, все в черном, в коже. Думал опера, но вроде нет, сказали, что из АН, дескать, они живут и не употребляют и знают, как и мне не употреблять. Надо лишь идти на группу.

Поговорил с нашими, один рассказал, что приходил туда, ничего интересного, сидят базарят, делать им нечего. Интересно сколько платят, за такое хождение по отделениям, наверное, гринов по 100, не меньше!

20 февраля. Мать приходила, в центр меня хотят отправить, я согласился, лишь бы из отделения выпустили, тема есть

24 февраля. Звоню, прошу позвать Сашу, а женский голос говорит, что он умер, что бы больше я не звонил. Как же так, я же его 2 недели назад видел, мы же вместе мутили… Бухаю, дотяну до центра, но колоться не буду, там посмотрим…

27 февраля. День рождение матери, прямо из-за стола повезли в центр…

3 апреля. Я дома, и уже больше месяца чистый и трезвый, так не бывает, но это факт!

15 апреля. Пошел с анонимным братом на собрание АА попали на рабочее, главная тема пускать или не пускать наркоманов, ну попали так попали!..

27 апреля. Получил первую медаль за 2 месяца. Мне никогда так не было страшно, как в тот момент, когда ведущий группы спросил про юбилеи. Я вроде что-то пролепетал. Все хлопали, а я не знал куда деваться, все на меня смотрят. Пока ехал домой раз двадцать её доставал, ни как не мог поверить:

3 Мая. Вот скажите, как можно прожить на 100 рублей в неделю? Все кидают на 7 традицию, а у меня выбор - толи кинуть, толи зайцем на автобусе ехать. Кинул, стыдно было не кинуть.

10 мая. Юля вернулась (моя девушка), тяжело, но здорово. Я её люблю….

15 мая. Слышал, что если не будешь высказываться на группе – заторчишь. Боже, я идиот, я два слова сказать не могу. Ох, лучше бы и не говорил! Злость и отчаянье !

23 мая. Почему все срываются, нас из 10 человек осталось трое, я понимаю, что болезнь такая, но все-таки как же так!!!

01 июня. Анька умерла. Мы же вместе 15 дней в центре были. Передоз. Вчера нашли на балконе, в чужой квартире, тело пролежало 5 дней…

17 июня. Юля беременна, у меня будет ребёнок. Офигеть !!!!

23 июня. Ходил на исповедь. Анонимные привели. Я не думал, что будет так. С начало мямлил что-то, потом как прорвало. Плохо помню. Вроде плакал, все как в тумане. Два с половиной часа! Спасибо священнику, словами не передать.

10 июля. Назначили день свадьбы, 15 августа. Не думал, что к собственной свадьбе буду без работы и без копейки денег! Спасибо Юлиным родителям. Стыдно!

21 июля. Работаю, пусть не миллионы, но уже что-то.

29 июля. Я и не думал, что в Белой книге про меня написали. Открыл от скуки в метро, когда ехал с группы. Смешно, но два раза проехал мимо своей станции. Тут же на все мои вопросы ответы…

15 Августа. Свадьба, ну все как у людей - Загс, Поклонная гора, кафе. Родичи бухают, я сижу в окружении анонимных. Ну прям форпост! Весело было, но устал как собака.

02 Сентября. Я в 27 лет поступил в институт, да не просто в институт, а в Духовную Академию. Нет, в монастырь не собираюсь, мне просто нравится.

19 сентября. Боже, общаться с беременной женщиной невыносимо!!!

11 ноября. Сдал на права (водительские). Для меня, который ничего не делал самостоятельно (раньше все покупал), круто!

19 ноября. Месяц не был на собраниях АН. Ходил к Алкоголикам. Они продвинутые, да и на группах не молчат. А вчера заколбасило. Долго думал почему, а потом дошло: Я НАРКОМАН, я не могу без наркоманов. Пошел на Шверника, как же рад всех видеть.

2 декабря. На группу пришел человек в употреблении. Хотели выгнать, а потом С…, выступил и напомнил о наших традициях. Мне было неуютно, но он прав!

22 декабря. Скоро новый год, а мне страшно, первый раз трезвым встречать буду.

2 января. Как же мне плохо было. Они, значит, пили, а у меня реально похмелье. Это несправедливо.

16 января. Отвез жену в роддом, не люблю больницы.

1 февраля. Волнуюсь очень, все и на работе, и в академии, и на группе поддерживают. Как много хороших людей.

У МЕНЯ РОДИЛАСЬ ДОЧЬ. Я САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК В МИРЕ.

27 февраля 2001 года. Сегодня год чистоты.! Спасибо Господу и всем людям меня окружающим. Я ХОЧУ ЖИТЬ!!!

Иногда мне кажется, что вот-вот, я сделаю усилие и проснусь, приду в себя в какой-нибудь больнице, где пролежал в коме, и это, слава Богу, если так. Может, я приду в себя в очередном сумасшедшем доме и пойму, что этот проблеск сознания на несколько минут, и я могу не ходить под себя, и понимать, что мне говорят.

Сначала это были просто картинки. Перед сном. Без них не мог заснуть. Игры по моим правилам, а кто может соблюдать эти правила лучше меня? Верно, только я сам. Вот я и играл. А еще я читал. Начал читать, наверное, лет с четырех-пяти, точно не помню, но в шесть лет я пошел в первый класс и по чтению у меня были пятерки, как и по литературе в дальнейшем.

Я не был развитым ребенком. До 10 лет я был младшим ребенком в семье, где законы диктует мама-еврейка, а папа квасит, и трезвым я его видел очень-очень редко, да и сейчас тоже трезвым его вижу редко, хотя мы встречаемся не чаще раза в полугодие. Все, что я помню – это то, что мама «загубила свое здоровье, выращивая нас» и мы все ей должны. То, что до 14 лет я был самым маленьким в классе, меня путали с детьми, которые младше меня на два-три года. И еще я старался влезть в тусовку старшего брата, который старше меня на четыре года.

До того момента, как я познакомился с наркотиками, я мало говорил, мало с кем общался. У меня был круг людей, с которыми я общался, причем из абсолютно разных сфер. Я занимался музыкой, играл в команде и подрабатывал техником в Ленинградском рок-клубе, я подмажоривал у гостиницы, в районе с людьми из окрестных дворов, подворовывал деньги дома, выдавая эти деньги за «темы», которые я где-то делал.

Вообще, период с 13 до примерно 17 лет, когда я начал употреблять внутривенные наркотики, можно вообще писать отдельной историей. Там много всего – и переезд из окраины города в центр, и первая любовь, конечно же, безответная, и первые преступления, и первые унижения себя и других, и первый сексуальный опыт, правда, уже употребляя марихуану… И море, океан неуверенности, сомнений, поиска себя, друзей, чего-то, для чего стоит жить, и СТРАХ, всего, собственной несостоятельности в дружбе, силе, смелости, сексе, крутости, и пр., пр…

Важно вот что, когда я попробовал анашу, у меня вдруг все встало на свои места. Я начал обретать друзей, тех которых выбирал я, я начал получать секс от тех, кого выбирал я, я начал лучше играть на своем музыкальном инструменте, и у меня первый раз в жизни получились хорошие стихи, я увидел, как можно зарабатывать деньги, я НАЧАЛ ГОВОРИТЬ и меня слушали, я стал интересен для окружающих. Меня звали в любой тусень, где курили план, и я там зажигал. В качестве клоуна, рассказчика, приколиста, человека с идеями и пр. Зажигал всех…. Это было здорово. Жизнь изменилась.

Надо сказать, что когда-то, не могу точно сказать когда, я разделил людей. На тех, кто стоит у сцены и тех, кто стоит на сцене. На лохов и не лохов. На быдло и тех, кто этим быдлом управляет. Как Вы думаете, к кому я относил себя?

Примерно за две недели до того, как я впервые сделал себе внутривенную инъекцию, я чуть не подрался со своим другом из-за того, что он мне сказал, что я наркоман. Потом, через две недели, мы вмазались, оба. Этот друг умер. Точнее, «пропал без вести». Это был эфедрин. Меня уколола девушка. Она тоже потом умерла. Я понял, что вот оно, ради этого стоит жить и умру я от этого. Через три-четыре месяца я весил около 40 килограмм.

Мне предложили жить отдельно от родителей, я этому всячески способствовал. Я понял, что мне придется сидеть в тюрьме.

Первые Боткина. Мусора. Двухнедельные марафоны без сна, в конце которых вырубаешься. Галлюцинации. Паранойя и приходы на подоконниках и на полу в подъездах. И лихорадочный поиск женщины…или онанизм... Какие то сумасшедшие темы, (проще убить, чем разговаривать).

Так прошел год. Опиаты. Сумасшедшая доза, второй раз Боткина, поездки на Украину. Мусора. Дыбенко. Дербент.

Еще год. В третьих Боткина. Реанимационная палата. Ворую кайф у тех, кого увезли, или просто умер. Вши. Дыбенко. Подвал. Щетки с автомобилей. Первые суициды – жалко кайфа. Первый передоз. Нарколожка. Переломался и подсел там же. Ворую кайф у воров.

Еще год. Со мной стремаются вмазываться. Я брежу. Меня постоянно глючит. В районе меня похоронили. Если кто-то встречается – шарахается от меня, как от прокаженного.

Переломался. Все, больше не торчу. Экстерном вечерняя школа. Странный знакомый, который наркот, но не торчит. Институт. Творчество. Очередной заторч. Умирает Михельсон.

Очередные Боткина. Метадон. Первый приход на группу. «Я не такой». Очередной заторч. Безумие. Меня не прет.

Еще один год. На группе. Если не пришел - значит торчу. Передоз за передозом... «Ты или умрешь или начнешь выздоравливать»

Еще год. Каким то чудом я чистый. Первая зима. Полгода. Первая работа. Первая зарплата. Первая весна. «Я же могу вмазаться – а зачем?!!!» Я свободен!!!! Понеслась!!! Первое безумие. Почему мне больно? 4-5-6-7. Я свободен.

Бридя умер. Катя умерла. Игорь умер. Матюша пропал. Наташа умерла. Кирилл пропал. Илья умер. Имен не помню…

Непонятно, почему я? Почему я жив? Я не отличаюсь интеллектом или особым даром отдавать. Я не люблю свою родню. Я много делаю плохого. Я агрессивен и жаден. Завистлив и похотлив. Труслив и жалею себя. Почему я? Это, наверное, обыкновенное чудо. Из всех с кем я начинал в 89-90 году в чистоте остаюсь я. Кому-то я нужен. Чему-то это нужно.

Привет! Меня зовут Женя, я наркоман. Употреблять наркотики начал в 1995 году. Сначала были легкие наркотики, потом героин. За семь лет четыре раза сидел в тюрьме (с 1995 по 2002 год). Каждый раз, освобождаясь, твердо говорил себе, что не буду больше колоться, но проходил месяц и я снова садился в сани.

В 2000 году, в мае, я освободился в третий раз и решил, что с наркотиками покончено, потому что два года их не видел.

Ан нет. Все началось с алкоголя, потом встретил одну знакомую, которая баловалась героином. Так что я опять замазался – кололись вместе, кололись одной иглой… Потом она мне заявила, что больна СПИДом.

Я впал в жуткую депрессию и решил, что пора бы сдохнуть. Начал потихоньку тащить вещи из квартиры, где жил. Ковры, бытовую технику, потом посуду – проколол все, что было можно. Моя единственная родственница, с которой проживал в одной квартире, естественно не выдержала и написала заявление в милицию. Так в состоянии наркотического безумия оказался в четвертый раз в тюрьме.

Четвертый срок был нелегким: ни одной передачи, ни одной бандероли. В глубине души надеялся, что моя единственная родственница что-нибудь пришлет. Но она обиделась, обиделась конкретно. Перед освобождением получил от нее письмо о том, чтобы не появлялся у нее дома, так как ей не нужен – вышла замуж и вообще выписала меня.

Я был в шоке, идти было некуда и не к кому. Испортил отношения со всеми дальними родственниками и знакомыми, документы были утеряны, а тут еще мысль о том, что у меня ВИЧ, которая не давала покоя. И вот за два месяца до моего освобождения вижу сон: лечу куда-то вниз по черному туннелю с огромной скоростью, а внизу что-то ужасное, зловещее. Внезапно меня кто-то останавливает, загорается свет, а в руке у меня листок, на нем что-то написано о язычниках, протестантах и еще что-то… Я совсем не интересовался религией и уж тем более духовными книгами, но тут захотелось что-нибудь прочитать. И прочитал Новый завет. А еще попалась книга «Анонимные Наркоманы».

Перелом в мировоззрении был глобальным. За месяц чтения, во-первых, признал, что только я сам виновен в своих бедах, а не кто-то из окружающих, как я всегда считал. Во-вторых, узнал о Сообществе Анонимных Наркоманов, куда и пришел сразу после освобождения. Я пришел в Сообщество в драной одежде, с авоськой в руках. Пришел без документов и средств к существованию. Все, что мог, развалил. Настало время собирать то, что можно было собрать. Не все было гладко. Были алкогольные срывы, да такие, что опять оставался без жилья и ночевал прямо на стройке, где работал. Было безумие в отношениях с людьми…

На сегодня: более полутора лет чистоты, обретение профессии, цели и смысла жизни. Постепенное восстановление разрушенного. Умение жить чистым. Для меня это процесс долгий. Есть потребность есть и пить. А еще есть потребность понимания, любви, сопричастности, общения, дружбы, осмысления того, куда я иду и зачем живу. И есть люди, готовые безвозмездно помочь.

Я нашел работу, получил документы, имею крышу над головой. А еще очень люблю ездить к своей 9-летней дочери, которая увидела папу в первый раз два года назад…

Я, я – единственный ребенок. Я – желанный ребенок. Правда желает меня только моя мама. Остальные… остальные – против. Мама дала мне имя задолго до моего рождения….даже задолго до моего зачатия…. Она даже с моим отцом еще не познакомилась, а я уже была… Была в имени, которое дала мне мама.

Мы живем все вместе – я, мама, папа, бабушка, дедушка, моя тетка, ее муж, в общем куча народу в малогабаритной квартирке, которая кажется мне огромной. Вечер. Папа приходит пьяный. Я рада. Я люблю, когда папа приходит пьяный. Это значит, что будет весело. Это значит, что меня никто не будет укладывать спать.

Сначала будет шумно, а потом дед свяжет папу и он будет толстой неповоротливой гусеницей ворочаться в прихожей.

Потом придут дяди в красивой форме, это – ми-ли-ци-онеры, они заберут папу и увезут, а потом мы с мамой будем ходить куда-то с термосом и какой-то едой, и нас будут все жалеть и угощать меня конфетами. Жаль, что папа редко приходит пьяный.

Детский сад. Меня очень любят воспитатели. Они меня любят, потому что я – «золотой ребенок», а золотой ребенок я потому что «не порчу им нервы».

Я вообще никогда и ничего не порчу. Чаще всего меня можно увидеть на веранде – я сижу и складываю мозаику или рисую. Меня даже не всегда загоняют спать на тихий час, это потому что я – золотой ребенок, а золотым детям, наверное, можно. Я не люблю играть в куклы, я люблю играть в пограничников и казаки-разбойники, с мальчишками. Я прихожу домой и говорю маме - мам, а я – золотая! Мама улыбается и обнимает меня.

Все лето я провожу в деревне, у бабушки. У меня есть друг. Ее зовут Пальма. Она – самый лучший друг на свете. Как мама. Мама тоже мой лучший друг. С мамой мы часто, скрываясь ото всех остальных взрослых, ползаем по грядкам с клубникой. Мы едим ее – о ужас! - немытой. Мама считает, что клубника, когда ее моешь – теряет вкус. Я знаю, что это – нельзя, есть немытую клубнику – нельзя. Но мама говорит что можно, и я чувствую себя с ней заговорщиками. Я люблю маму. Пальма всегда меня встречает. Она откуда-то знает, когда я приеду – и ждет меня еще в поле, задолго перед деревней. Когда я иду куда-нибудь – Пальма всегда со мной, она рыжая, красивая собака. Пальма всегда меня понимает, я могу рассказать ей что угодно, даже то, что мы с мамой едим немытую клубнику.

Однажды я захожу в дом, взрослые обедают и не видят, что я пришла. Я слышу слова деда, он говорит, что Пальма слишком много ест, и что держать двух собак не надо, и что от Пальмы надо избавляться. Я стою и молчу. Я не знаю, что делать. Я не верю в это.

А потом, одним утром, я обнаруживаю, что Пальмы нет. Ее нет нигде. Ее нет в будке, ее нет у калитки, ее нет. Я бегу по деревне и спрашиваю у взрослых, не видели ли они Пальму. Взрослые отводят глаза и говорят, что не видели. Дед говорит мне, что Пальма убежала в лес и ее съели волки.

Пальма не может убежать в лес! - кричу я, - она никуда без меня не пойдет! - кричу я. Дед пожимает плечами, а я ненавижу деда. Я его ненавижу, я хочу отомстить ему, но я не могу – я еще слишком маленькая. Вместо деда я мщу Катку. Маленькому, нелепому брату Пальмы, маленькому пушистому комочку с подвыпученными глазами (они совсем не похожи – Пальма и Каток). Я ненавижу Катка. Я ненавижу его за то, что «в лес убежала» Пальма, а не он. Я вытягиваю его за цепь из конуры, он смотрит на меня полными ужаса глазами, а я избиваю его, заливаясь слезами от бессильной ярости и боли.

Я ненавижу Катка. Я хочу, чтобы он умер. Я не могу от того, что он жив, а моего друга больше нет……

А по вечерам, когда все уже лежат в постелях, взрослые (бабушка, дед, другой дядя и его жена) обсуждают мою маму. Они говорят, что моя мама – сука и шлюха. Они не стесняются в выражениях. Они считают, что я все равно еще не понимаю этих слов. А я их и вправду не понимаю. Я только знаю, что это – очень, очень плохие слова. Я натягиваю одеяло на голову.

Нет!!! – беззвучно кричу я им, - Нет!!! Моя мама – хорошая!!! Моя мама – самая лучшая!!!

Как они смеют говорить плохие слова о моей маме?! Я вырасту – и покажу им!! Я еще не знаю, как и что именно я им покажу. Но я обязательно придумаю. Обязательно.

В соседние дома тоже приезжают ребята. Они старше меня, они старше меня на целых три года, это просто пропасть. Я очень хочу дружить с ними. А они со мной – нет. Зато им их бабушка не разрешает рвать клубнику (она очень любит варить варенье), а моя бабушка не любит варить варенье, поэтому мне можно рвать клубнику. Я рву клубнику и приношу им. Я меняю клубнику на любовь. Они смеются, но едят клубнику и даже разрешают мне кататься с ними на велосипеде. Их любовь стоит не дорого – миска клубники, пакет горошка, стакан малины. Я покупаю их любовь. Все довольны.

Но больше всего на свете я люблю лежать на диване на террасе с книжкой. Я представляю себя в стране хоббитов, я представляю себя владелицей волшебного коробка спичек, я представляю себя в волшебной стране Изумрудного города, я мечтаю, что ко мне прилетит Мери Поппинс

Там … там мне будет хорошо. Я точно это знаю.

Я даже в мыслях боюсь называть ее «бабкой» или как-то еще. Она умеет читать мои мысли, в самом деле умеет. Я боюсь ее.

«Молчи, за умную сойдешь» - часто говорит она мне. «Не спорь. А ты отойди. Слушайся меня» - вот незамысловатые, но трудно исполнимые законы, гарантирующие спокойную и счастливую жизнь. Бабушка любит готовить грибной суп. Я ненавижу грибной суп. Меня тошнит от запаха этого супа.

Бабушка любит вязать колючие шерстяные платья. Я ненавижу эти платья. НО – ведь бабушка так старалась, не правда ли? Бабушка любит варить борщ. Я люблю борщ (не исключено, что это единственное, в чем наши вкусы совпадают), но я НЕ ХОЧУ борщ СЕЙЧАС.

Бабушка стоит рядом и требует, чтобы я съела борщ. Я же играю с пузырьком клея «бустилат», бабушку это бесит, если б не фигурное катание по телевизору, на которое она отвлекается, она бы, наверное, силой влила в меня этот борщ. Вдруг – мамочка!!! – крышка пузырька отваливается и бустилат выливается ко мне в тарелку.

Мой борщ превращается в борщ со сметаной. Бабушка медленно поворачивается ко мне, я в ужасе, я не хочу борщ с бустилатом, но еще больше я боюсь признаться, что пролила в него клей.

Я ем, давясь каждой ложкой. На всю жизнь я запомню вкус борща с бустилатом.

Школа. Первый класс, гладиолусы, белый фартук и все такое. Я – одна из пяти девочек, которые умеют читать, и одна из двух, которые умеют писать и читать. Но на меня учительница не обращает внимания. Мне обидно.

Первые два класса я провожу за чтением книг под партой – мне не интересно то, что они там изучают, я все это и так знаю.

Одноклассники сбиваются в кучки и стайки. Я понимаю, что мне тоже надо к ним присоединяться. Я пробую с одной кучкостайкой, с другой. Мне не комфортно, мне кажется, что я какая-то не такая как они, и я боюсь, что они об этом догадаются.

Не знаю почему, возможно благодаря бабушке, для меня – «не такая» означает – хуже. Я приношу в школу фирменные вкуснопахнущие ластики, я даю им списывать, я решаю за них контрольные. Я покупаю их любовь. Их любовь стоит недорого. Пятерка по математике, правильно расставленные запятые, пара ластиков, купленных моей мамой, отстоявшей дикую очередь. Я покупаю их любовь. Все довольны.

Но больше всего на свете я люблю забраться в библиотечные книжные полки. Старые книги пахнут шоколадом и ванилью, вы не замечали?

Я представляю себя на чужой планете, я представляю себя в главной роли «Главного полдня», я представляю себя, телепортирующейся через галактики…плывущую вместе с капитаном Немо на его потрясающей лодке….

Здесь мне плохо. Там … там мне будет хорошо. Я точно это знаю.

Или 11. Сейчас сложно сказать, давность лет, знаете ли, как-то стирает даты…

Я иду из художки (меня туда отвела за ручку учительница рисования, она считала, что у меня талант).

По дороге я знакомлюсь я парнем. Он старше меня. Мне лестно. Мне очень лестно, особенно из-за того, что я в том же вязанном-перевязанном платье (я стыжусь этого платья, я ненавижу его, НО – ведь бабушка так старалась, не так ли?).

Однажды он предлагает пойти мне с ним в подвал. Я знаю, что хорошие девочки не ходят с мальчиками, тем более в подвал (мне об этом сказала бабушка). Но я иду с ним. Ведь он – хороший.

В подвале обнаруживается еще один хороший мальчик – недавно освободившийся. Он наливает мне стакан шампанского, я отказываюсь. Он говорит мне, что я не выйду отсюда, пока он не получит того, чего ему обещал МОЙ хороший мальчик.

Я знаю, чего он хочет, мне очень страшно, я не могу, отпусти меня!

Меня еще никто и никогда не бил (ну кроме отца, конечно… он порой доставал ремень и требовал чтобы я просила прощения, а до тех пор он будет меня пороть. Обычно, то ли его заедала совесть, то ли уставала рука, то ли я проявляла свойственную или, наоборот, несвойственную, детскую упрямость, но просить прощения мне так и не приходилось.) Я выпиваю шампанское, мне хорошо и тепло, все, что происходит вокруг, перестает иметь ТАКОЕ значение…. Через полчаса я прошу еще. Шампанского больше нет, мне жаль. МОЙ мальчик провожает меня на автобус, автобус последний, я еще ни разу в жизни не приезжала домой так поздно.

Я добираюсь до дома, мне плохо. Я – грязная, мерзкая тварь. Все что я хочу – это залезть в ванную и отмыться, я буду мыться очень долго, очень…. Дома меня встречают родители. Я не хочу их видеть, это все слишком грязно, сначала мне надо в ванну…. Они даже не знают, что произошло….А я не знаю, скажу ли я им об этом… Отец шипит «ты такая же шлюха, как и твоя матушка!!», мама требует, чтобы я сняла трусы и продемонстрировала им, нет ли там следов моей шлюхости. Мне больно, мне обидно… Я не скажу им…

Через месяц он вновь встречает меня возле художки. Пошли со мной, говорит он, а не то я расскажу всем, какая ты. У меня паралич воли (так будет многие годы – паралич воли), я иду с ним. На этот раз – чердак. Я опять приезжаю очень поздно. Теперь я точно ничего и никогда не скажу ИМ.

Я хочу покончить с собой… таким как я – нельзя жить… они, то есть я – слишком грязные… я обыскиваю аптечку…я нахожу кучу лекарств, но я в них не разбираюсь… я не знаю, что из них от чего… Я принимаю соломоново решение – просто съесть всю аптечку… Наверняка из-за того, то их много – я умру… Я съедаю все. Это не так уж легко, на четвертой пачке начинает тошнить, сложно заставить себя проглотить все таблетки… Но я – я мужественная и сильная, даже отец с его ремнем не смог заставить меня… Я съедаю все... Вечером меня страшно тошнит… Я прячусь в туалете и не отвечаю на вопросы.

Я не скажу ИМ… я ИМ больше не верю…даже ЕЙ… ЕЙ особенно...

(… странно, как я могла забыть об этом… может быть я и не забывала...просто… просто вспомнила через 13 лет, когда с мужем проезжали мимо этой художественной школы…)

Школьная дискотека. Я выгляжу старше, у меня уже даже есть грудь, которой я страшно стесняюсь и прячу ее за сутулостью. Мальчик из другой школы, мой ровесник. Может быть чуть постарше. Он провожает меня домой, все хорошо. В один вечер он вдруг останавливает меня на лестнице и сует свои руки мне под куртку, я в шоке, я вырываюсь, я пытаюсь убежать, но – не могу – паралич воли, все что могу – это стискивать его руки в своих, не давая им идти дальше. Он очень зол, он говорит мне, что я могу выбирать – либо с ним, либо со всеми его друзьями.

Я не хочу выбирать, я не хочу ни с ним, ни с его друзьями.

Дома я говорю маме, - мама, я хочу уехать к бабушке, мне один мальчик угрожал… глупости, говорит мне мама, и я остаюсь.

Я люблю играть в пограничников и казаки-разбойники, поэтому, когда меня вдруг на выходе из магазина встречает толпа во главе с «моим мальчиком», - мне скорее смешно и интересно, чем страшно. Я ведь лучше всех играю в прятки и в казаки-разбойники….

Раунд не удался. То ли казаки, то ли разбойники выиграли. Я плохо помню. Я помню все как - будто со стороны – серые стены подвала, ярко красная надпись «не курить» и ребенка с отчаянным взглядом, вжавшегося в угол под этой надписью… Игра закончилась.

Добро пожаловать в наш говенный мир обратно…

...я иду по улице… я не знаю где я … я не знаю, почему и зачем я здесь иду… я не знаю, куда я иду… я даже не знаю, кто я… все, что я помню – это серые стены и надпись «не курить»… я хочу спать…

…ми-ли-ци-онеры… почему-то запах молока от шинелей… я хочу спать… я больше не хочу… быть… здесь…

Это было тогда, когда мы уходили из дома…. Времена, когда мы навсегда уходили из дома….

Мир рухнул. Он просто разбился на кусочки. Он разбился за те три дня, которые я проспала дома после того, как меня нашли на улице (оказывается, они накачали меня таблетками).

Он мне вообще-то не очень-то и нравился, этот мир, но он был хотя бы стабильным. Новый, разбитый мир еще хуже. В прежнем мире у меня была мама, а в этом – ее нет. То есть она, конечно, есть… но какая разница – если ее все равно нет.

Я просыпаюсь и иду по квартире, я встречаю отца, я все вижу в его глазах… Шлюха!

Пап, - выдавливаю я из себя, - Пап, они это… я не могу произнести слово «изнасилование», потому что хороших девочек не насилуют (мне об этом сказала бабушка).

Милиция. Красивая женщина в форменном пиджаке, слегка разошедшимся подмышкой, долго убеждает меня, что если «женщина не захочет, ну ты меня понимаешь, да? – я не понимаю, - то ни один мужчина не сможет с ней ничего сделать». Я не понимаю.

Ау, госпожа Каплина! Как видите, вы не стерлись из моей памяти. Конечно, я уже не помню, как вас зовут, впрочем, не уверена, знала ли я это вообще, но вас я помню.

Я не прощу вас, нет-нет , и не просите даже…Я даже ИХ простила, а вас... А вас я может быть тоже прощу… когда-нибудь…но не сейчас…

Потом несколько взрослых мужчин заставляют меня рассказывать «как все было»: а что они? А что ты? А как он это делал? Мне стыдно, мне не выносимо стыдно, я вспоминаю про аптечку и решаю на этот раз хорошо подготовиться.

Бойкот. Одноклассники объявили мне бойкот. Мне домой звонят родители и требуют, чтобы я не подходила к их детям. Нужны мне ваши дети! - кричу я в трубку, а потом плачу.

Учительница географии торжественно объявляет на уроке: «Таким людям как (она называет мою фамилию, я ненавижу свою фамилию) – не место в нашей школе!» Я встаю и говорю, что пока она не извинится передо мной, я на ее уроки ходить не буду. В аттестате у меня двойка, она так и не извинилась.

В очереди в кулинарии я слышу разговор двух старушек: ах!- говорит один божий одуванчик другому, - ах! вы слышали, какая страшная история приключилась в *** школе? Там девочку, голос понижается до шепота, изнасиловали прямо на уроке! Под партой! Ах,- вторит ей в унисон вся очередь. Жаль, что у меня нет автомата.

Потом, чуть позже, я узнАю, как на самом деле происходили события. Я узнАю, что это я гонялась за ними по всему району, требуя немедленно, вы слышите не-мед-лен-но! отвести меня в удобное для группового соития помещение.

Мальчики ломались, но не смогли отказать женщине.

История подкрепилась справкой о моем хроническом, аморальном поведении в школе, выданной сердобольной директоршей.

Папа-депутат, не желающий, чтобы его совершеннолетний сын сел в тюрьму по 117й статье – страшная сила. Жаль, что мой папа не депутат.

Ну вы же понимаете, девчонке все равно жизнь сломали, не вернуть, ребятам то зачем ломать?

Но самое страшное дома. Молчание. Я отвожу глаза, я не знаю, что делать и что говорить, я не знаю, как мне теперь ЖИТЬ с этим???

Родители тоже молчат. Это самое страшное. Весь мир столпился вокруг, и все тычут в меня пальцем: фииии!!!! В этом же кругу стоят родители. Они не тычут. Они выше этого. Они просто стоят и молчат. Они тоже осуждают меня. Я сама виновата. Это я – плохая. С хорошими девочками такие вещи не происходят.

Я курю. Мне не нравится курить, но это бесит учителей. Поэтому я курю. Я подшиваю школьную юбку до мини, я крашусь и ношу серьги. Я смеюсь в лицо директору, когда она просит меня снять серьги и умыться, так как сегодня проверка ГОРОНО.

Она ненавидит меня. Меня все ненавидят. Или боятся.

Вот и замечательно. Зато у меня, наконец-то, появляются друзья. Их тоже ненавидят. Или боятся.

Мы пьем пиво. Мне не нравится пиво, но это бесит учителей. Поэтому я пью пиво.

Мы глотаем таблетки, после которых я долго втыкаю на уроке черчения, пытаясь нарисовать гайку. Надо же, какая забавная гайка…

Подруга приносит траву, она хихикает и предлагает попробовать. Два часа смеха и веселья. Мне нравится это.

На следующий день я еду в ломбард сдавать подаренную отцом золотую цепочку. Я хочу, чтобы это было у меня всегда. А еще… А еще мне больше не нужно покупать любовь. Зачем она мне?

17 лет. Сегодня у меня день рожденья. Я приняла эпохальное решение.

И сексуальна. Я вижу это в глазах мужчин, которые смотрят на меня. Я вижу это в жадных глазах таксиста, который везет меня на мою съемную квартиру. Сколько? – спрашивает он меня. Мне смешно, тебе то куда, думаю я. Он ждет ответа, я называю фантастическую даже для того валютного отеля, где я тусуюсь, сумму. Мне смешно, - за раз,- уточняю я.

Мои любимые игры – «динамо» и «разведи папика на деньги».

Мужчины, это просто члены и кошельки, - учит меня старшая коллега, - члены у них одинаковые, а вот кошельки разные.

Меня интересуют только те кошельки, где лежат американские рубли. И мне плевать, что об этом думает моя бабушка. Я ненавижу бабушку.

Я люблю этот отель. Я люблю его длинные полукруглые коридоры, его казино, огромный двухъярусный холл…. Особенно я люблю его ночью. Впрочем, днем я его особо и не вижу. Иногда я неделями не вижу солнце, мы с ним не пересекаемся. Оно мне не интересно. День слишком реален и плосок, чтобы в нем жить. Ночью совсем другое дело, вы не замечали? Ночью все по другому. Все.

Ночью у меня другая жизнь. У меня их две, жизни. Одна – для родителей, другая, - другая моя личная. Иногда мне звонит мама. Я не звоню ей… Просто забываю. Да и потом – ну не ночью же ей звонить.

Днем у меня есть парень. Он – бизнесмен. Конечно, познакомлю, просто он сейчас в командировке. Нет, не знаю, когда вернется. Со мной всегда волшебная коробочка, когда нет коробочки – всегда есть баночка. Она не такая волшебная, но тоже ничего. Одна баночка утром, моим утром, одна по дороге, пара-тройка за ночь, и по дороге домой. Иначе я не могу. Даже ночь не помогает.

Боря. Мой любимый бандит. Все его боятся. И правильно делают. Только я его не боюсь. Он мой друг. Он чувствует это. Он защищает меня от радикально настроенных «пацанов». Я не сплю с его друзьями. Ни за какие деньги. Когда он приезжает, я – его девушка.

Мы мотаемся по ночной Москве, регулярно прикладываясь к зеркальцу с кокаином. Я люблю кокаин. Я полюбила его в первого взгляда, с первого вздоха. С того утреннего момента, когда я поняла, что я сейчас умру, если не будет еще дорожки.

По утрам я мечусь по комнате, а Боря пытается отпоить меня пивом. Иногда у него это получается, но чаще – мы едем за кокаином.

Иногда я приезжаю к себе в район. Я привожу подарки. Я могу позволить себе то, что не может позволить никто из них. Они не любят меня, но они так замечательно делают вид, что рады мне.

Так замечательно, что я даже могу на какое-то время поверить в это. Все-таки это иногда нужно. Любовь. Пусть и покупная. А как же еще? Кто же будет любить просто так? Мне не нужна Мери Поппинс. Я сама – Мери Поппинс. Мне наконец-то нравится этот мир.

Мне надо остановиться. Мне очень надо остановиться.

Я вижу эти лица в казино, лица, влюбленные в кокаин. У каждого из них либо коробочка, либо баночка. Мне не нравятся эти лица. Я не хочу иметь такое лицо, я слишком дорожу им. Я чувствую себя вещью. Я не хочу быть вещью. Я принимаю решение.

Я узнаЮ, что и как. Теперь они будут только отдавать мне деньги, ничего не получая взамен. Прощай, отель, я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу.

Я всегда любила этот стук колес и полосы света, пробегающие по лицу.

Я стою в тамбуре и вспоминаю. Я вспоминаю этот год, день за днем. Этот потрясающий год. Одесса… я всегда мечтала попасть в Одессу. Испания… Барселона… Валенсия… Удивительно красивые города. Удивительные приключения…. Это все кончилось вчера… Но такое ощущение, что этого не было никогда…Странно…

Город (я буду называть его просто Город, хорошо?). Все ночи я провожу в клубах и на улицах этого города. Я нахожу Его. Мы едем куда-то за город, в пансионат, носящий мое имя (символично, не правда ли?) – мое настоящее имя.

Я – скучающая институтка, проводящая последние дни перед семестром в поисках приключений. Да, конечно, можно и ко мне, но боюсь, что уже вернулась гувернантка моего младшего брата. Ах, ох, ну что вы, что вы. Мы приезжаем в отель. Мы заказываем шампанское. На здоровье, за знакомство, светская беседа, … когда же ты заснешь, сволочь…

Меня берут при попытке угона автомобиля со стоянки этого пансионата. Отдел. Или как он там называется…? Кто с тобой?! С кем ты работаешь?! Я молчу. Мне просто нечего им сказать.

Конечно, мне лестно, что мои действия приняты за «профессиональный преступный сговор», но не настолько лестно, чтобы садится из-за этого в тюрьму. Я не знаю почему, но я чувствую, что я не вынесу тюрьмы. И еще и еще я вижу глаза моего отца… Нет.

Я прошу их – все что угодно, прошу я их, только не сообщайте моим родителям… Я больше не буду.

Приехавший друг спящего на втором этаже мирным сном человека, удар по лицу. Обыск. Падающий на пол легкий пластиковый пузырек с клофелином, который я пытаюсь придавить ногой…но.

Но оказывается, что можно обойтись и без тюрьмы и прочего. Как? Очень просто. Просто надо помочь хорошим людям словить плохого людя. Мне долго и в красках описывают его плохость, а я делаю вид, что прониклась. Я и на самом деле прониклась. Прониклась тем, что поняла, что мне не нужно прямо сейчас ехать в следственный изолятор. О:кей, как скажете.

Мне страшно. Этот человек пугает меня. Этот человек – отец того самого плохого парня, которого мне надо найти.

Я не верю, я не верю тому, что каждый мой шаг под контролем. Я не верю тому, что если этот человек, который и так смотрит на меня с подозрением, начнет выяснять кто я и откуда я (а я ведь очень быстро скажу ему и кто, и откуда), а потом повезет закапывать меня в пригородный лес… я не верю, что прилетят бравые парни и спасут меня.

Чип и Дейл. Которые ни хрена не спешат на помощь.

И я точно знаю, что никому из них нет до меня никакого дела. Я просто пешка. Пешка, которая никогда не станет ферзем. Потому что не успеет. Горничная отеля, в котором я живу. Она следит за мной. Я знаю.

Я выкидываю чемодан из окна. Я спускаюсь, как ни в чем не бывало.Я прохожу мимо нее. У меня нет ни копейки денег. У меня уже давно нет ни копейки. Последние три дня я питаюсь бутылкой «хироу» и черным хлебом.

ОНИ на мой вопрос, на что мне жить, предложили решить все привычным способом. Ночь я провожу в кабине финского дальнобоя, захлебываясь пьяной истерикой и прося увезти меня от «рашен мафия». Плодов истерики хватило не надолго. Я крадусь вдоль отеля, поднимаю свой чемодан и еду на вокзал.

Я дома. Я не могу заплатить за съемную квартиру. У меня нет денег.

Я говорю родителям, что я их прошу – кто бы ни звонил, хоть кто – хоть милиция, хоть черти рогатые – говорить, что они меня давно не видели и не знают где я. Я боюсь выходить из дома.

Мы сидим в подъезде. Мы курим в подъезде. Мы пьем в подъезде. Не потому что нет квартир, а потому что все равно где курить и пить. Какая разница, если это скучно.

Я слышу слова. Я слышу слова, что есть такой кайф. Называется «винт». Это как кокаин (боже, как я по нему скучаю!!), но только круче. И – и дешевле во много раз. Теперь у меня в жизни есть цель. Я найду его.

У тебя в кармане… два мелка и волшебный камень…

Я сижу на кухне какой-то стремной квартиры. Рыжий парень колдует у плиты. Напротив меня сидит Бася ( Бася….толстая , милая девочка…)

Я замечаю, что у Баси трясутся руки, они трясутся все сильнее. Когда рыжий парень говорит, что все готово, Бася безуспешно пытается одеть колпачок на ручку.

И я действительно это пойму. Потом. А сейчас…

Я лежу на диване. Мне хорошо. Господи, как же мне хорошо. Я открываю глаза, и вижу этого рыжего парня. Он держит меня за руку.

Все эти люди в этой квартире… я понимаю, что они – мои лучшие друзья. Что я люблю их, а они любят меня. Просто так. Я понимаю, что ищу их всю жизнь. Я лежу на диване. Я чувствую потрясающую волну, которая идет от кончиков пальцев. Она все ближе и ближе… она уже здесь… Как вдруг меня кто-то бьет бейсбольной битой по голове. Меня тошнит. У меня просто раскалывается голова.

Вдруг я понимаю, что среди этих людей есть те, кто ищет меня еще с того города. Я понимаю, что не исключено, что все они – вовсе не друзья, а враги. Мне надо срочно уходить. Бежать. Они пытаются меня остановить, я так и знала. Я вырываюсь и выбегаю на улицу. Я мчусь домой, через всю Москву.

Я меняю машины, потому что те, кто меня везет, ведут себя подозрительно и наверняка с ними заодно. Я закатываю истерику в каком-то подъезде, колотя в дверь и умоляя пустить меня. Я сползаю по стене от ужаса, когда на лестничной клетке открываются двери лифта…

Я дома. Я вижу их – они сидят в квартире в доме напротив. Я слышу их. Я вообще почему-то очень хорошо слышу. Даже то, что происходит внизу, на улице. Я прилипаю к дверному глазку. Здесь меня и застает отец. Он дает мне какие-то таблетки. Через десять минут дверь начинает тихо струиться вниз…

Отец подхватывает меня и относит в кровать… Он садится рядом. Он гладит меня по голове и говорит «тихо-тихо… все хорошо…»… Я засыпаю.

Я звоню всем. Всем по записной книжке. У каждого я спрашиваю, не знает ли он, где можно достать винта. Когда я говорю это слово – я начинаю заикаться и меня потрясывает. Я опять на той квартире. Рыжий парень смотрит на меня.

Мне плохо. У меня останавливается сердце. Во всяком случае, я так считаю. Я безостановочно пью воду. Я вызываю скорую.

А вы знаете, что ваша дочь колется? – говорит молодой доктор моим ничего не понимающим родителям.

Он профи. Первое, что он попросил сделать, посмотрев на меня, засучить рукава.

Мама смотрит на меня сухими, остановившимися глазами, - не дам.

Дай! - кричу я, вырывая аппарат у нее из рук, - Мама, мамочка, если ты меня любишь, дай мне телефон, - прошу я.

Все, что я хочу, это позвонить своему другу, он не колется, нет, просто он сейчас нужен мне.

Нет, - говорит мне мама, - ТАКУЮ я тебя не люблю. Мое сердце останавливается.

Я давно не была дома. У меня даже нет ключей от квартиры. Однажды, приехав домой, я вижу новую металлическую дверь. Мне все понятно. Иногда я все же там появляюсь.

Посмотри на свои руки! - кричит отец,- Посмотри на кого ты похожа!

Я вешу сорок кило в одежде и ботинках. Ну и что?

Сколько времени? - я поворачиваюсь к тому, с кем я приехала, и вижу красную книжечку. В моей сумке лежит все. Десяток ребят и я. Мы все стоим, закатав рукава.

Мальчики в автобус, а девочки со мной, - говорит толстый красный дядька в форме.

Ну что, дорогуша, - вальяжно откинувшись, говорит он мне, - Сдается мне, что у тебя неприятности… Приступим к их устранению, - говорит он, похотливо улыбаясь…

Я иду по улице. Я иду, непроизвольно вжимая голову в плечи. Я слышу, как прохожие шепчутся, озираясь на меня. Они всегда шепчутся. Всегда и везде, где бы я не появилась. Поэтому я не люблю появляться днем. Мое время - ночь. Ночью они тоже шепчутся, даже те, кого я не вижу, но их меньше.

Эти люди. Эти люди, которых я встречаю там, куда приезжаю… Они не такие как я. Они – они просто балуются. Они – они могут бросить в любой момент. А я… А я все отдам. На все пойду. Я это знаю, и боюсь, что это поймут и они.

Поэтому я не люблю быть вместе с ними. Я хочу быть одна. Я вообще уже не могу находиться среди людей. Я боюсь их. Но даже когда я одна – они все равно шепчутся. Они шепчутся, а я слышу. Я всегда их слышу. Я уже знаю, что это просто я схожу с ума. Что никого нет. Что все эти голоса – они внутри меня. Как мне надоели эти галлюцинации, - думаю я…

Ооооо…! - слышу я, - она обозвала нас галлюцинациями!

Сейчас мы ей покажем! - слышу я… Я всегда их слышу.

Я рисую. Все что мне нужно, это карандаш, бумага, и раствор. Не так уж и много, не правда ли? Я закрываюсь в своей комнате и рисую. Я рисую то, что внутри меня. Я рисую свою боль, свой страх, свою жизнь…. Все, что мне нужно, это карандаш, бумага и раствор. А еще я хочу умереть. Я хочу, чтобы это все кончилось. Я не могу так больше. Вся моя жизнь идет по одному и тому же, знакомому до боли сценарию. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

Сон, с редкими перерывами на то чтобы выпить еще таблеток.

Поиск денег. Несколько часов спокойствия и нормального состояния. Потом дни, когда я даже толком не понимаю и не помню где я и с кем я. Страх, тоска...

Бывают ночи, когда я пересекаю Москву из конца в конец несколько раз. Мне кажется, что мне плохо от того, что я здесь, а если я уеду туда (не важно куда), то мне станет хорошо. Но там хорошо не становится, и все повторяется. Я вкалываю себе дозу за дозой. Я делаю это, чтобы оттянуть тоску. Тоску не совместимую с жизнью. Я довожу себя до полного изнеможения, чтобы на тоску не оставалось сил.

Я обнаруживаю себя стоящую на подоконнике пятого этажа. Я не помню, как я сюда попала. Все, что мне надо – это сделать шаг вперед. Но мне страшно. Я хочу остановиться. Я хочу умереть, но я не хочу закончить свою жизнь в Кащенко. Я держусь. Я держусь на зубах.

Две недели. Я сижу дома. Я готова просто приковать себя наручниками к батарее. Я не могу спать. Как только я закрываю глаза, передо мной встает ОН. Я ем все, что найду. Три недели. Все, о чем я могу думать, это ОН. Звонок.

Приезжай. НЕТ. Да ладно тебе. Нет. Ну как знаешь… ЕДУ.

Новый год. Я даже толком не знаю, какой именно по счету новый год отмечает страна. Весь день, 31 декабря, я ищу. Я не могу найти. Я еду домой. Я еду домой на перекладных, у меня нет денег. С последним боем курантов я звоню в дверь.

Дверь открывает мама. Она не рада меня видеть. Я ее тоже.

Но на улице слишком холодно. Ночь мы проводим в молчании. Я сижу на диване и ем сахарный песок из банки. Мама сидит в кресле и ест мандарины.

Открой дверь! - требую я. Дверь закрыта на ключ, а ключей у меня нет.

Я разбиваю тарелку об пол, не знаю, какая она по счету, но весь пол завален черепками и осколками.

Я убью тебя, - тихо говорю я, - если ты не откроешь, я убью тебя. Мама сереет.

Я хочу их убить. Они предали меня, они не дают мне жить так, как я хочу, они… они… В общем, я убью их. Я даже знаю как. Я придумала идеальное убийство. Ха! Приезжает отец. Да, с ним вот так не забалуешь, но ничего, тебя я тоже убью. Он связывает меня. Они везут меня в Семнашку. Извините, прием окончен, говорят им. По дороге домой я сбегаю прямо из машины.

Подвалы, чердаки, квартиры, машины… Куда бы я не попала, если я вижу икону, я переворачиваю ее. Или выкидываю в окно. Я ненавижу Его. Он нарушил паритет. Когда-то давно мы договорились, что у меня своя жизнь, а у Него своя.

«О , обезьянка Бога своего, достойна быть всего лишь обезьянкой?» - я люблю Ницше. Он сошел с ума. Я тоже схожу с ума. Мы похожи.

Всемогущий? Что же Ты, всемогущий, не сделал так, чтобы я себе ногу сломала, когда ехала за первой дозой, а?! Я ненавижу Тебя! Я ненавижу Его. И плачу от ненависти. А Он тоже – плачет. От боли и жалости ко мне. Только я еще не знаю об этом.

Отец везет меня к какому-то психотерапевту. Он колдует надо мной.

А я думаю о том, как хорошо было бы сейчас вмазаться. Я принимаю решение. По дороге домой я сбегаю прямо из машины.

Я в Семнашке. Каждый наркоман должен отлежать в Семнашке.

Семнашка. Больница-тюрьма. Персонал смотрит на тебя как на кафель в сортире. Через неделю, в субботу ко мне должны приехать родители. Они не приезжают. Они не приезжают. Их нет.

Их нет. Их опять нет! Их никогда нет, когда они нужны!

Я прошу: - дайте мне позвонить домой!!! Мне не дают.

Нас, наркоманок (в те времена на шестьдесят человек в отделении было всего пять-шесть наркоманов), запирают в палате.

Мы бунтуем. Тем же стулом я разбиваю окно в двери и пытаюсь пробраться в него.

Ночь. По ночам мы просим, чтобы у нас был ВИЧ. Это глупо, но мне кажется, что это лучший выход. Потому что умереть самой у меня почему-то не хватает сил. Наверное, мне мешает вера в сказки. Даже не вера, а так, подобие надежды. Что однажды… однажды приедет принц и скажет мне:

«Хочешь, я увезу тебя отсюда? И ты бросишь все это…»

Пап, я больше не буду, - говорю я. Мы едем домой. Я провела там больше месяца. Я валялась в ногах у родителей, прося забрать меня оттуда. По дороге отец покупает мне плеер. Просто так, потому что знает, что я очень хочу плеер. Пока он ходит в магазин за хлебом или молоком, я выхожу из машины и закрываю за собой дверь.

А ту собачку, что бежит за мной, зовут последний шанс…

Я где-то, на какой-то квартире. Их много, этих квартир. В три часа ночи я вдруг понимаю, что мне надо идти. Я не знаю куда, меня никто и нигде не ждет. Я надеваю ботинки и спускаюсь. Москва вся в снегу, метель… Я иду сквозь метель и слушаю саунд-трек к «Прирожденным убийцам». Мимо медленно едет машина. Машина останавливается рядом, парень, сидящий за рулем что-то спрашивает меня. Я не слышу что именно, но почему-то решаю, что он предлагает меня подвезти.

Мы едем. Парень осторожно начинает выяснять, не употребляет ли,- нет-нет, я так, чисто на всякий случай спрашиваю! Так вот не употребляет ли девушка наркотики? Через пару минут выясняется, что девушка употребляет все, в любую погоду и желательно побольше.

Мне надо перекумариться,- говорит он,- ты не знаешь, где можно достать винта?

Он угощает меня героином, а я везу его на Птичку. Мы проводим вместе пару дней. Мне хорошо. Он даже дарит мне розу.

Но тоска все ближе, она уже подступает. Я прошу его остановиться у аптеки, мне надо купить мазь, вены ни к черту, я уже давно колюсь в ноги, подмышки… кисти, стопы - все заколото. Купив мазь, я возвращаюсь в машину. Он смотрит на меня. Я смотрю на него.

Хочешь, я увезу тебя отсюда? - говорит он, - и ты бросишь все это.

Я смотрю на него. Я не могу дышать. Я только киваю головой. В моих глазах счастье. Я выкидываю, я первый раз в жизни выкидываю шприц с раствором в окно. Мы заезжаем к нему домой, и берем ключи от дачи. Мы уезжаем.

Ночь. Снегу по пояс. Машина утоплена в сугроб на подходах к дому. Мне плохо… Господи, как же мне плохо. Я сижу и рисую. Я рисую орущий рот. Я плачу, я просто рыдаю, я не могу остановиться. Я хочу уйти отсюда, я хочу убежать от этого.

За все надо платить, так, кажется? Парень, его зовут Саша, говорит мне,- ложись рядом, просто полежим и все.

Не бойся, говорит он мне. Никогда не бойся меня.

Я верю, ему и ложусь рядом. В доме холодно, очень холодно, и господи, как же холодно внутри… Он берет мою руку в свою.

Запомни,- говорит он мне,- запомни это ощущение. Когда меня не будет рядом, ты сможешь вспомнить это, и я буду с тобой. (Потом, через полтора года, я часто делала так, лежа бессонными ночами и тоскуя по нему.)

Что ЭТО?? - спрашивает шепотом его друг. Это он про меня.

Полночи мы пытаемся надуть матрац (в квартире ремонт). В результате мы ложимся на свернутый палас и накрываемся какой-то занавеской. Мы лежим. Я плачу, а он рассказывает мне сказки. Про соловья и розу, про женщину и змею. Перед тем, как подняться к другу, он говорит мне:

Если ты уйдешь, не бойся вернуться. Я засыпаю.

Лабиринт. Темный, ужасный лабиринт. Я мечусь по нему, пытаясь найти выход. Но его нет. Мне больно, мне так больно, что даже трудно дышать.

Тихо, чтобы меня не услышали, я встаю, и выскальзываю за дверь.

В машине, уносящей меня от этого дома, я рыдаю. Я не могу остановиться. Я уже зарыдала всю машину, сейчас я зарыдаю весь мир.

Поворачивайте! Назад! – кричу я ничего не понимающему водиле, - прошу вас, назад…Дверь никто не открыл.

Я ищу его. Я боюсь, но он же сам сказал мне – не бойся вернуться, ведь сказал же??

Я помню только двор, в который мы заезжали. Мы едем туда, а я забываю… Мне кажется, что я на ходу забываю, как ехать, я боюсь, что я забуду до того, как приеду. «Радугою стелется судьба-змея… пожирая хвост, а глазах лед…, - играет в наушниках, аккомпанируя моим слезам - …а в душе страх, а в глазах тоска… ». Пару лет спустя я узнаю, что название этой песни – мое имя. Совпадение?

Его машина. Я спрашиваю толпящихся неподалеку мужиков – где живет хозяин машины? Они унизительно смеются. Я вспоминаю, что он говорил, что у них есть собака, Линда.

Где живет собака Линда? - спрашиваю я, звоня во все квартиры подряд.

Наконец-то я узнаю номер квартиры. Я жму на звонок.

Мне Сашу, - робко говорю я открывшей дверь бабушке.

Я сижу на подоконнике в подъезде. Я провожу тут все свои дни. Я жду Его. Он звонит, и говорит, что скоро приедет. Я его тут же начинаю ждать. Изо всех сил.

Если я выхожу, то бегу домой как можно скорее. За пять метров до угла, за которым подъезд, я закрываю глаза. Господи, хоть бы он там был, ну, пожалуйста, ну хоть бы он там был!! Делая последний шаг, я открываю глаза. Если он там – это счастье, господи, какое же это счастье! Если его нет – я сижу на подоконнике.

Я боюсь бессонницы. Пока ее нет, но я ее панически боюсь.

Не бойся, - говорит он, - ты ляжешь спать и спокойно заснешь, и тебе приснятся розовые слоны. Я верю. Я во всем и всегда ему верю. Я люблю его. Я не одна.

Что ЭТО? - требовательно спрашиваю я, указывая на красные пятнышки на его руках.

Я знаю, что это за прыщи. Прыщи по венам. Я обижаюсь на него, я боюсь за него. Это страшная штука – винт. За себя я не боюсь, экая невидаль – героин, так – потошнит и перестанет. И никаких проблем. Не то что эта гадость.

У меня спина болит, и вообще я встать не могу, сил нет, - говорю я ему на предложение прошвырнуться.

Слышь, подруга,- говорит он мне, - хорош героин жрать.

Я лежу на кровати, убитая в сопли. Рядом сидит он, держит меня за руку и плачет.

Я боюсь за тебя, говорит он, - Это страшная штука. Я молчу.

Я думаю, что мне все это снится. Условный сигнал под окнами. Я вылетаю из подъезда. Машина рвет с места. Мы носимся по ночной Москве, выписывая странные круги.

Я заглядываю в его бездонные глаза-блюдца. - Аааа, - говорю я, - ну да… следят…

Мы в гараже. Он колдует над раствором. Мы уже не врем друг другу. Мы теперь просто делаем это вместе. Мы всегда вместе. Кстати, вместе – не так страшно, самое страшное – одиночество. По сравнению с ним все остальное ерунда. Постепенно и то, чего я боюсь больше всего на свете, уходит из нашей жизни. На его место прочно и незаметно встает то, чего так боялся он.

Ты достал деньги? – спрашиваю я. Он уехал за деньгами к своему отцу.

Я звоню барыге. Барыга говорит, что у него осталось пара чеков, и если я не заберу их через полчаса, он их отдает другому.

Да. Все ок, - говорит он мне. Я несусь к остановке встречать его.

Как нет…? Да ты…, - я в отчаянии бросаюсь на него с кулаками, - да как…

Он делает резкое движение, и я падаю от боли.

Лумумба. Кто ж не знает старика Лумумбу. Мы идем к машине. По моему светящемуся лицу, наверное, за километр видно, что у нас все хорошо, потому как есть. Как только мы садимся в машину, из соседней восьмерки выскакивают четверо амбалов и начинают ломиться к нам в двери. Ломятся чем-то очень тяжелым. Мы уходим от них, я рвусь показать им фак, а он кричит мне – если нас догонят, как только поставят раком у машины – глотай.

Та же Лумумба. На этот раз – пришлось. В смысле глотать. Нам не поверили, что мы тут просто гуляем, но почему-то отпустили. За пару домов от Лумумбы мы ковыряемся палочками в рвоте, отыскивая шарики с заветным содержимым. На следующий день товарищ, бывший там с нами, приносит слабительное. На всякий случай. Никто ж толком не помнит, сколько их там было, шариков этих.

Родители догадались. Наконец-то. Нам выделена полка в холодильнике. Полка постоянно стоит пустой. Мы очень экономно и рачительно расходуем средства. А еду предпочитаем воровать из гаража его отца. Все чаще ночи я провожу в ванной, коленками под кипяток. Мы решаем уехать в деревню.

Через три дня мы возвращаемся обратно. Мы снова уезжаем. И снова возвращаемся. Мы сидим дома, пока один из нас не начинает уговаривать другого, а этот другой радостно соглашается. Мы тупо лежим на кровати, наблюдая за стрелкой часов. Почему так? Почему все вдруг получилось так? Я так больше не могу.

Девятнадцатая клиника. При институте наркологии. Нас сюда положил его отец. Сначала меня, а потом, через две недели, и его. Ведь в институте то должны знать, как лечить наркоманов, верно? Это лучше чем Семнашка. Гораздо лучше. Я сплю две недели подряд – таблеток и уколов они не жалеют. Персонал вежлив и обходителен. И все. Таблетки и обходительность.

На выходные меня впервые отпускают домой. Дома я откачиваю его в ванной от передоза, а остаток проношу с собой.

Мы ведь только один раз, верно? - так говорим мы себе и друг другу, выписавшись из больницы. Всего один раз.

Я остаюсь у подруги, а он едет домой. Вечером я узнаю, что его до сих пор нет. Я вру и выкручиваюсь. Я вру и выкручиваюсь до тех пор, пока его отец не выясняет наконец-то, где он. Его приняли в метро, и сейчас он в милиции. Я точно знаю, что у него ничего с собой не было. А они говорят, что было – и не мало.

Люди с теплыми глазами. Я тоже хочу такие глаза. У них такие глаза, как - будто они знают что-то очень, очень важное. То, что греет их, и позволяет им греть других. Особенно у него. Они – это христиане. Он – это священник, к которому нас привел его отец. Это его последняя надежда, он не знает, что еще с нами сделать и надеется на чудо.

Священник проводит встречи для тех, кто хотел бы больше узнать о Боге, о Библии, о вере. Я ничего этого не хочу, но я хочу такие же глаза. По дороге домой мы решаем, что сделаем еще одну попытку. Может быть, эти люди нам помогут. На звонок в дверь нашей квартиры нам открывает человек с автоматом. Нам даже не дают попрощаться.

Кабинет. Еще один кабинет. Сколько их было в моей жизни – вот таких вот кабинетов. Злой полицейский и добрый полицейский. Классика жанра. Жаль, что я об этом не знаю. Вопросы и угрозы. Бесконечные вопросы и угрозы.

А хочешь, мы посадим тебя в камеру к милым девочкам? На пару-тройку дней? А? Что ты знаешь о таком то?!

Ну что ты… мы же понимаем, что ты не виновата, ну просто с парнем не повезло…

Семь часов. Семь часов ада. Их не интересуют наркотики, якобы найденные у него в кармане. Их интересует совсем, совсем другое. Половину этого времени я смотрю на фотографию из бывшего когда-то моим фотоальбома, конфискованного при обыске. На ней я.

Солнечная Барселона, белые шелковые летящие брюки, счастливая улыбка на красивом лице…

Кабинет. Я не могу. Прости меня. Я предам тебя.

Шары плавают по комнате. Они очень красивые. И яркие. Такие яркие, что сквозь них почти не видно ни моего ни его отца. Его отец тормошит меня и кричит.

Что?! Что ты им сказала?! Это важно?! О чем они тебя спрашивали?!

Я выпила все таблетки, которые мне так щедро выписали в больнице.

Подъезд. Старый грязный подъезд. Я стою у окна. Я стою, уперевшись лбом в холодное, ледяное стекло, и не чувствую это. Скоро весна. А потом придет лето. А его не будет. А потом придет зима и новый год. А его не будет. А потом еще весна и еще лето. А его не будет.

На третьем или четвертом лете или новом годе я начинаю скулить и тихонько колотиться лбом об стекло.

Я понимаю… Я понимаю, насколько дорог мне этот человек. Я понимаю, как я люблю его.

А потом придет весна….. Господи, я так хочу быть с ним! Господи, я так хочу дождаться его! Господи, я так люблю его! Я люблю его, и ненавижу себя. У меня все сжимается внутри. Я понимаю вдруг, что для того, чтобы дождаться его, мне нельзя, вообще нельзя наркотики. Никакие. И никогда.

Иначе…, иначе я променяю его на мешок героина или еще на что-нибудь, как я уже променяла все в своей жизни.

Он дороже. Он дороже всего на свете. Дороже наркотиков. Но как? Господи, но как?! Ведь я, ведь мы уже все пробовали. И ничего, ни-че-го не помогает!!

Боже,- прошу я,- Боже, если Ты есть, помоги мне! Мне уже никто не поможет, кроме Тебя! Я сама не могу, я знаю это, Боже, если Ты есть! Господи, будь, ну, пожалуйста, будь, ведь если нет Тебя, то что? То кто мне поможет?!

Утро. Каждое мое утро начинается молитвой. Я прошу Его. Я прошу Его, Господи, сделай так, чтобы сегодня я не вмазалась, я не знаю, как, Господи, ведь я хочу сейчас этого больше всего на свете, но я прошу Тебя, сделай так, чтобы я не вмазалась, только сегодня, прошу Тебя, дай мне прожить этот день… Господи…

Ночь. Я бегу к барыге. Я бегу и понимаю, что я не могу остановиться. Просто не могу. Я бегу по ночной улице и прошу… Я прошу Его, Господи, сделай так, чтобы я сегодня не вмазалась, я не знаю, как, Господи, я не могу остановиться, но я прошу Тебя, прошу Тебя…

Барыга открывает мне дверь и говорит, что я опоздала на две минуты.

Письма. Это все что у меня есть. Я пишу их каждый день. Я не всегда могу их отправить сразу же, и порой они доходят до размера тетради. Письма-дневники.

И еще у меня есть встречи раз в две недели с христианами. Я приезжаю в Москву только на эти встречи, а в промежутках пишу письма и читаю Евангелие. Это моя последняя надежда, все, других путей нет. Я живу на даче, меня отвезли туда родители. Я боюсь оставаться в Москве, где все напоминает о наркотиках.

«…Привет, Олюшка. Знаю, как тяжело тебе милая, держись. Я тебя люблю и верю в тебя. Я очень сильно переживаю за то, что ты подвергаешься таким испытаниям, но переживаю не за себя. Держись, милая. Я тоскую без тебя….»

Я ставлю кассету с любимой музыкой – у меня тяга и я выкидываю эту кассету. Я выпиваю пиво, заботливо купленное дедом – у меня такая тяга, что я готова в тапочках идти пешком в Москву. Я перестаю пить пиво. Я занимаюсь бегом и ем один салат, пытаясь скинуть тридцать кило лишнего веса, набранного за время лежания в клинике. Я читаю Евангелие, я пишу письма, я читаю книги, каждую ночь я молюсь, прося Его дать нам сил, дать нам еще один шанс… Я вспоминаю прикосновение его рук, его глаза, его голос – я так боюсь, что забуду все это…

«…Пиши мне почаще, мне так дороги твои письма. Люблю тебя и верю…Как твои планы на будущее? И что ты вообще думаешь о нас? Надеюсь – думаешь…»

«Ооо! Здарова! А ты что тут делаешь?» - я оборачиваюсь и вижу знакомого из соседнего (по Москве) дома, с которым неоднократно кидали друг друга, втыкали в подъездах и по-хитрому делили чеки. У меня подкашиваются ноги, и я сползаю вдоль забора от внезапной слабости.

Ночью я, пошатываясь и отчаянно пытаясь держать глаза открытыми, иду по дачной улице и никак не могу найти свой поворот к дому. Он опять оказывается сильней меня. Но я понимаю, что если вижу кого-то – надо просто разворачиваться и бежать.

Я мирюсь с Богом. Как? Меня поражают слова, которые я читаю в Книге книг. Я понимаю, что тот, в кого я верила, точнее, признавала его существование, - НЕ Он.

Я решаю принять крещение. Препоручить себя Ему.

«…Иногда я часами смотрю на твою фотографию. Я вспоминаю день, когда ее сделали (это был второй день нашего знакомства), и все что было дальше. Наверное, не случайно, что мы с тобой встретились. Рано или поздно это должно было произойти. Грустно было бы, если б это произошло к старости. Не печалься, то, что происходит, наверное, очередное испытание для нас. Очень хочу тебя увидеть. Спасибо, что помнишь обо мне. Не забывай меня….»

И письма. Письма, письма, письма… Каждый день, день за днем.

Я еду на суд. Первый или второй, или даже третий – точно даже и не помню. Они все равно не происходят, суды эти. Но это мой шанс увидеть его. Не за стеклом тюремной кабинки для свиданий, а вот так. Мы успеваем только обменяться взглядами, не более того.

Осенью я возвращаюсь домой. Подруга в подъезде говорит мне, что пока я лежала в больнице, - а ты разве не знаешь? – он тусовался с нашей общей подругой, варили вместе ну и… ну и…. ну ты поняла, да?

Я возвращаюсь домой оглушенная. Все как будто остановилось. Даже боли нет. Просто пустота. Звенящая, страшная пустота. А потом уже приходит боль. Я не могу от нее. В голову приходит знакомый и чертовски надежный способ избавления от боли. Но почему он мне не сказал? Мы ведь договорились говорить друг другу все, ВСЕ!

«… Меня же не оставляет другая тема… Я имею в виду девушку с которой мы якобы варили «яблочный компот». Алена, я даже не буду тебя уверять или разуверять на эту тему. Мне не дает покоя другой вопрос: как ты могла поверить??? Как ты могла подумать, что такое возможно??? Кстати, черкани мне в следующем письме имена тех «троих», кто тебе об этом сообщил. Очень хочу знать этих подонков поименно! Извини, что я касаюсь этой видимо болезненной для тебя темы, но с тех пор, как ты упомянула «яблочный компот» я до свиданки ломал голову над тем «какую же такую измену ты мне простила???» В любом случае спасибо, что у тебя такое большое сердце….»

Я не докапываюсь до истины – было или не было… Я прощаю его. Ведь ему тоже есть что простить мне. Я учусь прощать. Других и себя.

Я еду на суд. Меня там не будет, я просто посмотрю на него и все (на том, чтобы меня не было на суде, настаивает его отец). По дороге я молюсь, я молюсь так, как молилась тогда, когда поняла, что его могут убить, как тогда в подъезде, как потом, в первые недели, когда единственным смыслом дня было прожить этот день. Прожить без наркотиков. «Боже, - прошу я, - я прошу тебя, сделай так, чтобы его отпустили, Господи! Боже, ведь Ты даже людей оживлял, - я перехожу к легкому шантажу, - ну что Тебе стоит такой пустяк, а? Ну пожалуйста!»

Через пару часов звонит его отец, и говорит, что через два месяца мы увидимся. Это чудо.

Я боюсь. Я жду этого и боюсь, очень боюсь. Мы практически не видели друг друга трезвыми. Вдруг я забыла его? Вдруг я его себе нарисовала? А на самом деле его и нет вовсе?

«… Наверное, это последнее письмо, которое я напишу тебе…. Как ты? …. Время остановилось. Вообще остановилось. Такое ощущение, что каждый день так медленно тянется, потому что тащит за собой на веревке весь прошедший год. Ну вот, начал тебе писать, и на сердце легче стало, ведь на самом деле, все очень хорошо, правда? Меня совсем недавно посещали такие же мысли, как и тебя. Типа: не станем ли мы друг другу чужими? Или: не придумали ли мы друг друга? И вот сейчас, когда я писал это письмо, я понял: нет! Чушь все это собачья. Этого не может быть. Потому что не может быть никогда. Ведь я люблю тебя всю, столь многогранную, а не какую-то твою сторону. …Не замерзни за дверями! Осталась неделя.»

Свадьба. Начало трезвой совместной жизни. Страхи прошли. Все нормально. Я люблю его, он меня. Все хорошо. Вроде бы.

Я продолжаю развивать свои художественные таланты в православной школе. С одной стороны мне нравится, а с другой – меня гложет смутное подозрение, что денег вышиванием икон не заработать. А мне уже хочется денег. Меня перестали устраивать вещи, купленные мамой на рынке. Меня не устраивает дешевая косметика. И еще меня не устраивают те люди, которые вокруг меня. Щенячий восторг прошел, и вдруг увиделась правда.

А я не готова прощать им их не совершенство. Ведь я верила в то, что они совершенны, а они меня обманули, оказавшись обычными людьми. Те, кем я восторгалась – повергнуты и затоптаны в грязь. Мною.

И еще чувства. Я завидую той девушке, в красивой машине, а они говорят мне, что зависть это грех.

Я боюсь будущего, а они говорят мне, что страх – это грех. Я злюсь и обижаюсь, а это тоже, оказывается, грех.

Моя вера в любовь Бога шатается и готова упасть. Ведь как же так? Это же чувства, а куда я могу от них деться? Я начинаю вытеснять и запрещать себе, как когда-то в детстве, чувствовать «плохие» чувства. Это удается до поры до времени, но потом все, что я таким трудом задавливалось и отрицалось, вдруг со страшной силой проявляется в истериках, приступах ярости и отчаянии. Так хорошо знакомом отчаянии… Я думаю, что если станет совсем не выносимо – я покончу с собой. Делов-то, не в первых раз, в конце концов. Но тут же понимаю, что на этом конца жизни не будет. Что я все равно буду жить, потом, в другом мире, и само слово «жить» пугает меня. Жить – это значит больно или страшно, или то и другое. Кроме того, я плохая - я чувствую не правильные чувства, а значит и Бог не любит меня (как-то незаметно на место моего Бога, с которым я помирилась, увидев Его, вновь приходит странное нечто с погонами и мигалкой, навеянное бабушкиными страшилками.

Я прихожу к выводу, что я – те самые «козлища и плевелы», о которых сказано в Евангелии.

И еще я вдруг понимаю, что впервые в жизни не хочу, не хочу, чтобы он вернулся (муж уехал в деревню и должен приехать сегодня вечером). Это пугает меня еще сильнее.

Прошла любовь? (в то время я, воспитанная на Ромео и Джульетте, отсутствие страстных, накаленных чувств воспринимаю как конец любви).

Тяга. Господи, ее не было сто лет. Я хожу и думаю о наркотиках, я сплю и вижу во сне наркотики. Я не знаю, кому можно сказать об этом. Ведь люди, которые меня окружают, не знают, что это такое. Они знают только, что это бяка и грязь. Я пытаюсь намекнуть и вижу, что меня не понимают. Точнее меня понимают и пугаются и говорят мне, что этого не может быть, ведь Бог исцелил меня и я здорова.

Я укрепляюсь в своем мнении насчет козлищ и плевел. А что еще от меня ожидать? Ну а раз так, то что мне еще остается?

Я прикидываю, где можно достать наркотики и деньги на них. Я уже готова и жду и боюсь случая.

Православные братья и сестры, жаждущие помогать заблудшим душам, решают открыть что-то вроде коммуны, где наркоманов будут лечить трудом и православием. Нас с мужем привлекают как «специалистов по вопросу».

В какой-то день, я узнаю, что в Москве будет проводиться семинар для тех, кто работает с наркозависимыми. И я решаю туда поехать.

Семинар длится пять дней, из них четыре дня я сижу и задыхаюсь от чувств. Нам рассказывают про роли в семье, про генетику наркомании, про социальные и психологические аспекты.

В перерывах я спорю до одури со странными людьми, которые называют себя наркоманами, но при этом не торчат.

Да ни фига, - спорю я (наркоманом быть плохо, люди сами виноваты в том, что они наркоманы).

На пятый день я чувствую облегчение, я вдруг понимаю, что тяга – это не потому что я плохая, а потому что я наркоманка. А наркомания – это не порок, а болезнь.

Я еду на группу АН, я слышу там то, что поражает меня. Я чувствую, что я не одна такая, что есть еще люди.

Саша, Саша, я наркоманка! Ура!» Муж смотрит недоуменно, а мама пугается и тревожно заглядывает в зрачки.

Мы оба ходим на группы. Мы прошли обучение и работаем консультантами в реабилитационных центрах.

Я знаю, что чувства не могут быть плохими, плохими могут быть только мои поступки. Я знаю, что не ответственна за то, что наркоманка, но отвечаю за свои поступки.

Я нахожу спонсора и пишу с ней четвертый шаг, перед написанием которого меня швыряет от «я пуп земли» до «я мировое зло».

У нас появляются друзья. Я встречаю на группе человека, о котором часто вспоминала. Человека из торча, мысленно похороненного мною.

Я понимаю, что страсть – это не все. Я пересматриваю свой взгляд на отношения.

На первый план для меня выходят доверие, уважение, общие цели и планы, вкусы и привычки. Я понимаю, что любовь не прошла, она просто стала иной – взрослой.

Я учусь прощать людям и себе несовершенство.

Встает вопрос работы. Я в растерянности и не знаю, что мне делать. Я никогда в жизни не искала работу, не ходила на собеседования. Я не знаю, как это делается. У меня нет ни одного диплома. Я даже школу закончила только 8 классов. Мне страшно, что будет дальше. Я боюсь людей, которые там, в большой взрослой жизни. Которые ничего не знают о наркомании, точнее знают, что это бяка и грязь.

Я читаю объявления о работе, и выискиваю что-то не требующее прямого общения с людьми. Ну, например, вот замечательный вариант – пришивать пуговицы на сдельной основе. Или оператор пейджинговой компании например… Опять вскрываются жуткие проблемы с самооценкой. Я кажусь себе совершенно негодной к этой жизни. И у меня нет времени начинать все с нуля – образование и далее по плану. Мне не 17 лет, в ближайшей пятилетке мне стукнет тридцатник.

Потом, я даже не знаю, что меня толкает вперед, я составляю список того, что я умею и знаю. Получается неплохо, обнадеживающе. Я смотрю газеты и анализирую, где мои знания могут быть востребованы. Я иду девочкой на побегушках с прицелом на карьеру.

Работа. Каждый день, с понедельника по пятницу, я встаю в семь утра и еду на работу. Частенько, когда я подхожу к офису, меня прет от этого. Я! Иду на работу!! Мне нравится – «белые воротнички», офис, компьютеры, обеды в столовой для таких же «белых воротничков».

Меня берут не девочкой на побегушках, а сразу менеджером, спасибо директорше, которой я минут сорок с горящими глазами рассказываю про свою работу в реабилитации. Она решает, что человек, с таким увлечением работавший в одном месте, с таким же увлечением может работать и в другом, и отстаивает меня у генерального директора, в кабинете которого я заикаюсь и краснею (он ведь не спрашивает у меня про реабилитацию).

Офис. Мне часто бывает неуютно. Я чувствую себя человеком с луны. Самое первое открытие, что всем кругом совершенно по барабану, с каким настроением и состоянием я прихожу на работу. Никто не собирается, как в реабилитационном центре, носиться со мной, как с писаной торбой, только потому, что у меня сегодня депрессия. Это не приятно, но закаливает.

Кроме того, я совершенно не могу понять, как мне надо общаться и выстраивать отношения внутри коллектива. Я просто не умею этого делать, у меня нет такого опыта. Я боюсь проколоться, что меня вычислят.

У меня вдруг открывается бешеная работоспособность. Я молочу со страшной силой и начинаю зарабатывать, не мутить, не воровать, а ЗАРАБАТЫВАТЬ! Сама! хорошие деньги. У меня сносит крышу, я просаживаю все заработанное в один-два дня, пытаясь купить себе все, что не было куплено до этого момента. Приходится решать и эту проблему.

Компания, с которой я работала как с заказчиком в последнее время, делает мне предложение о работе.

Карьера. Мучительное преодоление себя, своих страхов, своих стереотипов.

Мой муж, мои родители гордятся мною. Я уверенна в себе и своих силах.

Я – один из директоров крупной компании. Я замужем, мы с мужем недавно отметили 9 лет с момента нашей встречи. У меня замечательная семья, отношения в которой основаны на доверии, уважении, принятии и прощении друг друга.

У меня есть друзья. У меня есть хобби. У меня есть планы, у меня есть перспективы, у меня есть жизнь.

Я благодарю Бога за эту огромную корзину подарков. Я должна была умереть много лет назад. Или сойти с ума. Но я жива. Это само по себе ценно, но к этому еще и прилагается все перечисленное.

Мой путь не был легок и безоблачен. На нем было много кризисов, вынуждавших пересматривать свое отношение к жизни, себе, людям.

Я благодарю АН за тот новый виток моей жизни.

Я благодарю мужа за то, что он был со мной все эти годы, за его любовь и терпение.

Я благодарю своих друзей за то, что они есть. За их принятие и поддержку.

Я благодарю своих родителей за их любовь, которая есть, несмотря на то, что они не всегда ее могут выразить.

И вас, читающих эту историю, за то, что вы позволили мне заново пережить все это, и еще раз увидеть и вспомнить то, откуда я пришла и оценить то, где я есть и куда я иду.

Отдельная благодарность Земфире, «Чайф», «Калинову Мосту», Бутусову, «Крематорию» и Гарику Сукачеву, чьи песни так дороги мне. Надеюсь, что они простят меня за использование их песен без их разрешения.

КОГДА - НИБУДЬ Я НАПИШУ ТО, ЧТО МНЕ ВСЕГДА ХОТЕЛОСЬ СДЕЛАТЬ - СВОЮ ИСТОРИЮ НАРКОМАНКИ, ДА, Я ДУМАЮ, ЭТО СТОИТ СДЕЛАТЬ, ВЕДЬ ЭТО ВСЕГДА БЫЛО ЕДИНСТВЕННЫМ "ЦЕННЫМ" В МОЕЙ ЖИЗНИ, И ЭТО ТО, О ЧЕМ Я ГОТОВА ГОВОРИТЬ ВСЕГДА И ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕМ. ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО МЕНЯ БУДОРАЖИТ В МОЕМ ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ, НО СЕЙЧАС Я ХОЧУ О НАСТОЯЩЕМ, ОНО СЕЙЧАС ВАЖНЕЕ, НО ПРОШЛОЕ ОЧЕНЬ ЧАСТО СЕЙЧАС БЕРЁТ ВЕРХ НАДО МНОЙ И НАД МОИМ НАСТОЯЩИМ...

Я просыпаюсь.... не могу понять какой день, где я, с кем я, зачем я проснулась, для чего....я вспоминаю сон, нет я не усиленно его вспоминаю - это чувства, я в прошлом, и то прекрасное " настоящее" было сном, я опять в болоте, оно снова меня засосало...

Свет солнца, роза, любимый, музыка, нет, это сон, был всего лишь сон.

Моё прошлое не оставляет меня не на мгновение, следует мерзкой тенью, сны, воспоминания, музыка та же, Дельфин, смерть... Лишь иногда, но всё чаще и чаще, не смотря на порезанные руки, я улыбаюсь этому мирку, и начинаю радоваться тому, что у меня есть, я счастлива.

Ощущения: меня забыли в тех притонах, в хатах с вечными передозами и без мебели, но с тараканами и грязной посудой, там темно, холодно и пахнет бензином....запах химии до сих пор приятен, да красить окна , двери, клеить обувь, заправлять бак бензином...

Да я так больше не могу. Надо решаться, меня никто не поймет, меня никто не любит, я ни кому не нужна. ДА ЗАЧЕМ ЭТА ГРЁБАННАЯ ВЕСНА ОПЯТЬ НАСТАЛА!

Что делать, что делать, у меня не хватает сил сделать это, а надо, ок, надо позвонить в службу психологической помощи, а может помогут?

Алло, Вы знаете, я хочу покончить жизнь самоубийством (в надежде на то, что они, суки, меня отговорят).

У меня есть всё, кроме горячей воды, ну и х... с ней, будет холодная ванна… Полное непонимание действий.

Все колёса внутрь… Какая холодная ванная, ничего не больно, нет страха, ах да, я же забыла про прощальное письмо, ну как же, чувство вины перед родителями, я же их так люблю... простите мама и папа, прощайте... Как же мне нравиться цвет и запах крови, и разрезанные тёмные венки, они такие маленькие и уже беззащитные. Всё в крови, вся в крови, сон...

Нет, не надо скорую, уйди, оставь меня! - провал, скорая, Склиф. Эта ночь... Меня шьют, хирург ругается:

Потом лишь ужасные кошмары, потолки больницы… Боже когда это кончится, Боже спасибо что оставил меня здесь…

А вот и мама с папой, о да, теперь они внимательны и заботливы, я же этого всю жизнь хотела, но зачем, что мне теперь делать?

Немного сигарет, немного алкоголя, немного растворителя в подвале и клея Момент…

Любой праздник или маломальское событие я заливаю алкоголем, без него праздника не представляю. Никаких проблем со здоровьем, есть немного страха, что почувствуют запах родители, но я изобретателен и всегда нахожу пути «обхода».

Я употребляю первые «настоящие» наркотики – курю план. Ощущения не понятные сначала, но поэкспериментировав с дозой я нахожу в этом кайф. Я просто не мог его не найти, ведь я так ждал его…

Курю всегда и постоянно (я жил в городе где «трава» растет под ногами, да и стоила у торговцев не очень дорого.) Деньги подворовываю у родителей, экономлю от обедов в школе, получаю небольшой навар от перепродажи сигарет. Причем тогда я измеряю количество денег в кармане – на сколько боксов у меня есть денег, есть на 1 – это мало денег, есть на 3-4 – нормально денег.

Всё правильно. У меня всё хорошо. Голова постоянно нечистая, но это даже хорошо!!! Иногда это помогает мне в учебе (я тогда очень любил учиться). Будущее видится мне прекрасным и понтливым.

Иногда подводит память. Но это конечно не от травы! У меня хороший аппетит. Я стал забивать на крики и угрозы родителей, что курить сигареты – плохо. Мне по фигу. Мне хорошо, я в дыму.

Я в 11 классе. Боже я курю план уже три года. Три года!!!

И вроде бы ничего плохого не произошло. Странно. Три года употребляю наркотики и никаких проблем. Подумаешь память.

Всё равно я поступил в четыре института. Институт выбираю по двум критериям - наличие военной кафедры и наличие общежития для иногородних. Факультет- всё равно какой.

Переезд в Москву. У меня много ожиданий, есть страх по поводу проживания в общаге, но есть бутылка водки или спирта «Рояль», и страха как не бывало.

Начиная с абитуры я бухаю. Первый семестр я бухаю. Я пью, потому что не могу остановиться. Много незнакомых людей, большой город, почти круглосуточно я пьян. Про план я забыл. Оказывается можно убиться и синькой.

Я вспомнил про план, добить себя, выкурив косяк. Я просыпаюсь в незнакомых местах с незнакомыми людьми. Однажды проснулся в окне наполовину на улице. 13-й этаж. Было страшно. Так нельзя – говорю я себе. Надо выбирать компании.

Проблемы со здоровьем, в институте. Первая любовь – я с полной откровенностью заявляю о своем желании жениться и быть вечно с ней. Через два месяца я скрываюсь и выгоняю эту девушку. Стыдно перед ней и собой. Но ничего, у меня есть лекарство…

Я нахожу работу. Боже как это было круто! 250 долл. И должность курьера. После работы я, как робот, захожу в магазин за синькой. Курю план, если получается.

В конце года я пробую новы наркотик – порошок. Белый, пахнет немного мелом. Но это же кокаин! Вот так - обыкновенный порошок. Я то думал он будет нереально красивым.

Отлично!!! Голова чистая, я бодр и всегда готов. Хорошее дело!!! Можно не спать. Отлично! Можно и не есть! Дорого … ничего я знаю, как заработать больше. Еще, еще, еще

Изнемогаю. Похудел. Нюхаю всегда больше и больше. Раз в час. Каждые полчаса. Как это остановить?

С утра ни дорожки. Пообедать. Да, надо пообедать…, теперь я в норме. Можно продолжать…

Еду на Тверскую улицу, за тёлками. Я влюбляюсь в каждую проститутку, которую увожу. Меня уже все знают - я редко с ними трахаюсь, я с ними сплю. Я не могу уснуть, если некого обнять. Я в жопе.

Из курьера я превратился в начальника, а затем и директора. У меня 50 человек в подчинении. Двадцать пять процентов акций этой фирмы. Сожжена перегородка носа. Я много работаю и очень много нюхаю. Я забыл, что такое сон и как жевать пищу. Я часто езжу пьяным так как питаюсь пивом. Безысходность. Как долго я протяну?

Случайно попался героин. Попробовал. Блевал и был счастлив от этого.

Вот оно!!! Счастье!!! Как я ждал этого. Кокаин – зло, героин – добро. Я всех люблю. Боже как же мне хорошо. Я начал поправляться. И как дешево!!! В пять раз дешевле кокса!

Я впервые пробую перекумарить. Месяц не нюхаю медленный. Только быстрый. Состояние ужасное. Месяц прошел, а мне всё хуже и хуже. Да пошло оно всё на… Будь что будет. С дозой в один грамм мне хватит денег до конца жизни. Так и умру.

Вижу только барыгу, который привозит кайф. Сижу дома. У меня в квартире мрак. Я привык к этому мраку. К мраку в моей жизни. Начинаю колоться.

Я употребляю всё что могу достать. Кругом черно. Друзей нет. Враги – мусора, они хотят помешать мне употреблять. Меня параноит.

Пробую в очередной раз перекумарить. Отломался. Я не понимаю, почему становится хуже. У меня нет выхода, мне надо терпеть.

Я колю морфий, с ним полегче. Я забиваю кумары коксом, синькой, травой, колёсами… Только не белый – от него проблемы. От него ломает. Главное продержаться. Я держусь, сносит голову, опять появились тёлки, уже с Ленинградского шоссе, я просыпаюсь на пляже с мерзкой блондинкой, мне нужен экстрим, чтобы получать передышку. Я прыгаю с тарзанки – отпустило на 3 минуты.

Еще, еще, уже не отпускает. Езда по встречке тоже не поправляет. Я прыгаю с мостов в воду, страшно, но отпустит, я знаю что станет лучше … Ненадолго, но лучше. Очередной прыжок – я умираю, я порвал легкое. Мне больно дышать. Я вынырнул. Может быть лучше я бы не вынырнул???

Что произошло ??? Я ненасытен. Меня не прёт. Я превратился в зеленого человека. Когда я выхожу на улицу – люди оглядываются и что-то шепчут.

Патрульная машина – мне сразу закатывают рукава. Откупаюсь. День за днем. Я выхожу в палатку. Уже стоят мусора сторожат. Они запомнили мою машину. Я прохожу мимо, не замечают. Мне надо ехать. Сажусь в авто. Черт, значит на своей машине уже никуда не поехать? Если у меня в кармане нет тысячи долларов - мне страшно.

Мне не просто страшно, мне безумно страшно. Мне нельзя без дозы. Я же умру. Я ничего не ем. Я не знаю что такое сон. Я провожу пять часов в каком-то непонятном состоянии, похожем на сон, но это не сон!!! Я точно знаю, что это не сон.

Я пытаюсь передознуться. У меня ни черта не выходит. Я царапаю вены и падаю от бессилия, что не могу сделать даже этого. Это конец.

Боже дай мне сдохнуть, пожалуйста, я больше так не могу .

Видимо, я для чего-то нужен еще. Я пытаюсь отравиться выхлопными газами, я пытаюсь в очередной раз передознуться. Я загнал пятьдесят гр. Не вышло. Всё это конец.

В конце 2002 года я с нежеланием продолжать жить был прописан родственниками в реабилитационный центр. С тех пор я остаюсь чистым, но это уже другая история

Меня зовут Света. Я - зависимая. Мне 27 лет и я не употребляю наркотики с 25 мая 1999 года. Я выросла в маленьком городке Ленинградской области. Не любила детский садик, не любила школу. Всеми силами своей души не любила. Мне было очень трудно отстаивать свое мнение, трудно было общаться с одноклассниками. Если кто-то начинал передо мной понтоваться или задирал меня, как сейчас помню - терялась, не знала что ответить, как реагировать, впадала в ступор. И примерно так же реагировала на похвалу, особенно мамину. Мама вообще казалась недостижимым идеалом, и я чувствовала себя неспособной стать такой же красивой и умной.

К годам так четырнадцати первый раз напилась. Стало интересно - что значит быть пьяной. Домой меня принесли на руках, отходняк колбасил суток трое, и я решила, что алкоголь – это, видимо, не ко мне. Примерно тогда же начала курить - скорее самоутверждалась перед собой же, так как курила чаще в полном одиночестве, пытаясь в этом что-то такое кайфовое поймать.

Первый сексуальный опыт был все в те же четырнадцать лет. И опять таки по любопытству. Но о случившемся я ни разу за жизнь не пожалела.

К шестнадцати годам я стала стремиться вырваться из нашего городка. Единственный способ тогда для меня был - поступить в Питере в учебное заведение. Родители проплачивали курсы в институт, которые я прогуливала. В институт я, конечно же, не поступила. Поступила в медучилище и поселилась в общежитии.

Там я познакомилась с НЕ ТАКИМИ. Не такими как все. Мы играли музыку, занимались сексом, рисовали, провоцировали друг друга на что только можно... Я до сих пор вспоминаю это время с нежностью - это был такой всплеск юных сил, столько эмоций, столько энергии... Ну и, конечно, сопровождали эти занятия марихуана, грибы и пиво.

Это было не основополагающим- употреблять наркотики, но они придавали моей жизни дополнительный романтизм и непохожесть на жизнь других людей. Прошло три года, и мои друзья поразъехались из общежития, кто-то остался в Питере.

А потом пришла моя "роковая" любовь. Мой мужчина спросил, хочу ли я попробовать героин. Хотела я этого давно - я вообще хотела попробовать все, до чего могла дотянуться. Конечно, я попробовала. Мы жили втроем - я, мой мужчина и героин. Время от времени я начинала попытки бросить, но естественно сама же и подначивала своего парня на достать еще.

Вообще, я была очень трусливым таким существом. Старалась, чтобы у меня ничего не было с собой, чтобы мутила наркотики не я, а он. Когда он начал торговать - я запаниковала, но потом заколола эту панику. Я вообще весь негатив в наших отношениях закалывала.

Потом мы переехали в город Владимир. Я к тому времени на стимуляторах закончила медучилище. Я была увязнувшая по уши в человеке, меня без него не существовало. Такое вот было состояние.

Во Владимире мы прожили год. Доза росла. Он торговал, я жила как прилипала, потом стала заниматься проституцией. Денег не хватало категорически. А потом его посадили за торговлю, я была беременная, без копейки денег, на дозе, в чужом городе...

Надо сказать, что я сделала все, чтобы выцарапать его из тюрьмы. До сих пор перед глазами эти очереди перед СИЗО, эти мамы, бабушки с огромными сумками, каждый со своим горем - и среди них я... Не знаю, что для меня было большим наркотиком - он или героин...

Там же, во Владимире произошло то, что я до сих пор не могу однозначно расценивать. Как я писала раньше, я была беременна. Аборт я делать не стала - проколола все допустимое время. Ребенка решила не рожать. Я не представляла - как это вернусь к родителям с ребенком, одна... В Красном Кресте на шестом месяце мне нелегально удалось сделать стимуляцию родов. Ребенок родился мертвым, а я прошла через еще один круг ада...

Позже, в Москве, меня бил сутенер, отобрал документы, приходилось ложиться под мужчин раз по восемь-двенадцать за сутки... Я порезала руку себе так, чтобы он подумал, что я хочу умереть. Таким образом, я выторговала себе маленькую передышку. Я смогла убежать через окно. Не знаю, что было бы дальше...

Любимого выпустили, и мы вернулись в мой пригород под Питером. К тому моменту я уже год как ничего не употребляла. Я не могла употреблять наркотики - слишком хорошо осознала к чему они меня привели, а после пары- тройки пьянок поняла, что не могу пить как все - допивалась до комы...

Наверное, хоть как-то отслеживать "историю болезни" мне помогал дневник, который я вела все время...Родители меня ни о чем не спрашивали, предложили дать денег на учебу. Я согласилась - ведь мне так хотелось начать новую жизнь. И тут мой любимый взбунтовался - он был против того, чтобы я училась. И он снова начал покалываться, а я пришла в АН (меня навела однокурсница - сама созависимая).

И я, благодаря АН, не успела слететь с катушек, я нашла в себе силы уйти от употребляющего человека, нашла в себе силы найти работу, продолжать учиться, снять комнату в Питере, жить самостоятельно. Конечно, мне помогали мои родители. Пришлось ходить и на созависимых - ведь я не могла сказать нет, особенно это касалось секса - я не могла отказать мужчинам.

У меня были отношения с абстинентами, я много раз рисковала своей трезвостью. Вообще конечно было все то же почти, только без наркотиков. Я умудрялась болтаться всю ночь, утром идти на работу, а вечером еще на учебу.

Но свои 90 на 90, я отбарабанила от звонка до звонка. Первый и Второй шаги я написала со спонсором.

Потом мне треснуло в голову полежать на терапии по трезвости. Я отлежала восемь дней и ушла оттуда. Психика моя была в очень расшатанном состоянии - к восьмому дню у меня начались галлюцинации, и я слышала то, чего не слышали другие. Не знаю, что именно спровоцировало нервный срыв.

Может быть, я терапией изнасиловала сама себя, может быть, масла в огонь еще добавило крушение очередных отношений, которые значили для меня очень много... Одним словом, я сошла с ума.

Когда я такая неадекватная, приходила на группу- люди думали, что я не трезвая. А я не осознавала свою неадекватность. Я чувствовала только, что от меня чуть ли не шарахаются... Только один человек не бросил меня - моя анонимная подружка. Постепенно мое сумасшествие отпустило меня. Я только потом поняла, что со мной происходило. И мне страшно, насколько хрупким было мое сознание, насколько вероятным было мое невозвращение из галлюцинаций

Третий и четвертый шаг я писала сама, без спонсора. После терапии я не могла себе представить, что кто-то прочитает то, что я думаю, кто-то будет оценивать меня... Я была без кожи. Все эмоции были настолько голыми, что я не хотела ни с кем общаться. Слишком от многого я чувствовала боль...

Тогда-то мне и предложили стать консультантом. Руководитель той программы просто подошел ко мне и сказал: "Идем к нам консультантом» Там я окрепла. Чудным образом ко мне вернулись силы, снова смогла общаться с людьми, окончательно пришла в себя.

Эта терапия была для меня самой реабилитацией от моего помешательства, от страха перед миром, перед людьми... Прошло еще полтора года. Я стала встречаться с моим нынешним мужем. Он мой бывший одноклассник. Так забавно - мы в школе и предположить не могли, что между нами что-то будет.

Наверное, Бог услышал меня и дал возможность быть с этим человеком. Мы поженились через год после того, как стали встречаться. Инициатором свадьбы была я, сейчас мы ждем ребенка, даст Бог, через два месяца мы родим нашего сына - и снова все изменится.

Мой муж знает обо мне все. Может быть, он поэтому не спешил жениться на мне. Нелегко ведь человеку связать свою судьбу с женщиной с таким темным криминальным прошлым. Но из меня получилась неплохая жена. Конечно, в наших отношениях мне очень многое позволяется, муж балует меня вниманием и, слава Богу - у нас нет борьбы за лидерство...

Сейчас я на группы хожу очень редко, может быть это связано с беременностью, может быть просто такой период. Но благодарность Анонимным Наркоманам за силы, веру и молитву я в своем сердце несу, как и прежде. И всегда, когда мне тяжко, страшно, больно, я повторяю: "Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужества изменить то, что могу, и мудрость - отличить одно от другого". И это спасает.

Несколько лет назад я и не мечтал о том, что я сейчас имею. Переворот в моей жизни произошел с того момента, когда я попал к Анонимным Наркоманам и начал свой путь выздоровления с помощью программы 12 шагов. Сейчас мою жизнь можно смело назвать жизнью, а не как раньше - существованием.

Я родился в семье среднего достатка, отец погиб, когда мне был один год, я его совсем не помню, обстоятельства смерти скрыты от меня временем, его труп нашли в реке с проломленным черепом. Мама с тех пор была для нас с сестрой за папу и за маму, работала на полторы ставки, что бы мы ни в чем не нуждались.

Я с самого детства чувствовал, что я не такой как все, что я хуже остальных. Я был ребенком и меня, помню, сверстники часто обзывали маменькиным сынком, только потому, что если их кто-то обижал они звали отца, а мне некого было позвать, и когда за меня вступалась бабушка или сестра, это лишь давало детям пищу для того чтобы подшучивать надо мной.

Я с самого детства был впечатлительный и часто запирался от всех и плакал в подушку. Я часто винил Бога, что он забрал самое ценное, что у меня было - моего отца. Я часто сбегал из детского садика, мне не нравилось находиться среди детей, мне нравилось побыть одному. Я с детства стремился избегать людей, боялся их. Если мама просила меня спросить у кого-то, сколько времени, я ни за что в жизни этого не делал, я боялся людей.

Я пошел в школу, мама часто говорила: «Сынок, у тебя нет отца как у других, и тебе нужно всего добиваться самому». Я так и поступал, стал надеяться только на себя. Учеба мне понравилась, у меня оказались способности к математике, я пару раз выигрывал олимпиады, попутно начал заниматься спортом, все складывалось хорошо, я был умным и сильным, но никак не мог избавиться от ощущения одиночества и что мне чего-то не хватает.

Потом мама настояла, чтобы я сдал экзамены в лицей. Я не хотел (боялся) уходить из своей школы, но мама сказала, что она знает, что для меня лучше и напомнила, что у меня нет отца и что она у меня одна. Я послушался маму, я всегда слушался ее, мне ее было жаль. Сдал экзамены и к моему удивлению поступил. Перед первым днем в новой школе я плакал и просил, чтобы меня вернули в старую школу, ведь в новой я никого не знал. Но все оказалось не так страшно, в лицее у меня появилось много друзей, там я превратился из лучшего математика класса в лицеиста с обычными знаниями, и мне это понравилось, я стал общаться с «середнячками». Там я стал выделяться своей силой и тем, что я был с района, о котором по всему городу шла слава бандитского.

В это время я начал выпивать с соседом, мы ходили к его другу - у него во дворе продавали самогонку, мы выпивали ее, и я чувствовал свободу, я легко общался, становился веселым, мне казалось, что эта жидкость делает меня тем, кем я всю жизнь стремился быть. Мы выпивали все чаще и чаще, я пару раз напился до беспамятства. На тренировку один раз пришел пьяный, тренер меня предупредил «Еще раз…»

Но следующего раза не было, я выбрал водку. Я один раз ушел в запой на месяц мы пили, пили… Я очнулся перед выпускными и завязал, начал подучиваться, сдал выпускные, поступил в Университет, и за это время я перестал общаться со старыми знакомыми и у меня нашлись новые. Один раз меня пригласили курнуть травки вместе, я согласился, соврав, что я часто покуриваю, хотя на самом деле курил первый раз.

Курнул и почувствовал, что вот оно мое, свобода, радость, шутки, веселье, без головной боли и разбитого лица, причем, нормально себя контролирую. И с самого первого раза я начал каждый вечер после института приходить к новым друзьям и раскуривать с ними папироску. На выходные мы вообще все время были накуренные, и так продолжалось где-то год.

Я поехал на лето к бабушке, приехал в город, встретил товарища, и он мне рассказал, что он попробовал ширку (винт). Говорил, что ничего страшного - выпиваешь один куб, и прет по страшному. Я как-будто ждал этого предложения и в тот же день я выпил полтора куба. Ощущения были непередаваемые, на утро я встретил друзей, они были на дискотеке. Выпили, покурили и были обмякшие, а я на месте стоять не мог, меня так рвало. Я им рассказал, как классно и спать не хочется, и в тот же день они попробовали ширку. Ну а я с ними за компанию.

С того дня мы начали каждую пятницу ходить на дискотеки и закидываться, в ход пошло экстази, ЛСД, амфетамин… Мне нравилось тогда все, что придавало энергии, праздники и дни рождения мы праздновали в клубах. Я всю неделю ждал наступления пятницы.

Выход от психотропов был тяжелым, и добрый человек посоветовал закинуться таблетками, кодеином с глютотамитом. Новая тяга мне понравилась, они давали успокоение и энергию. Я понимал, что психотропы не возможно употреблять каждый день, да и мама начала подозревать что-то, а кодеин - утром закинулся, а вечером попустило.

Наркоманом я тогда себя не считал, я думал, что я - человек который открыл жизнь полную кайфа, а наркоманами я считал тех, кто колется, и мое мнение поддерживали все мои друзья. В это время мой круг общения сузился, я общался только с теми, кто знает что такое кайф, но продолжал хоть изредка посещать институт. Но там мне не интересно было ни с кем общаться, я брал конспекты и проявлялся только к сессии. Я оглянуться не успел, как был в системе на кодеине, хотя я это отрицал, ведь меня не кумарило. Я каждое утро шел на Привоз, и опять брал кайф, денег не хватало, и я открыл для себя новый заработок. Я начал барыжничать, придумал не существующего барыгу, и типа я у него покупал траву.

Я уже был на последнем курсе университета, когда меня на улице забрала милиция, как мне тогда казалось ни за что. Меня отвели сдавать анализы, и нашли в организме наркотик. Я пришел к ним до того, как милиция пришла за анализами, и начал просить их не передавать эти анализы в милицию.

Врач сказал: «Буду разговаривать только с мамой», вот так мама узнала, что я употребляю. Я же винил в этом милицию, а никак ни то, что я действительно употребляю наркотики.

Я закончил с горем пополам институт, а мама начала замечать и начала тянуть меня к бабушке, я нехотя согласился, где-то внутри я понимал, что я не могу остановиться, но не признавал этого. Вот решил доказать всем и себе, что я не наркоман. Это самое отвратительное было время, я не спал две недели, у меня мозги просто разваливались. И еще мама с бабушкой все время сидели и обсуждали меня, какой я наркоман. Мне хотелось вырваться оттуда, и это произошло. Как только я приехал обратно в город, я сразу навестил барыгу, и все пошло по-старому, только еще хуже. Тогда я впервые укололся.

С этого момента я понял, что я на самом деле наркоман. Вот проблемы начали сыпаться мне на голову, дома я не мог находиться, потому что там была мама, которая все время твердила, что я наркоман, и что она меня ненавидит, и что бы я лучше сдох.

Друзей у меня не осталось, я остался один, и мутить, как раньше не получалось. Я начал вытягивать по чуть-чуть из дома вещи, наркотики меня уже не перли, я кололся, чтобы прийти в нормальное состояние. Я подумывал, что проблема в химии, и попросил маму купить таблетки, на которых я раньше торчал думая, что вернувшись к ним, все вернется как раньше. Но ничего не вернулось, только зажили дороги и закончились таблетки, как я опять вернулся к тому же. День был похож на день.

Я пребывал в таком состоянии полгода, пока я не попросил маму, чтобы она помогла мне. Мы прошлись по клиникам, нарколог меня поразил своей тупостью, он меня спросил, что я употребляю. Я ему лапшу на уши повесил, что я куру марихуану, а он и рад этому и рассказал как это у него было, мол покурил он и ему показалось что на него самолет летит, и он испугался, я ему говорю: «Да у меня то же самое было». Потом пошел в клинику, мне начали рассказывать о том, что во мне происходят какие-то не правильные биологические процессы, и что мне помогут таблетки и сауны. Мне это понравилось. А чего, классно каждый день - сауны, но я отказался, потому что я принял решение лечиться, а не классно проводить время.

При выходе из клиники я вспомнил о том, что когда-то общался с психологом, и, хоть и был убитым тогда, но помню, как она нарисовала айсберг и сказала, что видна только верхушка айсберга (верхушка проблем), а самое большое спрятано под водой (проблемы спрятаны), и она что-то обронила о группах самопомощи.

Мы пришли домой, нашли телефон и спросили о лечении, нам сказали, что есть центр и нужно прийти на консультацию. Я пришел, поговорил, мне сказали, чтобы я пришел с утра. Вечером я сильно заторчал и накурился с товарищем. Прощаясь, я ему сказал, что может, я больше никогда не буду торчать, на что он рассмеялся. Утром я, конечно, не хотел никуда идти, но все же пошел.

С того самого утра до сегодняшнего дня я не употребляю наркотики и алкоголь.

Я очень хорошо помню первые дни, помню, как лежал ночью, и тело мне казалось мешком с дерьмом, помню, как на группе я впервые в жизни рассказал кому-то еще о боли, которую я чувствовал в детстве из-за того, что у меня не было отца. Я тогда впервые заплакал при ком бы то ни было, но эти слезы были уже не слезами боли, а слезами освобождения.

Я посетил 90 собраний за 90 дней. После начались чудеса выздоровления. Потребность в наркотике просто отпала, я начал развивать в себе честность и веру, начал работу по 12 шагам выздоровления, я бросил курить, опять занялся спортом, приобрел много друзей, восстановил отношения со старыми друзьями, мне стали доверять, я впервые в жизни полюбил, я нашел работу, которая мне нравится, я занялся служением в Анонимных Наркоманах, я стал ответственным и деятельным членом общества, в котором живу.

В начале выздоровления каждый шаг в программе мне давался с огромным трудом, но теперь все это изменилось. Если раньше жизнь подводила меня к тому, чтобы делать шаг, то сейчас я делаю шаги, потому что я хочу измениться к лучшему, хочу жить и радоваться жизни без наркотиков.

Сейчас то, что я наркоман (зависимый), для меня не является клеймом или позором, для меня это просто означает то что я не умею употреблять наркотики, не нанося вред себе, а в этом нет ничего постыдного.

И я, говоря на собрании, что я Саша- зависимый, говорю, что я тот человек, который признал, что болезнь сильнее меня и мне нужна помощь.

Все наркоманы перестают употреблять, но некоторым удается это при жизни.

У МЕНЯ САМАЯ ИНТЕРЕСНАЯ ИСТОРИЯ. И так начну рассказ - родился, шел, шел по жизни, смотрю - уже торчу.

Затем присмотрелся - торчу уже конкретно. Только это осознал - глядь, а уже дно употребления.

Только начал трезвиться, присмотрелся - я уже и не абстинент вовсе,

Только начал серьезно по программе работать вот уже и два года пролетели.

Начал об этом говорить на группах, присмотрелся – вижу, а я уже монстр выздоровления!!!

Только начал тащиться от осознания этой мысли, как пришло понимание того, что все началось с одного дня чистоты!

Теперь я живу только сегодня, ибо в сегодня есть жизнь, есть любовь, радость, нежность и наконец счастье!!!

Мне трудно вспомнить, как это произошло. Мне было 14 или 15 лет, когда я начал употреблять наркотики. Что послужило тому причиной? Трудно сказать. Мне стало страшно жить, и я не знал, что с этим делать. Изменился мой взгляд на мир, я повзрослел, ощущение безопасности, которое было в детство, становилось все слабее и слабее. Я закрылся. Искал защиты, силы. Или иллюзии этого.

Все произошло очень быстро. За год я дошел от обычной сигареты до шприца с наркотиком. И на самом деле, в свои пятнадцать-семнадцать лет я совершил немало поступков, которые потом больше не повторял никогда и надеюсь, не повторю. Из тех дворовых пятнадцатилетних пацанов многие попали на малолетку, кто-то погиб, а меня видимо Бог отвел.

Был день рождение – мне исполнялось 16 лет. И по пьянке я разругался со всей компанией, да так что мне объявили бойкот и со мной даже перестало здороваться полрайона. А я переживал, помню сильно. Но как раз пришло время готовиться к институту, и довольно плавно я на год-два отдалился от наркотиков и всем, что было с ними связано.

Я поступил в институт. И совсем забыл цыганские дворы, грязные подвалы, чердаки, иглы, кухни, воровство, драки, жестокость, ложь, предательство. Я встречал своих старых приятелей, мы здоровались, и все – я не хотел наркотиков, я не хотел их жизни. Мне нужно было учиться, получать образование, как мои родители. Переходный возраст прошел, пусть не так гладко – да, я хулиганил, воровал, пробовал наркотики, заработал гепатит, но теперь это прошло и дальше все пойдет иначе.

Но в институте история повторилась. Сработал старый стереотип, и я снова попал в похожую компанию. Оказалось, что я все помню, и ничего не забыл, а мой предыдущий опыт только прибавил мне «уважения». Так что когда на втором курсе в институте появились наркотики, я уже знал всю «кухню». И все началось по новой…

Мы встречались в институте, чтобы доставать наркотики. Я совсем перестал учиться. Сначала мои товарищи контролировали употребление, и у нас даже была договоренность делать перерывы и употреблять только вместе. Но это быстро прошло.

Тогда же я снова вернулся к тем старым знакомым людям и местам, о которых предпочитаю не вспоминать до сих пор.

Через год я первый раз ложусь в больницу с полной уверенностью, что это мне поможет, и я больше никогда не буду употреблять наркотики. Я искренне в это верил. Но прошло два месяца, и я быстро нагнал упущенное время. Тогда же я снова начал воровать деньги, только теперь из дома.

Была еще одна ремиссия. Я жил с родителями, и когда они уехали отдыхать, решил снова лечь в больницу перекумариться. И снова надежда была со мной. На третий день я начал ходить на службу в церковь. Мне было очень плохо, но я стоял всю службу, обливаясь потом и сжимая зубы от ломоты в коленях. Так продолжалось две недели. Когда мне стало легче, я снова взялся за учебу. Я ходил каждый день в институт, ходил в церковь, большую часть времени проводил дома, я перестал общаться с наркоманами… Практически я был один с собой и мне не было плохо. Но однажды вечером я позвонил своему барыге, и через два часа у меня были наркотики, которых мне должно было хватить на неделю.

А потом снова больница, и снова родители верят мне. Или уже не верят…

Прошла неделя, после того как я в очередной раз вышел из больницы. Я просыпаюсь утром, дотягиваюсь до халата, лезу в карман, но там пусто. Такого не может быть?! Там было много…Мама…Я врываюсь в кухню, кричу «Где?!», мама говорит что выкинула, плачет, я отталкиваю ее и выбегаю на улицу…

Каждый день я жду, когда мы поедем в Москву. Каждый день родители дают мне деньги на наркотики. Все равно их не хватает, и я продаю свои вещи.

Завтра поезд. Отец просит, чтобы я не брал наркотики в поезд – я обещаю.

Всю дорогу я не спускаюсь с верхней полки, только в туалет и обратно. Мама говорит другим пассажирам, что я болею. 28 часов до Москвы. Я сдержал свое обещание.

Вокзал. Такси. «Мама, я больше не могу терпеть». И мы едем к знакомому врачу в больницу, где мне вгоняют дозу барбитуры и я дотягиваю до Детокса. Что было дальше я плохо помню…

Прошло две недели. Небольшая комната. Круг людей. У меня дрожат руки и потеют ладони – «Меня зовут Антон, я наркоман». Я знаю это. Я начинаю говорить, и с каждым сказанным словом мне становится легче, я говорю о своей боли, которой слишком много. Но мне безумно трудно высказывать свои мысли. Мне страшно. Я верю этим людям и я боюсь этих людей. Но больше всего я боюсь себя.

Я продолжаю ходить на группы и все хорошо. У меня скоро должно быть 2 месяца. Но срываются мои новые знакомые, и срывается девушка, в которую я влюбился. Но мне хочется помочь. Я звоню ей и зову на группу – мы встречаемся, но на группу не успеваем. Ей плохо и она говорит, что должна уехать. Через три часа мы сидим в машине и ждем, когда придет моя мама – я уже знаю, как обмануть ее и взять деньги.

Ночь. Заднее сиденье. Все то же самое, как тысячи раз до этого. Только давно не было такого, что одна игла на всех. Я никогда не любил писать или говорить об этом. Но в тот день я укололся одной иглой с человеком, у которого был ВИЧ. Я знал об этом, и это был мой выбор или, вернее будет сказать, моей болезни.

На следующий день я снова ушел из дома, где осталась плакать мама, чтобы пойти продать золотую цепочку с крестиком и уколоться. Я был в другом городе, но ничего не изменилось, и делал все то же самое – обманывал, воровал, продавал, унижался, ненавидел себя ради наркотиков. Но только теперь я знал, что есть люди, у которых получается оставаться чистыми месяц, год, несколько лет. Я видел этих людей. И я верил им.

На следующий день я позвонил спонсору и пошел на группу. Я высказался и взял телефоны выздоравливающих наркоманов, пошел на домашнюю группу и начал работать по шагам. Один месяц чистоты, два месяца чистоты, три месяца чистоты. Я счастлив, я действительно счастлив и я никак не могу привыкнуть, что я не употребляю наркотики. Я просыпаюсь, каждый день и молюсь. Иногда я плачу от благодарности.

Скоро у меня должно быть 4 месяца. Но мне нужно съездить в свой родной город, чтобы защитить диплом. У меня уже почти 4 месяца и я сделал 3 шага. Я могу поехать, я уже достаточно силен.

Решение принимается моментально. Родной аэропорт. Квартира родственников, и я уже звоню своему старому приятелю (пройдет два с половиной года и он тоже придет в Анонимные Наркоманы).

Снова ночь. Машина. Ничего не произошло. Только теперь у меня нет четырех месяцев чистоты. Мне не плохо и не хорошо. Безысходность. Я ощущаю ее всем своим существом. Я никогда так не чувствовал себя. Здесь ничего нет. И если я останусь здесь, то умру. Но я не могу остановиться сам…

И я снова считаю дни до Москвы. Я хочу на группу, я безумно хочу на группу, я очень хочу жить.

Прошло уже больше четырех лет, и я с трудом сдерживаю слезы, когда пишу эти строки. Те последние два срыва прошли безболезненно для моего здоровья – и это было действительно чудо для меня.

Сейчас у меня есть жена и сын, которому недавно исполнилось восемь месяцев. У меня есть друзья и много знакомых, которых я встретил в Анонимных Наркоманах. Два года назад я перестал курить сигареты. Я работаю, делаю карьеру. Я люблю читать, увлекаюсь фотографией. Очень часто я езжу к родителям, чтобы в чем-то помочь им. Я стараюсь никогда не отказывать. Я стараюсь делать все, что говорит мне отец, все, что говорит мне мама. Сейчас это мой девятый шаг.

Теперь Анонимные Наркоманы появились в моем родном городе, но я так и не съездил туда в Выздоровлении.

И что самое главное – я полюбил жизнь, полюбил себя в ней. 12 шагов, Анонимные Наркоманы, вера в Высшую Силу – все это помогло и помогает мне жить чистым. Спасибо Вам.

Меня зовут Борис я наркоман. Я благодарный и счастливый, чистый милостью Божьей и благодаря программе 12 Шагов Анонимных Наркоманов вот! Но это сегодня я такой.

Я родился в Казахстане в городе Шевченко на берегу Каспийского моря. Моя болезнь начала развиваться именно там.

Моя семья жила очень бедно, отец постоянно был в командировках, учился в Алма-Ате, и я вынужден был ходить собирать бутылки, стоять возле баров, биться за них, сдавать и тут же красть их. У меня даже была своя система доставать их у соседей через балконы.

Я не могу вспомнить ни одного дня, чтобы я не обманывал людей. Даже если мне это было ненужно, я все рано обманывал, я даже кайфовал от этого.

У меня был лучший друг, он был старше меня на пять лет я восхищался им, я подражал ему, я делал все что делал он. Своих ровесников я считал детьми, с кем не о чем говорить. Мне было десять лет. Мы стояли возле моего подъезда, он, мой лучший друг, позвал меня и достал косячок. Я даже понятие не имел что это, зачем, для чего? Я даже вопросы эти не задавал, я только спросил «мама не будет ругаться?». Ну раз не будет, то после долгой инструкции, я напаснулся, и тут же нас поймал сосед, и за ухо отвел домой. Когда я уже поднимался домой, мне стало плохо, я не мог плакать, у меня кружилась голова, мне было просто хреново. Родители долго ругали меня, я даже это и не слушал. Я даже тогда не понял, что это было такое.

В Казахстане мы еще прожили два года. Каждый день мы с друзьями собирались на балконе и пили пиво из бочки, смотрели на море и строили из себя взрослых, но я не курил ни то ни другое.

Когда умерла моя бабушка, мы уехали на родину предков. Поступив в новую школу, я не мог преодолеть страх оценки, заговорить с одноклассницами, попросить их о чем-то. Из-за моего южного акцента, картавщины и длинного носа мне казалось, что меня никто не понимает. Я активно занимался несколькими видами спорта, приходил и пил дома втихаря из отцовских запасов.

Мне было 14 лет, когда я каждый вечер угонял отцовскую семерку, и ездил пьяный по дворам с дворовыми пацанами. Однажды, в один из вечеров, к нам подошел местный взрослый авторитет и попросил съездить в одно место. Для меня эта была честь. Когда мы приехали на место и посигналили, к нам села женщина и мы отъехали на Майдан. Мы познакомились, оказалось, что она из Казахстана, самая крупная оптовичка нашего города. Мне было страшно, что она заподозрит сколько мне лет. Я не хотел терять ее ни за что. Я был высокого роста, но я был ребенком.

Мы раскурились. Я не знал, как ехать, я просто не мог, у меня была истерика смеха. Из-за меня мы простояли там, около трех часов, пока я не пришел в себя.

На следующий день я похвалился своим знакомством. Слухи про это понеслись везде, где можно, только наверно глухой про это не слышал… Меня стали одолевать, но я не мог обойти нашего авторитета, и все это понимали. Я просто приезжал убитый и говорил всей толпе как мне было хорошо.

Так было каждый вечер. Мой отец сам уже стал давать мне машину, угонять стало не надо. В один из вечеров возле точки меня поймали гаишники. У меня был бешеный страх, ведь у меня не было ни одного документа. Меня закрыли вместе с машиной. Я в принципе не удивился, меня удивляло, что такое длительное время, почти два года, я ездил ночами без проблем.

Наступил 1998 год. Я поступал в институт в нетрезвом состоянии и каким-то чудом сдал экзамены. Я сам себе не мог поверить, я сдал или кто-то сдал, потому что я даже не помню, как я сдавал. Тогда я думал, что как все замечательно у меня складывается! Днем я обучаюсь в институте, а вечером я курю гашиш и играю в нарды. Ночью мы вставляем коттеджи, долбим машины и насилуем девушек, и я думал со всем этим меня ждет прекрасное насыщенное будущее.

Пока этим же годом я не познакомился с опиумом. Все тот же авторитет позвал к себе и дал мне кусочек. Я просто не мог не поделится, даже по ноздре было слишком много, так много, что я прилип к скамейки до утра, пока за всеми нами не приехали ППС. Они с двух сторон зажали мою тачку, не знаю каким чудом они не нашли у меня марихуану и не спалили меня, хотя я блевал без стеснения.

Мне понравилось это состояние. И мне еще больше понравилось, что это можно было взять у моей землячки. Я был просто счастлив.

Я стал появляться у нее очень часто, слишком часто. Я пил чай, я ночевал, мы вместе ездили на рынок и по магазинам. Я стал возить ее каждую неделю в Болгарию за оптом. Мне не нужны были деньги, зачем они мне? Мне и так дадут, даже друзьям всем хватит, а их у меня много, они все меня ждут у меня дома. Родители оставили мне большую квартиру со всей мебелью. И бензином меня всегда заправляли. Так продолжалось девять месяцев, я даже не чувствовал ломок, пока в одно утро я не приехал и не понял что там принималово. Ее закрыли, надолго закрыли, даже показывали по телику. Я не так сильно и расстроился. У меня дома было грамм десять, я постоянно ее щипал, но мне хватило этого всего на три дня.

И тогда я понял, что такое ломка. Вещи, мебель из дома полетели влет. И тут я вспомнил о родителях, которые даже не догадывались, что со мной творится, разве только что похудел на 22 кг. Я вынес все золото, но мне не хватало. Когда другие отъезжали, мне было мало. Не помню, как, но я пришел к маме и попросил помощи. Меня в этот же день положили в местную переполненную наркологичку. За двадцать дней я помню только последние два дня, нарков было очень много, а алкоголиков не брали совсем.

Сразу же мои родители решили отправить меня в Лермонтов, отдохнуть. Но, как говорится, свинья всегда грязь найдет, и я нашел. Уже возвращаясь от туда меня смело можно было класть в наркологичку.

До 2001года я побывал в наркологичке пять раз, меня уже там все знали, и каждый раз, когда я ложился, я не понимал - но почему я снова здесь? Ну, как же, я ведь строил планы, почему они не сработали?

Я тихо плакал, чтобы никто не видел. Мне было обидно, я стал ненавидеть себя. После очередной выписки мои родители предложили продать мою квартиру и купить в Казани. Мне было все равно, да и к тому же они хотели отправить меня в хороший санаторий. Я согласился без раздумий.

Мой папа, добрая душа, по пьяни показал мне, где хранятся деньги от продажи квартиры. Какой стыд? Какая квартира? Вот сегодня я заживу как человек, кладя во внутренний карман пачуху денег. Да-да, именно торчать, как человек, я больше не хотел.

В Казани мне долго искать не пришлось. В КГУ можно взять все да, и к тому же снова оптовик оказался моим земляком. Я приезжал в санаторий с милой улыбкой любящего сына, меня так перло, что даже когда отец говорил что у меня ВИЧ положительно, я только подумал, что положительно значит нормально, т.е. жить буду!

Мой отец случайно познакомился с одной женщиной, у которой дочь наркоманка и живет сейчас в монастыре. На предложение уйти в монастырь я очень удивился, еще бы - у меня куча денег и кайфа.

Но буквально через месяц я был уже в монастыре. С собой запасся кайфом, чтоб не было больно, мобилой, и деньгами. Я даже не подумал об одежде. На третий день в Рождество там все кололись, а я отъехал прям перед иконами. Это чудо, что в тот день я остался жив. Там было много нарков, и они понимали меня с полслова. Кайф заканчивался, все знали, что ломки будут сильные.

Батюшка Герман уже хотел меня отправить оттуда, но я действительно не хотел, я устал. В тот вечер я в первый раз в жизни помолился, хотя и не умел, я молился и просил у Бога, чтобы он избавил меня от наркомании. И я плакал. Мне потом сказали, что если плачешь, значит Бог слышит. У меня не было ломок, это чудо, забота и понимание Высшей Силы.

Я начал молится, я читал не усыпаемый псалтырь, я даже вел вечерний молебен один раз. Я старался изо всех сил, но меня хватило чуть больше, чем на три месяца, и в последние дни великого поста я напился, разграбил соседние коттеджи и угнал машину. Я снова влип, и меня выгнали с позором.

Придя в мир, я устроился на работу к отцу, курил план… Для меня он не был наркотиком, пока я снова не начал колоться.

В тот вечер я не приехал с обеда на работу, я был уже в Бугульме. Мы долго не могли взять, и к концу рабочего дня прямо возле моей работы меня пыталась остановить ДПС, но я не остановился. Была погоня. Мне было совсем не весело, я попал. Нет машины, нет работы, и я в тюрьме. Но меня долго не держали.

Она подошла ко мне на учебе, попросила довезти, мы сразу обкурились и мы нашли друг друга - это любовь! Вместе мы разорили ее и моих родителей.

Последние три года употребления были тяжелые для меня. Постоянный страх, что меня поймают. Я всего боялся, у меня не было ни друзей, никого, лишь родители не отворачивались от меня, за что я им сильно благодарен..

Снова все та же история, но теперь нас клали вместе. В каких только психушках я не побывал, куда только не возили, и снова я торчал. Я не понимал, почему так опять, ведь я не хотел торчать, я лишь хотел заниматься криминалом, одеваться, ездить отдыхать, но меня хватало лишь на неделю. Меня уже все знали как типа, который продает автомагнитолы.

Когда я ездил за наркотиками, я просил, молился, чтобы какая-нибудь машина выскочила на меня и все… Вечерами дома я просил и заставлял жену молится и писать записки и класть их под иконы.

Я процитирую, что писала моя жена: «Господи, как мне плохо. Помоги, пожалуйста, мне. Спасибо тебе боженька, что рядом со мной остался человек, которому я доверяю и которому я верю. И этому человеку я благодарна. Боженька, помоги, пожалуйста, нам обоим, потому что мы оба устали от всего, что произошло с нами за последние две недели. Господи, рассуди всех людей по справедливости. Дай нам, пожалуйста, силы».

«Господи помоги нам, пожалуйста, я каюсь в своих грехах и прошу прощения всем кому сделал плохо. Облегчи или дай быстрой смерти, мы не хотим гнить заживо». Дата на обратной стороне 08.12.02г.

В 2004 году ничего не изменилось. Я торчал и крал с большим усилием и понимал что расплата близко, и она наступила. Мне позвонила мать и сказала, что приехал ОМОН и стоят, ждут меня. Сидеть я не хотел, т.е. мне было плевать, но я не хотел расставаться со своей любимой. Я уехал в деревню и переламывался там неделю. Девятого августа приехал отец. Я передвигался с трудом, меня глючило, я стоял на крыльце, и он сказал, что меня увезут в хорошую клинику. Я даже сопротивлялся для приличия в угоду своей убийственной болезни.

Затем Москва, клиника. Я очень благодарен этой клинике. Хоть я и не был самым дисциплинированным пациентом, зато я был три раза в карантине. Я помню те чувства перед выпиской, о Боже, как мне было страшно. Я взял все инструменты, которые мне дали там, и помнил их. И я боялся что-то забыть, я действительно хотел выздоравливать всеми силами. За мной приехали родители, и скоро дом, жена на ломках, город где нет групп… Не знаю почему, но я был настолько уверен в своих силах, что я не послушал рекомендацию из центра, что надо бросить жену, что это не для меня.

В этот же день я залез в комп и начал искать ближайшие группы на сайте анонимных, хотя у меня из центра была вся инфа, но я ведь нарк. И прям тут же мы заказываем такси в Челны, моя машина требует ремонта и нет документов на нее, но так все разрулилось, что мы поехали на следующий день. Я выехал на шесть часов раньше начала группы, я не знал, что это, как там, но я искренне хотел быть с ними.

Меня встретили очень тепло, у меня был юбилей, офигеть, мне дали медаль. Я ее гладил, я носился с ней как курица с яйцом, я всем показывал какой я молодец! В тот день было все, у меня остались фотки, и я знал, что завтра я приеду чего бы мне это не стоило.

И снова родители, они поверили в меня, нам стали выделять деньги. Мы стали ездить каждый день, я был счастлив, я понял что это мое, здесь меня понимают и всегда рады мне, но просто ездить на группу и не работать по шагам было для меня бы снова возращение туда откуда я пришел. Мне нужен был духовный наставник, я колебался, я не знал, кого выбрать и мне было страшно, что мне откажут. С женой было все проще, и с выбором у нее было проще.

Выбор сделан, я так боялся услышать нет, но меня поблагодарили за честь, за доверие. Я был счастлив, я ехал и кричал «Люблю АН! Люблю всех! Жизнь прекрасна, у меня есть шанс!»

В самом центре я принял решение, что я буду честным с самого начала, и я не хотел откладывать это. И это для меня и есть мое первое духовное пробуждение, я почувствовал, что, как здорово говорить честно, поступать честно. Я много не понимал, и мне было страшно спрашивать, что обо мне подумают, и поэтому я стал читать все литературу, которая у меня была. Я внимательно слушал высказывание всех и после, дома, размышлял, ставил себя на их место… Постепенно я стал замечать, что у меня начинается вырабатываться речь, я могу говорить о выздоровлении понятным для окружающих языком. Я стал писать первый шаг, я уложился в три часа, мне снова страшно, так не бывает, что скажет спонсор? О Боже, я проработал, я кайфовал от бессилия, что мне вовсе не надо употреблять и это великое освобождение. В центре для меня неуправляемость жизни была единственным точно известным фактором.

В глубине души я понимал, что наркотики обладали силой и могли превратить меня в такого человека, каким я никогда не хотел быть.

Благодаря Богу и программе я нашел надежду, которая переросла в твердое решение, веру. Я не могу сказать, что мне было так легко развернуть свою жизнь на 180градусов и идти эти путем, но я готов был на все трудности и с Божьей помощью я преодолевал их. Я кайфовал от третьего шага это был действительно кайф у меня появился подспонсорный, мы открыли группу с Божьей помощью.

Проявление высшей силы это то, что с ее помощью мы выздоравливаем с женой и мы счастливы, не потому что не торчим, а потому что выздоравливаем. Чистый 8 месяцев и 20 дней благодаря Богу и вам и себе любимому.

Я родилась в Ленинграде, росла в полной семье. Мама очень добрая, мягкая женщина, отец деспотичный, властный. Я - послушный ребенок, тихий, застенчивый, одинокий и замкнутый. Это нравится родителям, со мной нет проблем.

Первые три года меня воспитывает няня. Я ее не люблю, боюсь, и, когда меня ведут в садик, я рада. Рада до того момента, как мне надо войти в группу с детьми. Я испытываю ужас, когда мне надо войти в помещение, где будут дети, и все будут на меня смотреть. Я плачу, но мама всё равно уходит.

Родители научили меня быть вежливой, тактичной, дипломатичной, они воспитали во мне много хороших качеств, они занимались моим образованием, но упустили такую важную сферу в развитии ребёнка, как эмоции. Со мной не говорили о чувствах и, если я выражала протест, обижалась, плакала, шумела, громко радовалась чему-то, меня останавливали. «Хватит беситься» - кричал отец. Меня любят, только когда я тихая, послушная, поняла я, и старалась, как умела, подавлять эмоции.

Мой отец был военный и получил распределение во Владивосток. Мы с родителями жили там, и, сколько помню, мама ждала перевода обратно в Питер. Мы прожили там двенадцать лет, и мне очень жаль, что мама все эти годы прожила в ожидании переезда, который сделает её счастливой. Это не происходило, родители часто сорились, отец приходил домой пьяным. Я помню одно утро 1 января, когда отец пришел домой только утром и дома был скандал. Я бегала вокруг родителей и спрашивала: « где мой подарок, который мне принес Дед Мороз?». Но подарка не было, родителям было не до меня.

Я боялась, когда отец приходил домой пьяный, как только я слышала звонок в дверь, я бежала к себе в комнату, закрывала голову одеялом и притворялась, что сплю. Ты его боишься?» - спросила мама, когда это заметила, - «нет», - солгала я. В пять лет я поняла, что нужно говорить не то, что чувствую, и не то, что думаю, иначе меня не будут любить. А лучше вообще молчать, тогда никто не узнает, что я чувствую на самом деле. По установкам детства - я не должна бояться отца, я должна его любить; я не должна говорить маме, что она меня обманула – я должна делать вид, что обмана не было.

В школе я училась хорошо, у меня были друзья и подруги. Когда я училась в 5-ом классе, моя семья получила долгожданный перевод в Питер. Я пришла в новую школу, и полкласса мальчиков были влюблены в меня.

Я быстро развивалась и с двенадцати лет видела интерес к себе и внимание противоположного пола. Одноклассники, старшеклассники, пионервожатый, учитель физкультуры, отец одноклассницы – это был сексуальный интерес. Но если меня любят за это, то это способ получать любовь, как я думала.

Любопытство. Изнасилование. Я никому не говорю об этом, и только в своем личном дневнике через каждую страницу пишу о том, что не хочу больше жить.

В это же лето я еду в пионерлагерь и начинаю курить, а зимой уже пробую алкоголь. Первое употребление и потеря контроля над дозой. Меня тошнит, мне плохо физически, но в тоже время теперь я могу им сказать то, что я о них думаю.

Когда мама первый раз видит меня пьяную и грязную, она плачет. Я обещаю ей, что никогда не буду больше. После первого употребления алкоголя я не пропускаю случая выпить. Но у меня никогда не получается просто выпить, я всегда теряю контроль. Я напиваюсь так, что почти падаю и часто не помню, что было вчера.

Я закончила седьмой класс. Лето. Прогулки. Мы с подружками знакомимся с компанией мальчиков. Происходит неувязка, и тот мальчик, которому нравлюсь я, не нравится мне. И наоборот, мне нравится другой, которому не нравлюсь я.

Но больше всего мне нравится проводить время в этой компании. Я предаю себя, и мой первый секс происходит с человеком, который мне не нравится. Никакой романтики, никой любви – секс, как плата за возможность быть в этой компании. Секс для меня так и будет долгое время оставаться как плата; как способ получить то, что хочу; как способ отомстить, тому, кто причинил мне боль.

Я заканчиваю десятый класс и поступаю в Архитектурный институт, продолжая употреблять алкоголь и менять партнеров. У меня появляются взрослые партнеры. Один из них становится моим мужем. Я с легкостью выхожу замуж и через год развожусь. Жизнь с обязанностями, с ответственностью – это не для меня, думаю я. Это не то, что я хотела. Я представляла свою жизнь яркой, веселой, а здесь будни, посуда, обеды и взрослая жизнь. Но я получила главное, что хотела, я получила свободу от опеки родителей. Сейчас я понимаю, что причинила боль этому человеку, но я не умела любить и думать о чувствах других людей.

У меня появляются друзья, которые курят траву, они необычные, интересные, весёлые. Они живут в сквотах, рисуют, играют в группах, поют – мне кажется, вот это свобода! Я бросаю институт на втором курсе, вернее меня отчисляют за неуспеваемость, переезжаю жить в сквот, курю траву и пью пиво. Я живу иллюзией о своей свободе. Да…, первое употребление травы было не слишком приятным, я не поняла, почему всем нравится это делать, но я накуриваюсь каждый день. Обычно я сплю до тех пор, пока кто-нибудь не зайдет ко мне и накурит.

Я влюбляюсь первый раз, я безумно его люблю. Я хочу быть с ним. Первый раз в жизни я хочу отдавать, а не брать. Он пишет картины и думает, что станет великим. Пока творец творит, я придумываю, где бы нам взять деньги на еду и на траву. Чтобы у нас были деньги, я иду работать. Натурщицей. Не слишком подходящая работа, для влюбленной девушки, но мне хорошо платят. И еще раз в неделю я езжу к маме за продуктами и беру деньги у неё. Мама озабочена тем, что я бросила институт, что живу не дома. Она говорит, что со мной происходит что-то ненормальное, но не догадывается, что я курю траву. «Всё в порядке», - говорю я ей, - «я восстановлюсь в институт». Я действительно так думаю, не понимая, что это иллюзия.

Он бросает меня неожиданно, когда казалось, что между нами всё хорошо. Он просто говорит, что уходит к другой девушке, потому что её любит. Мне очень больно. Я не встаю с кровати, я не включаю свет, я не ем – двое суток. Я не хочу жить. Я не знаю, как справится с болью. Чтобы отомстить, я сплю по очереди со всеми его близкими друзьями. Их было трое, я сплю со всеми. Я пью больше, чем обычно, я меняю мужчин, квартиры, живу то с одним, то с другим. И в один день в сильно пьяном состоянии сплю с младшим братом. Утром мне стыдно, я не могу понять, как это могло произойти.

Родители сильно переживают за меня. Когда я приезжаю домой, они вроде бы рады, но в то же время растерянны и напуганы. Мы ссоримся всё чаще. Они говорят мне, что со мной что-то не так, так нельзя жить, оставайся дома.

Я еще не употребляю наркотики внутривенно, но уже достигаю нравственного дна и духовного опустошения. О смерти отца я узнаю только на следующий день. Мама долго ищет меня по разным телефонам и квартирам, и находит только спустя сутки.

У меня появляется друг, его зовут Дима. Я вижу, как он и его друзья что-то варят на кухне, а потом колются. Я испытываю ужас, когда вижу шприцы. Дважды я отказываюсь от укола. Я борюсь с его наркоманией: выбрасываю растворитель, ломаю шприцы. Я не могу понять, какая сила заставляет его опаздывать ко мне на встречи или равнодушно смотреть, как я ухожу. Я хочу узнать, что это такое, но поскольку Дима не дает мне наркотики, я прошу у двоюродного брата, (он торчит уже к тому времени). Он делает мне первый укол.

Если бы это был не брат, то это был бы другой человек, это не важно, я всё равно рано или поздно пришла бы к этому. Вот оно – освобождение, думаю я. Вся моя боль, все тревоги, страх, стыд, неудовлетворенность, вина – растворяются и мне легко. Когда я приезжаю к Диме, он видит, что я употребила и расстраивается сначала. Он торчит к тому времени периодически, но в течение нескольких лет и видимо понимает, что со мной будет дальше. Но уже на следующий день мы едем на Правобережный рынок и покупаем там солому.

Многие наркоманы оказывались на Дыбенко в конце пути, я начинаю употреблять с этого места и через шесть лет заканчиваю там же. Мы употребляем первый месяц через день. Первые кумары и проданная коллекция часов моего отца. Нужны деньги, чтобы взять побольше, сварить, продать, отбить деньги, чтобы снова взять и т.д. Через месяц мы употребляем каждый день.

Болезнь прогрессирует очень быстро. Я предлагаю наркотики друзьям, я продаю наркотики друзьям. Из любовников мы становимся партнерами по делу. Я живу у него, его родители в ту весну, когда мы начинаем торчать, покупают дом где-то между Питером и Москвой и уезжают жить туда. Это был тот год, когда наркоманам можно было иметь при себе дозу, и это не было уголовной ответственностью. В ближайшем отделении милиции знают, что мы торгуем, иногда мы платим им деньги.

Мы продаем вещи из его и моего дома. Ваучеры, иконы, одежда родителей. Мой крестик. Мамины туфли. Утюг. Ковер. Пока я беру вещи из дома, мне кажется, что это не красиво, но не смертельно. Я же не ворую, оправдываю я себя. Когда Дима приносит ворованные вещи, меня это пугает, я боюсь ответственности. Но наркомания хитрая болезнь, и я говорю себе – это не я ворую. Я даже стою спокойно и смотрю, когда он обыскивает карманы у пьяных заснувших на улице людей.

Знакомство с проводником, который ездит в Одессу, привозит солому, и раз в неделю надо встречать поезд на Витебском вокзале. С этого момента и в течение 3х лет я не бываю чистой ни одного дня. Ну, может быть несколько дней, когда первый раз попадаю в Боткина с гепатитом, и в следующий раз, когда попадаю с токсическим гепатитом. Мы постоянно варим, по два-три раза в день, мы давно не спим друг с другом, мы вместе, потому что нам надо выжить. Мы почти не едим, сникерсы, батон со сгущенкой – это всё питание. Квартира стала питоном. У меня сумасшедшая доза, я колю себе раствор с димедролом и сверху ем барбитуру. Я в таком потерянном безумном состоянии, что не понимаю где реальность, а где сон. Я не могу определить какое число или месяц, могу только примерно: середина зимы или начало весны.

В этот момент моя мама встречается с мужчиной. Он очень обеспеченный человек, я бываю несколько раз у него в квартире. Происходит трагедия, его убивают и грабят. Начинается следствие. Моя мама говорит мне: «Скажи мне правду, это ты навела наркоманов на А.?» Я в шоке даже через туман наркотического опьянения: «Как она могла подумать такое? Про меня? Неужели она думает, что я способна на это?» Я обижаюсь на маму. Я не могу увидеть, что со мной сделали наркотики. Наверно мои поступки и мое поведение дают маме повод так думать. Людей убивших А., находят через год. Я чувствую облегчение, это была не я. Я находилась в таком наркотическом бреду, что точно не могла знать, что я делала, а что не делала.

Начинают умирать друзья. Страшно. Проводника закрывают. Страшно. Все труднее становится контролировать дозу и бывает, что раствор, сваренный вечером на продажу, мы протарчиваем за ночь. Мне страшно. Меня глючит. Все время кажется, что в квартиру кто-то хочет влезть. Рядом с кроватью лежит топор. Я колюсь в глубинные вены. Дима весть во флегмонах, у него все время температура, у него разрезаны руки и ягодицы, от сепсиса, из-за уколов внутримышечно.

Я хочу всё это закончить. Я еще в иллюзии, что могу остановиться, когда захочу. Прошу помощи у мамы. Первый детокс. После детокса решаю проверить, интересно, смогли они меня вылечить? Не смогли, думаю я и иду колоться дальше.

Наступает время, когда нам нечего уже продать, и Дима берет много сырья у цыган на реализацию на условиях: если не отдаст деньги, то квартиру, где прописан он и его родители, подписывают цыганам. Когда надо отдавать деньги, есть только маленькая часть, а не вся сумма. Цыгане приезжают каждый вечер избивать Диму. Они требуют, чтобы он ехал к родителям и привез их в Питер, или привез бумагу, дарственную на квартиру.

У нас нет никаких прав, мы их проторчали. Мы не можем обратиться за помощью, мы забыли, что кто-то может нас защитить. Он уезжает к родителям. Больше мы не увидимся. Он умер. Там, в доме у родителей. Там же его похоронили. Я не знаю точно, от чего он умер. От сепсиса, или оттого, что он съел все таблетки, которые у него были с собой…, я не знаю…, я говорю себе, что его забрал Бог, потому что так невозможно было больше. Я не смогла поехать на похороны, я была не в состоянии уехать из города и остаться без наркотиков.

С этого момента и следующие три года – это была борьба с болезнью. Я вернулась жить к маме, после детокса и недели ремиссии. Мама покупает мне вещи, приводит в нормальный (насколько это возможно) вид и устраивает работать на престижную работу – в одну из служб международного аэропорта – работа сутки через трое.

У меня есть звание, должность, форма с погонами и шприц в кармане. Я пытаюсь контролировать употребление (раз в три дня). Я думаю, что мои проблемы с наркотиками из-за того, что я готовила наркотики, и я говорю себе: больше никогда в жизни я не возьму в руки сырье, и не буду готовить сама.

На работе я быстро ориентируюсь, как можно воровать деньги. У меня появляются большие деньги, я подделываю документы, не задумываясь, что мои действия попадают под статью. Теперь я не готовлю сама, я покупаю наркотики или отдаю деньги, чтобы мне готовили. Через месяц я колюсь, как и раньше каждый день.

У меня появляется новый друг. У меня есть деньги, у него квартира, где можно жить, торчать и не видеть, как сходит с ума моя мама (мамочка, прости меня). Я торчу на эфедроне. Много джефа, много алкоголя на отходняках, иногда героин, я не бываю чистой ни секунды. Но болезнь опять обманывает меня - у меня иллюзия, что раз я почти не употребляю опиаты, то я не торчу. Я пробую все наркотики, которые существуют на тот момент, я думаю, что таким образом я перестану употреблять опиаты.

Я оказываюсь в чужих квартирах с незнакомыми людьми и часто плачу за наркотики телом. Это самый больной и горький год моего употребления. Большего унижения физического и морального не было в моей жизни. Наркомания не дает мне выбора, я забыла, как это – уважать себя. Я деградировала.

Я снова возвращаюсь к употреблению опиатов. Я всё еще работаю в аэропорту, продолжаю воровать деньги, я снова живу у мамы, начинаются детоксы. Несколько месяцев и детокс, я даже не помню, сколько раз это было.

Появляется героин, это облегчает употребление, и я беру много, чтобы можно было растянуть на три дня. Я уже не получаю кайф от наркотика, я колюсь, чтобы двигаться, чтобы поддерживать себя. Чтобы не проколоть всё за день, я отдаю порошок маме, чтобы она выдавала мне дозами. Мама к этому времени устала плакать, устала бороться, устала кричать, она выдает мне мои дозы, «иначе», - пугаю я её - «я сделаю с собой что-нибудь».

Несколько раз за эти три года я пробую уезжать из города, чтобы остановиться. Я уезжаю в Болгарию – там пью весь тур, почти не выхожу из номера. Я пробую уехать в Гурзуф, но и там попадаю в запой. Из Севастополя я вообще не могу уехать. Нахожу наркотики, протарчиваю там все деньги, билет, вещи с себя, и сплю под причалом на пляже, пока жду от мамы деньги на обратный билет.

Я в отчаянии, я понимаю, что не могу остановиться. Мои махинации с документами на работе обнаружили, и меня увольняют из таможни без права работать когда-нибудь в этой структуре. Наступают последние месяцы моего употребления. Я снова на Дыбенко. Новый год, 1998. Я укололась и сплю. Я теперь всё время сплю, когда уколюсь. Или плачу. Я почти не разговариваю. Я очень плохо чувствую себя физически. У меня больше нет сил.

Мама разбудила меня за 5 минут до двенадцати, чтобы встретить Новый год. Мне уже ничего не надо, я больше ничего не хочу. Я хочу только одного – чтобы всё это закончилось. Я думаю, кто умрёт быстрее, я или мама. Если мама (мамочка прости), то я проторчу квартиру, и умру тоже. Я даже выбрала надежный способ уйти из жизни – прыгнуть с крыши своего дома. Не знаю, смогла бы я это сделать, но мне тогда казалось, что другого выхода не было.

Ещё один детокс – последний. Через три дня после детокса я снова готовлю на кухне наркотики. Мама видит это, она плачет: «скажи, что мне нужно сделать, чтобы тебе помочь, я сделаю всё». Но она, так же как и я, давно поняла, что выхода нет. Я говорю: «я уже не знаю, что может мне помочь»…, и в этот момент, именно в этот момент, каким-то чудом вспоминаю, что у меня есть телефон, который мне дали полгода назад в притоне. Мне сказали: «позвони, если тебе нужна помощь».

Сейчас я чувствую бесконечную благодарность этому человеку. Его зовут Стас. Он ходил или ходит на группы в Москве. Я не знаю, выздоравливает ли он сейчас. Я его видела тогда первый и последний раз. В тот день он был проездом в Питере, и зашёл на эту квартиру, чтобы кому-нибудь дать телефон Анонимных Наркоманов. Я звоню, и на следующий день прихожу на группу АН.

Я вижу людей, которые не употребляют наркотики и они смеются. Они делятся своими радостями и печалями на группах, и я начинаю видеть себя в этих людях. Мне знакомы страхи, переживания, мысли, они есть и у меня. Мне говорят «Возвращайся» и я возвращаюсь. Я получаю внимание и тепло на группе. Это удивительно, что я нужна кому-то. Мне говорят: «Дай себе шанс». Я пробую. Мне говорят: «Если ты хочешь оставаться чистой, попробуй делать то, что помогало нам». Я пробую.

День за днём я остаюсь чистой каким-то чудом. Как это происходит, я не понимаю. Я начинаю молиться. Кому? Неизвестно. Но мне это помогает. Один месяц – у меня есть наставник. Два месяца – я начинаю работать по шагам. Три…пять…шесть месяцев. Сильная тяга и я иду за наркотиками. Я дохожу до дома, где могу купить…, я смотрю на окна, в которых горит свет…, и какая-то сила разворачивает меня, и я возвращаюсь на группу. Больше за 7 лет у меня не было такой тяги, чтобы так близко подойти к наркотикам.

В свой юбилей – 1 год – я не могла сдержаться, я плакала от счастья. Наверно это была самая большая Победа в моей жизни, 365 дней – день за днём - отыгранных у болезни.

У меня не было срывов в Программе. Я много делала для своего выздоровления, я работала по шагам, я ходила на группы полтора года каждый день. Иногда, когда было особенно трудно, я ходила на две группы в день. Я вела собрания и ходила в больницы. Сейчас я тоже занимаюсь служением. Это моя благодарность и возможность отдать Сообществу Анонимных Наркоманов то, что я получила.

За семь лет много чего произошло. Я построила счастливые отношения. Я работаю. У меня есть друзья. У меня есть интересы и перспективы в жизни. Сегодня ко мне в гости приезжала мама. Мне радостно на неё смотреть. Она помолодела лет на двадцать.

Я счастлива, что она видит, как я меняюсь. Она говорит, что каждый день смотрит на небо и благодарит Бога, за то, что я чистая.

Я благодарна, что мне выпал этот шанс – узнать чистую жизнь, жизнь без наркотиков.

Благодаря Высшей Силе, Программе 12 шагов Анонимных Наркоманов и Вам – у меня сегодня юбилей – 7 лет 20.03.2005

Здравствуйте братишки и сестрички. Меня зовут Андрюха и я наркоман.

Я чистый от всех наркотических веществ, включая алкоголь, два с половиной года. У меня есть спонсор, который помог мне пройти по программе 12 шагов, что сделало моё восстановление возможным. Принципы шагов я стараюсь нести сегодня в своей каждодневной жизни. И для меня это честь и радость.

Естественно, я сегодня пишу здесь по одной простой причине - какое-то время назад я начал употреблять большое количество наркотических веществ, что сделало меня наркоманом. По всем признакам и знакам со мной не должно было этого случиться - хорошая, положительная семья, добрые и надежные друзья, хорошие школы, возможности...

Жизнь открывала мне много дверей, но что-то во мне не хотело идти этим протоптанным до меня путем. Желание чего-то захватывающего, неизведанного и неиспробованного всегда было внутри меня, сколько я себя помню. И, как ни странно, это огромное желание к бурным приключениям сочеталось с моей стеснительной и так часто неуверенной в себе, жутко чувствительной натурой.

Лет в шестнадцать я первый раз почувствовал, как я могу преодолеть границу своих лимитаций. Я открыл для себя алкоголь, и он почти мгновенно стал другом на следующие пару лет. Он работал безотказно, делая из меня того человека, которым я хотел быть, но не мог без него. Позже к алкоголю прибавятся таблетки, а потом и порошки. Не все я принимал сразу, но со временем я открывал для себя секрет каждого порошочка, и что он может сделать для меня.

Я начал жить две жизни - с одной стороны был добрый и скромный мальчик, добросовестный работник, с другой - была моя "тайна", я нашел свое лекарство и я заслужил испытывать это чувство, когда я хочу.

Падение пришло ко мне быстро, сравнительно быстро. Многие люди, начинавшие употреблять до меня, еще имели работы и квартиры, когда я уже не имел ничего и ходил по улицам в поисках следующей дозы, и по детоксам, программам, реабилитационным центрам и врачам в поисках сначала решения, а потом передышек...

В одном из детоксов я был удивлен двумя ребятами, которые продолжали приходить туда каждый раз, что я там был. Они рассказывали свои истории о том, как они нашли свободу благодаря какой-то программе. Сначала я был «выше и лучше» этого. Но жизнь наркомана делала свое дело, и боль росла и становилась невыносимой...

Я позвонил этим ребята, и пришел на первую группу. Я не принимал и не понимал проблему, не хотел остановиться употреблять всё и навсегда, соответственно я не мог принять решение. Я ушел...

Пустота моей жизни или, скорей, существования была в то время столь глубокой, что я каждый день начал думать о том, чтобы просто и безболезненно закончить все это. Я до сих пор не могу объяснить цепочку обстоятельств, которые привели меня в мой последний детокс, и я поехал в реабилитационный центр. К нам приходили наркоманы и алкоголики год, два, три, пять, десять лет чистые и рассказывали свои истории. Надежда потихоньку росла, борясь со страхом и неуверенностью. Я начал видеть, что мне нужна помощь, чтобы изменить того человека, каким я стал в результате своего употребления и последних лет жизни.

События последних дней сделали так, что я лежал ночью в кровати и думал о жизни, и о том почему все случилось именно так, и почему я здесь получил шанс вылезти, и я обратился к Богу, в которого не верил - "если Ты поможешь мне, я сделаю, что Ты хочешь..."

Много разных и непонятных мне вещей случилось с того дня. Я вернулся домой, начал ходить на группы. Количество боли, неуверенность и страх делали так, что я постоянно тянулся к вещам, в которые я абсолютно не верил. Я начал искать наставника, мне хотелось попробовать делать шаги.

Мой путь в выздоровлении не был гладким и был просто усеян ошибками, плохими мотивами, проклинаниями самого себя и людей вокруг. Но почему-то я шел дальше, ходил на группы каждый день, несколько раз в день. Встретил много людей. Помню, как на одной из групп АН мне подарили нашу книгу и я начал ее читать.

Поиск наставника занял где-то 90 дней, но я нашел человека, который согласился со мной остаться и работать. Параллельно я начал ходить в детокс со своими новыми друзьями и стараться приносить надежду в то место, где я был сам несколько раз.

Постепенно я начал чувствовать, что во мне стало появляться что-то новое, чистое, непонятное. Моё серое отношение к миру стало меняться. Было трудно и непонятно делать все те вещи, которые я делал. У меня не было ни копейки за душой. Но фактом было то, что я чистый, и я хочу жить. Ко мне вернулась моя девчонка, и мы начали пробовать строить новые отношения, потихоньку стали возвращаться друзья.

На 6 месяце чистоты я узнал, что скоро у нас будет ребёнок и вместо паники я был рад. Я начал работать и продолжал делать вещи, которые описаны в 12 шагах - очищать себя, исправлять ошибки, возмещать ущерб, следить за собой, помогать другим, доверять Богу. Иногда было трудно, ненатурально, больно, но никто и не обещал, что будет легко.

Не могу забыть тот день, когда я стал отцом. После 15 часов мучений моей жены я услышал первый крик своей дочки. Такого чувства внутри меня до этого момента никогда не было. Оно стоило всего, оно было сильнее и глубже всех чувств, которые я когда-либо знал.

Я начал видеть, что моя новая жизнь дает мне то, что я искал всё это время и чего мне не хватало. Я никогда не знаю, когда это чувство придет опять. Оно не появляется, когда я этого хочу, но оно приходит. Иногда, в конце сумасшедшего рабочего дня, когда еле приходишь домой и желаешь спокойной ночи уже уснувшим дочке и жене, иногда, когда новенький вылезает из рук своей болезни и празднует первый год, иногда просто, когда я говорю Богу спасибо за этот день.

Я живу сегодня жизнью людей, которых раньше не понимал и даже презирал. Но сегодня мне так хочется жить именно так. И за это спасибо всем вам и спасибо Ему.

Привет. Меня зовут Серега. Мне 25 лет. Живу в городе Москва. Я – наркоман. Мое употребление началось, когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать.

Сначала алкоголь, а потом, конечно же, наркотики, были просто баловством. Но, наверное, я чувствовал, что они помогают мне в решении моих жизненно важных проблем.

Меня всегда окружало множество людей, которых я называл друзьями, хорошими знакомыми. Они называли меня так же. Они хорошо ко мне относились. Но я все равно чувствовал себя отделенным, другим. Я не чувствовал чьей-либо поддержки.

Вместе с этим у меня было множество страхов и комплексов. Я очень боялся быть отвергнутым девушками, поэтому опасался сделать шаг навстречу. Я очень боялся потерять уважение у сверстников, поэтому опасался в чем-то лохануться, боялся даже драться. Боялся агрессии. Я жил в напряжении. Боялся потерять уважение и принятие взрослых, поэтому всегда стремился быть таким, каким они меня хотят видеть: дома, в школе, среди знакомых. Для всех я был «правильным», но постоянно угождать было тяжело.

Так вот, и алкоголь и наркотики убирали эти проблемы. Алкоголь разукрашивал жизнь и стирал все мои страхи и комплексы. Наркотик давал к тому же ощущение безразличия ко всему происходящему вокруг меня. Мне становилось легко, тепло, хорошо. Наверное, с их помощью я мог получать то, к чему стремился, чего было мало в моей обычной жизни – ощущения покоя и счастья, беззаботности и веселья.

Поэтому я использовал любую возможность, чтобы изменить свое состояние: пил на праздниках, на школьных тусовках, курил план во дворе с компанией. Как только окончил школу и поступил в институт, я начал употреблять ежедневно. Затем с компанией товарищей я начал торговать травой, поэтому употреблять ее стал чаще. Вместе с этим возникало множество напрягов, стрессов, новых страхов, которые я также сглаживал алкоголем и планом.

Круг знакомых наркоманов расширялся. И в мою жизнь постепенно шаг за шагом вошел героин. Буквально за два года прошел период моих отношений с ним: от страха прикасаться к нему – до полного подчинения.

Мое первое употребление. Сижу на квартире у знакомого. Передо мной наркотики, мне страшно их пробовать. Очень страшно. Я ведь видел много тех, кто «пробовал» и кто они теперь... «А вдруг я передознусь?» В тоже время я очень хочу. Мне интересно, что же там такое, что так всех влечет? Я ведь видел своего друга, который попробовал и ничего - нормально все с ним. Живет себе припеваючи… «Ааааа…была не была»… Мне становится плохо. Я всем рассказываю про свои ощущения. Говорю, что оно мне на фиг не нужно и «больше нюхать эту гадость я не буду»... Утром я на квартире у товарища я прошу еще … «я наверное не распробовал»...

«Я буду употреблять грамотно, по-умному…я не такой дебил, как эти торчки». Около года я «контролирую»: я употребляю не чаще двух-трех раз в месяц, я не употребляю в одиночку, я не покупаю на свои деньги, я не колюсь. Постепенно первая «граница» смывается – я употребляю гораздо чаще. Затем уходит еще одна граница: «Новый год – всеобщий праздник»… иду, покупаю, употребляю один. Просыпаюсь на утро «Праздники продолжаются, имею право» ...

Проходит три недели. Просыпаюсь утром. Надо ехать по делам «что-то как-то не по себе, колотит, знобит… надо бы поправиться…Блин меня ж кумарит. Пора подвязывать. Но не сегодня – дела ведь»…

Проходит месяц. Мой день рождения. Попросил друзей помочь мне перекумариться. «У самого дома не получается. Нереально - барыга по соседству. Выхожу покурить на лестницу – там уже...». Меня на несколько дней увозят на дачу. Всем вокруг весело – мне хреново. Не могу спать. Голову рвет. Пытаюсь бухать. Максимум на что хватает – час поспать. Потом снова рвет голову и ломит тело. Водка уже не лезет. Остальное не берет. Едем домой в машине «Не в этот раз. Нельзя ж себя так мучить. Надо че-то другое придумать…»

Еще месяц. Очередная попытка остановиться. Снова друзья вывозят из дома. Несколько дней мучений. Возвращаюсь домой. Весна. Солнце. Птицы. Текут ручьи. Мне плохо… «Это неправильно… в последний разок, а потом не буду»…

Мои деньги заканчиваются, начинаю «одалживать» из общака, который уже издавна принято было хранить у меня. Понимаю уже, что вернуть вряд ли смогу… «Ну я же беру только свою долю». Казна пустеет. Ее забирают. Друзья мне больше не верят. При встрече смотрят в глаза и машут рукой: «Ааа… опять…». Почти не общаемся.

Нахожу свой способ добычи наркотика: я – «помогающий». Телефон дома разрывается с утра до вечера. Возле дома вьются толпы наркоманов. Что-то дают сами, но на это не проживешь – свое беру сам. Мне, конечно, предъявляют, но деться все равно некуда - барыга один на районе.

Вместе с этим пытаюсь перекумарить сам. Пробую таблетки. Хватает на день-два. Больше не могу. Не выдерживает тело, не выдерживает голова. Каждая клеточка просто орет: «Дай!»

Как-то встречаю на улице своих бывших одноклассников. Они что-то рассказывают, смеются, спрашивают. Мне не весело, меня уже снова начинает подламывать. Я не могу с ними говорить – меня ждут возле подъезда. Убегаю. Внутри тоска «…я где-то не там…»

Однажды вечером со знакомыми еду за город, к кому-то на дачу. Получается так, что до утра никто не собирается возвращаться в Москву. На дворе ночь. Машины на трассе не останавливаются. Возвращаюсь домой пешком 25 км. Мне страшно проснуться без наркотиков.

Меня бросает девушка, с которой я встречался полгода и ни разу не общался трезвым. Мне все равно. Я иду к барыге даже с приподнятостью. Я знаю, что он сейчас сжалится над моей «болью» и даст мне «лекарство».

Настает лето. Доза растет. С утра приходит знакомый. У нас на двоих мало. Решаюсь уколоться. Летит последняя граница. Вместе с этим какой-то надлом внутри – я понимаю, что у меня не просто проблемы с наркотиками... Я – НАРКОМАН. Именно как те наркоманы, которых я когда-то считал опущенными личностями. Снесены все внутренние преграды. Внутри пустота. Мне уже становится все равно. Главное, удовлетворить свою потребность. Я уже всерьез не думаю о том, как переломаться.

Я уже не думаю о безопасности: колюсь всем подряд и со всеми подряд без разбора.

Берем с парнем на двоих. Шприц один. Он колется первый. В шутку спрашиваю: «ты не заразный?» Ответ: «Да, у меня С»... Я перед выбором – пару часов подождать и замутить снова или кайф сейчас с 99,9999 %-ной вероятностью заработать гепатит... Я надеюсь на эти 0,000….1 и зарабатываю гепатит. Я по уши в долгах у барыги. Больше наркотики мне достать негде. Я стараюсь угодить ему во всем, я боюсь его рассердить и живу по его правилам. Я покорно выслушиваю все оскорбления в свой адрес. От него зависит все… Я езжу с ним за товаром за компанию, ожидая, что мне, как собаке, подкинут с барского стола. Я начинаю отдавать свои вещи за наркотики.

Я могу побежать за незнакомым человеком со слезами на глазах и становиться перед ним на колени, упрашивая, чтобы он поделился со мной. Я не чувствую себя Человеком. Я живу ради вещества, я не могу выйти куда-то, пока не употреблю – у меня нет сил, мне страшно. Я уже не могу достать столько, сколько мне нужно, чтобы нормально прожить день. Меня постоянно подламывает.

Происходит случай, благодаря которому я смог вырваться из этого адского круга. Однажды друзья, наверное из жалости, берут меня с собой за город. Я выпиваю и становлюсь неадекватным. Мне срывает крышу, и меня избивает близкий друг. И это меня сломило окончательно. На какой-то миг наступило просветление, и я четко осознал, что мне необходима помощь. Впервые искренне попросил помощи. Это был край. Я понимал, что самостоятельно ничего не могу сделать. В этот момент я даже понимал, что завтра могу уже думать иначе, поэтому попросил, во что бы то ни стало, рассказать моим родителям.

На следующий день они обо всем узнали, обратного хода уже нет. Я ложусь на детоксикацию, и оттуда чудесным образом попадаю на 12-шаговую реабилитацию. Первый день. Я вижу наркоманов. Да, они наркоманы – меня не обмануть. Но они не употребляют и очень радостные, в глазах огонь. Этот невероятно. Хочу такого же. Очень хочу! Я не хочу назад.

Пишу задания, которые мне дают, слушаю лекции. Все больше и больше узнаю о болезни, о ее природе. Вижу на примерах свое бессилие – его я осознал еще там, до центра. Но толку-то… Один парень сбегает и обещает закинуть нам наркоты. Я не хочу обратно… Но два дня я рыскаю вдоль забора в поисках чека. Потом меня отпускает «…Бог отвел…»

В реабилитации уютно, хорошо, весело. По вечерам ходим на группы Анонимных наркоманов. Там не употребляющих наркоманов еще больше, они ВЫЗДОРАВЛИВАЮТ. У них нереальные сроки чистоты: год, два, у некоторых даже 5 лет. Но я чувствую себя не в своей тарелке. Говорить там что-то о себе мне очень страшно. Да и не знаю чего… Но я слушаю, я впитываю все, что слышу. Я чувствую, что это важно.

За неделю до возвращения домой неудачно падаю и ломаю ногу. Эйфории как не бывало. Сижу дома один, от скуки общаюсь со своими дворовыми друзьями. Мне некомфортно с ними, они пьют, я уже не совсем понимаю их интересы. Но мне страшно полностью отказаться от прежней жизни. Кажется, что все тогда рухнет – я стану еще более одиноким и несчастным. Куда уж боле…

На группы хожу периодически, слушаю всех внимательно. «Да, им хорошо, у них есть деньги, есть прикольные компании, тусовки, есть секс…а я...». У меня нет ничего этого. Снова ощущаю себя одиноко, но боюсь вернуться в прошлое. Поэтому все равно продолжаю ходить на группы. Вроде чуть-чуть, а помогает совсем не расклеиться. Проходит несколько месяцев. Ничего не меняется. Мне также одиноко, еще более грустно. Мне жалко себя. Как-то все серо вокруг. Постепенно и незаметно возвращаюсь к прежнему образу жизни, стирая все границы: не боюсь разлить шампанское на праздниках, пригубить его. Не боюсь взять в руки найденный в квартире план и не боюсь продать его по старой привычке… «ведь это же деньги». У меня достаточно чистоты, но я также безумен, и я этого не понимаю.

Я не знаю, почему я не сорвался. Это до сих пор для меня непостижимо. Это то, что называют чудом, но в определенный момент происходит переворот в моем сознании. Я сдаю анализы на ВИЧ-гепатит. Жду результатов. И вдруг я реально начинаю бояться за свою жизнь. Я четко понимаю, что очень, очень хочу жить. Я четко понимаю, что вся моя настоящая жизнь ничуть не отличается от прошлой. Я осознаю, насколько мне плохо и тяжело, насколько я далек от того, чего хочу. Я вижу только один выход. Да, эти банальные «группа, спонсор и шаги». Я готов делать все. Я бегу на группу и впервые за все семь месяцев высказываюсь о своей реальной проблеме, о своем реальном состоянии. После группы я прошу человека стать моим спонсором. Да, теперь я уже не так предвзят в своем выборе наставника. Я начинаю писать шаги на малой группе.

Невероятно, но моя жизнь меняется мгновенно и кардинально. Люди говорят, что я стал другой. Да я и сам это чувствую. Я понимаю, что жить без наркотиков можно и можно при этом быть счастливым. Быть счастливым несмотря ни на что. И инструменты для этого очень просты... Странно, но как только я изменился внутри – начали происходить изменения и вовне меня. Как только я перестал чувствовать одиночество – вокруг появились близкие по духу люди. Как только я перестал испытывать потребность в деньгах, материальное начало сыпаться с неба. Как только я перестал жаждать и искать романтики, я обрел родственную душу, я обрел свою любовь.

Проходит время. На сегодня уже прошло более четырех с половиной лет с того момента, когда я употребил в последний раз. Многое менялось, бывали разные периоды. И я все тверже и тверже убежден, что группы и программа АН – это тот стержень, на котором держится моя жизнь, моя счастливая жизнь. Я благодарен Богу, в которого я верю, за то, что все было именно так, как было. 01.05.05.

Привет меня зовут, Максим, я - наркоман! Надеюсь и Верю, что моя история кому-нибудь в чем-нибудь поможет, ведь узнав я о своей болезни пораньше я, возможно, мог бы избежать многих вещей…

Я рос в хорошей полной семье, любовь и теплота всегда давалась там в излишке!!! Мне постоянно дули в одно место, и я прекрасно знал, что особо не в чем не откажут, главное понастойчивей попросить. Мне и сейчас порой трудно осознавать, что вся эта любовь, нежность и теплота была галимой гипер-опекой и контролем со стороны родителей. Мне были открыты все двери, но только при одном условии - Я ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ ХОРОШИМ МАЛЬЧИКОМ!! Такие чувства как злость, раздражение и тем более гнев мне просто запрещалось проявлять. Я должен был быть лучшим, я должен был подходить требуемым критериям со стороны родителей, я должен был быть кем угодно только не самим собой…

Алкоголь, травка, экстази, героин… Схема знакомая, как мне кажется, каждому. Временные ремиссии дабы глотнуть глоток воздуха и опять за работу, ведь первым делом главное!!! На втором году употребления - передозировка, реанимация, сутки без сознания, три дня в тупняке, день передыху и опять за работу. На третьем году употребления - гепатит С, два дня жалости к себе и опять за старое…

Так можно продолжать еще очень долго. Кругом кошмар, сплошной кошмар!!! Постоянная паранойя, страх быть пойманным и уличенным. Я реально ходил и через каждые сто метров оборачивался. Все пропитано ложью, алчностью и коварством. Просить о помощи? Зачем? Я же БОГ!!! Я Всемогущий!! Я Всесильный!!! У меня нет проблем, это проблемы у всего мира, а у меня все класс, у меня все в елочку!!

Потеря института, близких людей, здоровья, работы, финансовый кризис, драки, кражи, грабежи, розыски – это все так, жизненные трудности. Бред!!! На сколько болезнь меня имела во все дыры, что я даже не замечал, что моя жизнь превратилась в кошмар. Я подошел к поворотному моменту, я прекрасно помню, как 13 января 2004 года я проснулся с утра и мне просто стало не выносимо от того, во что я превратился, я не знал что делать, я реально был в отчаянии. С ужасной душевной болью , ломая напрочь свою закаменелую гордыню я приползаю к родителям, с которыми уже года два я не общался, и просто молю о помощи…

Для меня всегда было загадкой, почему я сам, свято веря в то что ВСЕ - ХВАТИТ, пора прекращать, максимум через неделю опять в санях. Только сейчас я понимаю, что, еще тогда будучи школьником, я, попробовав наркотик, вступил в смертельную битву, в которой мой соперник по любому сильнее, чем я. Шесть лет я сражался, лелея себя надеждой, что когда-нибудь смогу победить…И мне даже в голову не приходило, что основная моя победа будет заключаться в том, что я признаю свое поражение, я признаю свое бессилие, и вот только тогда я смогу обрести свободу. Свободу от эмоций, от предубеждений и предрассудков, СВОБОДУ ДУШИ, РАЗУМА И ТЕЛА!!!

На сегодняшний день у меня есть практически все, о чем я даже и не мечтал. Я, наконец – то, нашел себя, я могу чувствовать, я могу быть самим собой. Я могу плакать, могу смеяться, могу любить и ненавидеть, Я стал живым!!! У меня появились настоящие друзья, которым я доверяю. Я много чему учусь и имею в этом внутреннюю потребность.

Я обрел Бога, как я его понимаю, в своей душе!!! Я обрел любовь!!! Разве это не чудо???

Я благодарен Богу, что в моей жизни появилось сообщество, что появилась программа, благодаря которой я могу менять себя и свою жизнь!!! Только сегодня я сделаю все для своего выздоровления, для своей чистоты и трезвости!

БЛАГОДОРЯ БОГУ И ВАМ Я СЕГОДНЯ ЧИСТЫЙ И ТРЕЗВЫЙ!!!!

Мда… Привет, меня звать Саня и я, как водится - наркоман. Что я могу сказать о своем детстве?! Родился я в простой, рабоче-крестьянской семье. Мать моя была инженером на заводе, отец таксистом. Но, не смотря на это, рос я смышленым мальчиком. Воспитанием моим в основном занималась бабулька… Родителей я в детстве как то смутно помню…

Помню четко два события… Бабуля пообещала показать мне зверюшку диковинную, а привела к пьяному отцу, который сидел в луже собственной мочи… Был пьян по обыкновению, находясь в состояние близком к коматозному. Я был разочарован!!! Эка невидаль…

Событие номер два - это серьезный разговор по душам, все с тем же отцом и матерью, тогда я еще не понимал, что судьба нашей семьи решена…

После этого разговора семьи , как таковой, не стало. Мать перестала есть и попала в больницу с заворотом кишок, врачи долго боролись за ее молодую жизнь и спасли. Она рванула на Север, куда уехал отец… Что-то у них там не срослось, и я в возрасте шести лет оказался в глухом таежном поселке на нефтяном месторождении!!! Я, дитя города и асфальта, был выпущен в девственные дебри Сибирской тайги!!!

Со мной росли еврейские детишки, все, как и я, одетые в тряпье…” Нас там набралось душ восемь… детей нефтяников. С самого утра и до позднего вечера мы были предоставлены сами себе…

Свобода!!! Самый приятный период моей жизни. Бескрайняя тайга, озеро, мир такой ОГРОМНЫЙ!!! В лесу живут тролли и драконы. У нас там была своя “халабуда”, и однажды мы даже сражались и убили настоящую гадюку!!! Первые поцелуи… (под лестницей в Красном уголке).

Когда мне стукнуло семь, мы переехали в город рядом, чтобы я имел счастливую возможность постигать азы учебы. В школе мне было нормально… В силу природной смышлености и смекалки учеба давалась мне довольно легко. Стихи я запоминал с трех прочтений! (Господи…, где ты, моя феноменальная память?) И с книжками дружил!!! В библиотеку я впервые попал в начале первого класса…, и до четырнадцати лет оттуда не вылезал… Как пел Владимир Семенович «Жили книжные дети не знавшие битв, изнывая от детских своих катастроф…” А “…ребятишкам хотелось под танки!!!”.

Так я жил, спорт (много разных секций), дом, двор, школа. Мать работала с утра до ночи, но я то был взрослый мальчик… Ребенок – герой. Помощник!!! Тихо жил и радовался со своим богатым внутренним миром. Собирание марок и старинных монет, летом поездки к отцу на Украину, на Родину, на море.

Отца я любил… Нраву он был веселого, деньги на меня не жалел, и все лето я был почти доволен. А почти это заключалось в его второй жене, которая меня к нему ревновала и тихо ненавидела. Тссс… Прости Господи! В школе в связи с доверием ко мне товарищей был я избран ПСО (хе хе хе …инсайт!) Председателем Совета Отряда. И покатила эта голимая пионэрская движуха… “Не можешь - научим!!! Не хочешь – заставим!!!” Оооотряяд!!! Рааавняйсь!!! Смирррна!!! ОоотрядборющийсяноситьимяАлександраматросова к выносу знамени стоять ровно!!! Нах…

Волокита мне эта быстро поднадоела. Но тогда были в моде бессменные руководители, и пришлось тянуть эту лямку до полного своего полового возмужания, а именно до 14 лет. Были и лагеря… Пионерские… Курить там я и начал в девять лет. После как-то перестал.

К веществам относился крайне недоверчиво и скептически, считая, что это ненужно мне, да и страшно!!!

Все началось с эмоциональных перепадов. Как-то неожиданно все рухнуло. Привычный мир, и вдруг объявилась какая-то перестройка… И то, что мне вдалбливали в голову с садика оказалось полной ху… Никаких правил, никаких устоев…Можно все!!! К тому времени все мои товарищи уже имели опыт употребления алкоголя и “дышания момента”. Я, не смотря на постоянно поступавшие предложения, был стоек, как кремень!!! И, хотя давно ошивался по подвалам с разной шантрапой малолетней, не употреблял.

Сгубила меня любовь!!! Ну как же не выпить, когда на тебя смотрит такая красивая девочка? Первая проба алкоголя при моей наследственности все мои дяди и тети, а у бабульки было девять детей, погибли, в той или иной степени от алкоголя, в довольно раннем возрасте. К тому времени было мне четырнадцать лет, ничем я не занимался почти, учился уже плохо… Короче ”… связался с пиратами, стал играть в орлянку… И пошло и поехало”.

Только вместо пиратов были неформалы, а именно панки! Панк волна пришла к нам из СПб. В течение полугода наш небольшой Сибирский городок пестрел от рванины, кожи и ирокезов. Моя первая панк-группа. Первые стихи, которые я начал писать под впечатлением от стихов Сереги Х. (спился и безвременно умер в возрасте 32 лет). Он же меня впервые приделал мулькой.

Пророческие строчки. Время беспредела полного. В моей голове и вокруг. Постоянное употребление, возведенное в культ. Пьянство, анаша, момент, колеса, и прочее и прочее…Смысл жизни КАЙФ!!! НОУ ФЬЮЧИ!!! Егорка Летов и «Эксплойтед». Постоянное, беспробудное употребление. С драками, вскрыванием вен, групповухами и прочей атрибутикой панк жизни.

Затем новая волна… «Депеш Мод» и эфедрин. Первая “банка” и понеслось…Все остальное просто потеряло смысл…Нервозность…Невероятная активность сменяется жуткой депресухой. Боже Ты мой Господи милосердный… Отходняк винтовой. Чтоб меня покрасили…

К семнадцати годам я был вполне сформировавшийся наркоман и алкоголик. Я то думал, что “откосил” армию (7Б - психопатия на почве полинаркомании и алкоголизма). Что там было “косить”. Я ходил оборванным (считал что это круто!!!) грязный, нервяк постоянный. За одну ночь изрисовал все стены палаты мрачняком каким- то, в больнице, куда нас положили на обследование. Обдышавшись, разорвали пуховые подушки, и выбросили этот пух в окно… Ветер задул все обратно. Что там было “косить”??? Перевели нас на дурку. Дурдом это отдельная песня. Не дай бог попадать туда, как больной.

Да… Еще первая любовь!!! Страдания и мордобой!!! Влюбился я в первую девушку, которая добровольно взяла мой член в руку. Этого хватило. Мама была в ауте… Я был отправлен на Украину, к отцу, на исправление.

Семнадцать лет. Я живу в своей трех комнатной квартире, один. В квартире есть немного мебели на кухне, диван, сервант, и старая кровать с железной сеткой. Больше нет ничего. Но есть три моих старших брата! У них есть семьи, и отдыхать от трудностей семейной жизни они естественно приезжают ко мне. К тому же на районе я стусовался с тремя такими же оболтусами, как и я. У каждого по квартире, родители на Севере, мы предоставлены сами себе. У нас есть машина. Все четверо наркоманы. Полтора года убито на марихуану и ее производные. За эти полтора года я не был чист не дня (покалывался я изредка, с братом, который приезжал ко мне приготовить). Остатки мозга и интеллекта растворились в “бомбе и каше”.

Извилина осталась одна…Да и та пунктиром… И она настойчиво требовала КАЙФА!!! Чего-то более сильного и надежного. Оговорюсь сразу, что пил алкоголь я всегда, когда он был. И тут меня пристроили к делу. Старший брат пристроил меня к одному невероятному человеку (Остапа Бендера знаете? Так вот умножьте его на Хаджу Насреддина!!! И получиться Вова Д.) С ним я и проработал (не побоюсь этого слова) весь следующий год.

Западная Украина….Поездки за товаром…Я был крут!!! Все как в тех книгах, что я читал в детстве. Я крутой тип. У меня есть все… деньги и наркотики. Так я впервые и подсел на сухой. Система, но наркотиков валом, я даже успеваю окончить училище, получить права.

1994 год. Первая перекумарка. Я возвращаюсь на Север и что я вижу??? Все мои прежние товарищи плотно сидят на ханке. Я ехал строить новую жизнь. Колюсь через час после приезда в город. Первые попытки контролировать употребление, смена наркотиков на алкоголь. Переход с алкоголя на траву. С травы на вино и пиво. Система!!! Как так??? Не понятно. Старый нарк Г. мой приятель (через полтора года умер вместе с женой от сепсиса, сын инвалид детства из за употребления родителей), поделился одной идеей и я, воплотив ее, заторчал еще плотнее.

Любовь номер два…. Она не торчит. Падает в обморок при виде иголки. Через полгода оба в “системе”. Все мои друзья наркоманы, я наркоман и девушка у меня наркоманка, а что делать???

Внутри поселился червь. Все чаще приходит в голову мысль, что я никогда не смогу остановиться. Я неудачник. Проторчав так до 1995 года, я уезжаю обратно на Украину. Мрачняк полный, безысходность. Торчу! Торчу год.

Ко мне приезжала моя старая девушка, ее родители перевезли в Днепропетровск. Ничего кроме наркотиков нас не объединяет. Торчим. Лето 1996 года я после перекумарки. Я всегда спрыгивал сам на сухую, это давало иллюзию силы!!! У меня все под контролем!!! Все плохое забыто.

К одному из моих приятелей приезжают одноклассники с Севера. С ними она. Это любовь! Она спасает меня от меня же самого…я киваю гривой, но продолжаю себя убивать. Она едет к моей маме, мама разрешает вернуться мне на Север и начать “новую жисть”!!! Я возвращаюсь… Банально… Я в системе через месяц. Любовь растоптана… Я же тебе говорил… Это бесполезно. Я отпетый… Из любви к тебе я уйду из твоей жизни…Хороший повод поторчать. Больше нет иллюзий, что наркоманы это они… А я так… Любитель…

Все. Хватит обманывать себя и других. Вывод??? Торчать пока не сдохну. Торчу. Подтарчиваю. Кумарю. Пью постоянно, даже когда вмазанный. Часто отъезжаю из-за этого. Вокруг умирают нарки, садятся, освобождаются. Я знаю, что сидят не за то, что торчат, а за то, что воруют. Я не такой, я не сижу. Иллюзия, что я еще не совсем наркоман возвращается.

Конец 1996 года. Освобождается моя будущая жена. Наркоманка. Живем вместе, я работаю, то пью, то уезжаю на вахту . Две недели в месяц я курю план и …типа организм отдыхает… Умер отец - цирроз печени. Мой последний отпуск. Весь отпуск подтарчиваем. После наступила эра героина!!! С тех пор, до 1 марта 2000 года, я в жесткой героиновой системе. За это время жена начинает торговать, на третьем месяце беременности говорит мне об этом. Боялась, что потребую сделать аборт. Я требую, она не делает… Часто ругаемся, но героин нас мирит.

И все в таком же духе… Героин убил меня , как чифир пионера… Умирает ее отец. Сердечный приступ с похмелья у нас дома. Он алкоголик.

Вот такое вот порно… И постоянная мысль… Да этого не может быть!!! Это не со мной!!! Так всю беременность и проторчали вместе. До чего я докатился… Не передаваемое ощущение, что я животное и раб порошка. И полное бессилие что-либо изменить. Ложь, воровство, разводы, проблемы с наркоманами, с операми, которые к нам домой как к себе приходили. Засады постоянные, полное бесправие и ничтожность. Нет прав! Нет ничего…Враждебный сучий мир и героин.

22 июня 1999 года. Зашел домой с пробивонов, у нее халат мокрый…” Облилась что ли?” в ответ… ”Вари Саня быстрее, у меня воды отходят… Я РОЖУ ЩАС!!!”

Вмазал ей двойную дозу, вмазался сам и повез в больничку… Там ох…ли! Утром пока не вмазался, не смог страх перебороть… СТРАШНО!!! Что там… Родилось…

Повезло… СИЛЬНО ПОВЕЗЛО. Родилась дочь. Без отклонений, но на кумарах. Кормить грудью не дали, из – за гепатита. Продолжаю носить ей раствор прямо в роддом.

За полгода сторчались окончательно… сосед наш по лестничной площадке, в прошлом прокурор нашего города (ирония судьбы) долго нас терпел и не выдержал.

За эти полгода было два приема серьезных, попытка суицида, жена меня спасла. Сил, казалось, больше не было. Ну и живучее же существо - человек?! Течет из всех щелей… Сопли, слюни, понос, а ползешь на движуху. Анус полный!!! Прямо слов больше нет подходящих.

13 января. Придя домой, застаю там понятых, полна горница оперов, обыск… Все дела. Жену увозят (уж не знаю, что они там ей подложили) И вот в эту ночь произошел один из переломных сдвигов в сознании. На руках полугодовалая дочь, кумарит как… (впиши пропущенное слово сам), и на улице минус сорок три мороза. Тишина.

Апатии сонливость, растерянность и вялость.

Предчувствие расплаты…Измена бьет по нервам.

Взять не на что и негде. Усталость, что осталось…

Вхожу в ад наркоманов, сейчас я в круге первом…

На следующее утро был суд по первому делу… Дали жене 12 с половиной строгого (осерчал сосед, осерчал). За полтора месяца я созрел. Проторчал все. Дочку естественно отдал теще, куда мне дитё еще??? Я еле ходил на тот момент. И тут, пожалуй, и наступил первый в моей жизни момент осознания своего БЕССИЛИЯ перед наркотиками. Я впервые за эти тринадцать лет обратился к матери за помощью и согласился, что я наркоман.

Так и начался длительный процесс моего выздоровления.

Мама по глупости своей еще была совершенно не готова правильно оказывать мне помощь. И поэтому когда я в первый раз попросил о помощи, дала мне деньги на руки!!! Как вы думаете, что стало с этими деньгами??? Правильно!!! Я их проторчал на следующий же день… Благо деньги были выданы на детокс, и поэтому это была не та сумма, которая серьезно порушила бы ее бюджет. Кстати, до этого я не обращался за медицинской помощью, так как считал, что наркомания моя и никак не должна отражаться на маме, сестре и бабульке. Я довольно долгое время не воровал дома у матери, стал выносить вещи только в последние три месяца своего активного употребления, за что себя презирал… Но на тот момент мои моральные установки претерпели серьезную коррекцию в связи с ростом количества и частоты употребления.

Ко мне постепенно подкрадывался пресловутый ПИЗ…Ц!!! Верить в это не хотелось… Раньше я не обращался за медицинской помощью, так как давно и точно знал, что просто перекумарка мои проблемы не решит никогда. Их было такое огромное множество, что я даже как-то привык к этому состоянию. Проблемы перекумарить не было, была проблема не начать обратно!!! Короче матери пришлось отвезти меня самой в наркологический диспансер.

Она вместе со мной, на своем опыте училась жить с наркоманом. Первое что она усвоила - “Денег на руки наркоману не давать!!! Ни за что!!!! И никогда!!!” Второе -“Как понять что наркоман врет??? Он шевелит губами!!!”.

Мамочка моя, как ты быстро просекла это. В больничке я провалялся пару недель, из этого времени сохранились смутные воспоминания. Благодаря стараниям врачей, я был загружен барбитурой как баржа Астраханская!!! Меня просто пересадили с героина на барбитураты и подобную хрень. И это в Российских НД называется лечение. Бедные родственники наркоманов… За что же вы платите свои бабосы ??? Перед выпиской я предстал “перед светлые очи ГЛАВНАРКЛЕПИЛЫ!!!”. Мне была выдана жменя колес на дорожку, и с напутственными пожеланиями я был отпущен восвояси.

Отъехал я на следующее утро. Доза была сбита… А жадность осталась!!! С тех пор стал я отъезжать регулярно. Организм не выдерживал нагрузок, доза стала падать. Это был плохой знак, а я просто не понимал, в чем собственно дело??? Проторчав недели две, я с удивлением поведал маме, что “лечение” не помогло и мне необходима помощь посерьезней. По телеку шла реклама…

Как ехали из дома в Москву, хоть убей до сих пор не помню. Очнулся я уже в центре реабилитации. Две недели строго отделения (благо прямо в нем с нами, полувменяемыми, проводилась мотивационная работа). Были группы, индивидуальная работа и т.д. Когда ко мне впервые пришел чистенький, смазливый паренек и сказал: “Привет меня звать N*** …Я наркоман», я скептически улыбнулся. Ну-ну… Первая группа, молитва о душевном покое???!!!

Охренеть!!! Вот так цирк, но было интересно что будет дальше… Через десять дней я стал спать вполне самостоятельно, а через еще четыре дня меня перевели в реабилитацию. И пошло и поехало… Лекция, группа, индивидуальная консультация, группа по заданиям и т.д. и т.п…

Это было что-то новое! То, о чем говорили эти “наркоманы” было похоже на то, что происходило со мной. Но болезнь делала свое дело, я несколько раз пытался замутить…Чифир пил регулярно. Я вел двойную жизнь, как и все кто меня тут окружал.

Защиты мои взломали на тренинге. Так меня пробили, и все мои попытки оправдаться и как-то отстоять свои больные установки, что я просто взбесился!!! Я орал, брызгая слюной!!! Орал на консультанта и нарков… Мне было больно и страшно!!! Я вдруг с полной ясностью осознал, что мне наступит конец, если я не изменюсь!!! Весь!!! И что выздоровление это труд!!! Тяжкий и повседневный… И что только я!!! И больше никто не виновен в том, что моя жизнь превратилась в помойку!!! И кроме матери и себя самого я НИКОМУ НАХЕР НЕ НУЖЕН!!!

После этого меня впервые взяли на выездную группу Анонимных Наркоманов. С первой же группы я понял, что это то, что реально может помочь. Даже не понял, а инстинктивно почувствовал. Почувствовал как зверь, всем своим животным чутьем… Высказываться я стал с первой своей выездной группы. Давал обратные связи, заявлял тему. Очень хорошо помню ведущего этой группы (он через год повесился в срыве, не мог больше ни жить, ни употреблять. Царствие ему небесное).

Так и пролетели там 45 дней и ночей. Моя Высшая Сила любила меня, мне не удалось замутить до самой выписки. Выписываясь из центра, я понимал две вещи…

1. Домой возвращаться мне нельзя!!! (там нет групп, а без них я не смогу). Сил самому открывать новую группу у себя в городе, у меня не было.

2. Мне необходимо полностью поменять свои взгляды на жизнь и происходящее.

3. Мне нужен перерыв примерно в год, чтобы хотя бы прийти в себя и адекватно посмотреть на жизнь. Адаптироваться к трезвому состоянию.

Я решил податься сразу после выписки в Христианскую коммуну под СПб. Решил пожить там годик, а там посмотреть будем.

Туда я не попал (чтобы попасть нужно было отмечаться три месяца… и только после этого, возможно…) У меня не было трех месяцев. Я сделал глупость. Я вернулся домой. В город, где вырос и долго употреблял. В город, где я знал всех, а все знали, кто я такой. В город, где я кололся в каждом доме. Укололся я через четыре дня. Я решил проверить утверждение, что алкоголь это тоже наркотик.

Пиво… Вино… Вечером я отъехал. Спасли. Две недели в беспробудном употреблении. Это было просто сумасшествие. Кайфа никакого. Чувства, разбуженные в центре, не давали нормально торчать! Чувство вины и стыда, апатии и депрессухи полной.

Через два дня я узнал о длительной реабилитации по модели “Дэй Топ”, которая была в соседнем городе, и проездом (ехал с короткой свиданки с женой, с тюрьмы) заехал глянуть, что там за центр. Да так там и остался на три с половиной месяца.

Строгая дисциплина, работа и общение, все по команде. Все делаем сами. И по дому и по кухне. И по уборке. За любое нарушение дежурный выписывает замечание. Набрал пять замечаний, получи «утруднение». Первые пять замечаний я набрал довольно быстро, за что и был «премирован» шестнадцати килограммовым блином. Его нужно было носить с собой везде. Не катить, а именно носить! Я его забыл… Всего один раз. И блин поменяли на 24 килограммовую гантель. Так я и постигал, что такое дисциплина!!! Основа любого выздоровления. Две недели по пять замечаний. Получил “Могилу”. Пока все отдыхают, в любое свободное время, я копаю. Копаю ямку. Два на два метра и два в глубину. На ее дне я должен похоронить свои недостатки!!! Со всеми почестями и помпезностью. С произнесением речей и бросанием горстей земли в яму. Шесть дней я убил на нее. Закурил раньше команды. “Свая”. Поле, утыканное железобетонными сваями, торчат из земли сантиметров на 50-60. Хотели когда-то строить второй корпус, да не построили. Тут, по мнению директора, будет хорошее футбольное поле. И вот когда все отдыхают, те кто получил в качестве приза “сваю”, берут кувалду и долбят… Долбят… Долбят свою сваю!!! Первую я развалил минут за 100. Вторая (позже ) ушла за 40 минут… В последствие рекорд - семнадцать минут на сваю. Есть там свои хитрости.

Живет нас в “семье” около 20 человек, все наркоманы и наркоманки. Почти все местные, вместе торчали, вместе лежим. Со смехом вспоминаем и честно расписываем в заданиях, кто и кого кидал. И что главное!!! Никто никого не держит. В любое время можешь созвать большой круг и сказать, что уходишь. И уйти… Только куда??? Куда идти??? Естественно некуда… не чувствовал я в себе на тот момент силы жить в социуме…

Программа была рассчитана на год. Я пробыл там почти четыре месяца… Меня оттуда попросили… Я то был грамотный (видно чересчур). Я был в реабилитации и знал, что наркомания это смертельное и неизлечимое заболевание. Там так не считали. Меня попросили. Я ушел.

За это время, что я реабилитировался, у жены шла своя жизнь. Сидела она в четвертый раз, была в авторитете. Поэтому за нее я как-то не переживал. За это время у нее был пересуд, с 12,6 лет ей скинули до 3, убрав 4 часть. И в тот день, что я вышел, у нее был второй суд по последней делюге.

Ей вернули обратно 12.6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Ох не любил нас сосед… Да и не за что нас было любить. Там она и передала мне маляву «У меня СПИД и скоро я умру».

Я офигел. Пришел домой и заплакал… Заплакал, просматривая фотки, от горя и безысходности, от беспонтовости всего происходящего, от осознания, что так дешево прое… свою жизнь. Стало невыносимо тяжело и грустно. Знания на тот момент были про ВИЧ-инфекцию нулевыми. ВИЧ=СПИД=СМЕРТЬ!!! На следующее утро ко мне пришла тетя доктор и попросила зайти в инфекционное отделение (вход отдельный сбоку). Естественно у меня тоже был ВИЧ. За себя страшно уже не было, мне было, если честно, пофиг.

Я вмазался в этот же день. А что мог придумать торчок как я??? И еще месяц или два терча. Передозировки, реанимация, воровство из дома и где придется…Попытка пожить в религиозном центре реабилитации… Не мое!!! Молитвы на непонятных языках… Блажить… Госпоооодяяя… Спааси и соооохраниии мяяяя!!!! Точно не мое. Ушел я оттуда через пять дней на жутчайшей тяге!!! Поторчал еще пару недель. Устал окончательно и, проходя мимо Храма, решил зайти, заодно узнать не хочет ли батюшка приобрести икону, которая есть у моей бабульки. Я просто в шоке!!! И это я??? О чем я вообще думал.

Я проговорил с ним час…Икона батюшку не интересовала. А вот помочь он мне пообещал, написав рекомендацию в “Оптину пустынь”, к тамошнему настоятелю. Я был подлечен и решил поехать в монастырь. Нашел мать, она мне купила билеты на завтра, я пошел к теще, вынес дрель, попрощался с дочуркой, взял пороха (который проторчал за ночь). И наутро уже бегал, искал, где подлечиться.

И тут начали происходить непонятные вещи. За час до отъезда раздался звонок по телефону. Мне звонила девочка, с которой я проходил реабилитацию, договорились встретиться в Москве. Я сел в поезд и поехал. Отпустило меня на перроне вокзала, пока я ждал отправления в Москву, стало жалко себя и очень неуютно. И тут я увидел её!!! Она продавала водку и почесывалась. Короткий диалог… Есть чо? Есть! Сколько? 200-чек. Ого!!! А баян? Баяна нет…и как же быть? Не знаю…Вот тут то я понял что значит БЕССИЛИЕ ПЕРЕД НАРКОМАНИЕЙ!!!

Я, человек не разу не нюхавший продукт, считавший что это галимый перевод продукта, зная, что доза моя нааамного больше чека по вене. Купил чек. Чтобы вынюхать его за двойную цену. Предполагая заранее, что продаст она мне побелку, купил и вынюхал. И сидел еще минут пять ждал… Что там можно было ждать??? Это как пятый раз вываренные ватки поднимать. Я был обескуражен! Купил водки в вагоне ресторане и выпил всю бутылку из горла в тамбуре. После еще, помню, пили с соседом по купе. Очнулся я в Москве 12 сентября 2000 года. Там же была выпита моя последняя банка Джин Тоника (тогда я еще даже не предполагал, что она последняя).

Поскольку время подготовки данного издания было ограничено, то в книгу вошла только часть историй. Поэтому то, что представлено здесь – лишь малая часть уникального опыта многих тех, кто на сегодняшний день живет без наркотиков.

В дальнейшем планируется выпустить продолжение, и мы надеемся, что те, кто прочитают эту книгу не останутся равнодушными. Мы надеемся, что она поможет, и мы надеемся, что те, кто сейчас страдают от наркотиков, напишут свою историю выздоровления.

Саша, который нашел средства для издания этой книги.

Сергей, который взял на себя административные вопросы.

Ксения, которая и организовывала непосредственно издательство.

Ольга, которая отредактировала тексты, сделала дизайн обложки и иллюстрировала книгу.

Антон и Саша, которые написали предисловие.

Наташа, которая консультировала нас по поводу соблюдения традиций АН.

Саша, благодаря работе которого, получилось собрать эти истории на форуме АН.

И конечно Авторы историй, которые написали их и дали разрешение на публикацию.

По вопросам приобретения этой книги, обращаться:

Другие интересные материалы:

Социальное насилие
Войны и насильственная преступность...

Оглавление...

Структурированная оценка рисков в наркопрофилактике (метод «Оценка рисков и возможностей» )
Группой московских разработчиков был...

Группой московских разработчиков был...

Аверсивная терапия наркологических заболеваний: проблемы и перспективы
В обзоре рассматривается современное...

Аверсивная терапия традиционно...

Социокультуральные факторы распространения наркотизма в творческой среде
Не прошло и полгода, как мы вывешиваем...

ВВЕДЕНИЕ Культуральный смысл...

О применении психотропных средств в наркологии
Примечательной особенностью российской...

Последнее двадцатилетие новейшей...