"…противоборствующие некогда стороны сумели найти разумное равновесие, признав, что в борьбе с наркоманией не может быть чего-то одного "на острие": преступников надо наказывать, больных, готовых к излечению, лечить, с неготовыми к отказу от наркотиков поддерживать контакт (социальный, психологический) и готовить их к лечению, а здоровых всячески от наркотиков ограждать". Это – в Швейцарии. А у нас?
Источник: http://terraincognita.spb.ru

Сон разума
Протокол правительственного непонимания

Ольга Гридасова

В России так много наркозависимых, и они такие молодые! Почему это происходит? Почему государство никак этому не противодействует?" – Михаил Гучков, внук генерала Александра Гучкова, члена Временного правительства, приехал в Петербург как эксперт министерства иностранных дел Франции: французское правительство тратит немалые деньги на всевозможные проекты в России, направленные в том числе и на борьбу с наркозависимостью. Проекты эксперт оценил положительно, но ответа на свое "почему?" не нашел.

Проще всего было бы ему ответить, что, мол, "умом Россию не понять"… Но лукавить не хотелось, тем более что все происходящее очевидно. Почему в стране процветает наркомания, понятно: в России сегодня приживается любой преступный бизнес, и торговля наркотиками – не исключение. Это с одной стороны. С другой – прозрачные границы с бывшими советскими республиками и странами-экспортерами наркотиков. И третье благоприятное условие – полная незащищенность нашей молодежи перед натиском наркоэпидемии: мы не растим наших детей духовно сильными и нас нет рядом с ними. Нет, когда беду можно предотвратить. Нет, когда она уже пришла.

Сегодня большая часть больных наркоманией уже заражены смертельным вирусом иммунодефицита. Но содрогнулась ли страна от перспективы, ждущей ее уже лет через пять-десять лет, когда российские дети будут умирать от СПИДа? Были ли предприняты срочные и эффективные меры по защите тех, кто еще не заразился, и по поддержке инфицированных, чтобы они не распространяли ВИЧ дальше? Нет, ничего этого мы не сделали.

Кто такие "мы"? Педагоги, врачи, юристы, журналисты, депутаты, чиновники, президенты, и все вместе – родители. И все вместе – государство.

Мы – не Африка? А кто мы?

Общеизвестно, что африканский континент (особенно Африка экваториальная) – на грани вымирания. В той же Замбии на 10 с небольшим миллионов человек 1 миллион ВИЧ-инфицированных женщин. Зараженная женщина родит скорее всего смертельно больного ребенка, потому что средств на профилактику передачи инфекции во время беременности нет, потому что невозможно отказаться от грудного вскармливания после рождения малыша – во-первых, женщина сразу раскрывает себя как носителя ВИЧ, а во-вторых, часто и кормить-то ребенка больше нечем.

Гибнут от СПИДа молодые африканцы, рождаются уже заведомо инфицированные дети. Но мы же не Африка! – до сих пор с гордостью заявляем мы. Серьезно? А кто мы?

На протяжении последних пяти лет в России развивается героиновая эпидемия, последние три года у нее на "хвосте" – эпидемия ВИЧ. Казалось бы, ничего страшнее не может уже придумать природа, чтобы заставить нас обратить внимание на своих детей.

Но дудки! Нас так просто не проймешь!

Передо мной – стенограмма "правительственного часа" (это такое мероприятие в Госдуме, когда члены правительства отчитываются перед депутатами по той или иной проблеме). Тема данного заседания – "О мерах, принимаемых правительством Российской Федерации по стабилизации наркоситуации в России…". Проходило оно в конце прошлого года, но это не суть – то, что излагали члены правительства, и то, как реагировали депутаты, можно было услышать и наблюдать и год, и два, и три назад, и завтра, боюсь, будет то же самое…

Вот отрывки из доклада министра внутренних дел Бориса Грызлова: "Из Афганистана – через Таджикистан и Казахстан – продавливается в год до 300 тонн наркотиков. Общее производство героина в Афганистане составляет примерно тысячу тонн в год. Нам на границе удается задерживать около 5% продавливаемых наркотиков…

К сожалению, прогноз развития ситуации на будущее пока еще является неблагоприятным. Однако нельзя сказать, что государство не замечало этой проблемы ранее. В последние годы в стране происходит осознание реальности угрозы массовой наркотизации населения…"

И что последовало за "осознанием"?

"На государственном, региональном и муниципальном уровнях стали более активно приниматься меры по противодействию… В основном, была сформирована соответствующая правовая база. Начиная с 1995 года стали приниматься правительством комплексные программы по борьбе с наркотиками. Однако программа первая – 1995-1997 годов – не финансировалась… Программа 1999-2001 годов начала финансироваться только в 2000 году…"

Согласитесь, тема финансирования чего бы то ни было – любимая для россиян, а уж государственных мужей хлебом не корми – только дай посетовать на нехватку денег. Мол, боролись бы лучше с той же наркомафией, да финансы подкачали. И никто ведь их не спросит: а эффективно ли вы тратите хотя бы те средства, что от налогоплательщиков получаете?

"Результаты правоохранительной деятельности были бы намного выше, – утверждал министр, – если бы планируемые и проводимые мероприятия надлежащим образом обеспечивались ресурсно… Сегодня стало очевидным, что назрела необходимость принятия комплекса неотложных эффективных мер противодействия незаконному обороту наркотиков и злоупотреблению ими…"

И?

"В связи с этим правительство разработало федеральную целевую программу по комплексным мерам противодействия злоупотреблению наркотиками на три года вперед".

Оригинальное решение! Но, возможно, от бесполезных предыдущих программ новая будет отличаться действительно серьезной политикой в области наркотиков, основанной на точном анализе ситуации и научно обоснованных ПРАГМАТИЧНЫХ действиях?

На чем основывались составители нового "комплекса неотложных эффективных мер", нам узнать не дано, но результаты заставляют сомневаться в особой продуманности и уж тем более прагматичности очередного документа.

"Остановлюсь на приоритетах этой программы. Прежде всего ее острие направлено на профилактику наркомании, то есть на сокращение спроса на наркотики".

Каждый из нас, в общем, спит и видит, чтобы наша молодежь перестала употреблять наркотики! Неужели составители придумали, как этого добиться?

"Сегодня назрела необходимость решить вопрос о полной диспансеризации школьников и молодежи призывного возраста (?!)… В рамках намеченных мер предусматривается в короткие сроки сформировать окружные координационные антинаркотические органы (?!!)… Во-вторых, необходимо ужесточение законодательства и совершенствование нормативной базы антинаркотической деятельности… Уголовное и административное законодательство должно, на наш взгляд, удерживать от совершения правонарушений, связанных с наркотиками и их потреблением, а больных наркоманией заставлять лечиться… В-третьих, необходимо развитие науки и внедрение новых технологий в борьбу с наркобизнесом и наркоманией. Мы по сей день не имеем научного учреждения федерального уровня (ах вот в чем наша беда-то!)… Не создана научно обоснованная система картирования дикорастущих наркосодержащих растений и выявления незаконных посевов… "

Если уважаемый читатель еще не потерял нить рассуждений министра по поводу предстоящей профилактики наркомании, то ему остается только позавидовать. Я эту "нить" потеряла давно.

Заканчиваются размышления государственного чиновника, конечно, сентенциями о недостаточном финансировании.

"К сожалению, те средства, которые предусмотрены проектом федеральной целевой программы на 2002-2004 годы в размере одного миллиарда 361 миллиона рублей на три года, явно недостаточны… Компенсировать их отсутствие (ничего себе "отсутствие"!) можно попробовать, только сложив усилия всех органов власти, всех общественных организаций, как говорят, навалиться на проблему всем миром".

Спасибо за предложение.

Эх, навалимся всем миром! Только скажите – на что

Удивительная история происходит с этой наркоманией. Вот представьте, что выступает кто-то из членов правительства в ГосДуме или по телевидению и говорит: в стране эпидемия сердечно-сосудистых заболеваний (а это действительно так), молодые россияне мрут от инфарктов и инсультов как мухи. Поскольку кардиологи и кардиохирурги с этим не справляются, компенсировать эту ситуацию можно, только навалившись на проблему всем миром. Вы такое себе представляете? И что какой-нибудь дядя Вася-сапожник побежит помогать кардиохирургам делать, например, побольше операций по аортокоронарному шунтированию?

Чушь, скажете вы, и будете правы. Но почему же при этом в наркологию предлагают вторгаться "всем миром", и абсурдность этой ситуации не очевидна? Общепризнано, что наркомания – серьезнейшее заболевание, при котором поражается не только здоровье физическое, но и психическое, при котором личность человека порой непоправимо деградирует, и никакой дядя Вася-сапожник, имея самые искренние побуждения, помочь больному справиться с этим недугом не сможет! В лучшем случае, он починит ему прохудившиеся ботинки и большего требовать от него нельзя. И от министра внутренних дел наивно ждать глубоких размышлений на тему "ограничения спроса" – все равно он будет талдычить про "незаконные посевы" и "продавленные" в страну наркотики.

На том же "правительственном часе" слово затем дали министру здравоохранения Юрию Шевченко.

Все знают, что Юрий Леонидович – кардиохирург от Бога, и не одному десятку людей просто спас жизнь. Но о наркологии он может рассуждать только с чужих слов, как, в общем-то, и министр внутренних дел. И все же ждешь, что врач, понимая, насколько сложна для страны проблема, став министром, каждое "чужое" слово – прежде чем сделать его "своим" – будет десять раз перепроверять. Но что же читаем?

"Мысль, которую я пытаюсь донести до населения, хотя она из уст врача звучит, может быть, кощунственно, но это правда: наркомания – болезнь неизлечимая… Как только появилась явная зависимость, вылечить этого больного невозможно. Единицы вырываются из этих "сетей"…"

Ничего себе, новая "мысль" – да на этом была построена вся советская наркологическая система, когда наркозависимых никто и не пытался лечить, их и больными-то до сих пор признают "со скрипом", потому и служб реальной помощи по большому счету по сей день не создано! И вырываются из “сетей” единицы, поскольку больные могут, по сути, рассчитывать только на собственные силы да на помощь близких.

Далее Юрий Леонидович начинает противоречить сам себе: вроде болезнь неизлечимая, но при этом дайте нам денег на открытие новых стационаров и реабилитационных центров. Зачем?

"Мы сделали выводы о том, что за последние четыре-пять лет наркомания количественно и качественно изменилась. Эти изменения потребовали и от министра здравоохранения приступить к коренной перестройке работы, прежде всего наркологической службы. Начиная с 1999 года нам удалось все-таки переломить существовавшую негативную тенденцию сокращения в субъектах Российской Федерации мест в наркологических больницах. Учитывая тяжелое течение этого заболевания, Минздрав издал приказ "О создании в больницах отделений интенсивного лечения", оснащенных современным медицинским оборудованием.

Тут уже возникает масса вопросов – например, о каком вообще "интенсивном" лечении идет речь? О снятии абстинентного синдрома? Но тогда что имеется в виду под "медицинским оборудованием"? Для снятия "ломки" нужны лекарства и капельница. Или вообще только помощь психолога. Тем не менее: "За два года создано свыше 70 таких отделений в большинстве субъектов Российской Федерации. Чтобы обеспечить полноту, полную потребность, требуется открыть еще 150 отделений интенсивной терапии…"

Опять вопрос: на каких данных строился расчет потребностей наркозависимых в такой помощи? Но вопрос этот остается без ответа, поскольку далее министр опять стал себе противоречить: "Однако мы довольно часто сталкиваемся с категорическим отказом больных наркоманией от лечения в стационарах. По этой причине имеющиеся в стране мощности наркологических больниц используются не полностью".

Приехали, что называется! Зачем тогда открывать новые отделения? Но министра собственные противоречия не смущали, и он все предлагал и предлагал открывать то да се: "В 2002 году запланировано организовать 7 федеральных реабилитационных центров, то есть в каждом федеральном округе". Получается, что вовсе не от потребностей больных предлагается идти, а от количества федеральных округов. Но если бы их было не семь? И если в каком-то из них эпидемия наркомании полыхает невиданным пламенем, а где-то все намного спокойнее? Словом, логика борьбы с тяжелым заболеванием выстраивается в стране на уровне все того же, простите, дяди Васи. Вот и получаем, что имеем.

Закончив излагать планы по открытию центров по лечению "неизлечимой" болезни, министр здравоохранения сообщил, что все-таки главным вопросом для себя он считает профилактику наркомании. И тут, уважаемый читатель, будьте внимательны:

"По данным научных исследований, выполненных за рубежом и в России, 30% населения в силу биологических особенностей организма не имеют патологического влечения к наркотикам, около 45% людей имеют слабое влечение и при наличии условий их получения могут начать употреблять наркотики. А вот 25-30% людей биологически просто предрасположены к наркотической зависимости… Вот это наш главный резерв в борьбе.

Исходя из этого, мы поставили себе задачу обеспечить полную доступность населению в получении высококвалифицированной наркологической помощи…"

Похоже, каждому из нас остается только где-то выяснить, в какую категорию подпадают "биологические особенности" наших организмов, и, "исходя из этого", либо сразу махнуть на себя и своих детей рукой, либо, если надежда все-таки остается, бежать за наркологической помощью.

Давайте всё-таки подождем бежать (тем более, как показывает практика, никто нас нигде не ждет) и послушаем лучше представителей правительства другой страны, которую

Спасла катастрофа в Цюрихе

Швейцария, как известно, считается местом на земле, где удалось, используя именно тяжелейший опыт в борьбе с наркотиками, выйти на достойный ПРАГМАТИЧНЫЙ уровень сосуществования с этой проблемой. Как у них это получилось, рассказывали представители парламента Швейцарии на конференции, организованной в ноябре прошлого года в Петербурге благотворительным фондом "Возвращение" и швейцарской благотворительной организацией "Вера во 2-м мире" при поддержке администрации города.

Сразу заметим, что в Швейцарии еще в 1924 году был принят "Закон о наркотических средствах", где употребление наркотиков в немедицинских целях запрещалось. Второй закон, принятый в 1951 году, поддержал прежние статьи о запрете и о контроле над наркотическими средствами.

Все в стране шло более-менее спокойно: полицейские ловили торговцев, врачи лечили больных, – пока в начале 70-х двое (именно "двое" – это не описка!) подростков не погибли от передозировки. С этого времени проблема наркотиков стала центральной темой в дискуссиях на уровне страны.

В 80-е годы – несмотря на все усилия государственных, негосударственных, церковных организаций – употребление наркотиков устрашающе увеличивалось. В начале 90-х в нескольких городах Швейцарии – на волне либеральных движений за свободу личности – образовались так называемые наркосцены, определенные места, куда открыто съезжались наркопотребители из разных уголков страны. Особенно страдал от этого Цюрих, где сформировалось сразу несколько подобных "сцен". Полицейские ничего не могли сделать, к врачам "посетители" наркосцен идти отказывались, горожане же просто стонали от криминала и боялись выходить на улицу.

Послушаем рассказ очевидца Норберта Клосснера, руководителя отдела по наркотикам криминальной полиции Цюриха.

"После того, как Цюрих годами считался примером плохой, абсолютно неудачной и противоречивой наркополитики, мне тем более приятно сообщить вам о сегодняшней ситуации и действиях, предпринятых в ходе решения стоящей перед нами проблемы наркотиков.

Как вы все знаете, до февраля 1995 года в Цюрихе была одна из самых крупных открытых наркосцен Европы со всеми сопутствующими этому явлениями. Практически ежедневно иностранные журналисты и телевизионные компании посещали Цюрих и распространяли по всему миру снимки пресловутого парка Ниидл, под деревьями которого лежали опустившиеся и обедневшие наркоманы.

Сегодня часто можно услышать мнение, будто Швейцария перестроилась на совершенно либеральную наркополитику и дает героин каждому потребителю наркотиков, который того пожелает. Это представление в принципе неверно. В целом мы по-прежнему придерживаемся репрессивных действий против торговли наркотиками и потребления наркотиков. Но прошлое научило нас, что только репрессивные действия не могут решить проблему наркотиков со всеми ее индивидуальными и общественными негативными последствиями. Поэтому в Швейцарии мы следуем по так называемому “третьему пути”, пытаясь, несмотря на полицейские репрессии, оказать людям, зависимым от наркотиков, медицинскую и социальную помощь".

В чем же состоял прагматичный подход швейцарцев?

"Раньше социальные работники держались подальше от репрессивных мероприятий или категорически отрицали их. В свою очередь полиция лишь неохотно и с большим предубеждением занималась аспектами оказания помощи наркозависимым. Если еще несколько лет назад между полицией и социальным сектором была конфронтация и обоюдное неприятие, то сегодня господствует климат конструктивного сотрудничества, при этом расхождение мнений – которое, конечно, все еще присутствует – анализируется и совместно ведется поиск решений имеющихся проблем. Решающим при этом является то, что находится разумное РАВНОВЕСИЕ между различными мероприятиями в сфере наркополитики. Обязательной предпосылкой этого является то, что все участвующие в решении проблемы партнеры знают и признают задачи других. Это не означает, что устранены основополагающие противоречия в обращении с наркозависимыми: с одной стороны, над ними всегда висит угроза наказания, с другой – больному надо оказывать помощь. Но главное все же то, что сегодня повседневность определяется прагматичным, соответствующим ситуации процессом и что идеологические воззрения и дискуссии в основном остались в прошлом".

Обратим внимание на ключевой, на наш взгляд, момент в словах полицейского: противоборствующие некогда стороны сумели найти разумное равновесие, признав, что в борьбе с наркоманией не может быть чего-то одного "на острие": преступников надо наказывать, больных, готовых к излечению, лечить, с неготовыми к отказу от наркотиков поддерживать контакт (социальный, психологический) и готовить их к лечению, а здоровых всячески от наркотиков ограждать.

Кто-то может сказать: мол, что нам сравнивать себя с богатой и маленькой Швейцарией. Но наркотик и наркомафия как раз ведь и тянутся туда, где много денег, и ситуация в этой стране складывалась очень опасная.

"Цюрих, – рассказывал г-н Клосснер, – в течение почти 15 лет страдал от открытых площадок, где собирались сотни обедневших, опустившихся наркоманов. На известной во всем мире тусовке в хорошие дни собиралось больше 1000 человек. Около 250 тяжелых больных можно было встретить там постоянно. Иностранные наркоторговцы контролировали продажу наркотиков и наводняли тусовку дешевым героином и кокаином. Цюрих был центром притяжения для наркозависимых со всей Швейцарии и ближайшего зарубежья.

К социальной нищете добавлялась немыслимая для наших условий эскалация насилия. Практически ежедневно дело доходило до потасовок, поножовщины и стрельбы. Летом 1994 года в течение нескольких недель в Цюрихе на этой тусовке наркоманов произошло пять случаев убийств.

В Леттене господствовало право кулака, возникло пространство вне закона, со всеми вытекающими из этого последствиями как для самих наркоманов, так и для населения и предпринимательства в прилегающих кварталах. Из этой ситуации был один единственный выход: ликвидация открытой тусовки. Но так как неудачные попытки ликвидации подобных тусовок ранее научили тому, что только полицейскими методами можно разогнать, но не ликвидировать их совсем, закрытие “Леттен” было запланировано и осуществлено в феврале 1995 года в рамках широко подкрепленной системы взаимосвязанных мероприятий органов по социальным вопросам, здравоохранению и полиции".

Полицейские перекрывали доступ наркотиков на наркосцену, поддерживали общественный порядок. Социальные работники иногородних наркозависимых отправляли домой, "своих" возвращали в семьи и определяли на лечение, отказывавшихся от лечения направляли в метадоновые программы, где больные, не способные в данный момент отказаться от наркопотребления, принимали наркотики под контролем врачей и в условиях, устраняющих заражение смертельными инфекциями (криминальные преступления также резко снизились).

Катастрофическая ситуация в Цюрихе и других городах решающим образом повлияла на швейцарскую накополитику и в конце концов привела к созданию национальной модели 4-х столпов, когда равнозначными задачами являются и профилактика наркомании, и терапия заболевания, и помощь в выживании (стратегии снижения вреда, которые были вызваны к жизни прежде всего эпидемиями гепатитов и ВИЧ), и на последнем месте – репрессии.

"Лично я как полицейский считаю, что запрет, если он соблюдается, оказывает свое профилактическое действие. Но все больше мы имеем доказательств тому, что путем запрета мало кого удержишь от преступления, и уж тем более тех, кто зависим от наркотиков. Поэтому цель борьбы с наркоманией и наркоторговлей может быть достигнута только в тесном сотрудничестве и взаимосвязанных действиях всех заинтересованных органов".

Что добавить к рассказу швейцарцев? Их беда подтолкнула к выработке взвешенной и спокойной политики. К нам беда давно стучится в ворота, но мы по-прежнему пишем какие-то целевые программы, ни на чем не основанные, выгораживаем себя ссылками на "биологические особенности организма" (как помните, до прихода в страну ВИЧ весьма популярной была чушь про генетическую "непредрасположенность" русских к этому вирусу) и открываем центры и отделения, куда больные потом не приходят: либо там помощи никакой не оказывают, либо требуют таких "бабок" за свои "услуги", что раздевают и больного, и его близких донага.

– Наш путь возможен для всех стран, – утверждает г-жа Рут-Габи Вермот-Мангольд, доктор философии, член Национального совета Швейцарии и член Европейского совета. – Всегда с оговоркой, что проблема наркотиков не может быть устранена, а только разработана. Наркополитика все время должна соотноситься с наркоситуацией, которая постоянно меняется, как меняются наркотики, наркопотребление, общественное отношение к этому. Наш путь не был усеян розами – это был путь поисков и блужданий, полного срыва и открытия новых подходов.

Может, и мы начнем думать и действовать? И закончим болтовню.