О бедном бандите замолвите слово, он у нас - самый верный государственник

Бандиты выполняют у нас функцию, которую не выполняет милиция. Они защищают российский бизнес от... бандитов. Порой и милиция у нас выполняет функцию милиции, но не в качестве самой себя, а в качестве оргпреступности.

По мере преодоления серьезных экономических трудностей - инфляции, спада, безработицы - на первый план выходят такие проблемы, как коррупция и организованная преступность. Вот они-то уж никак не преодолеваются.

Серьезное изучение общества начинается обычно с момента, когда мы вместо бессмысленных сетований на обрушившиеся "с небес" напасти (бедность, коррупция, бандитизм, произвол властей и т.д.) начинаем задумываться о том, почему же все эти явления оказываются столь живучи. И выясняется порой, что подобная живучесть связана, как это ни парадоксально, с их своеобразной полезностью.

Любите чиновника - источник денег

Возьмем коррупцию. Наивные люди требуют обычно немедленно устранить это безобразное явление. Люди более прозорливые, скептически ухмыляясь, возражают им, замечая, что устранить коррупцию не так-то просто, поскольку слишком многие силы заинтересованы в ее сохранении.

Рискну предложить третий подход к данному вопросу: коррупция в нашем сегодняшнем обществе в принципе неустранима, поскольку это самое общество может существовать лишь благодаря ей. В коррупции заинтересованы почти все. И тот бедняк, который громче всех кричит о необходимости ее ликвидировать, на деле больше всего зависит от ее сохранения.

Коррупция есть единственно возможный способ существования бюрократии в нашем обществе. А использование труда бюрократов есть единственно возможный способ существования десятков миллионов граждан, зависящих от государственного покровительства. Вся армия, вся милиция, почти все учителя и подавляющее большинство врачей, вузовских преподавателей, работников транспорта, ЖКХ, науки и культуры зависят от бюджетных выплат, которые осуществляет бюрократия.

Исчезни вдруг бюрократия, улети она на Луну, жизнь в стране наполовину остановится. Не заметит этого поначалу лишь тот, кто работает в частном секторе, да и он скоро столкнется с невозможностью получения целого ряда услуг, которые у нас, по сути дела, монополизированы государством.

Таким образом, наше общество, хотя на словах и клянет постоянно бюрократию, на деле сильно нуждается в ней. И по причине подобной нужды общество отдает под контроль бюрократии огромные ресурсы, подлежащие перераспределению. Вот здесь-то и возникает удивительное противоречие: абсолютно очевидное, но при этом никак не признаваемое всеми борцами с коррупцией.

Сопоставим тот потенциальный доход, который бюрократия может извлекать из своего положения, с тем реальным доходом, который она получает в виде зарплаты. Получится разрыв в десятки и сотни раз. Иначе говоря, общество хочет от бюрократа невозможного. Оно постоянно врет самому себе, полагая, что можно подобрать армию таких кристально честных чиновников, которые не попытаются доступными им способами устранить или, по крайней мере, сильно сократить этот разрыв.
Если постоянно врать самому себе и закрывать глаза на действительность, то будешь чувствовать себя несчастным и обманутым. Лучше уж признать, что коррупция есть предоставляемая нами бюрократии плата за то, что она перераспределяет деньги от одной части общества к другой и при этом соглашается делать вид, будто удовлетворена официально выделяемым ей жалованием.

Попробуем представить себе невозможное: наша доблестная прокуратура пересажала значительную часть коррупционеров, а оставшихся ввергла в священный трепет перед своей мощью. Что произойдет? Эти оставшиеся тут же перебегут в частный сектор, где уровень их квалификации позволит получать зарплату хотя и сильно уступающую размеру вчерашних взяток, но зато в несколько раз превышающую оклады на государственной службе.

Обществу придется либо унять не в меру разбушевавшихся прокуроров, либо согласиться на невиданный в мире либерализм: никаких налогов, никакого госсектора, никаких бесплатных услуг, никакой социальной политики. Нетрудно догадаться, что 99,9% россиян предпочтет пойти по первому пути и слезно молить бюрократа-батюшку вернуться, дабы править нами, дураками, по-прежнему.

Легенда о Робин Гуде

С бандитами - похожая история. Речь, конечно, не о вульгарных карманниках, а об организованной преступности. Полезность для общества оргпреступности не столь очевидна, как полезность бюрократии, но все же...

Бандиты выполняют у нас ту функцию, которую не выполняет милиция. Они защищают российский бизнес от... бандитов. Более того, если быть точным, то порой и милиция у нас выполняет функцию милиции, но не в качестве самой себя, а в качестве оргпреступности. Иначе говоря, человек в погонах спасет вас от наезда человека с бритым затылком, но не за зарплату, а только за ту сумму, которую вы благодаря "спасению" сможете не заплатить бритоголовому.

Помимо милицейских дел, бандиты берут на себя порой и функции других правоохранительных органов. Известно, как работают у нас суды, где бюрократия от юстиции оказывается поставлена в положение, о котором шла речь выше. Но если вы не можете добиться решения своей проблемы по закону, то остается лишь добиваться справедливости "по понятиям".

Наконец, оргпреступность осуществляет порой и своеобразную социальную политику. Скажем, на известного авторитета из Красноярска буквально молятся десятки тысяч сограждан, которым он помогал (или делал вид, что помогал) в трудный период экономических преобразований. Известный авторитет из Нижнего Новгорода чуть не стал мэром, обретя популярность, очевидно, за похожие заслуги.

Примеров подобного рода множество, хотя, как правило, социальная политика оргпреступности проводится не в столь широких масштабах, как в Красноярске и Нижнем. Десятки тысяч бандитов становятся у нас депутатами разного рода уровней благодаря тому, что они прикармливают часть земляков (как правило, беднейшую и не слишком отягощенную следованием моральным нормам).

Иначе говоря, бандиты становятся своеобразным заменителем государства в тех случаях, когда оно не справляется со своими делами. Кстати, бывали в нашей истории и случаи, когда государство заменяло собой бандитов (например, при Петре или в эпоху сталинской индустриализации), поскольку ему не хватало той доли валового продукта, какую обычно принято изымать у общества в качестве налогов. Так что трудиться "за себя и за того парня" этой сладкой парочке не привыкать.

Можно опять-таки пофантазировать и представить себе, что милиция всерьез соберется всех бандитов переловить. Однако не будем уж слишком наивными. Не станем даже предполагать, что она готова будет сделать это за государственное жалование. Естественно, те, чья служба и опасна, и трудна, совершат сей титанический подвиг лишь ради того, чтобы занять место ликвидированных преступников и самостоятельно (минуя налоговые службы) изъять у бизнеса те суммы, которые могут вознаградить их за проявленный героизм.

Таким образом, вместо нынешней конкуренции на рынке "крыш" установится монополизм. А он всегда способствует повышению цен на услуги. Естественно, бизнесу подобный ход дел не понравится, и он сам попросит бандитов вернуться. А как только установится нерушимый блок бандитов и бизнесменов, никакая милиция уже разрушить его не сумеет.

Получается, что и оргпреступность является такой же объективной чертой нашего общества, как коррупция. Сам народ хочет ее иметь. Любопытно, что социологи уже отмечают, насколько близок образ "честного бандита" рядовому российскому избирателю. Он вполне готов за него голосовать. Главное, чтобы депутат был не беспредельщик и умел делиться награб... Пардон, заработанным.

Доколе!?

Так что же, коррупция и преступность являются вечным бременем нашей страны? Конечно, нет. Развитые страны мира показывают, что постепенно роль этих институтов в жизни общества снижается, хотя и не уходит совсем. Похожим образом будет развиваться и Россия.

Из всего вышесказанного вытекает, что уменьшить коррупцию и оргпреступность можно будет не тогда, когда этого потребует президент. И даже не тогда, когда этого потребует (на словах) все общество. А лишь тогда, когда это самое общество готово будет выстроить свою жизнь на принципах, коренным образом отличающихся от тех, которые используются сегодня.

Изменения должны будут произойти сразу в двух важнейших сферах нашей жизни: экономической и политической.

Из экономики чиновника придется в максимальной степени вывести. Любой бизнес необходимо будет разрешить вести без ограничений, становящихся сегодня важнейшей причиной взяток. Всякую государственную поддержку регионов, отраслей и отдельных предприятий, позволяющую бюрократии манипулировать финансовыми потоками, придется отменить.

Как только государство в экономике сильно ужмется, аппарат можно будет заметно сократить, а оставшимся администраторам, ответственным за принятие крупных финансовых решений, высвобожденные средства позволят резко поднять зарплату. То же самое можно будет сделать и в правоохранительных органах, особенно если мы прекратим воевать в Чечне и ликвидируем внутренние войска, поглощающие те деньги, которые по праву следовало бы отдать муниципальной милиции.

Осуществить данные экономические мероприятия, казалось бы, не так уж трудно. Нет никакой объективной заинтересованности широких народных масс в том, чтобы сохранять различные формы лицензирования бизнеса, или в том, чтобы бесконечно воевать в Чечне. Однако связи между различными сторонами государственной деятельности общество, как правило, не видит. Оно вполне способно требовать подавить бандитов на Кавказе, поднять зарплату милиционерам в Петербурге, не допускать высоких окладов министров и беспощадно бороться с коррупцией.

Тот факт, что многочисленные пожелания противоречат друг другу, остается незамеченным. В итоге воз и ныне там, а апатия и нежелание разбираться в политических тонкостях только нарастают.

Здесь мы подходим к необходимости разобраться в том, почему демократические институты в одних странах активизируют борьбу общества с коррупцией и преступностью, а в других - скорее, тормозят. Но об этом нужен отдельный разговор.