Антинаркотическое законодательство как на уровне отдельных государств, так и в международном масштабе, существует уже достаточно долгое время. Поэтому сегодня уже можно говорить о том, смогли ли они выполнить свою изначальную задачу: остановить распространение наркомании, уменьшить потребление наркотиков в немедицинских целях и взять под контроль проблемы, связанные с наркотическими веществами. За многие века были перепробованы все возможные средства «воздействия» на общественные отношения, включая пытки, одиночное заключение, каторгу, квалифицированные виды смертной казни (распятие, четвертование, колесование, сожжение заживо, замуровывание живьем, забивание камнями насмерть, заливание расплавленного металла в горло и т. п.). Но преступность и иные виды девиантного поведения постоянно воспроизводились, сохранялись, подчас лишь возрастая в количестве и степени вредности (достаточно вспомнить современный терроризм). И это неудивительно, ибо все нефункциональные, неадаптивные формы человеческой жизнедеятельности давно элиминированы (прекратили свое существование) в процессе эволюции. Со второй половины минувшего ХХ в. в большинстве цивилизованных стран наконец-то осознается «кризис наказания», кризис уголовной политики и уголовной юстиции, кризис полицейского контроля [1].

«Кризис наказания» проявляется, во-первых, в том, что после Второй мировой войны во всем мире наблюдается рост зарегистрированной преступности, несмотря на все усилия полиции и уголовной юстиции. Во-вторых, человечество перепробовало все возможные виды уголовной репрессии без видимых результатов (неэффективность общей превенции). В-третьих, уровень рецидива относительно стабилен для каждой конкретной страны и не снижается, что свидетельствует о неэффективности специальной превенции. В России уровень рецидива удивительно стабилен: в течение 1875–1883 гг. – 15–19 %, 1884–1912 гг. –16–22 %, 1988–2001 гг. – 22–34 %. Его рост в два раза более чем за 100 лет, с одной стороны, не столь уж и значителен (за это время успели смениться три социально-экономических строя!), с другой – свидетельствует лишь о неэффективности предпринимаемых обществом и уголовной юстицией усилий. В-четвертых, по мнению психологов, длительное (свыше пяти-шести лет) нахождение в местах лишения свободы приводит к необратимым изменениям психики человека [2]. В результате проведенного исследования Я. Гилинский приходит к выводу, что «что “жесткая политика”, “усиление борьбы” с неизбежностью порождают результат, противоположный желаемому» [3]. Эти, а также другие обстоятельства заставляют задуматься над целесообразностью уголовно-правового рычага охраны здоровья населения. В связи с этим предлагается многие деяния, предусмотренные в уголовном законодательстве, взять под контроль на основе законодательства об административных правонарушениях, что снизит нагрузку на органы уголовной юстиции. Отмечается также, что «тенденция сужения сферы уголовно-правового регулирования отношений с одновременным расширением административно-правового воздействия… есть закономерное следствие общественного развития в условиях формирования правового государства» [4]. Этот постулат был неоспорим еще в советские времена, когда «в условиях социалистического общества ограничение форм поведения его членов должно носить минимально возможный характер. Отсутствие классовых антагонизмов создает основу для последовательного сужения уголовно-правовых методов…» [5].

Однако, если исходить не из провозглашаемых лозунгов, а из анализа реальной действительности, то прослеживается ряд обратных тенденций. Прежде всего это сохранение курса на «силовые» методы, «усиление борьбы», на репрессию. Об этом свидетельствуют и грозные заявления представителей «высших эшелонов власти» (от президентского «мочить в сортире», до предложения спикера Государственной Думы ввести каторжные работы, при которых осужденные – каторжане – «каждый день молили бы о смерти») [6]. Учитывая, что «в государственном аппарате сегодня служит достаточно много чиновников с учеными степенями, которые сами являются носителями научных достижений» [7], такое серьезное расхождение «теории» и «практики» по вопросу об уголовной политике в сфере незаконного оборота наркотиков не способствует преодолению наркотизма. Указанные обстоятельства заставляют задуматься о методологическом подходе и обратиться к принципам криминализации общественно опасных деяний, которые должны быть положены в основу уголовно-правового регулирования отношений в сфере здоровья населения.

Уголовное законодательство, с точки зрения ограничения прав и свобод граждан – самая репрессивная отрасль, поэтому уголовная ответственность за те или иные действия должна вводиться только при отсутствии эффективности других методов социального воздействия. Если введение уголовно-правового запрета не «добавит» эффективности в преодолении опасной ситуации, то его внедрять не следует, поскольку «уголовное законодательство можно признать научно обоснованным, если оно полностью (беспробельно) охватывает круг деяний, борьба с которыми допустима, возможна и целесообразна (выделено мною, А. К.); своевременно исключает наказуемость тех деяний, основания для криминализации которых уже отпали; адекватно отражает в применяемых карательных мерах характер и степень общественной опасности деяний, с которыми нужно бороться» [8]. В свою очередь, ключевым вопросом целесообразности запрета, является не только и не столько общественная опасность действий, требующих уголовно-правового закрепления, а эффективность уголовно-правовых мер. Эффективность означает, что в результате уголовно-правового воздействия на общественные отношения социальная ситуация изменилась в лучшую сторону (какие-то процессы стали контролируемыми, снизились отрицательные показатели и т. п.) – то есть «уровень зла» стал меньше. Поскольку закон должен быть регулятором реальных общественных отношений, а не просто текстом с описанием желаемой для общества линии поведения, то при разработке правовой нормы, а также при оценке эффективности действующего закона, необходимо учитывать, в частности, следующие факторы:

1. Примерно с начала 2000-х годов в научной литературе появляется все больше публикаций на тему низкой эффективности работы органов внутренних дел по борьбе с наркотиками и о связи наркобизнеса с коррупцией в правоохранительной сфере [9]. Руководство МВД России, несмотря на требования Президента и Парламента, фактически не смогло усилить данное направление работы – при распределении финансовых, технических и организационных ресурсов сфера борьбы с наркопреступностью в необходимой степени не выделялась среди иных направлений работы. И это было закономерно, поскольку с криминалистической точки зрения работа по раскрытию и расследованию наркопреступлений специфична, но не сложнее, чем работа по убийствам, групповым преступлениям, организованным преступлениям в сфере экономики и т. д. До конца 2002 года функции по противодействию наркопреступности лежали на органах внутренних дел. Борьбой с уличной наркопреступностью занимались горрайорганы внутренних дел – отделы милиции, РУВД, в каждом районе имелось отделение или отдельный оперуполномоченный по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Задачи выявления крупных наркодилеров, каналов поступления наркотиков в страну выполняли специализированные оперативно-розыскные структуры – управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в Управлениях внутренних дел городов и областей. Головным оперативным подразделением, отвечающим за организацию борьбы с наркопреступностью в стране являлось Главное управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД России. Данные структуры осуществляли эту работу совместно с ФСБ, оперативной службой таможни и некоторыми другими подразделениями. Всего специализированная служба на 2001–2002 годы насчитывала порядка 5 тысяч сотрудников. Когда обсуждение в обществе проблем, связанных с наркотиками, приобретало все большую остроту, Президент РФ подписывает Указ «Вопросы совершенствования государственного управления в Российской Федерации» [10] от 11.03.2003 г., в соответствии с которым задачи по борьбе с наркопреступностью снимаются с МВД России и передаются образуемому Государственному комитету по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. На этот же комитет возлагается координация межведомственной антинаркотической работы.

В контексте исследуемого нами вопроса, такое организационное решение не всегда может показаться продуманным. Во-первых, его реализация не достигла поставленных целей – коррумпированность ОБНОНов, обозначенная в числе основных проблем, мешающих обществу бороться с наркотиками, осталась на том же уровне в новой структуре, так как она состоит из бывших налоговых полицейских и бывших ОБНОНовцев [11]; из МВД были вынуждены уволиться или перейти на другую работу многие профессионалы, годами работающих в сфере борьбы с наркопреступностью [12]. Во-вторых, задачи по противодействию наркобизнесу выпали из поля деятельности аппаратов уголовного розыска, других оперативных и следственных подразделений органов внутренних дел, хотя наркооборот наиболее активен в криминальных кругах, среди лиц, совершающих корыстные и насильственные преступления. В криминальном мире не существует лицензионно-разрешительной системы: организованные преступные группы занимаются теми вопросами, которые приносят прибыль – в одном комплексе (а соответственно и в рамках одного уголовного дела) могут быть и вымогательство, и кражи, и торговля наркотиками [13]. Более того, в соответствии с вышеупомянутым Указом органы внутренних дел, постоянно сталкивающиеся по роду своей деятельности с фактами наркопреступности, получили возможность не реагировать на факты НОН, поэтому есть основания считать, что наркопотребителей отрабатывать их по линии наркотиков уже не обязательно. С другой стороны, если МВД реализует серьезный оперативный материал, результаты работы забирают себе специалисты ФСНК, что вызывает неприятную напряженность в межведомственных отношениях и отбивает стимул у оперативных работников выявлять наркопреступления. Эти обстоятельства дают почву для вполне убедительной версии об истинных причинах создания ФСНК. В рассматриваемый нами период новейшей истории, в Санкт-Петербурге шла подготовка к выборам губернатора города. Встал вопрос о необходимости смены полномочного представителя Президента Российской Федерации в Северо-Западном федеральном округе. На этом государственном посту В. Черкесова должна была сменить В. Матвиенко, впоследствии имевшая возможность быть избранной губернатором Санкт-Петербурга. Но Матвиенко, как любой руководитель, должна была сменить и команду. Пусть не сразу, но в течение реального времени. Куда должны были уйти генералы и советники В. Черкесова из полпредства? Переход руководителя такого уровня – это не переход одного человека, это переход команды. С другой стороны, в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств, была начата ликвидация налоговой полиции. Причины этого не входят в тему данной статьи – скажем только, что такие причины объективно имелись. А ликвидация такой структуры – это уже решение кадровых вопросов в отношении десятков тысяч государственных служащих. В этой ситуации и создается новое правоохранительное ведомство – Государственный комитет по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ [14]. Как видно, цели создания нового основного субъекта правоприменительной деятельности в сфере НОН если и совпадают с задачей преодолеть наркотизм, то лишь отчасти и не идут в тесном сплетении друг с другом. Позволю себе одну цитату из доклада об оценке деятельности ФСНК заместителя Генерального прокурора Российской Федерации В. И. Колесникова: «Как и раньше, с образованием ФСНК России продолжают выявлять в основном рядовых участников наркотрафика …была образована не новая спецслужба, а лишнее правоохранительное ведомство, руководство которого ломает голову над тем, чем занять своих сотрудников (их более 40000 чел.) [15]. Отсюда изъятия литературы в книжных магазинах, дела о ветеринарах, изучение картографии произрастания дикорастущего мака на приусадебных участках» [16].

Что касается деятельности судебных инстанций, то по данным на 2003 год суды применили условное осуждение более чем к 40% обвиняемых в сбыте наркотиков в особо крупном размере или совершившим преступления в составе организованной группы [17]. На парламентских слушаниях, состоявшихся 25.11.2004 г. в Москве, Верховному Суду было предложено издать соответствующее Постановление Пленума по делам о наркотиках, однако на 10.06.2005 г. даже не унифицирована практика.

2. Продолжительное время акцент в правоприменительной деятельности делался на привлечение к ответственности потребителей наркотиков, поскольку выявить наркомана и обнаружить у него наркотические средства гораздо легче, чем раскрыть хорошо организованную и законспирированную сеть наркобизнеса [18]. В результате этого сохранялись «точки» как удобное место для ловли наркозависимых. Параллельно заинтересованные лица вели среди населения пропаганду с целью настроить население против мер, предпринимаемых государством в отношении наркоманов. В итоге в своем открытом письме родители наркозависимых, осужденных к реальным срокам лишения свободы, указали, что «наших детей сажают, избивают, калечат, инспирируют уголовные дела…помещают их в условия пытки, в условия на грани жизни и смерти, в условия, где наркотизация среды является единственным способом не прибегнуть к самоубийству единомоментному. Кем выйдут оттуда эти люди? Инвалидами, окончательно потерявшими здоровье, работу, жилье, рассудок и способность хоть как-то обеспечивать свою уже не жизнь, а существование в рядах бомжей и статистов все тех же структур наркобизнеса» [19]. Участившиеся случаи сбыта наркотиков в особо крупном размере самими ОНОНовцам, задержание «оборотней в погонах», которые подкидывали наркотические средства «неугодным», злоупотребления на почве борьбы с наркотиками своими правами, борцы с преступностью подготовили грунт для утверждений, что «преследуя, как обычно, общественно полезные цели, работники правоохранительных органов могут теперь вволю оттягиваться на том, что на языке закона зовется «оперативным внедрением», «контролируемой поставкой», «проверочной закупкой», а также «сравнительным исследованием» [20]. Здесь следует отметить, что применение физического «воздействия» в отношении задержанных, арестованных, обвиняемых встречается во всем мире. Но в цивилизованных странах такие факты носят ограниченный характер, как по частоте, так и по применяемым мерам, а в случае их огласки служат предметом серьезного разбирательства и наказания виновных – от увольнения из полиции до уголовного преследования. В России побои, избиение – обыденное явление, нередко и применение пыток. Пытки систематизированы и описаны: «слоник», «растяжка», «распятие», «ласточка», «конвертик». Их частота, привычность (если к такому можно привыкнуть!), системность породили рубрику «Пытки как будни России» в бывшей «Общей Газете» Егора Яковлева. К числу необходимых реформ известный судья, заслуженный юрист РСФСР С. Пашин относит «прекращение пыток задержанных в «правоохранительных органах» как социального явления». У нас «вся страна превращается в пыточную камеру», отмечает в 2002 г. председатель подкомитета по правам человека Государственной Думы» [21]. Эти факты находят свое объективное подтверждение. Согласно официальным данным, за 10 месяцев 2003 г. Раскрыто 39 преступлений по ст. 290, 291 УК РФ, зафиксирован 1091 факт волокиты при расследовании уголовных дел [22]. Прекращено 3603 уголовных дела за отсутствием состава преступления. Особую актуальность приобретают порядок и организованность среди личного состава. Нарушения законности и дисциплины сотрудниками органов внутренних дел… МВД России представляют серьезную опасность для эффективности оперативно-служебной и боевой деятельности всего личного состава, дискредитируют в глазах населения Министерство внутренних дел Российской Федерации как институт государственной власти. Особое беспокойство вызывают факты совершения сотрудниками тяжких преступлений, а также многочисленные случаи предательства интересов службы. Вопреки категорическому запрету определенная часть личного состава участвует в деятельности коммерческих структур. Медленно изживаются обвинительный уклон, грубость и произвол в отношениях с людьми. Не снижается количество незаконных решений об отказе в возбуждении уголовных дел, без необходимой проверки списываются материалы о серьезных правонарушениях, проявляется беспринципность к сотрудникам, фальсифицирующим сведения и допускающим давление на потерпевших. Не уменьшается число уголовных дел, прекращающихся в стадии предварительного следствия или судом за отсутствием события преступления или его состава, а также за недоказанностью обвинения. Редко приносятся публичные извинения в связи с реабилитацией граждан, необоснованно привлеченных к ответственности. В уголовно-исполнительной системе не снижается уровень должностных преступлений среди личного состава, нарушений законности, неслужебных связей сотрудников с осужденными и арестованными [23].

Проведенные правозащитными организациями исследования показали, что пытки и другие жестокие и унижающие формы обращения и наказания – самая острая российская проблема в сфере прав человека. Применение незаконных методов дознания и следствия – сегодня обыденность. Избиения задержанных, пытки подследственных – общеизвестный, но, благодаря корпоративной солидарности правоохранительных органов, трудно доказуемый факт. В прокуратуру любого крупного российского города ежегодно поступают сотни заявлений о пытках и избиениях российских граждан сотрудниками правоохранительных органов. Но, как правило, «факты не находят подтверждения», и только в исключительных случаях дело доходит до суда. При этом некоторые эксперты считают, что нереально высокий процент раскрываемости преступлений в отдельных регионах является, в том числе, следствием большей склонности местных «стражей порядка» к применению пыток [24].

Фактически пыткой являются и условия содержания в российских следственных изоляторах /СИЗО/. Если следователю нужно «сломать» подследственного, добиться, чтобы он оговорил себя или соседа, СИЗО для этого – идеальный инструмент. Как правило, следственные изоляторы находятся в очень старых, изношенных зданиях с ужасающими нормального человека санитарными условиями, и переполнены в среднем в два с половиной раза. Это означает, что подследственные спят по очереди в 2-3 смены, постоянно испытывают недостаток кислорода (в жаркую погоду – обмороки), недоедают, страдают от инфекционных заболеваний (каждый десятый болен туберкулезом). Не лучше обстоят дела и в изоляторах временного содержания [25].

3. Необходимо иметь в виду, что если отрицательные последствия применения уголовного закона могут превысить или превышают тот положительный социальный эффект, который ожидался, то такой закон нельзя применять, поскольку он не способен направлять соответствующие отношения в нужное русло. После практически десятилетней практики активного применения ст. 228 УК РФ мы имеем следующее:

        Продолжается рост наркотизации общества, в основном молодежи и подростков, увеличивается число больных наркоманией. Наиболее значимыми симптомами этой стороны проблемы являются вытеснение легких наркотиков (конопли и ее производных) жесткими наркотиками; подходит к завершению героинизация рынка и сферы потребления. Параллельно наблюдается бездействие государства в части создания отвечающей международным стандартам системы наркологической помощи, фактическое отсутствие продуктивной антинаркотической профилактики и реабилитационного пространства. По данным органов здравоохранения, в Российской Федерации в настоящее время зарегистрировано свыше 500 тыс. лиц, допускающих немедицинское потребление наркотических средств, в том числе более 340 тыс. человек с диагнозом – зависимость от наркотиков. Фактическое число потребителей наркотиков, по экспертным оценкам, в 5–8 раз превышает количество состоящих на учете в органах здравоохранения [26].

        Учитывая огромные финансовые ресурсы, которыми обладают представители наркобизнеса, противодействию наркотизму имманентно присущи практически все формы коррупции. Ежегодные убытки от коррупции в России составляют $20–25 миллиардов. Экспорт капитала за границу достигает $15–20 миллиардов в год. Ежедневно российские и зарубежные средства массовой информации публикуют факты коррупции в России, приводят «прейскурант» коррупционных услуг… От единичных разрозненных сделок коррупционеры переходят к организованным и скоординированным действиям, объединяясь в преступные сообщества, образующие коррупционные сети… Деятельность коррупционных сетей проявляется в формировании взаимосвязей и взаимозависимостей между чиновниками по вертикали управления,… а также по горизонтали на различных уровнях управления между разными ведомствами и структурами. Эти взаимосвязи и взаимозависимости направлены на систематическое совершение коррупционных сделок, как правило, с целью личного обогащения, распределения бюджетных средств в пользу структур, входящих в коррупционную сеть, повышения прибылей, их максимизации, или получения конкурентных преимуществ финансово-кредитными и коммерческими структурами, входящими в коррупционную сеть… Руководителями коррупционных сетей часто являются самые высокопоставленные российские чиновники и политики». В результате построения мощных коррупционных сетей на высоком и «самом высоком» уровнях «низовая коррупция» оказалась оторванной от них и продолжает существовать за счет поборов с населения [27]. Учитывая уровень коррупции в обозначенных структурах, на данном этапе запрет на наркотики является необходимым условием для совершения преступлений, предусмотренных различными частями ст. 285, 286, 290, 291, 292, 117, 292, 299, 301, 302, 303, 312 УК РФ.

        Десятилетия репрессий против наркоманов и борьбы с подпольным наркобизнесом ничуть не улучшили положение в области наркомании. Национальные запретительные системы, объединенные в глобальный запретительный режим, способны успешно контролировать легальный оборот наркотических веществ и препаратов, предназначенный для удовлетворения медицинских и научных целей. Однако люди употребляют наркотики для того, чтобы изменить психическое состояние своего организма, и всегда стремятся иметь возможность удовлетворять эту потребность. Пытаясь устранить спрос на наркотические средства (для употребления в немедицинских целях), государство делает это путем уничтожения предложения наркотиков – объявляют их выращивание, изготовление, производство, сбыт и т. д. уголовно-наказуемыми. Но поскольку спрос на наркотики сохраняется, сохраняется и предложение, которое должно удовлетворять этот спрос. Будучи незаконным, это предложение просто-напросто уходит на черный рынок. Следовательно, финансовая составляющая незаконного оборота наркотиков консолидируется в организованных преступных группах. Миллиарды долларов прибыли от нелегальной наркоторговли позволяют играючи обходить любые препятствия, которые могут появиться на пути развития их «бизнеса». Поскольку цель преступных групп получить максимально возможную прибыль от этой деятельности за счет продажи как можно большего количества наркотиков, наркоторговцы в известном смысле не заботятся о качестве своего «товара» или о «правилах торговли» – можно продать «товар» детям и подросткам, разбавить наркотики посторонними примесями и т. п., что еще больше усугубляет положение как в области общественной безопасности, так и в области народного здоровья.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что государственные антинаркотические меры, возникшие на почве применения ст. 228 УК, РФ разрушают правовое поле и сами становятся общественно опасными, поскольку приводят к более худшим последствиям, чем просто рост наркомании. Следовательно, уголовно-правовой запрет не может выполнить стоящих перед ним задач. Наличие уголовной ответственности за потребление веществ, вызывающих зависимость, но уступающих по отрицательным показателям алкоголю и превышающие негативные последствия потребления табака, по степени репрессивности не соответствует объему того вреда, который причинен или может быть причинен фактически другим общественным интересам.

1. Я. Гилинский. Уголовная политика Российской Федерации: To be or not to be? См. http://index.org.ru/journal/18/18-gilinsk.html

2. Я. Гилинский. Призонизация по-российски. См. http://www.narcom.ru/law/system/44.html

3. Там же

4. Николаев А. М. криминализация общественно-опасных деяний, граничащих со сферой административных правонарушений (основания и направления совершенствования): автореф. дис. канд. юрид. наук, Нижний Новгород, 2004. С. 16.

5. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация. М., 1982. С. 6.

6. Я. Гилинский. Призонизация по-российски. См. http://www.narcom.ru/law/system/44.html

7. Кропачев Н. М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб., 1999. С. 3.

8. Коробеев А. И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний (основания освобождения, характер и реализация в деятельности органов внутренних дел): учеб. пособие. Хабаровск, 1986. С. 14.

9. См., например, Васецов А. Факт приобретения наркотиков надо доказывать / А. Васецов // Российская юстиция. 1999. № 6. С. 51. Середа Г. В. Незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ: Уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам Восточной Сибири) / Г. В. Середа, И. М. Середа. Иркутск, 2001. 146 с. Курченко В. Н. Противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты. СПб., 2003. 427 с.

10. Российская газета, 11.06.2003г.

11. Еще в самом начале функционирования тогда ГНК сотрудник полиции был привлечен за то, что запросил за «решение вопроса» не 1000 долларов США, как это практиковали некоторые сотрудники милиции, а 10 000 долларов. Когда этот сотрудник был привлечен к ответственности, он понял, что в сфере борьбы с наркобизнесом не бывает столь легких денег, как в сфере контроля за коммерческими структурами (см. http://www.narcom.ru/law/system/58.html ).

12. Конечно, их принимали в Госнаркоконтроль, но весьма избирательно. Да и переходить на работу в структуру на 60 % укомплектованную сотрудниками госбезопасности – налоговой полиции хотели далеко не все, да и не все из тех, кто перешел сработались в новой команде.

13. См. http://www.narcom.ru/law/system/60.html

14. См. http://www.narcom.ru/law/system/58.html

15. Для сравнения даже такая известная спецслужба как Бюро по контролю наркотиков Министерства юстиции США насчитывает в несколько раз меньше агентов, которые при этом работают (и достаточно успешно) по всему миру.

16. Программа «Сегодня» на телеканале «НТВ» от 25.11.2004 г. в 21.00 по местному времени.

17. http://www.narcom.ru/law/system/60.html

18. А. Н. Игнатов. Некоторые аспекты реформирования уголовного законодательства // Журнал российского права. № 9. 2003 г.

19. www.project-syndicate.org

20. http://www.narcom.ru

21. Я. Гилинский. Криминальные риски в России http://www.narcom.ru/ideas/socio/111.htm

22. Веретенникова Е. В. Восстановление личных неимущественных прав в результате коррупционных деяний сотрудников правоохранительных органов и суда (по материалам судебной практики г. Иркутска). // проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией: сб. науч. тр.: Вып. 2 / науч ред. А. Л. Репецкая. Иркутск. 2004. С. 104.

23. Приказ МВД РФ от 2 августа 1996 г. № 426 «О неотложных мерах по укреплению дисциплины и законности в органах внутренних дел и внутренних войсках МВД России» (с изменениями от 19 апреля 1999 г., 29 января 2003 г.)

24. Доклад «Права человека в России – современная ситуация» http://www.hro.ru

25. Д. Суворов. Теории и системы противодействия распространению наркомании и контроля за наркотическими средствами (магистерская диссертация). http://www.narcom.ru/ideas/common/47.html

26. Доклад Директора ФСКН России от 18.02.2005 г. http://www.narkotiki.ru/gnk_5850.html

27. www.netnarkotikam.primorye.ru/child.php?id=12