Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога Наркология on-line Прием доктора Пилюлькина Ликбез  Химия и жизнь Мифы и легенды Если друг оказался вдруг... Правдивые истории Частые вопросы Проверь себя  Родительский уголок Родители родителям Ранняя диагностика Агитпросвет  Закон сур-р-ов! Законы и нормативные документы Даешь систему!  Сверхценные идеи Косые взгляды Глас народа  Самопомощь Виртуальная группа Анонимные Наркоманы Сокрушающий курс  Халява, please! Издания Наркома.ру Классики жанра Инструмент для дополнительного заработка - вклад Тинькофф отзывы на vc.ru.

Менты в законе

Около трех часов ночи Юля с подружкой Леной А. вышли к ночному кафе купить еды, поскольку в ДК кухня уже закрылась. Несмотря на холод, Юля даже не взяла с собой куртку, поскольку кафе находилось рядом. На обратном пути девушек остановил наряд милиции на патрульном «уазике». Согласно показаниям девушек, милиционеры первым делом спросили, сколько им лет, потом приказали сесть в машину, чтобы проехать в отделение. Блюстители запихали 13-летнюю Лену в «воронок», и Юля решила не оставлять подругу. Их привезли в 45-й отдел.

Во главе наряда стоял старший лейтенант милиции Рамиль Бакиров. Он занимался дознанием в отношении лиц, доставленных в 45-й отдел. Бакиров «пробил» данные девушек по картотеке: ни одну из них никогда милиция не задерживала, и к ответственности их не привлекали. Казалось бы, какие могут быть вопросы? Скорее всего, милиционер искал информацию о вероятных заступниках девушек, поэтому и отпустил Лену, у которой семья была полной. Юлю же, проживающую с мамой и бабушкой, взял за руку и повел в отдельный кабинет на первом этаже.

- Закрыв дверь, он сказал: «Давай я тебя на наркотики проверю», - рассказывает Юля. - Я рукава закатала: «Смотри». Он сказал, что этого недостаточно, и потребовал, чтобы я разделась. Когда я отказалась, он начал сдирать с меня брюки, разорвав их по шву, сломал молнию. Он сказал мне: «Встань, выключи свет». Тогда он несколько раз ударил меня по лицу ладонью, таскал за волосы. Я стала орать на весь отдел, но никто не пришел. Он потащил меня за волосы в камеру без окон и света и там запер. Через 20 минут Бакиров вернулся: «Собирайся, поехали домой». Мою сумку, в которой было шестьсот рублей, кофточка, косметика, мне не вернули. Вместе со мной и Бакировым в «уазик» сели водитель в форме и один в гражданке (по разговору я поняла, что он тоже милиционер). Меня повезли в сторону Рыбацкого, противоположную моему району. От страха у меня началась истерика. А они только издеваются: «Сейчас мы тебя в лесок отвезем, трахнем и где-нибудь закопаем». И действительно, остановили машину у парка напротив медсанчасти № 44, который часто называют Шервудским лесом. Я уже ничего не понимала, только ревела. Бакиров, сидевший вместе со мной на заднем сиденье, снял с себя трусы и брюки и сказал коллегам: «Держите ей руки». Сидевшие спереди водитель и неизвестный держали мне руки со спины, а кавказец сорвал с меня брюки и изнасиловал. В какой-то момент я вырвала руку и ударила его локтем по голове. В ответ он ударил меня кулаком в височную область, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, в машине курили все трое, и у меня начался приступ (я страдаю аллергической астмой, а ингалятор всегда с собой, в сумке). Я плакала и задыхалась и кричала: «Дайте мне ингалятор!» А они в ответ: «Отсосешь, получишь свой баллончик». Бакиров схватил меня за волосы и стал заставлять. Я сопротивлялась. Тогда он открыл дверь и ногой выпихнул меня на асфальт. Я была в одной футболке и в разорванных штанах. По морозу пошла к своим друзьям, потому что появиться в таком виде к матери я не могла...

Юля пришла к знакомым и заперлась в ванной. Ребята вызвали маму девушки, которая, поговорив с дочерью, отправилась в 45-й отдел. Но там ей ответили, что такой задержанной у них не было. Заявление об изнасиловании, совершенном собственными сотрудниками, разумеется, не приняли. Но в прокуратуре Невского района и Управлении собственной безопасности ГУВД нашли веские подтверждения ее рассказу. На следующий день были задержаны Бакиров и водитель Андрей Калиновский. Личность третьего виновника инцидента не установлена до сих пор.

31-летний Рамиль Зиядханович Бакиров в 1999 году закончил петербургское отделение Университета МВД, несмотря на то что в 1996-м был отчислен из вуза за нарушение " условий контракта. Брат Бакирова работает в Красносельском РУВД Петербурга на аналогичной должности дежурного по разбору, причем оба перешли на нее из уголовного розыска с понижением. Зачем? Сотрудники милиции в частных беседах признаются, что на этой должности можно хорошо заработать, поскольку непосредственно после задержания дежурный решает, привлекать человека к ответственности или отпустить домой.

По словам Юли и ее матери, к ним неоднократно обращались с предложением отозвать заявление, сулили тысячу долларов, потом две. Юлиной маме звонили родители Бакирова, предлагали «жить дружно». А в июле 2002 года она обращалась в ГУВД с просьбой оградить ее от регулярных угроз и требований отказаться от претензий к Бакирову и Калиновскому.

Но потерпевшая, ее адвокат Дунаевский, следователь прокуратуры Чипкасов и судья Кальченко проявили редкую принципиальность: развалить дело не получилось. Хотя продавец шавермы у «Троицкого», который поначалу вроде видел, как девочек запихивали в «воронок», впоследствии «все забыл». А потом появились свидетели, подтверждающие версию Бакирова: он якобы подобрал пьяную, замерзшую Юлю в районе Рыбацкого и подвез ее поближе к дому. Одним из этих бдительных граждан оказался Эдуард Дмитриев, трижды судимый за кражи и грабеж. За три месяца до случившегося с Юлей суд Красногвардейского района приговорил Дмитриева к 7 годам лишения свободы условно. Как правило, столь большие сроки условного наказания, да еще при наличии прежних судимостей, дают только за «особые формы» раскаяния и по ходатайству из правоохранительных органов.

Позже защита представила в суд нового свидетеля: социального педагога школы № 337 Дашкову, которая дала Юле отрицательную характеристику. Но в ходе допроса судьей выяснилось, что Дашкова лично не знала потерпевшую, никогда с ней не общалась, никаких фактов о ее плохом поведении привести не может. А директор школы, подписавший данную характеристику, был назначен, когда Юля там уже не училась.

Судебный процесс растянулся почти на четыре года: подсудимые и их адвокаты по очереди «болели». Бакиров брал больничный ровно накануне очередного заседания, при этом продолжал бывать на службе и в отдел кадров справок о болезни не предоставлял. Весной 2006 года к попыткам «замылить дело» подключилась тяжелая артиллерия: отец Бакирова, в недавнем прошлом замминистра обороны Азербайджана по воспитательной работе, побывал на приеме у Генпрокурора Устинова. После этого к проверке обстоятельств «дела Бакирова» подключился отдел по расследованию особо важных дел горпрокуратуры Петербурга: допрашивали даже журналистов, писавших о милицейском беспределе. На суде Зиядхан Бакиров заявил, что дело в отношении его сына сфабриковано... руководством Невского РУВД, которому Рамиль отказывался платить взятки! Судья назвала эту версию абсурдной: руководство до последнего дня давало Рамилю Бакирову отменные характеристики и доверяло ему, подсудимому в деле о групповом изнасиловании, исполнять обязанности дежурного по отделу. За время следствия и суда его трижды брали под стражу, но он с завидной регулярностью возвращался на свободу и снова надевал милицейскую форму. Приговор и заключение под стражу в зале суда он воспринял с искренним удивлением.

Обвинение милиционеров в изнасиловании - явление крайне редкое в отечественной судебной практике. По статистике московского центра помощи жертвам сексуального насилия «Сестры», за год при 51 обращении лишь в восьми случаях были возбуждены уголовные дела, и только в двух они дошли дo суда. Одна клиентка рассказала, что 8 марта уронила сумочку на рельсы метро. Дежурный сержант багром вытащил потерю и попросил женщину вечером зайти в отделение, чтобы проверить находящиеся в сумке документы. В отделе он с извинениями вернул ее вещи и тут же пригласил в ресторан. Растерянная женщина согласилась. Сержант усадил ее в машину, отвез немного от станции и изнасиловал прямо на сиденье.

В Петербурге в Кризисный центр для женщин обратилась 20-летняя девушка, изнасилованная полковником милиции, знакомым ее матери, которая попросила офицера подвезти дочь домой. В другом случае наряд милиции в Курортном районе Петербурга под предлогом проверки документов пристал к трем девушкам, отдыхавшим на берегу озера. Их поместили в клетку для задержанных в милицейском «уазике», отвезли в лес и насиловали по одной на глазах остальных. Еще одна женщина была изнасилована в подъезде своего дома автоматчиками в масках и камуфляже. В милиции ей удалось лишь выяснить, что в это время в ее районе проводилась милицейская операция «Вихрь-антитеррор».

В частных беседах сотрудники милиции признают, что изнасилования в органах процветают. Особенно этим грешат ночные наряды патрульно-постовой службы. Уже около десяти лет милиционеры контролируют уличную проституцию и своднические конторы по всей России (этот факт признал даже экс-министр внутренних дел Борис Грызлов). Как следствие, обслуживание их сексуальных потребностей стало для проституток бесплатной обязанностью (так называемые «субботники»). Многие служители правопорядка склонны принуждать к этому даже незнакомых женщин, если чувствуют над ними свою власть. Как правило, их жертвами становятся подозреваемые в правонарушениях, малолетние сорвиголовы, нетрезвые женщины - то есть те, кто вряд ли потребует потом сатисфакции. Суд приговорил к 9 годам лишения свободы начальника милиции поселка Береславка Волгоградской области майора Виктора Чигляева, который насиловал в своем кабинете 15-16-летних девушек. По словам майора, так он профилактировал у них преступные мотивы. А Ульяновский областной суд приговорил младшего сержанта Ленинского РУВД 22-летнего Андрея Лысенкова к 17 годам лишения свободы за изнасилование и убийство студентки, которую они с коллегой обещали подвести до дома на милицейском «уазике».

За последние 8 лет в России осуждено более 15 тысяч милиционеров, в том числе около 700 - за убийства. Общеуголовные преступления (разбои, грабежи, изнасилования) составляют две трети их общего числа, вдвое больше, чем 10 лет назад. Только 6,4 процента осужденных блюстителей считают свой поступок редким. Половина стражей порядка полагают, что «в исключительных случаях» закон можно нарушать.

В советское время существовала отлаженная система контроля за милицией: партийный, государственный, народный, - говорит недавний начальник Главного управления собственной безопасности МВД Константин Ромодановский. – Возможностей для злоупотреблений у милиционеров было гораздо меньше. Когда старая государственная машина была сломана, начался хаос, на котором многие попытались заработать. Сам факт создания ГУСБ 10 лет назад явился ответом на сложившуюся ситуацию. Обычным гражданам без связей стало сложно найти управу на зарвавшихся милиционеров, которые чувствовали себя вполне безнаказанно.

Что бы ни говорили милицейские начальники, общество достаточно скептически воспринимает образ сотрудника милиции, – говорит заслуженный юрист Петербурга, бывший сыщик Андрей Воробьев. – Сегодняшние идеалисты идут устраиваться куда угодно, только не в органы. Отсюда и кадровая проблема: приходится брать на работу тех, кто приходит. И поощрять самых положительных.

С тех пор как стало бессмысленно отрицать рост милицейского криминала, руководство министерства ухватилось за старый киношный термин «оборотни». В МВД, дескать, работает свыше миллиона честных и принципиальных граждан, а отдельные преступные личности бросают на них тень недоверия. Хотя, скорее, дело обстоит наоборот: в милиции чудом сохранились отдельные приличные люди.

Недавно Мосгорсуд осудил четверых слушателей Московского института МВД России за серию ограблений и убийств. В ходе допросов выяснилось, что многие сокурсники бандитов знали об их промысле, но не только не пытались этому помешать, а наоборот, подумывали о вступлении в банду. Неубедительно выглядят заявления генералов МВД, будто погоду в милицейском криминале делают случайные люди: большинство блюстителей, осужденных в 2005 году, проработали в органах более трех лет, многие до ареста считались «перспективными» и «отличниками». 33-летний капитан милиции из Воронежа Владимир Раздымалин в 2003 году стал одним из крупнейших наркоторговцев города. За два месяца наблюдения сотрудники ФСБ сняли на видео несколько десятков совершенных им сделок.

Стремление заработать приводит наиболее дерзких милиционеров к откровенному бандитизму. К пожизненному заключению суд приговорил 25-летнего лейтенанта Олега Макайду, сына главы УВД Каменск-Уральского и лидера одной из местных банд. Однажды Макайда и оперуполномоченный ГУИН Владимир Аракчеев решили убить своего коллегу - оперативника Верх-Исетского РОВД Екатеринбурга Черникова, который был их конкурентом в крышевании наркоторговцев и производителей «паленой» водки. Черникова заманили в лес и предложили сыграть в популярную у милиционеров игру: кто быстрее освободится от наручников, будучи прикованным к дереву. Когда конкурент оказался в беспомощном состоянии, Макайда нанес ему 38 ударов ножом. Следующие два убийства милиционер совершил «под сексуального маньяка»: его жертвами стали женщины, и хотя мотивы были корыстными, Макайда совершал с трупами специфические действия, чтобы направить следствие по ложному следу. При ограблении квартиры коллекционеров антиквариата он зарезал 8-летнего хозяйского сына: мальчик показался ему опасным свидетелем.

В Апатитах сотрудник вневедомственной охраны ГОВД ветеран Чечни Дмитрий Холод и милиционер городской дежурной части Дмитрий Хахулин совершили разбойное нападение.на местное отделение Сбербанка. Они сами не раз охраняли это учреждение и досконально знали систему безопасности. Коллега-милиционер без страха открыл им дверь, и Холод дважды выстрелил в него из пистолета в голову и в грудь (по старой чеченской привычке, как выразился он на следствии). В Иванове при похожих обстоятельствах двое ветеранов Чечни застрелили своего боевого товарища, с которым вместе штурмовали Грозный. Вместе с трупом они вывезли из здания коммерческой фирмы несколько сейфов, которые впоследствии взломали. Ни копейки денег в них не оказалось.

В Ростове-на-Дону участковые Кировского ОВД Алексей Юдин, Руслан Зазекало и Виталий Рябов собрали вокруг себя несколько рецидивистов. Несмотря на разные судьбы, все они по вечерам собирались пьянствовать в опорном пункте охраны порядка. Здесь ради забавы избивали задержанных, здесь же вырезали маски и смазывали помповые ружья, с которыми потом ехали грабить. При этом «черновую» работу выполняли уголовники, а милиционеры собирали для них информацию о ходе расследования и даже давали напрокат свою милицейскую форму. Кому как не участковым знать об одиноких пожилых владельцах жилья на своей «земле». Пенсионер Николай Пустовойченко, доверившийся людям в Щформе, разменял трехкомнатную квартиру в центре Ростова на 1/16 часть старого дома на окраине. А когда Пустовойченко стал жаловаться, пенсионера пригласили в опорный пункт. Юдин, Рябов и Зазекало напоили его водкой, вывезли за город и забили камнями.

Капитан уголовного розыска одного из отделов милиции Петербурга в течение лета работал с большими перегрузками. Покинув отдел около полуночи, он появился на следующий день к девяти утра на совещание, где получил нагоняй за упущения в работе. После летучки он прошел в свой кабинет, придвинул к двери сейф. Когда к нему попытались войти коллеги, он привел табельный пистолет в боевое положение и объявил, что застрелит всякого, кто его побеспокоит. Противостояние затянулось на несколько часов: приезжал начальник РУВД, обещал немедленно отправить капитана в отпуск, выписать премию и представить к очередному званию. Примирение наступило около шести вечера, когда капитан, употребивший большое количество алкоголя, покинул кабинет, распевая песни.

Специалисты называют такие случаи «профессиональной деформацией». Сами милиционеры в частных беседах признают, что время от времени у любого «сносит голову» от власти, безденежья, семейных неурядиц, пьянства, военных воспоминаний. Один милицейский генерал признался мне, что, глядя на своих подчиненных, чувствует себя неуютно и не понимает, как им могли доверить оружие.

В советские времена отбор сотрудников в МВД был жестче, потому что было из кого выбирать. Сейчас в питерской милиции хронический некомплект, средний срок службы, например, участкового составляет менее года, а форму надевают те, кому она видится пропуском к шальным деньгам. В Центре психологической диагностики ГУВД проводится обследование при приеме на работу и потом раз в два года (как правило, перед отпуском, и отпускные выдают лишь после заключения психологов). Я был свидетелем тестирования кандидатов в патрульно-постовую службу: двум соискателям выдали карточку с десятью общеизвестными загадками (например, «два кольца, два конца, посередине гвоздик») и карточку с их отгадками. Кандидатам в милиционеры не удалось сопоставить ни одной пары. Тем не менее служить они, скорее всего, будут - иначе брать некого. В более престижные подразделения МВД отбор строже, но вопросы экзаменационных тестов можно легко купить через Интернет.

Коллега-журналист брал интервью у начальника «убойного» райотдела, задержавшего опасную банду. В ходе беседы оба пили водку, и милиционер намного превзошел критическую для себя дозу. Он достал табельный пистолет ПМ и произвел из него восемь выстрелов в сторону журналиста, который успел упасть под стол. Из дальнейших действий милиционера стало понятно: стрелял он не в собеседника, а в нечто, привидевшееся ему за окном.

Командированный в столицу из Перми оперативник по пьяной радости салютовал из табельного оружия на улице в центре Москвы. Его коллега в Луге в ходе конфликта прокусил одному из коллег ухо. Милицейский следователь сложил на полу кабинета тома всех сорока уголовных дел, которые на тот момент находились у него в производстве, поджег их и принялся исполнять вокруг костра ритуальные танцы. Другой следователь разорвал материалы дел на кусочки и спустил в унитаз.

В рождественскую ночь в поселке Богородское Сергиево-Посадского района Подмосковья сержант милиции Владимир П., хотя и находился на службе, бурно отмечал праздник. На улице он повздорил с беременной женщиной, ее мужем и братом. В разгар ссоры сержант достал табельный ПМ и в упор открыл огонь на поражение, тяжело ранив всех троих. После этого милиционер инсценировал нападение банды уголовников и даже нанес себе касательное огнестрельное ранение. Прежде чем открылась истина, руководство местной милиции успело отрапортовать о героическом сотруднике в министерство. Впоследствии его осудили на 12 лет.

В Волгограде во время контрольной закупки героина сотрудниками Госнаркоконтроля задержан 25-летний сержант ППС Дзержинского РУВД. В ходе расследования выяснилось, что задержанный милиционер сам сидит на наркоте более трех лет (совершенно непонятно, как он при этом умудрялся работать в милиции). Он ежедневно покупал героин у своего коллеги - старшины охранно-конвойной службы ИВС при УВД Волгограда, чтобы затем продавать наркотики по дозам среди местных наркоманов («навар» с каждого грамма составлял 500 рублей).

От «профессиональной деформации» страдают и близкие сотрудников. В Кризисный центр для женщин Петербурга приходит 20-30 «милицейских жен» в год. Один из примеров: сотрудник вневедомственной охраны в разводе с женой, но проживает в одной квартире вместе с ней и двумя детьми 9 и 12 лет. Разменивать жилище милиционер категорически отказывается, бывшую жену регулярно бьет (имеются акты медицинского освидетельствования). По рассказам женщины, ее экс-супруг подолгу разговаривает с зеркалом, жжет на полу костры, по ночам поет песни под дверью комнаты, где спят его дети. При этом он всегда имеет при себе оружие. А супруга генерала МВД в отставке рассказала, что муж избивает ее на протяжении 20 лет, но следов на теле не оставляет - сказывается опыт.

В октябре 2006 года милиционеры в форме и штатском напали на участников пикета в память об Анне Политковской в Назрани. По словам сотрудников правозащитного центра «Мемориал», из их рук вырывали цветы и фотографии Политковской, бросали на землю и топтали ногами. Несколько пикетчиков были избиты, в том числе Екатерина Сокирянская, которая получила перелом носа и сотрясение мозга от сотрудника горотдела милиции. А 7 ноября в Петербурге милиционеры избили фотографа агентства «Интерпресс» Евгения Асмолова, который снимал «Русский марш» на Невском проспекте. Асмолов предъявил журналистское удостоверение, тем не менее его доставили в отдел милиции, где снова избили. Несмотря на официальное заявление Союза журналистов, никто из участников избиения не наказан.

Пытки в милиции давно стали нормой. Уже и верховный комиссар ООН по правам человека Луиза Арбур на встрече с президентом Путиным выразила беспокойство в связи с применением пыток подследственных и угроз в отношении тех, кто подает жалобы на чиновников. Международная правозащитная организация Human Rights Watch включила Россию (наравне с Египтом, Филиппинами, Шри-Ланкой, Узбекистаном) в список стран, где пытки стали традицией. Уполномоченный по правам человека в РФ говорит, что половина задержанных, с которыми он беседовал в тюрьмах и на зонах, говорили о применении пыток. Ряд судей отмечают, что пытки в России неотделимы от расследования уголовных дел. Одна из них на основании личного опыта полагает, что если подследственный отказывается признать свою вину, он будет подвергнут пыткам в четырех случаях из пяти.

По данным исследования «Левада-центра» среди медицинских работников, оказывающих помощь пострадавшим, проблема милицейского насилия весьма серьезна. 45 процентов респодентов признали, что им приходилось выезжать в здания правоохранительных органов к пострадавшим с признаками насилия, причиненного сотрудниками. Согласно докладу группы правозащитников (Комитет против пыток ООН, общество «Мемориал», Московская Хельсинкская группа и др.), 90 процентов жалоб от осужденных - это жалобы на пытки. По их мнению, ситуация давно требует введения в России должности независимого государственного «уполномоченного по пыткам».

- Способов заработка в милиции сотни, - рассказывает один из сотрудников ГУВД Петербурга и Ленобласти. - Я знаю человека, который летом в выходной день надевает форму и прочесывает берега Кировских островов, где отдыхают граждане. За каждую оставленную у воды машину - сто рублей. На местах совершения преступлений воруют безбожно. Недавно был случай: эксперт-криминалист, работавший на месте преступления, пытался активировать кредитную карту, пропавшую из квартиры убитого танцовщика. Он даже не знал, что у карты существует ПИН-код! Оперативники нередко проводят расследования в интересах частных лиц, делятся информацией. За взятку можно как сфабриковать, так и развалить уголовное дело. А когда патрульные задерживают на улице обладателя наркотиков или оружия, у них, как правило, только один вопрос: сколько можешь заплатить сейчас и сколько потом. Полученные деньги делятся на наряд, на дежурную смену, на отдел. Так что, работая в милиции, приходится участвовать в злоупотреблениях коллег, иначе они будут видеть в вас потенциальную опасность.

Прокурор Костромской области обвинил работников милиции в хищении изъятых наркотических средств. В ходе проверки вместо 158 доз героина (42 грамма), которые конфисковали милиционеры, к ликвидации был подготовлен стиральный порошок.

- Каждый человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, - говорит петербургский адвокат Николай Артамонов. - Проблема милицейского криминала не в том, что сотрудники мало зарабатывают, и не в том, что у них нервная работа. В Нью-Йорке годовой доход полицейского превышает 70 тысяч долларов. После трех лет службы в полиции практически не нужно платить за высшее образование, льготы на приобретение недвижимости фантастичны. Служебному автотранспорту, экипировке, техническому оснащению можно только завидовать. Переработки случаются редко, в любом полицейском участке работает психолог. И что? Из 75 полицейских, за которыми установила наблюдение президентская комиссия, только двоих не удалось изобличить во взяточничестве. А каждый пятый оказался вовлечен в более серьезную преступную деятельность.

- Граждане не знают, как противостоять милицейскому криминалу, - говорит правозащитник Борис Александров. - Не знают, что есть прокурорский надзор за органами МВД, не знают про Управление собственной безопасности. При нынешнем размахе милицейского беспредела их телефоны и адреса должны быть известны гражданам, как 911. Должны быть общественные приемные и телефоны доверия для граждан, пострадавших от действий людей в форме.
Чем больше будет гласности в этом вопросе, тем быстрее милицейская преступность вернется к среднемировым показателям, не опасным для стабильности общества.
А пока граждане вынуждены доверчиво выполнять требования людей в форме на свой страх и риск. А куда деться, если в центре Новосибирска к вам подходит младший сержант Евгений Чернышов и говорит, что ваша машина в угоне? Естественно, вы поедете с ним в отдел милиции, чтобы разрешить это недоразумение. Беда в том, что по дороге вам прострелят голову.