Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога Наркология on-line Прием доктора Пилюлькина Ликбез  Химия и жизнь Мифы и легенды Если друг оказался вдруг... Правдивые истории Частые вопросы Проверь себя  Родительский уголок Родители родителям Ранняя диагностика Агитпросвет  Закон сур-р-ов! Законы и нормативные документы Даешь систему!  Сверхценные идеи Косые взгляды Глас народа  Самопомощь Виртуальная группа Анонимные Наркоманы Сокрушающий курс  Халява, please! Издания Наркома.ру Классики жанра Restore care отзывы с рестором не было проблем отзывы.

Гомофобия как форма ксенофобии

Резолюция Европарламента «Гомофобия в Европе» (18 января 2006 г) определяет гомофобию как «иррациональный страх и отвращение к гомосексуальности и к лесбиянкам, геям, бисексуалам и трансгендерным людям, основанные на предубеждении, подобном расизму, ксенофобии, антисемитизму и сексизму».

С точки зрения социологии и психологии, это определение безусловно правильно. Упомянутые явления не только сходны, но и взаимосвязаны, причем ксенофобия (от греч. хenos – чужой, посторонний, и phobos – страх), т.е. негативная установка, иррациональный страх и ненависть к чужакам, является в этой связке родовым понятием. Ее объектами могут быть как конкретные социальные группы, так и «обобщенный Чужой», по выражению Юрия Левады.

Подобно другим социально-психологическим явлениям, ксенофобия коренится как в общественном, так и в индивидуальном сознании. Люди всегда склонны воспринимать и оценивать жизненные явления сквозь призму традиций и ценностей собственной группы, выступающей в качестве эталона: «Мы» (свои) лучше, чем «Они» (чужие). Это явление называется этноцентризмом. В древнейших обществах подозрительно-враждебное отношение к чужакам было необходимым условием формирования и поддержания единства и идентичности собственной родоплеменной группы. По мере расширения, усложнения и интенсификации межгруппового общения, образы «Других» дифференцируются, окрашиваясь разными эмоциями, в зависимости от характера конкретных межгрупповых отношений. Инаковость, непохожесть может вызывать не только отрицательные, но и положительные чувства, интерес, потребность во взаимодействии и обмене. Понятия «Другой», «Чужой», «Посторонний» предполагают разное социальное расстояние и имеют неодинаковую эмоциональную окрашенность.

Поскольку ксенофобия иррациональна, никакие логические доводы изменить ее не могут. Человек может объяснять свою неприязнь к группе Х тем, что она имеет плохие обычаи Y, а свое негативное отношение к обычаям Y – тем, что их придерживаются плохие люди Х. При этом ни людей Х, ни обычаев Y он может вообще не знать. При личном знакомстве установки часто меняются к лучшему. Это доказано и на примере антисемитизма, и на примере гомофобии.

Какая именно человеческая группа вызывает к себе наибольшую ненависть и в каких терминах она выражается, зависит от характера культуры и конкретных социальных условий. Там, где господствующей формой общественного сознания является религия, все предубеждения формулируются в религиозных терминах, главным врагом является иноверец. Ветхозаветные сексуальные, как и пищевые, запреты направлены прежде всего на то, чтобы отделить избранный народ от чужих: «Не оскверняйте себя ничем этим; ибо всем этим осквернили себя народы, которых Я прогоняю от вас» (Левит 18:24) . «Правильная вера» отделяет «чистых» нас от «нечистых» чужих.

В других случаях водораздел проводится по признаку происхождения (инородцы), территориальной или государственной принадлежности (иноземцы, иностранцы), цвету кожи (расизм) и т.д. Эти признаки зачастую не совпадают. Например, в России евреев привыкли считать этнической группой (национальностью), а в Западной Европе – религиозной группой, но характер антисемитизма от этого не меняется. По своей социальной и психологической сущности, гомофобия – явление того же порядка. Ее социальные корни – консерватизм, традиционализм и неуверенность в собственном статусе, а психологически она связана с такими чертами личности как авторитаризм, ригидность мышления и догматизм.

Предпочитаемые объекты ненависти могут быть разными. Один не любит евреев, другой – негров, третий – азербайджанцев. Но большей частью эти чувства обобщаются и пересекаются. По подсчетам социолога Льва Гудкова, в России вероятность пересечения разных ксенофобских установок составляет 75 - 80 %. Ксенофобу подчас все равно, кого бить – «черных», евреев, китайцев, перуанцев, геев или представителей иной молодежной субкультуры, достаточно того, что перед ним – чужой.

Не свободны от взаимной неприязни и представители преследуемых меньшинств. В гитлеровской Германии евреи и гомосексуалы сидели в одних и тех же концентрационных лагерях, однако это не мешает некоторым геям быть антисемитами, а евреям – гомофобами.

Принцип толерантности, который пропагандирует Евросоюз, не требует, чтобы люди одинаково любили «своих» и «чужих». Речь идет всего лишь о признании реально существующего плюрализма культур и стилей жизни: не подражай тому, что тебе не нравится, но не возводи свои принципы в абсолют и не мешай другим людям жить по-своему. Это одно из необходимых условий мирного сосуществования.

Ссылки на «национальные традиции» и «оскорбленные чувства» надо принимать с осторожностью. Защитники животных могут потребовать запретить практикуемое мусульманами и православными армянами принесение в жертву баранов. Чувства правоверных мусульман могут «оскорблять» открытые женские лица, не говоря уже о миниюбках. Знатоки Ветхого завета помнят, что человек, работающий по субботам, «подлежит смерти». Иудеев шокирует употребление в пищу свинины, а индуистов – убиение коров. Воспаленное воображение может усмотреть пропаганду людоедства в таинстве причастия. Определенно нужно запретить Олимпийские игры: это явно языческий праздник, к тому же там показывают много обнаженного тела, а под трусами атлеты и вовсе голые.

Согласно религиозным предписаниям, нужно строго контролировать не только степень оголения, но и покрой одежды. «На женщине не должно быть мужской одежды, а мужчина не должен одеваться в женское платье; ибо мерзок пред Господом, Богом твоим, всякий делающий сие» (Второзаконие, 22: 5). Это такая же «мерзость», как мужеложство (Левит, 18:22). А какой пример молодежи подают женщины-депутаты, ради демонстрации своих вольнодумных причесок заседающие в Думе с непокрытыми головами? В свете предписания «не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе» (Второзаконие, 22: 11), продажа и реклама таких товаров, как и женских брючных костюмов, – безусловно, «пропаганда греха».

В подобных вопросах нужно руководствоваться исключительно светскими нормами закона. Если церковь называет нечто грехом, это ее право. Тот, кто с такой оценкой не согласен, может выбрать себе другую церковь. «Приватизировать» Бога до сих пор никому не удавалось, несмотря на множество претендентов. Но когда таким языком говорят политики и государственные чиновники, это явное покушение на свободу совести и гражданские права, причем не отдельных меньшинств, а всего народа.

Гомофобия существует не только в России, но и в других странах. Однако в России ее опасность до сих пор не осознана.

Декриминализация (отмена уголовного наказания) проведена у нас лишь в 1993, а депатологизация (отмена диагноза, признающего гомосексуальность психическим заболеванием) – в 1999 году. Это очень малый исторический срок, тем более, что это встретило яростное сопротивление консервативных сил, а государство не приложило ни малейших усилий для разъяснения ложности исторически сложившихся негативных стереотипов. Геи и лесбиянки освобождены от уголовного преследования, но не получили никаких гарантий своих гражданских прав. В нашем законодательстве нет закона, который позволял бы дискриминировать сексуальные меньшинства, но нет и ни одного закона, который бы защищал их гражданские и человеческие права. В российском законодательстве гомосексуалы существуют только как потенциальные преступники. За 13 лет после декриминализации однополой любви, московские власти не сочли нужным даже начать диалог с многочисленным законопослушным меньшинством. В последние годы публичные нападки на него резко усилились. В 2002 г. в Думе предлагали даже восстановить уголовное наказание за однополые отношения.

Это не может не сказываться на состоянии общественного сознания. По данным репрезентативных национальных опросов, проведенных Левада-центром в 1998, 2001 и 2005 гг., 31 % россиян считают гомосексуальность болезнью или результатом психической травмы, 36 % - следствием распущенности, вредной привычкой и только 20 % - сексуальной ориентацией, имеющей равное с обычной право на существование (в 2005 г. среди 18-24 летних доля таких ответов выросла до 39.5%).

На Западе люди могут яростно спорить о легализации однополых браков или возможности усыновления ими чужих детей, но права сексменьшинств на общегражданское равенство, самоорганизацию, представительство в парламентах, проведение массовых политических акций и т.п. не оспаривает никто, а публичное выражение гомофобии считается недопустимым. В России дело обстоит иначе.

После того, как Народная партия развернула массовую компанию против гомосексуальности, 21% опрошенных в 2003 г. россиян согласились с мнением, что гомосексуалистов нужно «ликвидировать», а 26.8 % - что их нужно «изолировать от общества». На вопрос «Как вы лично относитесь к гомосексуалистам и лесбиянкам?» (репрезентативная выборка городского населения России, июнь 2003) 48 % респондентов сказали, что настороженно или отрицательно (кстати, мужчин-гомосексуалистов не любят в 5 раз чаще, чем лесбиянок). Эта враждебность не была основана на личном опыте: лишь 7.6 % опрошенных горожан имели знакомых геев или лесбиянок. Свои отрицательные стереотипы люди почерпнули из средств массовой информации и других «внешних» источников. Российские политики не считают гомофобию предосудительной. Хотя в 2004 г. Дума отклонила провокационный законопроект, против него проголосовали лишь 34 человека, большинство депутатов просто уклонились от участия в голосовании.

Даже сейчас, когда власти широковещательно объявили войну ксенофобии, расизму, религиозной нетерпимости и антисемитизму, гомофобия в этом контексте не упоминается. О сексуальных меньшинствах можно безнаказанно говорить любые гадости, а их правозащитным организациям московские власти с 1995 г. отказывают в регистрации «по моральным основаниям», что само по себе оскорбительно. Не представлены они и в Общественной палате, хотя геев и лесбиянок в стране больше, чем представителей некоторых конфессий.

Разумеется, терпимость может развиваться и вопреки государству. Нормализация однополой любви в западных странах оказывает сильное благотворное влияние на сознание и ценности россиян. Российскому государству может быть выгодно дружить с Ираном, но рядовым россиянам, независимо от их религиозных и политических взглядов, больше импонирует образ жизни Испании, Бельгии, Нидерландов или Канады. Им нравятся не однополые браки, а право каждого человека самостоятельно выбирать свой жизненный путь.

Триумфальный успех «Горбатой горы» вызывает желание посмотреть знаменитый фильм, благодаря чему многие люди, отнюдь не меняя своей традиционной ориентации, возможно, научатся видеть за сексуальными проблемами – человеческие. А если кто-то попытается запретить или бойкотировать «скандальный» фильм, его освободительный эффект лишь усилится. При всей легковерности россиян, недоверие к любой официальной идеологии у нас в крови. Это главное долгосрочное достижение советской пропаганды работает и сегодня.

Можно любить или не любить творчество Бориса Моисеева, но травля, которой подвергают его фундаменталисты, уже сделала его героем и гарантировала посмертное место в истории российской эстрады.

Большинство россиян не страдают активной гомофобией. При национальном опросе Левада-центра в августе 2005 г., на вопрос «Вы согласны или нет с утверждением, что геи и лесбиянки должны пользоваться в России такими же правами, как и другие граждане?» положительно ответили 51 % респондентов (отрицательно – 34.8 %). Среди 18-24-летних доля положительных ответов превысила 69 %. Отвечая на этот вопрос, люди выражали свое отношение не столько к сексуальным меньшинствам, сколько к принципу гражданского равенства.

На другой вопрос - «Российским законодательством запрещены дискриминация по признаку национальности, расы и религии и разжигание национальной, расовой и религиозной вражды, вы были бы за или против того, чтобы законом были также запрещены дискриминация по признаку сексуальной ориентации?» - «определенно за» и «скорее за» высказались 39.2 % опрошенных (против – 36.7 %); среди 25-39-летних доля положительных ответов достигла 48 %. Между прочим, в Думе за такое предложение не проголосовал ни один депутат.

Степень толерантности россиян неодинакова в разных вопросах. В августе-сентябре 2005 г. за разрешение в России однополых браков и гей-парадов высказалось незначительное меньшинство, при 70 % против. В стране есть влиятельные политические силы, использующие гомофобию для дискредитации демократических ценностей, восстановления тоталитаризма и «вывода» России из Европы. Геи и лесбиянки для них – всего лишь козлы отпущения, на которых возлагают ответственность за все беды страны, от падения рождаемости до деморализации армии.

Если ли бы гомофобия портила только внешнеполитический имидж России, этим можно было бы пренебречь: пусть клевещут, все равно мы самые лучшие! Но гомофобия, как и всякая ксенофобия, калечит прежде всего своих носителей.

Родители боятся, как бы их дети не стали «голубыми». Они не знают, что чувствуют гомосексуальные подростки. В ходе анкетного опроса 1429 московских школьников 7 , 9 и 11 классов, проведенного в 2001 г. В.С.Собкиным и его сотрудниками, 24.9 % юношей сказали, что «ненавидят людей нетрадиционной ориентации и считают, что с ними нужно бороться любыми способами» (среди девушек так ответили только 2.7 %), а 12.8 % юношей и 5.1 % девушек сказали, что эти люди их «раздражают» и «их нужно принудительно помещать в специализированные учреждения». Разумеется, это не значит, что все эти мальчики готовы убивать или избивать своих товарищей, но каково все-таки жить в таких условиях?

Особенно тяжело приходится провинциалам. Как показывают исследования Елены Омельченко, в молодежных тусовках Ульяновска геев ненавидят и презирают: «Сначала ты определись, какого ты пола, а потом я с тобой разговаривать буду»; «Он, может, и имеет право на существование, но не имеет права на общение с остальными»; «Это самая настоящая зараза».

18-летний студент из далекого сибирского города, которому смертельно не хочется быть геем, но снятся исключительно мужские образы, а с девушками он может только дружить, пишет: «Я очень хочу нормальных человеческих радостей (семью, детей), мне не хочется, чтобы в меня тыкали пальцем и говорили эти обидные слова Пидор+пидовка! и т.д. Недавно в нашем городе зверски убили одного гея... Меня это очень напугало, а не ждёт ли меня та же участь. Я конечно понимаю, что и гетеросексуалы от этого не застрахованы, но всё же, очень страшно». Нередко такие тайные драмы заканчиваются самоубийством.

Страх перед гомосексуальностью психологически травмирует и гетеросексуальных подростков. Вот что рассказывает 23-летний Валера из Ульяновска, которого в подростковом возрасте из-за привлекательной внешности часто дразнили «голубым»:

«… Сначала был страх перед гомосексуализмом, детский такой… «Если я гомик, как я об этом узнаю?» … и я начал себя заморачивать: я начал смотреть на мужиков вот так… я стал на какую-нибудь порнуху свои ощущения исследовать… я спрашивал себя, что я чувствую? … у меня страх прошел перед гомосексуализмом, когда я понял, что вряд ли имею к этому отношение… страх оказаться, грубо говоря, уродом, страх чего-то такое выяснить о себе, нехорошее».

Некоторым гетеросексуальным мужчинам эти страхи отравляют всю жизнь, затрудняя эмоциональную близость с друзьями и товарищами. 25-летний благополучно женатый натурал, не испытывающий никаких сомнений в своей сексуальной идентичности, признается:

«Я кинестик. Я чувствую мир все больше кожей и тянусь к людям, но любое мое прикосновение к мужскому телу в нашем гетеросексуальном мире чудовищно многозначительно. Все, на что я способен, - скупо потрясти чужую пятерню. И упаси боже замедлить рукопожатие! Сжать побыстрее и отбросить подальше…

По отношению друг к другу мы неуклюжие крабы с острыми панцирями, и окружающие стабильно подкрепляют эти роли….

Ты говоришь, что любой мужик презирает геев. Я тоже не люблю их. За то, что ограничили мою свободу касаться других мужчин. И презираю себя за то, что переживаю, когда такие, как ты, думают, что я гей».

Гомофобия отрицательно сказывается на сексуальном здоровье людей, независимо от направленности их влечения. Она блокирует развитие сексуального образования, без которого невозможна ни эффективная борьба со СПИДом, ни многие другие необходимые вещи.

Как пишет социолог Майкл Киммел, гомофобия выражает страх не столько перед гомосексуалами, сколько перед другими мужчинами вообще, «страх, что другие мужчины могут разоблачить нас, лишить мужского достоинства, показать нам самим и всему миру, что мы «не тянем», что мы не настоящие мужчины”. Гомофобия – естественная предпосылка и неизбежный спутник дедовщины, в которой всегда присутствуют какие-то сексуальные компоненты. Она освящает и укрепляет иерархический характер мужских сообществ и право «настоящих» мужчин господствовать над «ненастоящими». Унизить другого – значит «опустить» его, лишить мужского достоинства.

Преодоление гомофобии не может быть делом только самих сексуальных меньшинств, это часть нашей общей борьбы с ксенофобией. Умение видеть в Другом не Врага, а Собеседника, которого нужно слушать и понимать, – одновременно цель и средство этой работы. Спор, «бить или не бить», и надо ли стране соблюдать собственные законы, несовместим с нормами цивилизованного общества. Ссылки на национальные традиции тут неуместны.