Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога Наркология on-line Прием доктора Пилюлькина Ликбез  Химия и жизнь Мифы и легенды Если друг оказался вдруг... Правдивые истории Частые вопросы Проверь себя  Родительский уголок Родители родителям Ранняя диагностика Агитпросвет  Закон сур-р-ов! Законы и нормативные документы Даешь систему!  Сверхценные идеи Косые взгляды Глас народа  Самопомощь Виртуальная группа Анонимные Наркоманы Сокрушающий курс  Халява, please! Издания Наркома.ру Классики жанра Куда сходить в майкопе - что посмотреть и куда сходить maykop.warpoint.ru.

Религиозность как значимый элемент личностной структуры современного подростка и ее влияние на приобщение молодежи к психоактивным веществам

Взрослые и подростки часто вынуждены искать средства поддержки для преодоления трудной жизненной ситуации Необходимость такой поддержки в некоторых объяснительных теориях девиантного поведения рассматривается как предпосылка алкоголизации (чаще для старшего поколения) или наркотизации (для современной молодежи). Наряду с алкоголем и наркотиками иногда обращение к религии служит средством такой поддержки. В данной статье проанализировано место религиозности современных старшеклассников в формировании негативного отношения к алкоголизации и наркотизации, которая находит выражение в признании себя верующим, в весьма поверхностном знании догматов веры, в ограниченном следовании традициям и предписаниям религии и т.д.

Религиозность существует в индивидуальном сознании наряду с элементами научного мировоззрения и это
сосуществование поддерживается определенными психологическими механизмами. По мнению 3. Фрейда религия может быть невероятной силой, владеющей самыми сильными эмоциями человека и таким образом влияющей на его поведение Он указывал, что религиозное мировоззрение - это «попытка преодолеть чувственный мир, в котором мы поставлены посредством мира желаний, который мы построили в себе вследствие биологической и психологической необходимости» (1) На наш взгляд, религиозно окрашенные намерения вооружают не только тех, кто чувствует необходимость перестроить мир но в первую очередь тех, кто хотел бы к нему приспособиться. В этой цитате из Фрейда нас привлекло также указание на конструирование мира внутри себя соответственно своим нуждам.

Таким образом, можно сказать, что обращение к религии используется в целях самопознания и самоопределения индивида в социуме с учетом когнитивных и эмоциональных векторов своего развития.

Религия поучает, утешает, задает этические правила поведения в этом мире. Сталкиваясь с трудностями, индивид - и подросток, и взрослый - обращается либо к научной информации (главный канал - система образования), либо к опыту других людей (ближайшее окружение, либо искусство, а также СМИ), либо к обычаям, традициям, ритуалам, смысл которых напрямую не связан с эмпирическим опытом. Представляется вполне вероятным, что выбор источника связан с формулированием проблемы и прогнозом относительно возможного разрешения. По материалам наших исследований трудности в школе или материального характера старшеклассники предпочитают обсуждать с матерью, а конфликты и взаимоотношения со сверстниками - в кругу друзей. Чаще всего вопросы экзистенциального характера, самоопределения, дальние прогнозы современным подросткам обсуждать не с кем. На этом поле неопределенностей и может возникнуть у подростка потребность обращения к религии, имеющей силы говорить «о вечном», не растерявшей свои опоры в традиции. В отличие от социума.

Если обращение за поддержкой или использование помощи извне не происходит, подросток, да и взрослый вынужден опираться на свои ограниченные внутренние ресурсы, что может привести к усилению стресса, развитию неврозов и другим нарушениям самочувствия.

За рубежом проводятся исследования религиозности в связи с психическим здоровьем индивида. Так например, в опросе 288 жителей Великобритании изучалась оценка религиозности как формы самопомощи при депрессии. (2) В частности оказалось, что люди без опыта депрессии выше оценивали лечебный эффект религиозной активности, чем люди, находящиеся в депрессии. На наш взгляд, это наблюдение подсказывает нам, что обращение к религии - это труд, внутренняя работа души, расход энергии. Авторы исследования также заметили, что мусульмане чаще представителей других конфессий склонны обращаться к религии вместо того, чтобы искать социальную поддержку или прибегать к профессиональной помощи при депрессиях.

В другом исследовании также обнаружено, что мусульмане по сравнению с представителями других конфессий сильнее убеждены в эффективности религиозной поддержки минуя религиозных лидеров как посредников при обращении к Аллаху. Христиане более других убеждены в эффективности молитвы других за страдальца. (3)

Зарубежные исследователи скрупулезно анализируют свои эмпирические данные и находят факты различий в религиозности отдельных групп верующих. Для нас в данном контексте важен вывод о том, что религиозность включает обращение за помощью.

Независимо от приверженности конкретной системе религиозных убеждений любые религиозные конструкции реальности могут использоваться для формирования внерелигиозных мировоззренческих позиций, влияющих на восприятие и оценку реальных событий и самочувствие индивида. При этом речь идет не только о запретах и связанных с ними наказаниях в рамках определенных религиозных систем, но также о чувстве защищенности и «одобряемых» намерениях. Вероятно, в этом заключена особая ценность эмпирического наблюдения К.Дж.Пергамента о том, что христиане более других верующих убеждены в необходимости молиться за других. В своем i исследовании он формулирует интересный вывод: саморегуляция как рациональный метод использования собственных внутренних ресурсов генерирует менее убедительные конструкции реальности, чем религиозность. Интуитивно этот вывод ученого годами используется в церковных реабилитационных общинах, где помощь зависимым от алкоголя и наркотиков оказывается через вовлечение в исполнение ритуалов и затем воцерковление индивида. По сути той же логике следуют и медицинские реабилитационные центры, очистив ее от воздействия на эмоциональную сферу, - привитие здоровых привычек поведения и интеграция в другом окружении. Религиозные общины настаивают на своей большей эффективности (кто проверял?), которая может быть обусловлена именно эмоциональным воздействием религиозного окружения.

Дж.У. Олпорт в своих работах 1950-х годов по предубеждениям указывал, что религиозная ориентация индивида подчас помогает ему использовать религию для собственных психологических нужд - чтобы обеспечить безопасность и защищенность, приобрести социабельность вместе с обособленностью, укрепить и статус, и самооценку. Позднее британские ученые подтвердили связь между депрессивными симптомами у учащихся и их прагматической религиозностью, которая проявляется в установках на получение выгоды от своих убеждений (защита, благополучие, социализация, благоприятное окружение) и в религиозно окрашенном поведении: посещениие церковных служб, изучение духовной литературы, индивидуальные молитвы (4). Этот пример показывает, что грань между прагматической религиозностью и истинной верой, убеждениями может быть довольно расплывчатой, если не договориться об эмпирических референтах. В данном случае учащиеся сверх формальных признаков причастности к религии обнаружили определенные признаки религиозной ориентации.

Наряду с прагматической религиозностью Дж.У. Олпорт выделил категорию глубоко верующих людей, для которых религия становится жизненной доминантой, Господь Бог предстает милостивым, созидающим, вознаграждающим и даже смерть воспринимается как разрешенный переход в иной мир. Более позднее крупное исследование среди американских учащихся (5) позволило выделить несколько групп верующих в зависимости от характера молитвы, обращенной к всевышнему:

1. Ритуально молящиеся - декламируют по памяти или читают опубликованные тексты, например, из молитвенника.

2. Беседуют с всевышним, повествуя о своей жизни, объясняя свои поступки и на этом фоне прося о внимании и наставлении.

3. Просят о прощении или поддержке, благодарят за знаки внимания.

4. Просят конкретного содействия.

5. Медитируют, размышляя о жизни, налаживают паравербальное общение с целью ощутить присутствие, услышать глас божий, перенестись в иную реальность.

Здесь также стерта граница между прагматической молитвой и истинной религиозностью, но и эти типы молитвы подтверждают инструментальную ценность предложенного Олпортом разделения религиозности на прагматическую и глубинную.

Дальнейшие исследования американских социальных психологов в 1990-х годах углубляют представления о прагматической религиозности, выявляя ее связь с проблемными характеристиками индивидуальной повседневности: наличие болезни, эпизоды социально не одобряемого поведения, чувства вины и беспокойства, недостаточная социальная компетенция, груз стереотипов и ригидность. (6)Как отмечает в своем обзоре К.Льюис, многие исследователи обнаруживают положительную связь между религиозностью и психическим здоровьем. (7) Вера в действенность обращения к религии, пусть даже эпизодически, по мере надобности, может реально давать эффект по крайней мере по двум основаниям: такая душевная работа активирует собственные психологические ресурсы, в том числе путем самовнушения, кроме того зачастую выбор религиозной поддержки побуждает к отказу от других источников помощи. Однако автор констатирует, что результаты эмпирических работ часто запутанны и противоречивы, трудны для обобщающих выводов. Это может быть связано как с методологией подобных исследований, так и методами (кстати, в анализируемых работах помимо опросов использовались и качественные методики).

Тем не менее, обзор публикаций показывает, что проявление религиозности является показателем стремления получить помощь извне для облегчения страданий. Приведенные выше выводы и наблюдения зарубежных исследователей помогают понять отмечаемый рост, по крайней мере, внешней религиозности населения нашей страны. Мы ожидаем, что в материалах опроса старшеклассников мы не обнаружим глубоких религиозных убеждений, включенных в систему активности. Тем не менее, религиозные представления могут оказывать положительное воздействие на их духовный мир, поскольку они как таковые:

– придают смысл повседневному рутинному существованию индивида;

– стимулируют надежду на положительные изменения и оптимизм при отсутствии реально достижимых целей;

– дают индивидуальное ощущение некоторой упорядоченности внешнего мира;

– поощряют здравое и здоровое отношение к жизни;

– поддерживают позитивные социальные нормы и тем самым удовлетворяют потребность индивида в чувстве сопричастности;

– обеспечивают сетью социальной поддержки в среде единомышленников.

Эти размышления имеют непосредственное отношение к предмету данной статьи - изучение некоторых аспектов поведения подростков, включенных в различные конфессиональные среды.

Материалы исследований школьников в нескольких регионах страны показали, что большинство из них отвечает утвердительно на вопрос о том, верят ли они в бога: 72% в Москве, 84% в Казани, 79% в Элисте, 73% - в Надыме. В свете изложенных выше представлений о связи религиозности с ощущением благополучия эти данные наводят на мысль, что обращение современных старшеклассников может быть вызвано внутренними потребностями, сложными обстоятельствами, проблемами жизнедеятельности. Данные других наших исследований среди учащихся дают основания для такого предположения, обнаруживая значительную конфликтность в подростковой среде и желание старшеклассников повысить свою психологическую компетентность, а также прибегнуть к помощи «телефона доверия».

Рассмотрим данные настоящего исследования, характеризующие отношения респондентов со сверстниками. Большинство (Москва - 72%, Элиста - 70%, Казань - 63%, Надым -68%) ладит со своими одноклассниками. Подавляющее большинство имеет неформальный круг общения вне школы, расширяющий сферу их социализации: дружескими связями в компании обладают 82% - в Москве, 90% - в Элисте, 81% - в Казани, 85% - в Надыме. На уточняющий вопрос об основах этих дружеских привязанностей более трети опрошенных указывают общие интересы (45% - Казань, 38% - Москва, 36% - Элиста, 41% -Надым) и почти столько же - дружеские чувства (28% - Москва, 42% - Элиста, 34% - Казань, 38%- Надым). Сравнительно небольшая часть подростков констатирует с некоторой долей сожаления: «так сложилось», сетуя, вероятно, на случайность или заданность в выборе друзей. Если признать, что общность интересов и дружеские привязанности отражают большую референтность компании для респондентов, чем оценка «так сложилось» или «рядом живем», то можно сделать вывод, что значительная часть опрошенных старшеклассников включена в круг друзей ментально и эмоционально. Высокая степень интеграции в школьную и неформальную среду свидетельствует, на наш взгляд, о гармоничных отношениях большинства опрошенных подростков со сверстниками. На этом фоне обращение к религии предстает «нелогичным».

Сравним далее ответы об отношении к религии с ответами на вопрос, соблюдают ли подростки религиозные обряды - т.е. помимо религиозных взглядов включает ли религиозность соответствующие поведенческие компоненты. Оказывается, что в Москве учащиеся чаще заявляют о своей религиозной причастности, чем проявляют эту причастность в поведении:66% твердо заявили о своей вере - 49% соблюдают религиозные обряды. Мы склонны интерпретировать это расхождение как основание для предположения о менее демонстративной, скрытой и при этом, возможно, прагматической религиозности. Вероятно, старшеклассники в Москве проявляют свою религиозность не в храме и в окружении верующих, а в личном обращении к Богу. И это могут быть как молитвы-просьбы, так и молитвы беседы.

В Казани верующие школьники - это христиане (54%) и мусульмане (30%). При этом только 35% опрошенных соблюдают религиозные обряды. Скорее всего, в обрядовой стороне религии принимают участие больше мусульман, чъя конфессия предъявляет более жесткие требования к демонстративной, ритуальной стороне религиозности.

В Элисте в религиозных обрядах участвуют 65% опрошенных, в то время как о своей причастности к религии твердо заявили всего лишь 45%. Мы склонны рассматривать этот факт как следствие каких-то внешних воздействий, а не собственный выбор или побуждение подростков.

Итак, религиозное поведение в исследуемых регионах заметно отличается от заявленной религиозности подростков. Для анализа эмпирических данных, позволяющих оценить когнитивный аспект подростковой религиозности, был предпринят следующий методический шаг. На вопрос об отношении религии к употреблению алкоголя и наркотиков внимания заслуживали не ответы респондентов, а количество уклонившихся от ответа: например, не знают, каковы предписания религиозных систем в отношении алкоголизации и наркотизации настолько многие школьники, что, на наш взгляд, не стоит дифференцировать группы «непросвещенных» по конфессиям. На вопрос о связи религиозности с наркотизацией от определенного ответа уклонилась гораздо меньшая часть подростков. Аргументируя свой ответ, школьники интуитивно объясняют свое понимание духовных основ религии, не ссылаясь на догматы и каноны и делая логические заключения. Часто приводимые ими объяснения можно объединить под шапкой «грех», «зло», «негатив». Отсутствующие религиозные знания они заменяют знаниями из профилактических программ.

Таким образом, религиозность опрошенных подростков можно охарактеризовать как весьма поверхностное представление о сфере общественного сознания, приобщенность к которой может быть небесполезной, по крайней мере потому, что эта религиозность совпадает по внешним проявлениям с поведением значительной части окружающих. Тем не менее остается открытым вопрос - почему подростки заявляют о своей причастности к религиозным представлениям. При этом они интегрированы в круг сверстников и легко вовлекаются в следование религиозным традициям, обрядам. Приступая к исследованию, мы вряд ли могли рассчитывать на выявление истинной религиозности подростков. Во-первых, она вряд ли может иметь место в инфантильной фазе развития у старшеклассников, получающих образование и воспитание в светской среде. Во-вторых, по Олпорту, мы могли бы надеяться обнаружить признаки прагматической религиозности. Однако полученный материал не позволяет нам отделить конформизм подростков от внутренне обоснованной потребности в Религиозной принадлежности.

Массовый рост интереса к религии как к социальному и культурному явлению, изменения оценки исторической современной роли религии и религиозных организаций породило у россиян определенные ожидания, частично оправдавшиеся частично преувеличенные, о способности религиозных организаций содействовать преодолению кризиса российского общества, благотворно влиять на те или иные процессы вызывающие тревогу у населения. Важным показателем изменения отношения российского общества к религии и церкви является произошедший в 1990-х годах существенный рост уровня религиозности населения.

На наш взгляд, наблюдаемый в настоящее время рост религиозности у подавляющей части взрослого населения еще недавно атеистической страны обусловлен переживанием собственной слабости, беспомощности, потери контроля над событиями индивидуальной жизни и поиском опоры при упорядочении своих представлений об окружающем мире, что является необходимым условием стабильного существования. Опора на веру, интуицию, обращение к тому, с чем ты не сталкиваешься в реальной жизни - это одновременно и признание собственного бессилия и оценка своей дезинтегрированной позиции в социуме. Если считать определенную степень независимости от окружения «нормальной» характеристикой взрослого статуса, то проявления религиозности в повседневной жизнедеятельности населения сигнализируют, по нашему мнению, об актуализированных социальных потребностях взрослых в аффилиации, престиже, достижении и др., (8) которые в данных условиях слабо удовлетворяется другими средствами, кроме религиозных. Эти потребности реализовывались какое-то время назад гордостью за свою страну, за ее достижения, уверенностью в государственных гарантиях прав на труд, образование, безопасность, здоровье, наконец, жилье. Они актуализировалась в социальной активности - ударный труд, миграция, изобретения, созидание в различных областях общественной жизни, членство в общественных организациях. Указанные потребности не только остаются, но и обостряются в условиях социальной нестабильности, а средства их удовлетворения сокращаются. Неудовлетворенность этих потребностей лежит в основе алкоголизации, наркотизации и других форм девиантного поведения. Определенную часть населения поиск этих средств приводит к религиозности. В данном контексте религиозность надо рассматривать как приближение к вере, начальные ступени религиозного мировоззрения, первое знакомство с обрядами, традициями, без глубокого знания канонов. Для взрослых и подростков это освоение новой для себя сферы общественного сознания, расширение прагматических рамок окружающего мира. Примечательно, что часть населения осуществляет то же самое, обращаясь к околорелигиозным, эзотерическим средствам.

Изучая истоки религиозной самоидентификации опрошенных подростков, мы обнаружили, что почти все респонденты имеют крепкие семейные корни: хорошие отношения с родителями у 86% - в Москве, 86% - в Элисте, 81% - в Казани, 82% - в Надыме. Большинство растет в полных семьях в дружной, по их оценкам, атмосфере, более половины имеют братьев и сестер (65-77%). Ответы респондентов указывают на несомненную ценность родительской семьи: мнение родителей важно для подавляющего большинства (74-83%). Однако своими мыслями, переживаниями, надеждами предпочитают делиться с родителями далеко не все: только «иногда кое о чем говорят» почти столько же старшеклассников. Этот факт свидетельствует о дистанции между детьми и родителями, которая компенсируется, как показано выше, дружескими связями во внесемейном общении. Таким образом, родители не утратили своего нормативного авторитета для подрастающих детей.

Значение родительской семьи проявляется также в ответах на вопросы о национальном самосознании. Притом, что подавляющее большинство школьников знакомо с традициями своего народа (в среднем 80%), соблюдает их более половины подростков: (51-68%). Значительно меньше соблюдает религиозные обряды. В то же время в национальных праздниках участвует вдвое больше респондентов. Таким образом, когнитивный компонент религиозного и национального сознания у подростков выражен ярче, чем поведенческий и эмоциональный. Однако соблюдение подростками обрядов и традиций религиозной и национальной направленности можно объяснить скорее специфической окрашенностью быта их семей, чем индивидуальным выбором. Можно предположить, что многие из опрошенных отождествляют национальные и религиозные обряды (когнитивный компонент), но трудно оспаривать утверждение, что поведенческий компонент религиозности формируется и поддерживается в семейном контексте. Скорее всего, истоки подростковой религиозности лежат в идентификации с семейными ценностями и укладом, не свободным от религиозного влияния.

В сознании подростков реальный опыт и наблюдения соседствуют с виртуальными впечатлениями, к каковым можно отнести недемонстрируемую религиозность «для себя». Рассмотрим, насколько отношение к наркотизации можно расценить как реальный опыт или как «наведенное» впечатление, виртуальный продукт профилактики. Виртуальный, - в смысле кажущийся реальным, но доступный лишь осмыслению, мысленному воспроизведению и подкрепляемый ощущениями лишь опосредованно.

Знакомство с потребителями наркотиков почти не имеет региональных различий - т.е. окружающая опрошенных подростков среда примерно одинаково засорена наркотиками. Примечателен тот факт, что совсем незначительная часть опрошенных не задумывалась об этом аспекте своего окружения и не могла дать определенный ответ. Подавляющее большинство указало, что в их окружении потребителей наркотиков нет (80%).

Анализ бесед подростков о наркотиках в дружеском кругу свидетельствует о том, что более половины опрошенных (59-66%) не разговаривают со своими друзьями о наркотиках. Около 20% упоминают последствия употребления, среди которых, несомненно, возникают темы скорее наркотической зависимости и вреда, чем получения «кайфа».

Выше мы упомянули «наведенные» впечатления. Наши данные говорят о том, что внимание подростков ориентировано на наркотики искусственно - у них иные интересы. Их мнение по проблеме наркотизации - это продукт профилактических мероприятий в школе. Они многим неинтересны, из них учащиеся мало запоминают нужной информации и никак не влияют на их отношение к наркотикам. Мы склонны считать главным, наиболее значимым свидетельством реальной дистанции опрошенных подростков от проблемы наркотизации тот факт, что 51% в Москве, 54% в Элисте и Надыме, 45% в Казани считают себя далекими от этих проблем, вполовину меньше подростков считают что эти проблемы их затрагивают, волнуют.

О здоровом отношении к наркотикам можно судить, на наш взгляд, по ответам на вопрос об отношении к наркоманам Региональные различия незначительны: в среднем треть подростков осуждает наркотизирующихся, около четверти отвергают этот опыт и предпочитают держаться подальше от таких знакомых, более трети выражают сочувствие слабовольным и деградировавшим больным наркоманией. Дистанцирование как предпочтительная позиция по отношению ко всему, что связано с наркотиками, проявилось также в ответах на вопрос, стали бы подростки участвовать в обороте наркотиков из корысти. Почти 90% опрошенных указали, что не стоит связываться с такими предложениями и что надо держаться в стороне от тех, кто делает такие предложения. Как видно из ответов, антинаркотическая установка у подростков формируется преимущественно под влиянием школы и СМИ (в половине случаев главным источником информации о наркотиках является телевидение), друзья и родители примерно поровну участвуют в обсуждении этой тематики. В Москве, Казани и Надыме родители несколько менее активны, в Элисте, наоборот, более активны, чем друзья.

Итак, привлечение внимания к проблеме, с которой подростки редко сталкиваются непосредственно, общественное обсуждение проблемы социальной значимости, массовые профилактические мероприятия приносят свои плоды - на когнитивном уровне и по своим установкам почти все опрошенные подростки готовы отказаться от предложенного наркотика, сторонятся потребителей. Как показывают материалы, они не видят в наркотиках привлекательного средства развлечения или ухода от реальности, смягчения конфликтов или противостояния социуму в субкультурной нише.

Результаты опросов старшеклассников в нескольких регионах России показали, что для сознания современных подростков характерно параллельное существование религиозных и научных взглядов на свое окружение. Религиозность подростков Демонстрируется лишь частично - через участие в ритуалах, обычаях, традициях. Агентом приобщения к религиозности выступает в основном семья, уклад которой носит черты определенной национальной и религиозной идентификации. Потребности в развитии религиозности у подростков не обнаружено, поскольку они гармонично интегрированы в ближнем и дальнем окружении.

Отчасти поэтому подростки оказываются невосприимчивы к таящейся подсказке в антинаркотической профилактике, что алкоголь и наркотики могут быть обезболивающими средствами. Антинаркотические установки подростков формируются преимущественно официальными институтами образования и воспитания. Как и нарождающаяся религиозность, эти установки реализуются скорее как декларации, т.к. реальных «контрольных ситуаций» в жизни подростков не выявлено.

1. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. - М., Наука, 1989. -С. 406.

2. Loewenthal СМ., Evdoka G., Murphy P. Faith conquers all? Beliefs about the role of religious factors in coping with depression among different cultural-religious groups in the UK // Brit. J. Medical Psychology. 2001. - №74. - P. 293-303.

3. Pargament K.J. The psychology of religion and coping: theory, research and practice. - N.Y., 1997.

4. Maltby J. Religious orientation and psychological well-being. The role of the frequence of personal prayer // Brit. J. of Health Psychology. - 1999 - №4. - P. 363-378.

5. Paloma M.M., Gallup G.H. Varieties of prayer: A survey report. - Harrisburg, 1991.

6. Batson CD., Schoenrade P., Wentis W.L, Religion and the individual: social- psychological perspective. - N.Y.: Oxford Univ. Press, 1993.

7. Lewis C.A. Cultural stereotype of the effects of religion on mental health // Brit. J. Medical Psychology. - 2001. - 74. - P.359-367.

8. Позднякова М.Е. Социологический анализ наркомании. - M.: ИСИАН, 1992.