Терроризм: понятие, угрозы, перспективы

Враги теперь в смешавшейся крови
Лежат, и пыль уста их покрывает,
И мощно смерть соединила их –
Непобедившего с непобежденным.

Еврипид

Социальное насилие – неотъемлемый элемент социального бытия. Оно сопровождает человечество всю его историю, приобретая к ХХ веку системный характер, пронизывая все сферы человеческой жизнедеятельности: “культурное насилие” (Galtung), “воспитательное насилие” (Benjamin, Luhmann, Schorr), “насилие экономики” (Luhmann), “структурное насилие”, когда убивает не конкретный субъект, а социальный строй (Galtung), “семейное насилие” (Шестаков) и т.д. “Право поражено насилием” (Benjamin). И, как итог, - “насилие встроено в систему” (Becker).

Терроризм – лишь одно из проявлений насилия и может быть объективно оценено в контексте “взаимонасилия”.

Терроризм (terror – лат. страх, ужас) является одной из серьезнейших современных глобальных социальных проблем, потенциально или актуально затрагивающих каждого жителя планеты. Между тем, как это часто бывает, чем серьезнее, актуальнее и “очевиднее” проблема, тем большим количеством мифов и недоразумений она окружена.

Нет единого понимания терроризма и в общественных науках. Вот лишь некоторые из имеющихся определений (всего их насчитывается свыше ста /Cassesse, 1989: 3/):

• “систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием” (Чаликова, 1989: 309);
• “форма угрозы насилием или применения насилия по политическим мотивам” (Das neue taschen Lexikon, 1992 . B. 16: 59);
• “применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей” (Шнайдер, 1994: 439);
• “насильственные действия или угроза их применения со стороны субъектов политики и преследование ими политических целей” (Кабанов, 2000: 40);
• “систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей” (Laquer, 1977: 79);
• “метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении нечем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определенных результатов путем устрашения политических противников” (Дмитриев, Залысин, 2000: 53)

Из приведенных и других многочисленных определений вырисовываются прежде всего два основных признака терроризма:

1. применение или угроза применения насилия;
2. его политическая мотивация.

Но есть, очевидно, еще один существенный признак терроризма как социального явления, а не индивидуального акта политического убийства: неопределенный круг непосредственных объектов террористического акта, применение насилия в отношении неопределенного круга лиц (“ни в чем не повинных людей”) ради достижения отдаленного объекта – удовлетворения политического (экономического, социального) требования.

Нередко различают террор и терроризм:

1. террор со стороны правящих властных структур (или “насилие сильных над слабыми”, присущее, в частности, тоталитарным режимам);
2. терроризм как насилие и устрашение “слабыми сильных”, “оружие слабых, жертв “государственного террора”” (Чаликова, 1989: 310; Ферро, 1998: 314).

Иначе говоря: “Террор является насилием и устрашением, используемым объективно более сильным в отношении более слабых; терроризм – это насилие и устрашение, используемое более слабым в отношении более сильного” (Бернгард, 1978: 23).

Террористические организации и отдельные террористы-одиночки представляют – осознанно или нет – интересы массы exclusive (“исключенных”) в современном мире (Finer, Nellis, 1998; Kanfler, 1965; Lenoir, 1974; Young, 1999). Поляризация на очень богатое и властное меньшинство “включенных” (inclusive) и очень бедное и бесправное большинство “исключенных” (при относительном размывании “среднего класса” - гаранта устойчивости социальных систем) приводит в условиях глобализации экономики, политики, информационных процессов к опасному для всего человечества разделению на inclusive/exclusive страны и inclusive/exclusive в каждой стране. Думается, что этот глобальный процесс и его последствия недостаточно осознаются правящими элитами современного мира.

Хотя история политических репрессий (террора) и террористических актов в виде политических убийств уходит вглубь веков (применительно к России см.: Будницкий О.В. (автор-составитель) (1996). История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов-на-Дону: Феникс), однако большинство исследователей отмечают существенные отличия современного терроризма и как “неотъемлемой части государственного террора – одной из форм государственной политики” (Ферро, 1998: 313), и как систематического устрашения общества насилием: массовый характер (вплоть до геноцида со стороны властных структур – Kressel, 1996), все возрастающее количество террактов и их жертв, глобализация (интернационализация) терроризма.

Выстрел Каракозова 4 апреля 1866 г. провозгласил начало терроризма в России.

Нью-Йоркская трагедия 11 сентября 2001 г. (одно из подробных описаний см.: Alexander D., Alexander Y. (2002) Terrorism and Business. The Impact of September 11, 2001. Transnational Publishers, Inc.) стала страшным символом новых реалий ХХ1 века (может быть таким же, как Освенцим – символом бесчеловечности ХХ века). Показательно и то, что в качестве объекта самого страшного террористического акта в мировой истории были выбраны Нью-Йорк (как тут не вспомнить “Город Желтого Дьявола” М. Горького) и Международный Торговый центр – своеобразные символы стран “Золотого миллиарда” (“включенных”).

Октябрьская 2002 г. трагедия в Москве продемонстрировала еще раз, что от террористических актов не застрахован никто.

Многочисленны проявления и методы терроризма: захват транспортных средств и заложников; уничтожение транспортных коммуникаций; взрывы, поджоги; военные действия, включая партизанские; отравление источников питания и водоснабжения; применение отравляющих веществ; угрозы применения этих и иных мер и др.

Неопределенность, размытость, многоликость терроризма приводят к многочисленным его классификациям по разным основаниям (обзор см.: Дмитриев, Залыскин, 2000: 30-57; Овчинникова, 1998: 9-11; White, 1991: 8-13).

Не останавливаясь на юридическом (уголовно-правовом) аспекте проблемы терроризма (см. подробнее: Емельянов, 1997; Кабанов, 2000; Комиссаров, 1997; Овчинникова, 1998), рассмотрим некоторые социально-политические вопросы.

Терроризм, приводя к бесчисленным жертвам и принося неисчислимые страдания, бесспорно является преступной деятельностью (преступлением) и заслуживает самой суровой оценки. Но социально-политическая сущность терроризма и желание противодействовать ему требуют более широкого подхода, нежели чисто юридический. Да, террористам нет оправдания с общечеловеческой, принятой мировым сообществом и международными организациями точки зрения. Но ведь терроризм преступление “особого рода”. С точки зрения террористов, организаций и движений, прибегающих к террористическим методам, их требования, отстаиваемые идеи – “справедливы”, имеют не меньшую ценность чем те, против которых они выступают. Поэтому борьба с терроризмом, носящим политический (этнический, идеологический) характер - малоэффективна (хотя и необходима). Об этом свидетельствуют печальный опыт Ольстера в Ирландии, затяжной, кровавый характер “борьбы” с баскскими сепаратистами в Испании, алжирскими террористами во Франции, с албанскими – в Сербии, с чеченскими – в России…

Мировое сообщество в целом и каждое государство в отдельности должны предпринимать прежде всего политические (экономические, социальные) усилия по предотвращению условий для терроризма, по ненасильственному разрешению межэтнических, межконфессиональных, социальных конфликтов. Разумеется, провозгласить принцип ненасильственного, упреждающего терроризм решения назревших проблем и конфликтов легче, чем его реализовать. Но не существует “простых решений” сложных социальных проблем. Точнее говоря, так называемые “простые решения” (типа “ликвидировать”, “подавить”, “уничтожить”) либо неосуществимы, либо приводят к еще большему осложнению ситуации. Можно (и нужно) “бороться” с отдельными исполнителями террактов – угонщиками самолетов, киллерами, лицами, закладывающими взрывные устройства и т.п., но нельзя уголовно-правовыми, карательными мерами устранить причины, источники терроризма как метода “решения” социальных (этнических, религиозных, политических, идеологических) конфликтов. Очевидно, не случайно в послевоенном мире террористические организации и движения возникали прежде всего в постфашистских, посттоталитарных, посткоммунистических странах – Италии (“Красные бригады”), Германии (“Красная армия”, неонацисты), Японии (Японская революционная красная армия), Испании, Югославии, России, а также в странах с тоталитарным режимом (Латинская Америка, Ближний и Средний Восток), где отсутствовал опыт демократического, политического решения социальных конфликтов и проблем. Из 79 известных к 1990 г. террористических организаций 37 принадлежали по своей идеологии к марксистским, ленинским, троцкистским, маоистским, 9 представляли различные направления пан-арабского и исламского фундаментализма, 7 – служили примером удивительной смеси пан-арабизма и марксизма, 4 - относились к правоэкстремистским и нео-фашистским (Long, 1990). Разумеется, это соотношение претерпело существенные изменения к сегодняшнему дню. Количество известных террористических организаций увеличилось, доля “левых” сократилась за счет увеличения “правых” и исламских.

Не существует универсальных рецептов предупреждения терроризма и разрешения сложных проблем, лежащих в его основе. Некоторые общие подходы предлагаются в конфликтологической, политологической литературе (Дмитриев, 2000: 221-277; Дмитриев, Залысин, 2000: 242-296).

Важно понять:

• мир без насилия в обозримом будущем невозможен;
• основная антитеррористическая задача – максимально сокращать масштабы терроризма (как насилия “слабых” по отношению к “сильным”);
• основной путь такого сокращения – предупреждение или урегулирование социальных проблем и конфликтов ненасильственными, не репрессивными, политическими методами.

“Абсолютно ненасильственный мир – это нереальная перспектива. Более реальной выглядит задача сократить масштабы политического насилия, попытаться свести его минимуму. Об этом свидетельствует политическая жизнь развитых демократических государств, где насилие чаще всего второстепенное средство власти” (Дмитриев, Залысин, 2000: 296).

Литература

Бернгард А. (1978) Стратегия терроризма. Варшава.

Будницкий О.В. (автор-составитель) (1996) История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов н/Дону.

Дмитриев А.В. (2000) Конфликтология. М.

Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. (2000) Насилие: Социо-политический анализ. М.

Емельянов В.П. (1997) Терроризм и преступления террористической направленности. Харьков.

Кабанов П.А. (2000) Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение. Нижнекамск.

Комиссаров В.С. (1997) Терроризм, бандитизм, захват заложника. М.

Овчинникова Г.В. (1998) Терроризм. СПб.

Ферро М. (1989) Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. М. С. 313-317.

Чаликова В. (1989) Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. М. С.309-313.

Шнайдер Г. Й. (1994) Криминология. М.

Alexander D., Alexander Y. (2002) Terrorism and Business. The Impact of September 11, 2001. Transnational Publishers, Inc.

Cassesse A. (1989) Terrorism, Politics and Law. Cambridge: Polity Press.

Finer C., Nellis M. (Eds.) Crime and Social Exclusion. Blackwell Publishers, Ltd.

Hess H. (2002) Terrorismus und Weltstaat // Kriminologische Journal, 34. H. 2. S.143-150.

Kanfler J. (1965) L’exclusion sociale: Etude de la marginalité dans les sociétés occidentales. Paris: Bureau de Recherches sociales.

Kressel N. (1996) Mass Hate: The Global Rise of Genocide and Terror. Plenum Press.

Laquer W. (1977) Terrorism. L.: Weidenfeld and Nicolson.

Lenoir R. (1974) Les exclus, un français sur dix. Paris: Seuil.

Long D. (1990) The Anatomy of Terrorism. The Free Press.

Terrorismus (1992) In: Das neue taschen Lexikon. Bertelsmann Lexikon Verlag. Band 16. S. 59-60.

White J. (1991) Terrorism. An Introduction. Pacific Grove (Calif.): Brooks/Cole Publishing Company.

Young J. (1999) The Exclusive Society: Social Exclusion, Crime and Difference in Late Modernity. SAGE Publications.