Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога Наркология on-line Прием доктора Пилюлькина Ликбез  Химия и жизнь Мифы и легенды Если друг оказался вдруг... Правдивые истории Частые вопросы Проверь себя  Родительский уголок Родители родителям Ранняя диагностика Агитпросвет  Закон сур-р-ов! Законы и нормативные документы Даешь систему!  Сверхценные идеи Косые взгляды Глас народа  Самопомощь Виртуальная группа Анонимные Наркоманы Сокрушающий курс  Халява, please! Издания Наркома.ру Классики жанра Горные лыжи head беговых лыж по доступным ценам. Купите выгодно no-city.ru

Международный наркобизнес в капиталистической мир-системе

Подобно тому как в XX в. основными глобальными проблемами считались гонка вооружений и истощение природных ресурсов, в XXI в. на их место приходят международный наркобизнес и международный терроризм. Оба эти явления относятся именно к числу тех проблем, которые затрагивают в той или иной степени практически все страны мира и решаться могут тоже только объединенными усилиями.

Однако являются ли эти проблемы самостоятельными, или они есть частное проявление какой-либо другой, более общей глобальной проблемы? Для ответа на этот вопрос попробуем найти теоретическую парадигму системного анализа современного мирового сообщества, в рамках которой наркобизнес выглядел бы частным случаем более общих закономерностей.

Такая парадигма есть — это мир-системный анализ, развиваемый с 1970-х гг. знаменитым американским обществоведом И. Валлерстайном и его последователями [1].

Основные принципы мир-системного анализа можно выразить тремя тезисами.

1. Экономическое и социальное развитие всех стран мира начиная примерно с XVI в. определяется капиталистической мир-системой, которая зародилась в Западной Европе и постепенно охватила все прочие страны мира.

2. Развитие экономических связей в капиталистической мир-системе происходит под постоянным сильным влиянием отношений политического противоборства.

3. Капиталистическая мир-система основана на противостоянии «ядра» и «периферии», отношения между которыми антагонистичны: более развитые страны «ядра» стремятся угнетать и эксплуатировать менее развитые страны «периферии», которые, естественно, оказывают по мере сил сопротивление.

До сих пор сторонники мир-системной парадигмы изучали только легальные экономические взаимоотношения разных стран. Попытаемся взглянуть с точки зрения мир-системного анализа на международный нелегальный наркобизнес: нельзя ли интерпретировать его как своеобразный «ответ» стран «периферии» на «вызов» стран «ядра»?

Проанализируем с этой целью экономическую историю опиумного (героинового) наркобизнеса. Выбор данного объекта диктуется тем, что именно рынок опиатов наиболее ярко демонстрирует основные черты наркобизнеса: опиаты являются наиболее опасными для здоровья потребителей разновидностями наркотиков, и именно они дают наркоторговцам наиболее высокую норму прибыли.

Хотя потребление растительных наркотиков известно с древнейших времен, однако вплоть до XIX в. наркомания не являлась социальной проблемой ни для одной из стран мира. В традиционных обществах потребление наркотиков (курение опиума и гашиша, жевание листьев коки) было окружено массой культурных ограничений и допускалось главным образом в религиозном ритуале или для пожилых людей. Кроме того, в своем «естественном» виде наркотические вещества имеют слабую степень концентрации и редко вызывают болезненную наркотическую зависимость [2].

Лишь в XVIII в. европейская химия научилась выделять из растений наркотические вещества высокой степени чистоты. В эту же эпоху культурные нормы западноевропейского общества реабилитировали погоню за эпикурейским наслаждением и стали не только допускать, но даже рекомендовать проявления некоторой «оригинальности» по отношению к общепринятым стандартам поведения. В результате в конце XVIII в. рождается вполне легальный наркобизнес, основанный на экспорте опиума из Индии, где, заметим, посевы опиумного мака стали разрастаться только в колониальную эпоху как разновидность «торгового земледелия».

О том, что генезис международного опиумного бизнеса есть результат вполне целенаправленных действий европейских «цивилизаторов», говорят хотя бы печально знаменитые «опиумные войны» в Китае.

Сейчас наркотики считают типичным продуктом «ленивого и извращенного» Востока [3]. Между тем в Китае до конца XVIII в. потребление наркотиков практически не было известно, а потому не было и культурных норм, ограничивающих их потребление. Поскольку качество европейских товаров даже в начале XIX в. еще не «дотягивало» до уровня традиционных китайских ремесел, то английские купцы в Китае мало что могли предложить на продажу, кроме опиума из Бенгалии. Официальные китайские власти реагировали на торговлю европейцев опиумом примерно так же, как современная Америка отреагировала бы, если бы из Колумбии в Нью-Йорк стали легально приходить караваны судов с «лучшим в мире кокаином». Однако попытки китайских таможенников обуздать наркоторговцев королевы Виктории окончились провалом: в ходе трех «опиумных» войн (1830— 1860-е гг.) европейцы «убедили» китайцев, что опиум — это обычный товар, а свободу торговли надо уважать.

Таким образом, Китай стал первым крупным мировым наркорынком, причем опиум сыграл роль инструмента втягивания этой страны в капиталистическую мир-экономику. Когда наркотизация Китая достигла в конце XIX в. пика, опиум потребляли около 20 млн человек — заметно больше, чем 14 млн потребителей опиатов в современном мире.

Ситуация стала постепенно меняться в начале XX в., когда европейская медицина осознала опасность наркопотребления. Накануне Первой мировой войны были приняты первые международные законы, ограничивающие торговлю наркотиками (например, Гаагская конвенция 1912 г.). Однако в странах «периферии» эти запреты практически не действовали. Спрос на наркотики сохранялся и в европейских странах, хотя и не слишком сильный, поскольку опиумокурение имело тогда довольно ограниченное распространение — либо среди бедняков (наряду с алкоголизмом), либо среди декадентствующей элиты.

Спрос на нелегальный товар породил нелегальное предложение со стороны преступных организаций стран «ядра». Известно, например, что в 1920-е гг. торговлю героином в США контролировали гангстеры еврейского происхождения, которые закупали его в Европе и на Дальнем Востоке по 2 тыс. долларов за килограмм и перепродавали по 300 тыс. [4] Позже торговля героином в США перешла в руки «Коза Ностра». Аналогичная криминализация наркобизнеса происходила в межвоенный период и в Западной Европе.

Вторая мировая война нанесла по мировому наркобизнесу сильный удар. Разрыв в течение нескольких лет торговых путей между Востоком и Западом привел к разрушению системы нелегальных поставок, прекращение подвоза резко сократило круг потенциальных наркопотребителей. Почти сразу после Второй мировой войны Китай — крупнейший рынок сбыта опиума — стал социалистическим и выпал не только из международного наркобизнеса, но и вообще из капиталистической мир-экономики. Индии после завоевания независимости удалось полностью поставить производство опиума под государственный контроль, став одним из ведущих легальных экспортеров морфия для медицинских целей. Казалось, международный криминальный наркобизнес умрет естественным образом. Увы, этот шанс остался неиспользованным,

Впрочем, уже в годы Второй мировой войны возникли опасные предпосылки и для искусственного расширения нелегального опиумного бизнеса. Во-первых, в Юго-Восточной Азии французские колониальные власти, лишенные финансовой помощи из метрополии, нашли выход в резком расширении посевов опиумного мака и торговли опиумом. Во-вторых, по инициативе американских наркоторговцев, лишенных привычных поставок, началось выращивание опиумного мака в Мексике. Но пока рынок сбыта оставался узким, наркоторговля не являлась социальной проблемой ни для Востока, ни для Запада.

Новый импульс угасавшему наркобизнесу был задан «молодежной революцией» конца 1960-х — начала 1970-х гг., когда потребление наркотиков стало пропагандироваться в странах «ядра» как форма вызова ценностям «прогнившего буржуазного общества» и «расширения сознания». О наркотическом буме говорят следующие данные: если в 1936 г. число наркоманов в США не превышало 60 тыс., а к 1964 г. упало до 48 тыс., то за 1969—1971 гг. оно скачкообразно подпрыгнуло с 69 до 560 тыс. [5] Аналогично развивалась ситуация и в Западной Европе.

С тех пор и по сей день основные центры потребления героина — это Западная Европа и США. Хотя «молодежная революция» ушла в прошлое, однако теперь потребление наркотиков распространилось среди практически всех слоев общества как одна из форм гедонизма. Масштабы потребления опиатов на конец 1990-х гг. оцениваются весьма внушительными цифрами (табл. 1).

Следует подчеркнуть, что хотя в развивающихся странах доля лиц, потребляющих наркотики, обычно выше, чем в развитых, однако в «третьем мире» наркопотребление носит в значительной мере некоммерческий характер и потому не связано с международным наркобизнесом.

Таким образом, именно странам «ядра» принадлежит инициатива в искусственном создании легального предложения опиума в XIX в. и нелегального предложения в XX в., а самое главное — в инициировании массового коммерческого спроса в последней трети XX в. Однако в минувшем веке роли стали меняться: «вызов» Запада натолкнулся на «ответ» Востока.

Таблица 1
Доля потребителей опиатов среди взрослого населения некоторых стран мира, конец 1990-х гг.

Примерно с середины XX в. инициатива в развитии героинового наркобизнеса стала постепенно переходить из рук стран Запада в руки стран Востока — точнее, в руки восточных преступных организаций. Экономическая история нелегального героинового наркобизнеса представляет собой череду попыток правоохранительных органов стран «ядра» пресечь каналы нелегальных поставок героина из стран «периферии». Однако отдельные успехи в «войне с наркотиками» отнюдь не приближали окончательную победу.

В экономической истории криминального героинового бизнеса последнего полувека в соответствии с изменениями ведущих центров наркопоставок довольно четко прослеживаются четыре фазы: сначала центр наркопроизводства находился в «Золотом полумесяце» (1950—1960-е гг.), потом он «перепрыгнул» в Мексику (1970-е гг.), затем раздвоился на «Золотой треугольник» и «Золотой полумесяц» (1980—1990-е гг.), а в последнее десятилетие к ним добавился «Андский треугольник».

Первые десятилетия после Второй мировой войны основной поток героина шел через Турцию и Средиземноморье: турецкая мафия закупала у крестьян опиум-сырец и перепродавала полученный из него морфин корсиканским и сицилийским мафиози. В подпольных лабораториях на юге Франции морфин перерабатывали в героин и развозили по странам Западной Европы и Северной Америки. В 1971 г. по этой цепочке был нанесен сильный удар: год давлением США Турция запретила выращивание опиумного мака, выплатив крестьянам компенсацию; с тех пор Турция стала участвовать в наркобизнесе лишь как транзитная территория. В результате героиновый канал из «Золотого полумесяца» (так называют центр культивирования опиумного мака в горных районах Турции, Афганистана, Пакистана и Ирана) на время пересох. Однако вакуум в международном нелегальном наркобизнесе очень быстро заполнился, поскольку появился новый канал — из Мексики.

Хотя мексиканский опиумный мак стали выращивать лишь с 1940-х гг. и его качество было хуже, чем в Азии, однако в первой половине 1970-х гг. Мексика смогла на время заменить американцам традиционных поставщиков героина. Внедрение мексиканцев на американский рынок облегчалось тем, что в США работает огромное количество латиноамериканских мигрантов, из которых можно легко создать сеть дилеров. Какое-то время мексиканская мафия контролировала 3/4 героинового рынка США [6]. В ответ на экспансию мексиканских наркокартелей США потребовали от правительства Мексики провести массированное химическое опыление маковых полей. К 1977 г. так было уничтожено примерно 4/5 посевов опиума [7]. Однако и эта победа оказалась лишь временной.

Во второй половине 1970-х гг. в международный героиновый наркобизнес стали активно включаться страны Юго-Восточной Азии. В горных районах Северной Бирмы власть захватили сепаратисты, и торговля опиумом стала главным источником доходов как для бедных крестьян, лишенных доступа к нормальным сельскохозяйственным рынкам, так и для «борцов за независимость». Роль посредников в экспорте героина из «Золотого треугольника» (так называют горный район на стыке границ Бирмы, Таиланда и Лаоса) успешно играли китайские триады, действующие почти во всех странах мира. Поскольку официальные власти Бирмы отличались склонностью к «левизне», то страны «ядра» не торопились оказывать им помощь в борьбе с наркосепаратистами, а потому героиновая специализация этого региона оказалась достаточно устойчивой. Если в 1985 г. «Золотой треугольник» давал 15% поставок героина в США, то в 1989 г. уже более 40%, а в начале 1990-х гг. — 60% (из Мексики шли оставшиеся 40%) [8]. Некоторое ослабление этого канала началось лишь с середины 1990-х гг., когда властям Бирмы (Мьянмы) удалось несколько замирить горные районы (так, в 1996 г. знаменитый бирманский наркокороль Кхун Са сдался властям в обмен на амнистию). Но ослабление «Золотого треугольника» шло на фоне нового возрождения «Золотого полумесяца», а потому общий объем международного героинового наркобизнеса не сократился, а, скорее, возрос.

Если ранее центром «мусульманского» героинового наркобизнеса была Турция, то в 1980-е гг. пальму первенства перехватил Афганистан. Еще во время советской интервенции моджахеды получали изрядную долю средств на «борьбу с неверными» от контрабанды опиума, а их западные союзники по политическим соображениям смотрели на это сквозь пальцы. В начале 1990-х гг. власть в Афганистане фактически перешла к полевым командирам, в разоренной стране опиум остался едва ли не единственным экспортным товаром. Когда талибы вытеснили моджахедов, они сохранили героиновую специализацию страны. Впрочем, в 2000—2001 гг. талибы в обмен на крупные зарубежные дотации запретили выращивание опиума, в результате чего мировой героиновый наркобизнес резко сократился. Однако операция американцев по ликвидации «террористического» режима талибов возродила в Афганистане моджахедскую анархию, и в 2002 г. героиновый наркорынок почти восстановил свои прежние масштабы.

В 1990-е гг. появился еще один очаг культивирования опиума — «Андский треугольник» (так называют Перу, Колумбию и Боливию — страны, ставшие главным центром латиноамериканского наркобизнеса). В ответ на усиление борьбы с колумбийскими наркокартелями их руководители решили диверсифицировать свой нелегальный бизнес и дополнить традиционную кокаиновую специализацию освоением производства опиума, посевы которого более компактны (поэтому их труднее опылять ядохимикатами), а цена за единицу веса много выше, чем у кокаина. Хотя колумбийский опиум выращивается пока в гораздо меньших масштабах, чем азиатский, однако его вполне достаточно для насыщения рынка США. Таким образом, в современном мире произошел раздел рынков сбыта: азиатский героин (в основном из Афганистана и Бирмы) идет в Западную Европу, латиноамериканский (в основном из Колумбии) — в Северную Америку.

Обзор истории международного нелегального героинового наркобизнеса 1950—1990-х гг. показывает, что он действует как система сообщающихся сосудов. Поскольку культивирование опиумного мака возможно сразу в нескольких регионах «периферии», то усиление силового давления стран «ядра» против одних регионов приводит лишь к частичному «переливу» героинового бизнеса в другие. Общий же его объем отнюдь не снижается, а остается достаточно стабильным и даже растет (табл. 2).

Таблица 2
Динамика мирового производства опиума в 1995, 1997, 1999 гг., т

Итак, экономическая история героинового наркобизнеса убедительно доказывает перспективность использования мир-системной парадигмы для анализа экономики наркотиков. Мы видим, что основные тенденции развития наркобизнеса диктовались не локальными, а общемировыми факторами, связанными с эволюцией мирового рынка и международной политики. Наркобизнес демонстрирует тесную взаимосвязь экономического и политического развития, связанную с силовым противоборством «ядра» и «периферии». Если до середины XX в. героин играл роль инструмента торговой экспансии «ядра» против «периферии», то теперь, напротив, он защищает наиболее отсталые страны от экономической деградации. Именно «периферия» получает сейчас наиболее значительные выгоды от нелегального предложения наркотиков, страны же «ядра» болезненно переживают потери от массовой наркомании.

Можно попытаться оспорить трактовку криминального наркобизнеса как «оружия» в борьбе «периферии». Ведь, с одной стороны, страны «третьего мира» тоже несут урон от наркомании, а, с другой стороны, львиная доля доходов от нелегальной торговли наркотиками оседает все же в развитых странах (т. е. на последних стадиях торговой цепочки). Эти возражения трудно признать достаточно вескими. Как уже указывалось, для стран «третьего мира» проблема наркомании заведомо не имеет той остроты, как для развитых стран. Наконец, доходы мафиозных группировок стран «ядра» не слишком велики в сравнении с национальным доходом этих стран и вообще деструктивны для их экономического развития. Для многих же бедных стран «периферии» доходы от нелегального наркобизнеса стали очень важным источником национального благосостояния и вовсе не воспринимаются как опасность хозяйственному развитию.

Следует подчеркнуть, что использование экспорта наркотиков как своеобразного оружия «исторического возмездия» происходит скорее по меркантильно-прагматическим, чем по идеологическим мотивам [9]. Это делает его еще более сильным — ведь проникновение на Восток меркантильных ценностей западной цивилизации лишь стимулирует использование этого оружия.

Мир-системный подход к анализу международного наркобизнеса предостерегает от чрезмерного оптимизма. Если наркобизнес оказывается частным проявлением проблемы «столкновения цивилизаций», то в рамках современного миропорядка сколько-нибудь серьезные успехи в «войне с наркотиками» вообще невозможны. Пока не решен вопрос о преодолении антагонизма между «ядром» и «периферией», реальной задачей правоохранительных органов может быть только сдерживание наркобизнеса, но отнюдь не качественное его сокращение.

1. О мир-системном анализе см., например: Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика, 1500—2010 // Свободная мысль. 1996. № 5. С. 30-42.

2. Едва ли не единственный пример социально опасной наркомании в традиционном обществе — это использование гашиша для воспитания убийц-ассасинов («ассасин» — искаженное «гашишин») в секте исмаилитов на Ближнем Востоке в XI-XIII вв.

3. Понятиями «Запад» и «Восток» мы обозначаем не географические области, а цивилизации — соответственно западноевропейскую и неевропейские.

4. См.: Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1985. С. 53.

5. См.: Мессик X. Указ. соч. С. 64, 73.

6. См.: Война с наркомафией: пока без победителей. М., 1992. С. 75.

7. См.: Мессик X. Указ. соч. С. 290-292.

8. См.: Война с наркомафией: пока без победителей. С. 23-24.

9. Известны, впрочем, некоторые высказывания лидеров наркобизнеса, которые свидетельствуют о понимании ими роли наркотиков в «столкновении цивилизаций». Так, один из колумбийских наркокоролей прямо назвал наркотики «атомной бомбой третьего мира, разоряющей американское общество» (Николайчик В. М. Наркотики: легализация или продолжение «войны»? // США: экономика, политика, идеология. 1991. №8. С. 22).