Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога Наркология on-line Прием доктора Пилюлькина Ликбез  Химия и жизнь Мифы и легенды Если друг оказался вдруг... Правдивые истории Частые вопросы Проверь себя  Родительский уголок Родители родителям Ранняя диагностика Агитпросвет  Закон сур-р-ов! Законы и нормативные документы Даешь систему!  Сверхценные идеи Косые взгляды Глас народа  Самопомощь Виртуальная группа Анонимные Наркоманы Сокрушающий курс  Халява, please! Издания Наркома.ру Классики жанра Отзывы об японской спирулине на сайте https://saikotrade.com/.

Дело Агракова М., Лукьянчикова С., Егорова Д., Дмитриева Р.

ВЫСТУПЛЕНИЯ В ПРЕНИЯХ

Адвокат Камоев: Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели! Могу достоверно и со всей уверенностью заявить, что мы проделали титанический труд. Сегодня вы – Фемида. К счастью, государство именно вам доверило судьбу 4 сотрудников милиции (не могу сказать, что они – подсудимые).

Я уверен, что каждый из вас вечером, оставаясь наедине со своими мыслями, анализировал прошедший день. Иного быть не может, потому что тот процесс, в котором вы участвуете, наложит отпечаток на ваше сердце, потому что вердикт, какой бы то он ни был, вами будет выстрадан. Я ничуть не сомневаюсь в том, что каждый из вас относится к сегодняшнему судебному заседанию как к очень ответственному мероприятию. Это очень долгие годы заставит вас об этом помнить.

То, что сегодня говорили прокурор и представитель потерпевшего, потерпевший, - совсем не то. Главное это – нужно осознать, поставим ли мы, используя те маленькие возможности, которые мы имеем, «барьер 21 века».

Если вы смотрели сериал «Менты-1,2», то вы помните, как «менты» ловили наркоторговцев, а им пытались помешать. Так что, если снимут «Менты-3», он будет про нас, и там также будете участвовать вы.

Но что же произошло на самом деле?

Возвращаясь к эмоциональному выступлению потерпевшего, хочу обратить внимание на то, что он общался с нами без переводчика. Тогда зачем через месяц после его задержания, он попросил переводчика?

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и просит его не касаться вопросов, которые выходят за рамки обвинения подсудимых.

Адвокат Камоев продолжает: Уважаемые присяжные заседатели! Вы слышали и знаете с самого начала, что произошло. В первый же день государственный обвинитель огласил обвинительное заключение и сказал, в чем и кто обвиняется. Я хочу процитировать всего несколько строчек из постановления о привлечении в качестве обвиняемого, в чем обвиняется мой подзащитный Агарков, так как это едино для всех…

Председательствующий останавливает адвоката Камоева, напоминая ему, что данное постановление с участием присяжных заседателей не исследовалось.

Адвокат Камоев: Но все это есть в обвинительном заключении, которое оглашал государственный обвинитель!

В 15:00 в судебное заседание явился государственный обвинитель Бундин.

Председательствующий: Вы назвали конкретный документ, не исследовавшийся с участием присяжных заседателей, которых я прошу не принимать его во внимание.

Адвокат Камоев: Ваша честь! Я могу сказать, в чем обвиняются подсудимые?

Председательствующий: В чем обвиняются подсудимые, уже было сказано сегодня государственными обвинителями. Нам важна та трактовка обвинения, которая прозвучала сегодня, ею и прошу Вас руководствоваться.

Адвокат Камоев продолжает: Что ясно из предъявленного подсудимым обвинения? В неустановленное время, в неустановленном месте при неустановленных обстоятельствах была вручена неустановленная сумма денег. Вот и весь профессионализм расследования уголовного дела! Т.е. фактически обвинение говорит, что по делу не установлено ничего.

А вы представьте: в неустановленное время неустановленным методом, неустановленным предметом совершено убийство неустановленного лица, труп которого не обнаружен…

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и просит его держаться в рамках настоящего уголовного дела.

Адвокат Камоев продолжает: Что мы здесь слышали? Кто из свидетелей сказал, что он имеет какое-либо материальное отношение к нашим подсудимым?

Государственный обвинитель сегодня заявил, что Ласкеев сказал, что им дали 20 тысяч долларов. Но вы же, уважаемые присяжные заседатели, помните выступление Ласкеев, который ничего подобного не говорил. Это просто стремление выдать желаемое за действительное.

Также государственный обвинитель сказал, что Ласкеев вместе со следователем Филипповой гулял в парке Бабушкина. И это, несмотря на то, что я спросил «гуляли ли Вы с Филипповой в парке Бабушкина?», Ласкеев ответил «нет».

Также я хотел бы напомнить вам, как здесь выступали свидетели Николаев и Воронович. Они говорили, что ничего не подписывали. Они просто пришли, расписались в каком-то протоколе и ушли. Затем к ним приходили с пустым бланком какой-то серенькой бумаге, где они также расписались и ушли. Мной было заявлено ходатайство предъявить вам объяснения Николаева и Вороновича, в чем мне было отказано. Где же та правда, о которой говорит государственный обвинитель?

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и сообщает, что объяснения Николаева и Вороновича были исследованы в присутствие присяжных заседателей и могли быть им защитой предъявлены.

Адвокат Камоев продолжает: Они были оглашены, но не предъявлены, потому что после этого надо было бы вызывать Вороновича и Николаева в связи с возникнувшими вопросами.

Подумайте, насколько честно и правдиво давали показания свидетели обвинения. Была ссылка на справку из Ленэнерго, но согласно этой справке, работы проводились только до 15:00, а свидетели вызывались в о/м около 18:00.

Давайте посмотрим, что же произошло, когда задержали Царцидзе. Помните, как Дмитриев, давая показания, сообщил, как он воспринял приезд Костина: как сотрудника милиции или как «крышу»? Повторю, как это сказал, Дмитриев - «надо это дело похерить». Как это Костин, выступающий «защитником» Царцидзе, мог сказать: «похерить дело»?! Это так теперь «останавливают противоправные действия»? К тому же, что делает Костин, который знает о совершенном преступлении? Ничего. Зная номер автомобиля, на котором увезли Царцидзе, он, будучи сотрудником милиции, мог в течение 5 минут объявить эту машину в розыск, но не сделал ничего. И он, и Гуренков, и другие сотрудники, могли просто набрать 02 и зафиксировать преступление в Главном Управлении внутренних дел. Т.е. фактически все эти сотрудники занимались самодеятельностью, а не как профессиональные сотрудники, которые должны были зафиксировать поступившие к ним заявления.

Вспомним показания Лаврова. Из его показаний, данных на предварительном следствии, которые оглашались, выясняется, что за день до 15.10.2003 г. Гуренков ему сказал, что Царцидзе разыскивают сотрудники Невского РУВД. Удивительный факт! Но его никто не исследовал. Что именно сказал Гуренков Лаврову? Какие сотрудники Невского РУВД? Какие были предприняты меры, чтобы уберечь Царцидзе от противоправных действий? Никакие. А что сказал тот же Лавров? Лавров сказал, что за месяц до этого Гуренков ему говорил. За день до задержания Гуренков был в Волхове. С чего это Гуренков, находящийся в Волхове, знает о том, что Царцидзе разыскивают?!

Где связь между правдивыми показаниями сотрудников? Я так полагаю, что это решать вам, уважаемые присяжные заседатели.

Были оглашены объяснения всех понятых, которые участвовали в ОРМ: Ласкин, Лобанов, Севрюков, Устюхин. А почему никто из них не был вызван в суд для дачи свидетельских показаний? Но все оглашенные объяснения свидетельствуют лишь о том, что контрольная закупка и все ее последствия имели место быть. Сегодня никто объяснения этих понятых не опроверг.

Возвращаясь к показаниям Лаврова, вспоминаем, что он говорил, что, когда он сопровождал вместе с Костиным Царцидзе. На вопрос, слышали ли Вы угрозы в адрес Царцидзе, Лавров ответил, что нет. Н аналогичный вопрос Костин ответил утвердительно. Тогда давайте сделаем вывод: кто там был, кто что делал? Они слышали, что хотели, ли все они должны были слышать одно и то же? Либо угрозы были, либо нет. Когда сотрудники ФСБ дают противоречивые показания, то я даже не знаю, кто должен давать правдивые показания!

Вернемся к задержанию Царцидзе. Царцидзе показал нам жест (адвокат Камоев показывает сложенные руки около уха). Кто из вас скажет, что он означает? Этот жест означает, что надо позвонить Алексею.

Когда рядом стоят три сотрудника милиции, и Царцидзе смотрит на свою жену, наверняка все вздернут свои головы и посмотрят наверх. Любой бы человек тоже поднял голову. Почему же никто из них этого не сделал? Потому что, если бы кто-нибудь из них поднял голову, то жена бы увидела их лица и смогла бы их потом опознать. Но она никого не опознала, потому что тех людей, которые там присутствовали, нет в зале суда.

Также, где должна быть дочь, когда ее мать моет ребенка? Часто ли жена Царцидзе провожает Царцидзе, наблюдая за ним в окно? А зачем она так его провожает? Вместо того, чтобы мыть ребенка в ванной, она стоит у окна. Интересный подход, да? И когда Царцидзе увозят, она начинает звонить Гуренкову, а не Костину.

Давайте рассмотрим на тот пасьянс, который перед нами разложили. У нас четыре фигуранта: Телешова, Царцидзе, Гуренков, Костин. Кто из них сказал, каким телефоном пользовался? Откуда видно, что эти телефонами пользовались именно они? Разве не мог Царцидзе позвонить Гуренкову? Почему это обязательно сделала именно его жена? К сожалению, распечаток ее телефонных разговоров у нас нет, поскольку истек срок их хранения. Почему следователь, чтобы доказать этот факт, не изъял в тот же день распечатку телефонных соединений Телешовой О.Н.? Может быть, это было просто невыгодно? Потому что было бы видно, откуда поступали эти телефонные звонки.

Вспомним также показания Дмитриева, когда он пояснял, что понял из разговора Царцидзе и Ласкеева то, что они были знакомы. Это сказал оперуполномоченный, который бдительно слушал разговор.

Вот и все показания, которые государственное обвинение, выдает за основу.

Вспомним свидетеля Соколова. Будучи допрошенным, Соколов сказал, что, когда он проезжал, увидел что с «Толиком» что-то происходит. Когда он вернулся, он уже ни одной машины не увидел. Сколько было человек, что за машина – он не говорил. Эти показания мы оглашали.

А что же он нам сказал через три года? Теперь оно говорит, что их было трое, а когда он вернулся, машина еще стояла. На вопрос председательствующего «почему у него такие расхождения?», Соколов лишь ухмылялся. Это - потому что ему было велено давать такие показания. Что можно еще сказать, когда человек через три года говорит не то, что говорил как раз три года назад на предварительном следствии?!

Вспомним сторожа котельной. Что может он сказать? Ничего, а говорит то, чего и не было никогда. Телешова Лариса ему сказала, что на ее глазах похитили зятя! Это нормально? Она в ванной комнате моет ребенка, и на ее глазах похитили зятя! И даже как похитили – Царцидзе сел в свою машину, тронулся, в это время ему преградили дорогу, остановили, вытащили из машины. Так где правда?! Как это вообще было на самом деле?! Мама говорит одно, дочка – другое, Царцидзе - вообще не понятно что.

А теперь посмотрите, у нас есть живые свидетели, типа Гуренкова, Лаврова, Костина и тому подобное. Они три месяца ходят по прокуратурам, «вытаскивают» Царцидзе, а свидетелями становятся только после передачи дела в прокуратуру района следователю Филипповой. А почему они не могли стать свидетелями уже на следующий день?! А когда все обстоятельства стали известны, то и Гуренков, и Костин в один день стали свидетелями.

А то, что обвинение утверждает, что Кондратьев, начальник криминальной милиции, дает неправдивые показания, так это просто им выгодно. Т.е. все свидетели защиты врут, а все показания свидетелей обвинения – правдивые! Вот как строится эта логика.

С первого же дня судебного заседания возникла привязка этого дела к делу Мирилашвили. Теперь преступление Царцидзе будет привязываться к делу Мирилашвили?..

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и просит его касаться только преступлений, которые вменяются подсудимым, не делая предположений. Присяжных заседателей председательствующий просит не принимать во внимание данные заявления адвоката.

Адвокат Камоев продолжает: Вспомним Савицкую, которая говорила, что Филиппова попросила ее, как опытного следователя по линии наркотиков, которая также работала и в 24 о/м, дать заключение по делу Царцидзе. И Савицкая в деле ни одного нарушения не нашла.

После этого заключение они решили, что надо что-то кардинально менять, потому что, если дело в таком виде, у них не получится добиться тех результатов, которые они бы хотели.

Давайте вернемся к Ласкееву. Еще давно учителя мне говорили, что любая вещь должна подчиняться логике, иначе она бессмысленна. Давайте вспомним, было ли хоть что-то в показаниях Ласкеева логичным? Он рассказывал, что 18 апреля 2004 г. утром в субботу сотрудники Наркоконтроля привезли его к Филипповой. В этот вечер Ласкеев обращается куда-то по поводу чего-то, скажем так. Представьте, что происходит: прекращая дело, опытный следователь, который выступал перед вами, ссылается на то, что она забыла сказать сотрудникам Госнаркоконтроля, что приводом Ласкеева привозить не надо. Потому что приводом доставляют только по уголовному делу, а в тот время дело во отношении Царцидзе уже было прекращено. Почему она этого не сделала? Потому что им надо было, чтобы Ласкеева все-таки привезли?

Мы же помним, как давал показания Ласкеев. Он говорил то, что им было заучено, а то, что он не должен был говорить, он отвечал «не помню», «не знаю». Да и вы сами, уважаемые присяжные заседатели, видели оперативное сопровождение Ласкеева. Неужели все так строго, и надо приходить сотрудникам ФСБ, сидеть в зале?..

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и просит его не касаться вопросов, не относящихся к существу рассматриваемого дела. Председательствующий также обращается к присяжным заседателям и просит их не принимать во внимание данную информацию.

Адвокат Камоев продолжает: Вспомним о том, каким образом велось расследование по данному уголовному делу. Государственный обвинитель вспомнил объяснения Плесковского, которые были получены на предварительном следствии адвокатом Порщаго. И имея в деле такой документ, следователь Филиппова, а последующем и Матолыгин, не удосужились вызвать этого человека и допросить. Почему? Потому что его показания не были нужны. Потому что тогда бы нам не пришлось здесь с вами сидеть и думать, какой выносить вердикт.

Следователь Филиппова подпадает под влияние Ласкеева. Ласкеев якобы сказал, что ее кабинет прослушивается, чтобы они пошли в парк Бабушкина. Если кто не знает, где находится Невская прокуратура, а где – парк бабушкина, то это надо было полдня потерять, чтобы туда дойти, а потом вернутся в кабинет, чтобы давать показания. Ласкеев же дает обратные показания. Вот, в чем противоречия!

К сожалению, современное законодательство не дает вам в полной мере узнать про события, предшествующие совершению преступления, если оно имело место, или просто «подноготную» дела. А я бы на это хотел остановиться. Государственный обвинитель здесь говорил о деле Мирилашвили…

Государственный обвинитель Бундин: В ходе прений ни разу не прозвучала фамилия Мирилашвили.

Адвокат Камоев: Но подсудимым вменяется, что именно Мирилашвили «заказал» им преступление.

Председательствующий: Это подсудимым не вменяется. А в речи государственного обвинителя, действительно, не звучала фамилия Мирилавшили. Была лишь ссылка на другое уголовное дело, где свидетелем был Царцидзе.

Государственный обвинитель Бундин: В ходе прений ни разу не прозвучала фамилия Мирилашвили. Я еще раз повторю: 05.11.2003 г. в Верховном Суде РФ решалась судьба некоего дела, важным свидетелем по которому являлся Царцидзе.

Адвокат Камоев продолжает: Тогда если вопрос так стоит, то подумайте, какое отношение имеет Мирилашвили к сегодняшнему дню? Может быть, мы сегодня и дело Ходорковского рассмотрим? Какая тут связь? То, что Царцидзе там был свидетелем? Так там еще «куча» была свидетелей!

Государственный обвинитель Бундин: Кроме Царцидзе там больше не было потерпевших!

Адвокат Камоев продолжает: Вспомним показания свидетелей защиты. Стоит ли комментировать показания двух сотрудников ГИБДД, которые участвовали в оперативном мероприятии? Да, они не видели лицо Царцидзе, и они объяснили, почему не видели. И что, теперь это значит, что это событие не имело место? Страбыкин говорит, что он был в отпуске, но его попросил подменить другого, а сегодня государственный обвинитель заявляет, что Страбыкин был в отпуске и на работе не находился!

Почему нельзя было пригласить сюда старшего смены Смирнова? Ведь подсудимые о нем говорили. Неужели, там все коррумпированные «гаишники»? Почему нельзя было пригласить старшего смены Смирнова, чтобы он принес журнал регистрации, чтобы сообщил, какой номер машины экипажа был задействован для оказания содействия сотрудникам милиции? Мы сегодня обратного не имеем. Мы имеем лишь показания сотрудников ГАИ, которые четко и ясно пояснили, где и в каком месте они были, и что делали.

Были поставлены под сомнения показания Романюка. Если человека пригласить сюда, попросить паспорт и спросить, где он проживает, я уверен, что любой назовет место регистрации, несмотря на то, как поставлен вопрос и где он проживает фактически. Редкий человек скажет место фактического проживания, потому что после того, как вы это скажете, посмотрят в ваш паспорт, и начнутся дополнительные вопросы. В чем неправдивость показаний Романюка? Ведь его телефон находился там, где он проживает. Если бы этот телефон находился в другом месте, а не по месту его проживания с 1996 года, то мы могли поставить под сомнения его показания.

Если утверждать, что все сотрудники милиции – заинтересованные лица, то есть ли тогда смысл вообще приглашать кого-либо в качестве защиты или обвинения?

Просто, прослушав все эти показания, вы, уважаемые присяжные, должны их оценить.

Вы только подумайте: уголовное дело по обвинению Царцидзе было закончено, обвинение Царцидзе было предъявлено с адвокатом, и вдруг это уголовное дело утром оказывается в прокуратуре…

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и просит его держаться рамок обвинения подсудимых и не касаться процессуальных вопросов, не входящих в компетенцию присяжных заседателей.

Адвокат Камоев продолжает: Вспомним выступление начальника следственного управления 24 о/м - Мисюк. Вы слышали ее показания. Мало того, что она – профессиональный следователь, но они еще и профессиональный руководитель. Стоя здесь, она сказала, что при расследовании дела Царцидзе не было допущено никаких нарушений. Т.е. у нее, человека, который несет всю ответственность за расследование этого дела, не возникло в деле никаких сомнений. А после того, как это дело «выпало» из поля ее зрения, там уже начались «некоторые моменты».

Возможно, кто-то из вас в чем-нибудь не разобрался до конца. В таком случае вам нужно послушать свое сердце, потому что, действительно, дело очень сложное. В деле были очень противоречивые показания, которые вы должны оценить. Я бы, конечно, хотел, чтобы справедливость восторжествовала. Но, в любом случае, что-то неразрешенное у вас в душе останется.

Подсудимым вменяется одно из самых тяжких преступлений – похищение человека. Это – самый тяжкий состав, который вменяется подсудимым.

Вы только подумайте: четырех сотрудников милиции обвиняют в том, что они вместе с Ласкеевым, похитили Царцидзе…

Председательствующий останавливает адвоката Камоева и разъясняет, что государственные обвинители отказались от обвинения Дмитриева в похищении человека и угоне автомобиля, поскольку, хотя он в действиях 15.10.2003 г. участвовал, но считал, что совершает правомерные действия.

Адвокат Камоев продолжает: Но, тем не менее, осадок в душе у вас останется.

Поскольку личности подсудимых исследовать нельзя, я хочу сказать, что они себя ни в чем не опорочили. Принятую ими присягу они не нарушали.

Был такой знаменитый русский адвокат Плевако. Однажды, когда он защищал священника за праведное преступление, он поспорил с друзьями, что одним предложением поспособствует вынесению оправдательного вердикта в отношении его подзащитного. На следующий день в судебном заседании адвокат сказал: «Уважаемые присяжные заседатели, этот священник всю свою сознательную жизнь отпускал нам грехи, так неужели мы все не может отпустить ему один единственный грех?».

Подсудимый Агарков: Прошу предоставить нам несколько минут для того, чтобы посоветоваться с адвокатами.

Адвокат Кузьминых: Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели! Уважаемые участники процесса! В соответствие со ст. 339 УПК РФ при вынесении вердикта вам, уважаемые присяжные заседатели, будет необходимо ответить на три вопроса:

1. доказано ли, что деяние имело место?

2. доказано ли, что это деяние совершил подсудимый?

3. виновен ли подсудимый в совершении этого деяния?

Представитель потерпевшего сказала, что дело – очень сложное. С моей точки зрения, это не совсем так.

Как следует из вступительного слова государственного обвинителя, а также из выступления государственного обвинителя в прениях, Агарков, оперативный сотрудник уголовного розыска Невского РУВД, безупречно работавший в органах внутренних дел…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых и просит его касаться характеристики личности подсудимых, поскольку эти сведения не исследуются с участием присяжных заседателей.

Адвокат Кузьминых продолжает: Агарков обвиняется в том, что он якобы совершил следующие преступления:

- похищение человека группой лиц по предварительному сговору из корыстных побуждений, которые якобы повлекли наступление тяжких последствий;

- неправомерно завладел автомобилем Царцидзе (а попросту его угнал);

- заведомо внес в официальные документы сведения, которые, по мнению государственного обвинения и потерпевшего Царцидзе, являются ложными, при чем сделал это якобы «по заказу» не установленного лица от гражданина Мирилашвили;

- и наконец, злоупотребил и превысил должностные полномочия, что якобы повлекло тяжкие последствия.

Государственное обвинение также считает, что Агарков и Лукьянчиков совершили похищение имущества Царцидзе.

По мнению государственного обвинения, Агарков незаконно приобрел и хранил без цели сбыта наркотическое средство героин, а также сделал заведомо ложный донос о совершении преступления, соединенный с обвинением лица в совершении особо тяжкого преступления и с искусственным созданием искусственной доказательной базы обвинения.

Всего получается 8 составов преступления, якобы совершенных Агарков при задержании и доставлении в о/м знакомого сотрудника ФСБ Гуренкова и якобы важнейшего свидетеля по важному делу – на сегодняшний день формально ни разу не судимого Царцидзе.

Важно в обвинении и то, что уголовное дело в отношении Агаркова и других было возбуждено после смягчения Верховным Судом РФ приговора по делу Мирилашвили, вынесенного Военным судом Санкт-Петербурга в 2003 г.

Напомню, что работу по подготовке кассационных материалов по этому делу для Верховного Суда РФ на тот период осуществлял прокурор Бундин. В связи с этим защита продолжает рассматривать Бундина, как заинтересованное лицо, в связи с чем ему и заявлялись отводы…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых, указывая, что эти процессуальные вопросы не разрешаются присяжными заседателями, которых просит не принимать во внимание такие заявления адвоката.

Адвокат Кузьминых продолжает: Конечно, тут правильнее было бы сказать, что в исходе дела заинтересован не столько Бундин, сколько руководители Городской прокуратуры. Так, по инициативе одного из которых – Шарыгина – в свое время и было возбуждено данное уголовное дело…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых, предупреждает его о недопустимости касаться вопросов, не относящихся к компетенции присяжных заседателей. Председательствующий также просит присяжных заседателей не принимать во внимание такие заявления.

Адвокат Кузьминых продолжает: Все мы здесь слышали выступления сотрудников прокуратуры Рыбиной и Филипповой. Один факт, что гражданка Рыбина в своем представлении в следствие Невского РУВД даже перепутала даты задержания Царцидзе, не говоря уже о том, что все предварительное следствие с момента получения письма Шарыгина велось с целью собрать доказательства виновности сотрудников милиции и довести дело до суда, благо новый Уголовно-процессуальный кодекс уже не содержит требования полноты, всесторонности и объективности расследования, позволяет ответственно говорить о том, что данное дело носит типовой заказной характер. И цель «заказа» очевидна и проста.

Именно поэтому мой подзащитный, как и другие подсудимые, ходатайствовал о слушании дела судом присяжных – в ином случае вынесение обвинительного приговора, пусть и с условным наказанием, было бы гарантировано на 100%.

Доказательством этого является даже ведение судебного следствия председательствующим, в связи с чем председательствующему неоднократно были заявлены возражения на его действия…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых.

Председательствующий: Адвокат Кузьминых, Вы и в дальнейшем собираетесь игнорировать мои распоряжения и продолжать такую линию поведения, которую Вы сейчас избрали в прениях?

Адвокат Кузьминых: Ваша честь! С учетом Вашей позиции, я считаю, что дальше мое выступление не вызовет у Вас замечаний.

Председательствующий разъясняет, что кроме предупреждения существует иная мера воздействия – отстранение адвоката от дальнейшего участия в рассмотрении дела.

Адвокат Кузьминых продолжает: В своих прениях я могу лишь сослаться на те доказательства невиновности моего подзащитного, которые нам удалось исследовать с вашим, уважаемые присяжные заседатели, участием.

Подробно об этих доказательствах говорил мой коллега адвокат Камоев. Нет необходимости повторять все сказанное.

Поэтому в своем выступлении я укажу лишь на те моменты, на которые надо посмотреть «под правильным углом».

Итак, государственное обвинение полагает, что не позднее 30.09.2003 г. Агаркову поступило предложение от не установленного следствием лица о получении денежного вознаграждение за незаконное привлечение Царцидзе к уголовной ответственности с целью дальнейшей дискредитации показаний Царцидзе по уголовному делу. На что Агарков якобы согласился.

Обвинение в этой главной – мотивировочной - части подтверждения не нашло. Показательно, что в своих прениях прокуратура изменила формулировку. Как вы помните, допрошенным здесь сотрудникам Гуренкову и Костину был задан вопрос: «Можете ли Вы представить официальные сведения о том, что у Агаркова имелись связи с лицами из окружения Мирилашвили?». Ответ был для нас очевиден. Было сказано: «Да, у нас есть такая информация». Тогда позволю себе напомнить, что защитой было подано ходатайство запросить в Главном Управлении МВД по округу и ФСБ справку о наличии либо отсутствие таких сведений. Даже такая справка (а выдается она легко, без ссылки на данные об оперативных источниках) нами не была получена. Ходатайство не было удовлетворено, ведь подобная справка могла быть выдана только в том случае, если такая информация была. Чтобы предоставить такую справку, надо своему руководству соответствующие материалы, которых у них, очевидно, не было. Поэтому отсутствие в материалах дела официальной справки о том, что у Агаркова имелись связи с Мирилашвили или его окружением, защита рассматривает как доказательство недостоверности показаний Гуренкова и Костина в связи с заинтересованностью данных свидетелей в исходе дела.

Напомню, что свидетель Гуренков принимал непосредственное участие в следствии по делу Агаркова. Он не только участвовал в обысках по месту жительства подсудимых, но и инициировал производство этих обысков путем составления документов, которые мы исследовали…

Председательствующий: Эти документы не исследовались, поэтому я прошу Вас на них не ссылаться. Присяжных заседателей прошу не принимать во внимание данные заявления адвоката.

Адвокат Кузьминых продолжает: В связи с не нашедший подтверждений ни в ходе предварительного, ни в ходе судебного следствия договоренностью Агаркова с Мирилашвили либо его связями по действиям в отношении Царцидзе. У Агаркова М.В. якобы возник умысел на незаконное привлечение Царцидзе Т. А. к уголовной ответственности по ст. 228 ч.4 УК РФ - сбыт наркотического средства. Согласитесь, теперь такая фраза выглядит нелепо. А значит, у Агаркова нет мотива незаконно привлекать Царцидзе к ответственности по какой бы то ни было статье Уголовного кодекса.

При отсутствии мотива, Агарков, согласно выступлению прокурора, разрабатывает план и якобы вступает в преступный сговор с Лукьянчиковым, Егоровым и Дмитриевым, имя целью все ж гаки привлечь Царцидзе к уголовной ответственности, и именно по части 4 статьи 228 УК РФ.

Ну, с Дмитриевым - это отдельная аналитика. Но, напомню, что Дмитриев в суде во всяком случае не заявлял о какой-либо сговоре с Агарковым либо с кем-то еще из подсудимых. Те из вас, кто доверяют показаниям Дмитриева в суде, в таком случае должны признать, что никакого сговора в том виде, как это представляет сторона обвинения, не было.

А был ли сговор вообще? И почему именно по статье 228 и части 4? Почему наркотики, а не оружие? Ведь дела такого рода фабрикуются еще проще и, главное, надежнее. Попросту Царцидзе никогда не занимался торговлей оружием. У Царцидзе, как мы видим из материалов дела, совершенно иные сферы деятельности. Какие - говорить в прениях сторон не имею права. Но имею право подчеркнуть и еще раз обратить ваше внимание на то, что в судебном заседании мы с вами не услышали ни единого доказательства наличия сговора, за исключением противоречивых показаний свидетеля Ласкеева, по этим показаниям сторона защиты не доверяет: во-первых, с учетом его показаний хотя бы в суде у Ласкеева все основания сидеть па одной скамье с подсудимыми. Более того, если верить показаниям Дмитриева, Ласкеев проявлял, вдобавок, особую активность при совершении инкриминируемых действий. Еще раз подчеркну, что вы - присяжные заседатели - являетесь субъектом исследования обстоятельств дела - и таким образом, имеете право на оценку показаний свидетелей и потерпевшего. Отдельные сведения защита пыталась довести до вас путем постановки соответствующих вопросов, на часть из которых все же были получены ответы. А подробностей здесь, быть может, и не надо - просто прошу вас объективно оцепить показания Царцидзе и показания Ласкеева. Со своей стороны, скажу, что сторона защиты не доверяет ни показаниям Царцидзе, ни показаниям Ласкеева, хотя бы в связи с их заинтересованностью в деле. Только заинтересованность иная, чем у сотрудника ФСБ Гуренкова и бывшего сотрудника РУБОП - Костина.

Далее. Государственное обвинение указывает, что не позднее 30 сентября 2003 года незаконно приобрел 65,011 грамм героина, которые разделил на две части, одну из которых массой 4,998 грамм переложил в полиэтиленовый сверток и передал Егорову для помещения в автомобиль Царцидзе. Это утверждение также не нашло подтверждения в ходе судебного следствия и более того, опровергается имеющимися в том же деле доказательствами. Во-первых, как следует из результатов проведенной по делу сравнительной экспертизы обоих частей героина, эти части имеют различный источник происхождения - то есть, попросту говоря, ранее не составляли единую массу. А Шарыгин не зря акцентировал внимание в своем письме на необходимость производства сравнительной экспертизы наркотика - даже, хоть верь, хоть не верь, лично вопросы для экспертов сформулировал. Сформулировал безграмотно, но с учетом обозначенной цели - весьма верно. В этой связи еще раз напомню, что та же прокурор Невской прокуратуры Рыбина перепутала в своем представлении в милицейское следствие даты задержания Царцидзе - то есть отнеслась к выполнению указаний начальства не вполне добросовестно. Но как бы то ни было, а в результате мы имеем в деле достоверное опровержение приведенного мною выше утверждения государственного обвинения.

Ну а то, что Агарков якобы приобрел героин в ходе судебного следствия подтверждения не нашло: где, у кого, когда, при каких обстоятельствах. Такие вещи подлежат доказыванию согласно УПК. А здесь доказательств никаких не было и нет.

Далее, как считает государственное обвинение, Агарков, Лукьянчиков, Егоров и Дмитриев стали принимать меры, направленные на установление места жительства Царцидзе и не позднее 30 сентября 2003 года, то есть за месяц до задержания Царцидзе, установили адрес его проживания на Дачном проспекте…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых и напоминает, что эти действия были исключены государственными обвинителями из обвинения Дмитриева, поскольку он не ездил с остальными подсудимыми на Дачный пр.

Адвокат Кузьминых продолжает: Тем не менее, государственное обвинение не представило ни единого доказательства того, что место жительство Царцидзе на Дачном пр. вообще устанавливалось подсудимыми. Поэтому и в этой части обвинение в ходе судебного следствия своего подтверждения не нашло.

Поэтому и дальнейшее заявление о том, что не позднее 30.09.2003 г. подсудимые приглашали в 24 о/м Николаева и Вороновича и выдавали им в присутствие Ласкеева 18 тысяч рублей, о чем якобы составляли протокол, и все в целях задержания Царцидзе на Дачном пр., сторон защиты рассматривает как ненашедшее своего подтверждения в ходе судебного следствия. Если Николаев и Воронович что-то там подписывали, то когда? А ведь понятые – люди независимые, у них в деле интереса никакого нет. Они просто содействуют.

Напомню вам, что понятой заявил, что подписывал какие-то бумаги. Мы спросили его, какие, показали бумаги, и снова спросили, подписывал ли он бумаги или еще что-то в них писал. «Подписывал»,- ответил нам понятой. Напомню вам, что я вам демонстрировал документы, где была четко прописана не только подпись понятого, но и достаточно длинная запись. Когда у свидетеля спросили, его ли рукой это написано, он ответил – да. Поэтому какие там бумаги он еще подписывал, мы не знаем. Но на протоколе стоит не только его подпись, но и длинная запись, а значит, он не только подписывал этот протокол. Просто не надо было ему запоминать, что дело было в сентябре, октябре или августе. Поэтому показаниям такого свидетеля защита не доверяет не потому, что они – ложные, а потому, что он мог это просто не помнить.

Чтобы получить объективное доказательство, была или не была фальсификация протокола, мы просили суд вынести суд о назначении технико-криминалистической экспертизы документов, чтобы установить, одним или разным красителем писались дата на протоколе и его текст. К сожалению, этот вопрос не был поставлен перед экспертами. И в итоге, мы получили экспертизу, где по всем вопросам эксперты заявили, что по давности текста не представляется возможным, ну, и под «замазкой» что-то со временем было. Т.е. экспертиза для дела ничего не дала, а мы не получили нужного нам объективного доказательства, хотя вполне могли это сделать.

Но не понятно также и с судьбой денег - 18 тысяч рублей. По версии обвинения, они было собраны подсудимыми еще до 30 сентября 2003 года: поскольку якобы выдавались тогда Ласкееву при понятых. Так надо было тогда устанавливать, писать: где хранились эти деньги после 30 сентября, а может, это были другие деньги?

И что касается денег, сразу хотел бы обратить ваше внимание на тот факт, что но показаниям свидетелей обвинения и самою Царцидзе, он собирался в день своего задержания передать какую-то крупную сумму денег некоему своему знакомому: за что - этот вопрос ни на предварительном следствии, ни в суде всесторонне не исследовался. А почему было бы не допросить этого знакомого хотя бы на стадии предварительного следствия? Как Вы понимаете, в качестве свидетеля защиты, мы пригласить в суд этого знакомого Царцидзе не могли.

И сразу же о массе проходящего теперь по этому делу героина. Напомню результаты судебной экспертизы: содержание диацетилморфина - наркотического компонента - в изъятом порошке составляет очень маленькое количество. В стоимость его по нашему делу оказалась 18 тысяч рублей. Только понимать надо, что проходящий по делу порошок - это не наркотик, это плацебо - по сути, не активное вещество, не имеющее перспективы сбыта потребителям…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых и разъясняет присяжным заседателям, что по заключению экспертизы упомянутое адвокатом вещество – героин, а не плацебо.

Адвокат Кузьминых продолжает: По сути-то дела, в ранее инкриминированных Царцидзе действиях на 2004 год не оказалось бы состава преступления по части «особо крупного размера наркотического средства». После внесения в УК РФ изменений и дополнений от декабря 2003 года, уголовная ответственность стала наступать с обнаружения в незаконном обороте от 1 грамма диацетилморфина и более, а уж крупный и особо крупный размер - до них вся эта масса «героина» и тем более не дотягивала…

Председательствующий останавливает адвоката Кузьминых, указывая, что юридическая квалификация действий не исследуется в присутствие присяжных заседателей.

Адвокат Кузьминых продолжает: Далее. Еще раз напомню и прошу учесть, что Ласкеев в своих показаниях ничего нам не сказал о том, что получал за свои действия какое-то вознаграждение. Не странно ли это? Ласкеев - человек бедный, нуждающийся во многом. И тут с такими деньгами милиционеры его одного оставляют!

Про то, как по версии обвинения подсудимые якобы устанавливали место фактического проживания Царцидзе, не считаю возможным говорить всерьез. То, что они это место как-то специально устанавливали, подтверждения в ходе судебного следствия не нашло.

А вот главное начинается с 15 октября 2003 года. Защита считает безусловно доказанным факт задержания Царцидзе 15 октября 2003 года. Не доказанными защита считает лишь указанные в версии обвинения обстоятельства.

Начнем с самого простого. Почему обвинение считает, что Царцидзе был задержан на ул. Метростроевцев, то есть в Кировском районе? Какое отношение сотрудники Невского РУВД имели к Кировскому району? Почему тогда не подстраховались: не вступили в сговор уже с кем-то из сотрудников Кировского РУВД?

Здесь хотел бы особо подчеркнуть, что в ходе судебного следствия так и осталось не устраненным противоречие в связи с территориальностью: задержаны сотрудники Невскою РУВД, которым вменяется фабрикация материалов оперативно-розыскного мероприятия в Кировском районе. А бывал ли Царцидзе в Невском районе? Были ли у него там какие-то встречи, мероприятия, на которых точно также можно было бы провести его задержание?

Так и давайте зададим себе простой вопрос: какой смысл был задерживать Царцидзе у его дома (где знакомые могли это видеть, родственники), да еще и не в своем районе, а потом (через несколько часов) оформлять ею задержание на территории своего района, если, как считает обвинение, заранее был сговор привлечь Царцидзе к уголовной ответственности. Не деньги от него получить, не заставить выполнять какие-то условия (подписать, к примеру, бумагу с отказом от своих показаний в суде по Мирилашвили. или просто любой чистый лист), а именно привлечь к уголовной ответственности за сбыт наркотиков. Зачем тогда в отделе милиции его несколько часов держать, где сотрудники, посетители отдела что-то противозаконное могут увидеть, время удержания может выйти за рамки, предусмотренные УПК? Задайте себе вопрос - он не нашел ответа в рамках судебного следствия: зачем держали Царцидзе несколько часов в отделе милиции, если уже заранее была четкая установка - привлечь к уголовной ответственности, т.е. возбудить дело? Царцидзе не говорит нам о том, что что-то требовали от него сотрудники милиции. Более того, свидетели и подсудимые говорят, что сам Царцидзе предлагал договориться на каких-то его условиях. Поэтому в версии обвинения и «провисают» эти несколько часов нахождения Царцидзе в 24 отдел милиции. «Провисают» - потому что объяснить это никак нельзя.

А вот если задержание было на ул. Народной - все объясняется: территориальность 24 отдела, время - соответствует задаче быстрого оформления результатов проведенного оперативно-розыскного мероприятия и передаче материалов следователю. И заслушанные
нами здесь свидетели это подтверждают! Подтверждают естественно, без какой-либо нарочитой детализации событий - говорят то, что действительно помнят.

Существенных расхождений между показаниями подсудимых Агаркова. Лукьянчикова, Егорова и свидетелей стороны защиты не усматривается.

Но с другой стороны, не усматривается и существенных расхождений между показаниями потерпевшего Царцидзе, его тещи и жены. Совпадают эти показания с показаниями офицера ФСБ Гуренкова.

Расхождений между показаниями Царцидзе, его тещи и жены мы не усматриваем. Но этим показаниям не доверяем, как не доверяем и показаниям ею соседа по лестничной площадке: все это прямо или косвенно заинтересованные в положительном исходе для Царцидзе дела. О заинтересованности свидетелей Костина и Гуренкова я уже говорил: она иная служебная, а не личная.

Однако стороне защиты видится вполне логичным факт задержания Царцидзе при описанных Агарковым, Лукьянчиковым и Егоровым обстоятельствах. Как логичным видится и активное вмешательство городской прокуратуры в расследование типового районного дела по сбыту наркотиков, и то, что в расследование дела в отношении подсудимых столь активно вмешался гражданин Гуренков.

Все, что говорит сторона обвинения про якобы имеющиеся в деле доказательства по «биллингам» - то есть по якобы зафиксированным переговорам по мобильным телефонам, которые якобы доказывают версию обвинения, защита не может даже всерьез обсуждать. Во-первых, эти биллинги ничего не доказывают! Во-вторых, если бы они что-то так убедительно доказывали, сторона обвинения пригласила бы в суд специалиста, продемонстрировала суду схему передвижения владельцев абонентов па карте города, а не носила бы перед присяжными том дела с даже вблизи слабо видимыми цифрами. I [сред тем, как вынести свой вердикт, те из вас, кто считает распечатки телефонных переговоров веским доказательством обвинения, путь зададут себе вопрос: а изучали ли они это «доказательство», было ли это «доказательство» представлено им в воспринимаемой форме, и если не было, то почему?

Но все же считаю необходимым напомнить, что даже при том, что биллинги рассматриваются как якобы имеющееся в деле доказательство по версии обвинения, по сути-то эти биллинги соответствуют показаниям Агаркова, Лукьянчикова и Егорова, и никак не подтверждают факт задержания Царцидзе на ул. Метростроевцев.

Итак, уважаемые присяжные заседатели, полагаю, мне удалось донести до Вас суть доказательственной базы стороны обвинения: в первой своей част версия обвинения просто голословна - и причина ее голословности - в отсутствии прежде всего мотива инкриминируемого подсудимым преступления. В другой части версия обвинения поддерживается показаниями заинтересованных в исходе дела свидетелей и. естественно, самого потерпевшего Царцидзе.

Ну а третья основа - это показания подсудимого Дмитриева. Об их показаниях уже высказался мой коллега Камоев. Могу сказать, что показания Дмитриева в основном соответствуют показаниям Царцидзе, его тещи и жены. Но если показания жены и тещи Царцидзе появились лишь после того, как прокуратурой было принято решение о привлечении к уголовной ответственности задержавших Царцидзе сотрудников милиции, то показания подсудимого Дмитриева, которые мы слышали здесь в суде, появились после того, как Дмитриеву была изменена мера пресечения.

Перед тем, как вынести свой вердикт, уважаемые присяжные. Вы должны будете дать оценку показаниям Дмитриева, а скорее позиции, которую занял в суде этот подсудимый. Согласитесь, немало важно, что один из подсудимых даст совершенно иные показания, чем другие. Значит, 100% кто-то врет. Значит, ложна либо версия обвинения, либо версия защиты. Во всяком случае, согласитесь версии эти взаимоисключающие.

А что касается противоречий в показаниях Дмитриева, Царцидзе, а также свидетелей стороны обвинения - их достаточно. О них подробно уже говорил мой коллега Камоев.

Противоречий в показаниях подсудимых Агаркова, Лукьянчикова и Егорова, которые они дали в суде не усматривается. Они согласуются между собой и взаимно дополняют друг друга. Также эти показания хорошо согласуются с показаниями всех свидетелей стороны защиты и даже не противоречат показаниям ряда свидетелей обвинения.

Но кто тогда на 100% врет? Агарков, Лукьянчиков и Егоров или Дмитриев?

Оглашая показания Агаркова, Лукьянчикова и Егорова на предварительном следствии, сторона обвинения получила вполне логичные объяснения противоречий. Суть-то объяснений одна: ни у Агаркова, ни Лукьянчикова, ни у Егорова, ни у Дмитриева не было никаких оснований доверять, по их вполне обоснованному мнению», «заказному» следствию прокуратуры. Но, тем не менее, в суде и Агарков, и Лукьянчиков, и Егоров дали четкие и полные показания, ответили на все многочисленные вопросы стороны обвинения, поэтому сомневаться в их правдивости у нас нет оснований, тем более с учетом всех тех соображений, о которых я уже говорил.

А позиция Дмитриева, на взгляд защиты, проста: Дмитриев подтверждает версию обвинения, но стал это делать лишь после решения об изменении ему меры пресечения, да и то - только в одном ключе: меня взяли за руку и привели на неизвестное мне мероприятие. Я ничего не знал.

Но если показания Дмитриева и версия обвинения правдивы, то почему столь существенное расхождение между показаниями этого самого Дмитриева и содержанием обвинения. Почему Дмитриев не говорит ничего о сговоре? Почему Дмитриев ничего не говорит об установлении места жительства Царцидзе на Дачном? Почему Дмитриев не говорит, что деньги от Агаркова получал?

Ну, если был незаконный сговор, и если еще такие последствия наступили, то где финансовая составляющая отношений? А ее, как выясняется, как не было, так и нет.

Поэтому обвинения, начинаясь с голословного утверждения о причастности к похищению Царцидзе гражданина Мирилашвили, и закапчивается более чем сомнительными признательными показаниями Дмитриева, который, как бы не хотя, вынужден подтверждать версию прокуратуры о не имевших в действительности места событиях.

Поэтому уже сейчас можно говорить о том, что независимо от того, какой будет вынесен вердикт, прокуратура в этом деле не достигла своей истинной цели. Поэтому и прокурор Бундин фактически не посещал наш процесс – смысла-то не было бороться в заранее проигранном вопросе.

Адвокат Дробышевская: Уважаемые присяжные заседатели! Уважаемый представитель государственного обвинения Бундин начал свою речь со следующего: достоверно установлено, что в Верховном Суде РФ слушалось дело, по которому важным свидетелем обвинения был Царцидзе. Кем достоверно установлено – я не знаю.

Перед вами «прошли» все материалы дела, в том числе и приговор по делу Мирилашвили, поэтому вы знаете, что по этому эпизоду он был оправдан. Т.е. этот эпизод в обвинении Мирилашвили не остался. Поэтому смысла во всем этом я не вижу и не понимаю, почему делается такой упор на то, что Царцидзе был важным свидетелем. К тому же приговор был вынесен задолго то тех событий, который мы здесь разбираем.

Прокурор также говорил о свидетелях Николаеве и Вороновиче, которые присутствовали при выдаче Ласкееву 18 тысяч рублей, и о справке, согласно которой в этот день велись ремонтные работы. Прокурор сказал: «Если вы доверяете показаниям этих «простых людей», то тогда подсудимые совершили преступление». Но ведь все могут заблуждаться. Свидетели показали, что да, выдали Ласкееву 18 тысяч рублей, но никто из них достоверно дату не сказал. Помнят эту дату или не помнят? Откуда такая уверенность, что свидетели обвинения обязательно говорят правду?!

К тому же, вы же понимаете, что такое 18 тысяч рублей, выданных Ласкееву? Неужели кто-то бы позволил Ласкееву где-то с этими деньгами «гулять»?! Ласкеев сам сказал, что он – наркоман.

Т.е. ситуация абсурдная. Позже эти свидетели поставили подписи под другим протоколом. Во-первых, все не совсем так, а, во-вторых, где доказательства, что там другая дата стояла или был сфальсифицирован другой протокол? Все это долго выяснялось, и так и не выяснилось ни в ту, ни в другую сторону.

Что касается свидетеля Волковой, о которой вам говорил прокурор. Она поясняет, что к ней приходили сотрудники милиции, и прокурор делает вывод, что «был продолжен оперативный розыск Царцидзе». Но она не говорит в протоколе никаких характеристик тех, кто к ней приходил. Все это могло быть связано совершенно с другим делом. Почему надо связывать то, что к Волковой кто-то приходил и искал Царцидзе, с тем, что по настоящему делу его искали и пришли в этой связи к Волковой.

Теперь по поводу телефонов. Жена Царцидзе – Телешова – позвонила сотруднику ФСБ Гуренкову, поэтому установлен момент похищения Царцидзе.

О том, что у них были такие телефоны, и им звонила Телешова, распечаток нет, а на нет и суда нет. Сейчас можно им верить, а можно не верить – так это было или нет. Кто им звонил, и по какому поводу звонила им Телешова, никто не знает. О сути разговора можно только догадываться.

Прокурор также сказал, что передача СИМ-карты не требует регистрации. Но об этом никто и не спорит. Наверное, половина города пользуется не своими СИМ-картами. Речь не об этом. Речь о том, что достоверно и бесспорно это обстоятельство не установлено.

Теперь относительно «простых граждан» Захаровой и Телешовой Л.Н. Никто и не говорит, что они лгут. Но что видела теща Царцидзе? Телешова сказала, что «Толика» увезли. Когда она это сказала? Когда появились эти показания? Тогда, когда была разработана версия ФСБ.

Уже адвокат Камоев говорил о том, что достоверно ничего неизвестно. ФСБ и милиция воюют, и это дело - результат этой борьбы. Возможно, до этого эти сотрудники что-то и нарушили, потому что по каждому делу всегда есть какие-то нарушения. Но нарушение нарушению рознь. Как говорил подсудимый Дмитриев, он ко всему это относился «философски»: да, возможно, там не то время стояло, но он думал, что Царцидзе – действительно наркосбытчик. Так оно и было. Никто не оспаривает, что они нарушили какие-то свои инструкции, но это не влечет той ответственности, которую мы сейчас наблюдаем – подсудимые уже достаточно долго сидят на скамье подсудимых под стражей.

Прокурор также говорил, что свидетели защиты – только сотрудники милиции. Да, так получилось, но кто еще мог что-то сказать об этой ситуации?! Каких «граждан» могла привести сторона защиты?! Вот, один Романюк пришел, и то по нему уже и представители государственного обвинения, и представитель потерпевшего «прошлись». Что ж теперь будем говорить, что все сотрудники врут?! Что все у нас сотрудники коррумпированные и говорят неправду? И все хотят выступить так, чтобы «обелить» своих коллег. Все это не так! Неужели, если теперь человек носит погоны, мы не будем ему доверять? Да, в суд вызваны те сотрудники, с которыми работали подсудимые, но именно они имеют отношения к этому делу. Поэтому не вижу оснований не доверять их показаниям только по этому поводу.

Также говорилось о том, что Царцидзе первоначально выдвинул эту версию. Во-первых, это не совсем так, а, во-вторых, сколько дел, столько людей не признают себя виновными, особенно те, кто связаны с наркотиками. И здесь никто ничему не удивился. Даже согласие на возбуждение уголовного дела давала не Невская прокуратура, а Фрунзенская, которая ни в чем не усомнилась. Но никто ни в чем не усомнился. Только через три месяца дело приняло другой оборот. До этого все было нормально – обычное дело, обычный задержанный, т.е. рядовое дело.

Хочу напомнить показания моего подзащитного Лукьянчикова. Он говорил, что, когда к нему обратились сотрудники ФСБ в Невском РУВД, назвав фамилию «Костин», он позвонил своему знакомому из Невского ФСБ и спросил, знает ли он Костина. Тот ответил: «Да, нормальный парень. А что случилось?». Тогда Лукьянчиков сказал, что они провели операцию по задержанию Царцидзе. Тогда он спросил: «Вы что, взяли его «грузина»?!». Такое и придумать нельзя. Вот после этого и последовали все неприятности, которые вы сейчас наблюдаете.

Нестыковки, о которых говорил прокурор, обнаружила прокурор Рыбина. Когда такие нестыковки обнаруживаются в каком-нибудь другом деле, это считается технической ошибкой. Здесь такие нестыковки повлекли такой резкий поворот дела, что подсудимыми оказались сотрудники милиции, а в дело было вовлечено достаточно много народа. О чем это говорит? О том, что три месяца просто искался повод для отмены этого дела, и он был, наконец, найден.

Поэтому прошу вас, уважаемые присяжные заседатели, в совещательной комнате взвесить все «за» и «против» и принять правильное решение.

Адвокат Иванова: Уважаемые присяжные заседатели! Каждому следующему адвокату достается боле трудное задание – защитить своего подзащитного, не повторяясь.

Представитель государственного обвинения достаточно много говорил о том, что есть «простые люди», а есть сотрудники милиции. давайте, мы попытаемся оценивать показания людей, не деля их на два сорта. Не думаю, что сотрудник милиции бывает более лживым или правдивым, чем бывают более лживыми или правдивыми простые люди. Т.е. грань, поставленная представителем обвинения, ставить под сомнения все показания свидетелей защиты, что, мне кажется, является несправедливым и неправильным. Ведь эти люди себя ничем не опорочили, поэтому нет оснований утверждать, что их показания лживые.

Также прокурор заострил внимание на том, что свидетели защиты детально помнят время и события трехлетней давности. Этот же упрек можно зеркально адресовать свидетелям обвинения, поскольку они также четко помнят давние события.

Объяснений этому может быть множество. Сторона защиты предлагает свое объяснение: ни каждый день сотрудников милиции привлекают к уголовной ответственности, и поэтому все сотрудники их отдела так хорошо запомнили эту дату. Это нормально. Если под уголовную ответственность попадает близкий тебе человек или человек, который был рядом, то очень все хорошо запоминается.

Будет ужасно, если вы будете руководствоваться доводами представителя потерпевшего, которая говорила о том, что преступления сотрудников милиции должны наказываться вдвойне. Подобного рода заявления, на мой взгляд, никакой критики не выдерживают.

Еще древние предлагали задаваться вопросом: «ищи, кому выгодно». Вот и подумайте, выгодно ли Царцидзе, чтобы его версия о похищении устояла в суде, чтобы ей поверили? В результате принятия этой версии он получает освобождение от уголовной ответственности за сбыт наркотиков и получает возможность отомстить всем своим врагам.

Может быть, вы и поверите. Что он – добрый человек. Но я не могу. Он в зале суда сказал: «Не обращайте внимания на слезы их жен». Мог это сказать добрый человек?

Что касается показаний его жены. У нас говорят: «Муж, жена – одна сатана». Какая жена не поддержит своего мужа, если надо помочь ему выйти из тюрьмы? У нее дети, он – кормилец, она материально от него зависит. Вот эти два свидетеля, которые рассказывают о похищении Царцидзе. Есть еще также сосед, который спустя несколько лет вспоминает, что видел Царцидзе в другой машине через боковое стекло. А все свидетели, допрошенные в зале суда, показывают, что у машины Лукьянчикова темные тонированные окна. Может быть, просто события, выгодные для стороны обвинения, надумываются?

Что касается показаний Ласкеева. Человек, который сам, стоя за трибуной, говорит, что он употреблял наркотики, но какие не помнит. Вы верите таким показаниям? Вы можете поверить честным показаниям наркомана, который не помнит, какие наркотики принимал? Он говорит, что действительно давал разные показания, в том числе и те, которые соотносятся с показаниями подсудимых: что закупка была, что все было честно. Потом он меняет показания, рассказывает о массовом, ужасном насилии в отношении него. Но при этом государственный обвинитель не предъявляет никакие документы о том, что по этому факту у него были какие-либо телесные повреждения, что он куда-то обращался. При этом все свидетели – сотрудники милиции – говорят, что фактически Ласкеев был «штатным осведомителем 24 о/м».

И даже подсудимый Дмитриев, очень удобный для стороны обвинения, говорит о том, что Ласкееву он не верил, потому что последний одинаково правдиво лгал и говорил правду.

Если эти показания можно взять за основу обвинительного вердикта, то сможете ли вы потом придти домой и рассказать, что честно рассмотрели это дело? Я не знаю. Это – дело вашей совести, вашего сердца. Готовы вы поверить Ласкееву, который многократно меняет показания?

Что касается телефонных разговоров, происходивших между Гуренковым и другими. Прокуратура на стадии предварительного следствии располагала распечатками всех телефонных переговоров, в том числе и распечатками телефонных переговоров Костина и прочих. Проблема состоит в том, что сам факт, что некий телефон А соединялся с телефоном Б, еще не означает, что именно эти телефоны держали в руках названные свидетели, и точно не свидетельствует о том, что они говорили по ним о том, о чем они рассказывали в суде.

При чем становится совершенно интересно, когда начинаешь исследовать материалы дела. В материалах дела есть распечатки всех телефонных переговоров подсудимых с биллингами. Но почему-то никто в стадии предварительного следствия не захотел спросить подсудимых, где они были в такое-то время, почему их заявления не соответствуют биллингам. А потому что никому не надо было это расследовать. Ведь после этого последовало бы внятное объяснение подсудимых, где они были, кто осуществлял оперативное наблюдение, и что происходило. Никому это не надо было. Никому не надо было допрашивать свидетелей защиты, которые были названы еще в стадии предварительного расследования. А все потому, что было заведомо решено, что они сфальсифицировали материалы уголовного дела.

Я уже не говорю о том, что не выдерживает никакой критики версия обвинения о неустановленной сумме денег, которую в неустановленном месте в неустановленное время получил один из подсудимых. Если это является основанием для признания вины, то тогда у нас 37-й год начинается.

Хочу также остановиться на показаниях подсудимого Дмитриева, который дает показания, близкие к версии обвинения. Я думаю, что Дмитриев на все вопросы относительно того, почему он дает такие показания, ответил одной фразой: «мне моя семья, мой ребенок и жена дороже». А что видим мы? Трое сотрудников, которые не признают себя виновными, сидят на скамье подсудимых. Дмитриев же себя виновным признает и находится на подписке.

Председательствующий останавливает адвоката Иванову и просит присяжных заседателей не принимать данную информацию в отношении Дмитриева в указанном адвокатом контексте во внимание.

Адвокат Иванова продолжает: Я понимаю так, что позиция Дмитриева является своего рода беспроигрышной лотереей, если такая вообще в суде возможна. Потому что в случае признания вины, он вправе рассчитывать на более снисходительное отношение суда и сточки зрения обвинения, и с точки зрения наказания. В случае оправдательного вердикта он вообще выходит невиновным.

Я ни в коем случае не осуждаю его позицию, потому что понимаю, что каждый из подсудимых, оказавшись на этой скамье, сам принимает решение, как ему защищать свои интересы. Я лишь полагаю, что эта ситуация должны быть принята вами во внимание.

Что касается показаний Царцидзе: что он дает честные, правдивые показания с самого начала. Будучи задержанным у дома, что видела его жена, он дает коротенькие объяснения, в которых говорит, что его похитили от дома. В суде он говорит, что запомнил номер машины. Но в объяснениях он почему-то стыдливо не говорит о номере. Также он не говорит, что его похищение видела из окна жена. Также он не говорит, что все это видел сосед. Все это он вспоминает только через месяц. И это при наличии высококвалифицированного адвоката, который его сегодня представляет.

Скорей всего этот длительный разрыв во времени объясняется одной простой причиной. Нужно было время. Время для того, чтобы сформировать версию, состыковать время. Именно поэтому так долго Царцидзе не давал показания. Потому что невиновный, которого похищают «среди белого дня», все-таки скажет о том, что его увезли от дома, что он запомнил номера, что это видела его жена, а не будет стыдливо «сидеть» на статьей 51 Конституции РФ. Он имеет право на 51 статью, но с точки зрения логики, активности Царцидзе в суде, поверить в то, что он «сел» и три недели думал, сказать ли ему правду или нет, - трудно.

Что касается представленных в качестве доказательства обвинения биллингов. Это редкий случай, когда одно и то же доказательство является таковым и для стороны обвинения, и для стороны защиты. Они подтверждают факт того, что подсудимые находились в районах соединения, но никак не подтверждает факт похищения. Факт похищения базируется только на показаниях Царцидзе и его жены. Потому что даже свидетель, утверждающий, что Царцидзе увозили, никого не опознает. Кто увозил Царцидзе - мы можем только догадываться. Даже если предположить, что ужасные сотрудники милиции решили фальсифицировать уголовное дело в отношении Царцидзе, то я совершенно не понимаю, зачем приводить его в отдел, держать его там несколько часов? При этом вас призывают поверить в то, что никто из сотрудников милиции его там не увидел.

Я надеюсь, что при рассмотрении дела вы примите во внимание все обстоятельства, изложенные здесь, и вынесите справедливое решение.

Адвокат Кожохин: Я вспоминаю тот день – 14 декабря 2006 г. - когда происходил отбор присяжных. Прокурор Бундин тогда спросил: «Есть ли среди вас лица, предвзято относящиеся к иной национальности?». Никто не выразил такого отношения.

Хочу отметить, что на протяжении всего процесса ни слова, ни полслова не прозвучало спекуляции по этому поводу. Я считаю, что это великое достижение нашего процесса. И это заслуга также председательствующего.

Смешно было бы нам, россиянам, ставить акцент на развитие национального аспекта. Ведь в 1801 году началось вхождение Грузии в состав России. И все мы безусловно интернационалисты. И никто из нас не хотел «разыгрывать» эту «национальную карту»…

Председательствующий останавливает адвоката Кожохина и просит его держаться ближе к настоящему делу.

Адвокат Кожохин продолжает: Уважаемые присяжные заседатели! Не случайно суд присяжных называют судом общественной совести. Вы не юристы, не профессионалы. Но в этом-то и прелесть, величайшее достижение.

В свое время 24.01.1878 года в Санкт-Петербурге произошло страшное преступление. Вера Ивановна Засулич, молодая женщина 28 лет прогрессивных революционных взглядов, в упор стреляла в градоначальника генерал-адъютанта Трепова. Чудом он остался жив. Было произведено несколько выстрелов крупнокалиберными пулями из револьвера. Она была схвачена и поясняла, что действительно все это совершила, потому что генерал-адъютант Трепов дал распоряжение розгами высечь демократа Боголюбова, который находился в доме предварительного заключения на том основании, что он «затевает» бунты…

Председательствующий останавливает адвоката Кожохина и просит его перейти, наконец, к рассматриваемому делу.

Адвокат Кожохин продолжает: Моя мысль сводится к тому, что было достоверно установлено, что имело место покушение на убийство, но он была оправдана судом присяжных.

Суд общественной совести решает две проблемы: доказать и убедить. Между ними огромная разница. В этом особенность суда присяжных.

вопрос: «А почему мы так часто уходим, почему тут решаются какие-то вопросы?». В этом, с точки зрения защиты, «минус» суда присяжных, потому что не все вопросы мы можем исследовать с вашим участием. Мы не имеем права исследовать вопросы судимости и личности подсудимых, а также личности потерпевших...

Председательствующий останавливает адвоката Кожохина и просит его не объяснять присяжным процессуальные вопросы, а перейти к анализу обстоятельств настоящего дела.

Адвокат Кожохин продолжает: Я признателен прокурору за то, что он сегодня отказался от обвинения моего подзащитного по двум составам – ч.3 ст. 126 УК РФ, санкция которой предусматривает лишение свободы до 20 лет, и ч. 2 ст.166 УК РФ (неправомерное завладение автомобилем). Таким образом, остаются вмененными Дмитриеву три статьи – ст. 292 (служебный подлог), ст. 285 (злоупотребление должностными полномочиями) и ст. 286 (превышение должностных полномочий).

Государственное обвинение заявило, что считает Дмитриева виновным с того момента, когда он начал составлять объяснения Ласкеева. А в чем вина Дмитриева? По закону он обязан записать то, что ему говорит лицо, от которого он получает объяснения, а потом удостоверить своей подписью то, что ему рассказало это лицо. Вот он и поступил именно так, как того требует закон. Если бы он взял эти объяснения (которые, кстати, Ласкеев написал собственноручно), и стал уговаривать Ласкеева, чтобы тот написал другое время и место, то в этом случае он бы нарушил закон. Он не имел права больше ничего делать. Поэтому в этом я не вижу его вины.

Что касается превышения и злоупотребления должностными полномочиями, а прокуратура отказалась от обвинения в похищении, то где же тогда тут будет превышение и злоупотребление? Обвинение полагает, что Дмитриев действовал как младший сотрудник, выполняя рекомендации, приказы или советы старших товарищей, то следовательно нет никакого превышения полномочий. Поэтому я вообще не вижу никаких составов преступления в его действиях. Я считаю однозначно, что он невиновен.

Я благодарен прокуратуре за то, что она изменила обвинение Дмитриева, но считаю, что не до конца.

Суд присяжных аллегорически можно сравнить с айсбергом. 1/7 – над водой, а остальные 6/7 - под водой, скрыты от вас. Вы не имеете знать больше того, что вам предписано знать законом. Таковы правила, зафиксированные законом.

Я понимаю, что очень сложно сейчас восстановить детально всю истинную картину происходящего 15.10.2003 г. Как адвокат Дмитриева я призываю вас верить ему. Однако для вынесения правильного решения по любому юридическому делу необходимо два условия:

чистота юридического материала, доказательной базы,

и «широкий горизонт» для наблюдения за ними.

Если бы у нас была видео запись с той самой камеры, которая была установлена на доме Царцидзе, вопросов бы не возникало. Это единственное возможное, беспристрастное доказательство, но его нет. В остальном мы основываемся на субъективных показаниях, которые дают люди. Людям можно верить, можно – нет. Решать это вам.

Через некоторое время вы удалитесь в совещательную комнату и останетесь наедине со своей совестью, разумом, сердцем.

Ваше слово будет последним. И оно будет решать – свобода или смерть заживо (да, реалии таковы).

В заключении я хочу призвать вас к тому, что если в ваши души закрадется сомнение даже на микроскопическую долю процента в обоснованности предъявленного обвинения, я призываю вас сказать слово «свобода».