 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Слово для участия в прениях предоставляется представителю потерпевшего Курчановой.Представитель потерпевшего Курчанова: Уважаемые присяжные заседатели! На протяжении уже нескольких месяцев вы слушали это довольно сложное по структуре дело. Я больше чем уверена, что простые граждане не могут владеть такими юридическими терминами, с которыми вы познакомились в ходе процесса. И, может быть, на первый взгляд было много непонятного, но сейчас картина уже прояснилась. Я лишь хочу, чтобы вы уяснили для себя при вынесении вердикта, имело ли вообще место данное преступление или нет. Для этого я хочу вернуться в те далекие годы, когда все это начиналось – 3 года назад, 15 октября. Буквально на следующий день ко мне пришла женщина со слезами на глазах, с грудным ребенком на руках, которая не понимала, что происходит. Так как адвокат в основном работает с документами, числа 17.10.2003 г. я приехала к следователю Шарапову, и в беседе с ним у меня сложилось странное ощущение, что не пытается доказать виновность Царцидзе, а просто хочет… Адвокат Кузьминых: Ваша честь! Представитель потерпевшего не должна давать свидетельские показания! Председательствующий останавливает представителя потерпевшего Курчанову и просит ее не рассказывать о событиях, очевидцем которых она являлась, а давать анализ исследованным доказательствам. Председательствующий также обращается к присяжным заседателям и просит их не принимать эту информацию Курчановой во внимание. Представитель потерпевшего Курчанова продолжает: По поводу упреков, что у Царцидзе не брались отпечатки пальцев, чтобы установить его отпечатки на пакетах с героином, не брался срез ногтей, чтобы установить, брал ли он вообще наркотики. Я то же задала такой же вопрос следователю Шарапову, после чего у меня и сложилось впечатление, что все материалы дела не направлены на доказывание вины Царцидзе. Версию Царцидзе, как ее называет сторона защиты, я услышала 17.10.2003 г. Тогда, кстати, я еще ничего не знала ни о ФСБ, ни о РУБОП, ни о Мирилашвили. Вам необходимо решить для себя лишь один вопрос: откуда забирали Царцидзе? Если, как показывают прокуратура и их свидетели, в три часа от дома (ул. Метростроевцев, д.5), то тогда точно не может быть проверочная закупка в 18:00. Не мог же Царцидзе покинуть 24 о/м, совершить закупку, а потом опять вернуться в о/м?! Что доказывало, что Царцидзе брали около дома? Ну, во-первых, жена и ее показания, а также свидетельские показания при опросе очень большого количества народа в доме, которые все были идентичны. Вот все эти показания, которые собирались «по крохам» и которые вы здесь слышали, показывают одно и то же, и из них складывалась именно та картина, где Царцидзе действительно задержали у его дома. Адвокат Кузьминых: Представитель потерпевшего опять дает свидетельские показания. Представитель потерпевшего Курчанова продолжает: Вы слышали показания Ласкеева и Дмитриева, где они говорили о том, что думали, что контрольная закупка была раньше, а то, что в документах некоторое несоответствие, то просто везде бывают свои накладки, а сам Царцидзе действительно наркоман и наркоторговец. Это говорилось несколько раз. Но вы же видели отличие человека, употребляющего наркотики, от простого человека. Я увидела Царцидзе на второй день после задержания, и никакого наркотического опьянения или зависимости у него не было… Председательствующий останавливает представителя потерпевшего Курчановой, делает ей предупреждение и просит ее давать анализ доказательствам, а не рассказывать о том, что ей стало известно. Представитель потерпевшего Курчанова продолжает: Сторона защиты говорила о том, что невозможно доверять показаниям родственников Царцидзе и ему самому. Но Вы заметили, насколько они последовательны? Они не противоречат тем показаниям, которые они давали на предварительном следствии, даже еще давая их по делу Царцидзе. Зато Вы заметили, как противоречивы показания подсудимых и свидетелей защиты? И они изменяются по мере того, как «всплывают» доказательства в судебном заседании. И вот эта оценка доказательств и «ложится на ваши плечи». Теперь по поводу 18 тысяч рублей. Здесь ведь не математический подсчет. При обыске Царцидзе изъяли сумму денег. Она соответствовала той сумме денег, которая была отмечена в документе. И Царцидзе подписал именно ту сумму денег, которая у него была в наличие, т.е. 48 тысяч без тех 100 рублей, которые он отдал Ласкееву на пиво. Как там оказались эти 18 тысяч? Но Царцидзе не юрист, и он не мог знать, что эти деньги можно взять, отксерить и добавить. Купюры он не пересчитывал, так как был в наручниках. Поэтому здесь произошла просто замена 18 тысяч рублей. В этой связи мы и показывали вам протокол, где были купюры по 100 и 500 рублей, а тысячные купюры были просто дописаны. Так мы считаем, а Вам решать, как там оказались эти купюры, но вы посмотрели эти два протокола: протокол, составленный ранее, и протокол, уже подписанный Царцидзе. Теперь я хочу акцентировать ваше внимание на показаниях Ласкеева. То, что это ненадежный человек, который несколько раз менял показания. В этой связи я хочу обратить ваше внимание на следующее. Если вспомнить показания свидетеля – начальника ОБНОН - Ласкеев пришел давать показания по факту неурядиц и избиений и принес свои показания на дискете, хотя сам начальник этого ОБНОН не умеет пользоваться дискетами. И, наверное, 80% людей не умеют пользоваться дискетами, так откуда Ласкеев знал, как свои показания «скинуть» на дискету, с которой и произошла распечатка данных показания? Вот над чем я прошу вас задуматься. Теперь по поводу жалоб. Вот вы, простые граждане, знаете, куда надо обращаться в вышестоящие структуры от начал до конца? Я больше чем уверена, что нет. Поэтому очень странно, что Ласкеев, не имея юридического образования, так последовательно подавал жалобы, начиная от нижестоящих органов, заканчивая вышестоящими структурами… Председательствующий останавливает представителя потерпевшего Курчанову и просит ее не касаться жалоб Ласкеева, которые не исследовались в присутствии присяжных заседателей Представитель потерпевшего Курчанова продолжает: Теперь прошу обратить ваше внимание на структуру поведения и всего процесса, который у нас сложился. Вы наверняка знаете, что редчайшие дела в отношении сотрудников милиции доходят до суда и этих сотрудников привлекают к уголовной ответственности. А теперь перед вами это дело. Даже мы не думали, что оно дойдет до суда, поскольку были рады, что удалось доказать свою непричастность к данному происшествию. Мне кажется, что подсудимые ведут себя так уверено потому, что имеют высшее юридическое образование, легко ориентируются в терминах и материалах. К тому же, они учитывают свое положение, потому что редко такое удается. Как сказал прокурор, доказать, что ты не носил наркотики, почти невозможно. Т.е. если подложили наркотик, то вы идете под уголовную ответственность. Поэтому их уверенность заключается в том, что они считаю, что невозможно доказать совершение данного преступления. В заключение я хотела бы сказать, что на месте Царцидзе мог оказаться любой из вас и ваших близких. Оправдательный вердикт даст возможность возвращения подсудимых в правоохранительные органы. Каждый из вас должен задать себе вопрос: возможно ли это? Все-таки они обладают определенной властью, они принимали присягу именно на то, чтобы защищать нас от всего этого. А получится тогда, что маленький состав преступления влечет совершение более большого. Мне кажется, что здесь вдвойне наказуемо то, что эти люди давали присягу, имели власть, погоны Удаляясь на вынесения вердикта, надо взвесит все «за» и «против», чтобы каждый из вас обратил внимание не только на доказательную базу, но и на свое внутреннее состояние. Извините, если я сказал, что-то за рамками, но все это было. Слово для участия в прениях предоставляется потерпевшему Царцидзе.Потерпевший Царцидзе: Уважаемые присяжные заседатели! Я хочу сказать, что в 2000 году у меня жестоко убили брата. До сих пор, когда я об этом вспоминаю, по мне «бегут мурашки». С того дня все и началось, и, как вы видите, продолжается и до сих пор. Мне предстояло сделать большое решение, которое я и принял. Разыскать брата – был мой долг. После того, как я начал разыскивать брата и узнал, кто это сделал, совершил… Председательствующий останавливает потерпевшего Царцидзе и просит его держаться ближе к существу рассматриваемого дела. Потерпевший Царцидзе продолжает: Когда закончился процесс по похищению моего брата, в мой адрес стало поступать много угроз. Но мне не оставалось ничего делать, как найти брата. Когда все закончилось, меня даже предупреждали, что у меня все будет плохо, что меня могут убить, посадить. Но я не верил тому, что меня могут незаконно посадить. Я знал, что за мной ничего нет, и не за что меня сажать. Но я оказался не прав. Подсудимые, сидящие перед вами, «оборотни в погонах». Раз они считают, что у них на плечах погоны, милицейское удостоверение и оружие, то до них нельзя «прикоснуться». А мы с вами для них «простые смертные». Я понимаю, что то, что я сейчас говорю, не нравится подсудимым. Подсудимым Агарков: Нравится-нравится. Председательствующий делает подсудимому Агаркову замечание за реплики с места. Подсудимым Агарков: А что он тут за представление устроил?! Председательствующий делает подсудимому Агаркову второе замечание за реплики с места. Потерпевший Царцидзе продолжает: Все мои предположения о том, что меня невозможно незаконно «посадить», исчезли, когда за мной приехали домой. Не дай Бог, кто-то из подсудимых приедет к кому-то из вас. Это было очень страшно. У меня маленькие дети, поэтому я часто менял место жительства, т.к. знал, что со мной будет все, что угодно. Я боялся за свою семью, так как очень ее люблю. Если не будет меня, то у них никого не останется. Когда они приехали ко мне, то даже меня не знали, не интересовались мной. Их интересовали только деньги, которые им за меня заплатили. Что было бы со мной дальше, их уже не волновало. Даже после того, как подсудимые посадили меня в машину и показывали свои «могущественные» удостоверения, я не верил, что меня везут в о/м, так как подсудимые вели себя как хищники, а не сотрудники милиции. Когда мы приехали в 24 о/м, то я перекрестился и поблагодарил Бога. Я даже после этого конвою говорил, что не убегу, потому что боялся, что меня убьют при попытке к бегству. Я не думал, что меня смогут посадить так надолго. Думал, что это только повод. Тогда я еще не верил, что останусь живым. Как я уже говорил, я давал показания Дмитриеву, что у меня с полтретьего до трех привезли из дома, но они и так все понимали. Когда меня около 22-23:00 доставили к следователю Шарапову, я увидел не того честного следователя, которого думал увидеть. На следующий день, может быть, 17.10.2003 г. меня с конвоем в составе 8 человек доставили на суд и охотно держали, чтобы я не сбежал. Но я понимал, что если меня в суде и отпустят, то они (потерпевший показывает на подсудимых) меня снова задержат. Судье я так и сказал, что такого не было и не могло быть. После того, как «оборотни в погонах» отправили меня в тюрьму, они были очень рады, потому что сделали свою «грязную» работу, за которую и получили деньги. За них они продали не только свою честь, но и себя, своих близких, которые живут с ними. Несмотря на то, что они получили за все это деньги (сумму я называть не буду), они еще и набрались наглости, чтобы забрать мои 18 тысяч рублей, выдав их за свои. Вот насколько они пожадничали! Не дай Бог, на вашем пути окажутся такие сотрудники милиции! Ради наших детей и нашего будущего, нельзя позволить таким людям, как подсудимые, работать в правоохранительных органах. Когда они меня похищали и сажали, им было не жалко мою жену и ребенка. Мне не жалко, когда плачут их жены, потому что им было не жалко, когда плакали мои дети. И вас я прошу не обращать на это внимание, потому что это – «театр». Они хотят лишь «вызволить» своих мужей, но это и понятно. Даже, когда против них возбудили уголовное дело, но они были на подписке о невыезде, они не переставали продолжать совершать преступления… Председательствующий останавливает потерпевшего Царцидзе и просит его держаться в рамках рассматриваемого дела, а присяжных заседателей просит не принимать во внимание эту информацию. Потерпевший Царцидзе продолжает: Я понимаю, что подсудимые «сидят», им надо как-то защищаться. Но пока не появились распечатки телефонных переговоров, они говорили, что весь день были в о/м. А потом им пришлось как-то оправдываться, поэтому они и придумали другую версию. Они убеждали, что ничего не совершали, но они врали. Как я мог, давая заранее такие показания, знать, что также будут говорить и другие свидетели?! Как я мог предугадать распечатки телефонных соединений?! Прошу Вас лишь быть бдительными и вынести правильное решение. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
