Автором произведен анализ публикаций петербургских печатных СМИ, с тем, чтобы определить характерные особенности освещения этими СМИ проблемы наркотиков с середины 90-х годов и до начала 2004 года.

В современном обществе СМИ играют двоякую роль – с одной стороны, они являются отражением существующих в обществе настроений, с другой – активно участвуют в их формировании. В частности, то, как средства массовой информации освещают проблему наркотизма, оказывает влияние на взгляды общества по самым разным аспектам этой проблемы, от отношения к потребителям наркотиков на коммунально-бытовом уровне до оценки различных государственных программ, разработанных для смягчения существующей ситуации с наркотиками. Поэтому, для понимания общественного мнения по поводу проблемы наркотиков изучение масс медиа имеет первостепенное значение.

При этом для многих стран, включая Россию характерна ситуация, когда СМИ, идя на поводу у алармистских настроений, существующих в определенной части общества, преувеличивают степень реальной опасности, наркомании и выступают в роли Кассандры, печатая на своих страницах апокалиптические прогнозы о неизбежности «национальной катастрофы» и повсеместной «наркотической эпидемии». Кроме того, современным масс-медиа свойственна тенденция создавать стереотипизированные образы различных социальных групп, исключенных из полноправного участия в общественной жизни, таких как наркозависимые, работницы коммерческого секса, ВИЧ-инфицированные и другие лица, причисленные к категории девиантов, и тиражировать эти образы в массовом сознании.

В цели данной работы входил анализ публикаций петербургских печатных СМИ, с тем, чтобы определить характерные особенности освещения этими СМИ проблемы наркотиков с середины 90-х годов и до начала 2004 года. При этом в связи с актуальностью задач проекта, акцент делался на публикациях последнего времени, а именно, за период 2002 – 2004 годов. Помимо этого, еще одной из поставленных задач являлось сравнение петербургской ситуации с общероссийской с тем, чтобы выделить то общее, что было присуще обеим ситуациям и то, что их отличало.

В рамках этой работы проводился анализ публикаций в петербургских газетах «Санкт-Петербургские ведомости», «Невское время», «Час пик» и «Вечерний Петербург», посвященных теме наркомании, за период с 1997 по 2004 год включительно. Критерием числа анализируемых публикаций послужило упоминание слова «наркомания» во всех его грамматических вариациях. Следует отметить, что далеко не все материалы, где встречалось слово «наркомания» были посвящены теме наркотизма. Часто это слово лишь упоминалось в списке наиболее важных для России проблем. Однако, уже этот факт может служить индикатором актуальности темы наркотизма для российских СМИ, так как даже простое упоминание наркомании не является случайным – их число коррелирует с количеством материалов, посвященных этой теме как таковой и является свидетельством интереса масс-медиа к проблеме наркотиков. Кроме того, для сравнения петербургской ситуации с общероссийской, анализировались статьи посвященные проблеме наркомании в центральных средствах массовой информации – «Российская газета», «Независимая газета», «Известия», «Московский комсомолец», «Комсомольская правда», «Коммерсант», «Советская Россия». Для поиска публикаций, удовлетворяющих условиям отбора, использовалась поисковая система “Integrum”. Анализ включал в себя, как количественную составляющую (подсчет числа публикаций по данной теме), так и качественную – критический дискурс-анализ рассматриваемых материалов.

Даже без качественного анализа публикаций видно, что интерес к проблеме наркомании как в целом по России, так и в Петербурге, начиная с 2001 года неуклонно падает. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на кривые числа публикаций, где так или иначе затрагивалась тема наркомании (см. Рис.1, Рис.2).

Так, в целом по России наблюдался резкий подъем интереса к теме наркомании в период с 1997 по 1999 годы (в 1997 году появилось 292 публикации, а в1999 – 655, рост более, чем в два раза). Вслед за небольшим падения интереса в 2000 году, второй пик наблюдался в 2001 году, когда количество материалов с упоминанием слова «наркомания» достигло своего пика – 665 публикаций, после чего интерес прессы к теме наркомании начал неуклонно снижаться.

Схожая картина наблюдалась и в Петербурге. Резкий подъем интереса средств массовой информации к теме наркотиков отмечался в 1997 – 1998 годах, когда число публикаций затрагивающих эту тему выросло примерно в 1.7 раза, после чего наступила некоторая стабилизация внимания СМИ к наркомании. Однако, в 2001 последовал новый всплеск интереса прессы к наркотикам, во время которого количество публикаций с упоминанием наркомании достигло абсолютного максимума – 60 в «Санкт-Петербургских ведомостях» и 59 в «Невском времени», вслед за чем наблюдалось устойчивое снижение интереса к наркотикам, продолжающееся и по сию пору. В 2003 году число материалов, касающихся наркомании, достигло минимума и оказалось в точности равным количеству статей затрагивающих эту тему, опубликованных в 1998 году (73 публикации). Так, даже такое важное для антинаркотической политике событие, как образование Госнарконтроля весной 2003 года осталось практически незамеченным. Интересно отметить, что кривые числа публикаций «Санкт-Петербургских ведомостей» и «Невского времени» очень схожи между собой, а в последнее время идут, что называется «ноздря в ноздрю». Это (вкупе с данными по России) позволяет говорить о том, что речь идет о тенденциях характерных для СМИ в целом как специфического агента, действующего в социальном пространстве, а не о колебаниях, вызванных изменением политики отдельной газеты. Кроме того, эти данные показывают, что для реакции прессы характерны резкий рост и падение интереса к проблеме наркомании. Это противоречит взглядам на прессу как на зеркало общественных проблем, реагирующую на степень их реальной опасности – ситуация с наркотиками не менялась или менялась незначительно, вместе с тем падение интереса наблюдалось довольно резкое, причем каждая из анализируемых газет проходила свой пик. В то же время наблюдается определенный паттерн - пики в 1999 и 2001 годах практически для всех изданий. В общероссийской ситуации апогей интереса СМИ к проблеме наркотиков пришелся на 1999 год; так 24 марта 1999 этого года на страницах «Российской газеты» пишется, что наркомания волнует россиян больше, чем все остальные проблемы вместе взятые («Российская газета», 24.03.1999). В Петербурге наркомания объявляется самой больной проблемой несколько позже, в 2001 году («Невское время», 26.04.2001).

Первое, что бросается в глаза не при подсчете, а при чтении публикаций – это огромное количество слов и выражений, таких как «наркоэпидемия», «национальная катастрофа», «угроза национальной безопасности» и других фразеологических оборотов, призванных вызвать у читателя неминуемость наркотического апокалипсиса. При этом, для подкрепления этого тезиса, зачастую приводятся данные, противоречащие элементарному здравому смыслу. Так, например, пишется, что в России есть регионы, где наркотически зависимыми является вся молодежь в возрасте от 18 до 23 лет («Вечерний Петербург», 3.11.2000), а в Санкт-Петербурге число наркозависимых составляет 400 тысяч человек (т.е. практически каждый десятый житель города, включая стариков и грудных детей) («Вечерний Петербург», 12.02.2003) или, что в России живут более 13 миллионов наркоманов («Невское время», 31.01.2003). Такая «риторика катастрофы» становится своеобразной «шапкой» практически каждой статьи, необходимым ритуальным дискурсивным действом, обязательным для изложения любой информации о наркотиках. При анализе материалов мне удалось выделить несколько дискурсивных стратегий СМИ, направленных на создание чувства повышенной опасности наркомании, часть из которых я привожу здесь.

1. Спираль сигнификации - способ сигнификации (обозначения) общественных проблем, направленный на увеличение воспринимаемой угрозы, путем отождествления сигнификатора с более острой социальной проблемой (например, называть употребление наркотиков, «чумой», «национальной катастрофой»).
2. Конвергенция проблем. Конвергенция проблем происходит, когда в процессе сигнификации два вида активности связываются между собой с целью увеличения эффекта и размера опасности. Например, наркотерроризм (проблема наркотиков путем сигнификации связывается с проблемой терроризма), наркоинтервенция – наркотики + интервенция.
3. Категоризация. Так, все люди, употребляющие любые наркотики с любой частотой, относятся к одной категории - «наркоманы». Отказаться от пробы наркотика – это «единственный способ не стать наркоманом». Учитывая, что «наркоман» готов на все ради дозы («наркоманы, страдающие от ломки, ради дурмана с легкостью идут на убийство», «Невское время», 28.11.2003), что он «заражает» в год 7-10 человек («Час пик», 06.11.2002), ситуация выглядит в самом деле катастрофической. Действительно, в 2003 году («Санкт-Петербургские ведомости», 10.09.2003) пишется, что в России – 4 миллиона наркоманов (т.е. людей готовых на все). Простая арифметика показывает, что в 2004 году будет 40 миллионов людей готовых на все ради одной дозы. В 2005 году согласно той же логике их уже будет 400 миллионов, т.е. их число более чем в два раза превысит население России.
4. Селективная типизация. Так, например, при презентации СМИ преступлений, связанных с употреблением наркотиков, случаи тяжких преступлений (убийство) подаются как типичные, о них пишется больше всего, в то время как доля наркозависимых совершивших такого рода преступления крайне мала, по сравнению с пьяной преступностью (Русакова, 2000).

Была ли оправданна столь паническая реакция СМИ, действительно ли ситуация вокруг наркотиков на исходе предыдущего и начале нынешнего тысячелетия в России и Петербурге представляла собой «национальную катастрофу» и угрозу национальной безопасности? Имеющиеся данные говорят об обратном. Так, в Финляндии хотя бы раз в жизни пробовали наркотики10% взрослого населения, а в Дании и Англии доля этих лиц достигает 25% и 30% соответственно. В целом по Европе эта цифра колеблется вокруг 20% (Бельгия, Германия, Испания, Ирландия и Нидерланды). Кстати, в Америке, стране, проводящей одну из самых жестких в западных странах политику в отношении наркотиков, цифры более тревожные – в 2000 году марихуану там пробовали около 34% взрослых, а кокаин, гораздо более тяжелый наркотик – 11%. . Актуальными (сегодняшними) потребителями наркотиков являются от 5 до 10% процентов населения Европы в возрасте от 15 до 64 лет. Для сравнения: в Санкт-Петербурге в 2000 году, по данным Л.Кесельмана и М.Мацкевич (2001), степень приобщенности к наркотикам составляла примерно 18,5%, при этом для 6,5% это были разовые пробы, 6,5% употребляли наркотики неоднократно, однако в дальнейшем прекратили употребление, оставшиеся 6% употребляли наркотики на момент проведения опроса. По данным Н. Федоровой (2003) в настоящее время потребление наркотиков допускает около 8% петербуржцев. Таким образом, потребление наркотиков в целом по России и в Санкт-Петербурге находится примерно на общеевропейском уровне. Много это или мало?

Для тех, кто исходит из предпосылки, что количество пробовавших или употребляющих наркотики (часто люди не склонны видеть особой разницы между этими категориями) должно равняться нулю или колебаться около него, как было в бывшем СССР, эти цифры внушают ужас. Для тех же, например, кто осведомлен, что в развитых западных странах уровень наркотизации примерно тот же самый уже десятки лет, а в некоторых странах, например в США, бывал и побольше, (65.5% попробовавших школьников в 1981 году) и никакой “национальной катастрофы” или “разрушения генофонда” там не происходит, эти цифры не выглядят столь пугающими.

Таким образом, общественная реакция на употребление наркотиков во многом обусловлена не абсолютными цифрами, показывающими уровень наркотизации населения, а отношением или противоречием между представлениями о существующем и должном, между тем каковой представляется ситуация и тем, какой она быть должна. Представления о “нормальном” уровне распространенности наркотиков зависят от картины мира и мировоззрения.

Из приведенных выше данных можно заключить, что в том, что касается катастрофичности определения ситуации, положение в Санкт-Петербурге не сильно отличалось от общероссийского контекста, и в этом соответствовало одному их критериев моральной паники – преувеличения размера опасности того или иного условия. Однако, другим не менее важным ее критерием является создание образа «народного дьявола» - или «козла отпущения», персонально ответственного за существующее положение вещей, в данном случае – наркозависимого. Конструирование образа «народного дьявола» часто встречалось в общероссийских средствах массовой информации, особенно в конце 90-х годов («Говорят, что человек, пристрастившийся к наркотикам человек без будущего. Правильнее сказать: это люди с преступным будущим, создающие угрозу всему обществу» («Российская газета», 20.3.1998). «Наркоманы – они такие. Болезненно самолюбивые, капризные, слабые... И способные на все ради дозы» («Российская газета», 8.5.1999)). Тем не менее, можно констатировать, что подобная демонизация наркозависимых не была характерна для петербургских СМИ. Им была свойственна более амбивалентная позиция по отношению к наркозависимым как к преступникам-жертвам. Несмотря на все ужасы, которые совершают наркозависимые, подчеркивалось, что они все-таки наши больные дети («Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2002). В этом аспекте проявляется одно из наибольших отличий между петербургской и общероссийской ситуациями; именно оно, на мой взгляд, не позволяет говорить о моральной панике в петербургских СМИ. Несмотря на то, что ситуация в них часто описывалась как катастрофическая (и в этом она соответствует критериям моральной паники), демонизации наркозависимых, за исключением краткого периода в первой половине 2002 года, как таковой мне выявить не удалось. А без этого, то есть без повышенной враждебности к определенной группе населения, признанной персонально ответственной за сложившуюся обстановку, характеризовать ситуацию как моральную панику нельзя.

Тем не менее, краткий период в начале 2002 года можно квалифицировать как моральную панику. Тогда после убийства академика Глебова в петербургской прессе стали появляться статьи, в которых содержались призывы к тотальной изоляции наркозависимых, требования ужесточить и без того суровое законодательство в отношении преступлений, связанных с наркотиками, и повальное их обвинение во всевозможных зверствах. («Кодекс, таким образом, молчаливо признал стыдливо замалчиваемый факт: наркомания современными средствами НЕИЗЛЕЧИМА. Все, что выдается за результат излечения, - это всего лишь так называемая ремиссия. То есть, временное ослабление болезни. Единственный способ борьбы с наркоманией (а значит, и со всеми связанными с ней преступлениями) - это ПОЛНАЯ ИЗОЛЯЦИЯ наркоманов от общества… Пора, наконец, честно признать: наши "рулевые" заигрались в гуманизм», «Санкт-Петербургские ведомости», 12.02.2002). Другая характерная для того времени цитата: «Лучшая профилактика - задерживать и привлекать к уголовной ответственности наркоманов и сбытчиков наркотиков, ведь чуть ли не сто процентов тех, кто нападает на пенсионеров, добывают так деньги на очередную дозу, - говорит заместитель начальника Управления уголовного розыска ГУВД Андрей КЕМЕНЕВ», («Невское время», 21.02.2002).

Стоит, тем не менее, еще раз подчеркнуть, что такая реакция наблюдалась лишь в течение весьма краткого периода времени.

Еще одно важное отличие петербургской ситуации от общероссийской заключается в достаточно толерантном отношении местной прессы к мерам, предлагаемым в рамках концепции «снижения вреда», таким как обмен шприцев, программы заместительной терапии и др.

Так, во времена непосредственно предшествующие моральной панике 2002 года петербургские СМИ были гораздо более благожелательны, чем их коллеги из центральной прессы к программам по обмену шприцев (вероятно, это связано с существованием городской программы «Автобус профилактической защиты», в рамках которой производился их обмен). Однако, по мере развития событий, несмотря на все увеличивающуюся в городе распространенность ВИЧ-инфекции, такие материалы стали исчезать из печати. В 2002 году (в тот краткий период, который можно именовать моральной паникой) в День памяти жертв СПИДа в номере «Санкт Петербургских ведомостях» от 16 мая 2002 года нет ни слова о подобных программах, хотя еще два года назад в этой же газете материалы о них появлялись регулярно. По всей видимости, в газете не хотели даже упоминать о таких «непопулярных» в тот период мерах. Правда, во второй половине 2002 года, когда накал страстей стал спадать, такие материалы вновь стали выходить в свет. Кроме того, произошла достаточно выраженная трансформация в презентации материалов по программам «снижения вреда». Если 1998 году, во времена, когда программа «Автобус» только начинала действовать, подчеркивалось, что основная цель таких программ – контакт с наркозависимым, с тем, чтобы мотивировать его на полный отказ от наркотиков («Важно не просто дать ему средство защиты от инфекции – это как раз второе, а первое – попытаться изменить его поведение, его отношение к наркотику», «Санкт-Петербургские ведомости», 4.06.1998), то по мере распространения ВИЧ-инфекции, начиная с 1999-2000 гг. и по настоящее время акцент в обосновании прессой таких программ делается на предотвращении угрозы развития эпидемии СПИДа, как в среде наркозависимых, так и в обществе в целом, причем высказывается настоятельная необходимость срочного их внедрения («Бесспорно, профилактика, сексуальное просвещение, воспитание и т. д. - вещи полезные и необходимые. Но сейчас требуются пожарные меры вроде "Снижения вреда" – потому что у нас именно пожар», «Час пик», 10.12.2003). Помимо этого, меняется отношение СМИ и к программам заместительной терапии. В то время как еще несколько лет назад, такого рода программы назывались «потаканием наркоманам» («Санкт-Петербургские ведомости», 4.06.1998) и высказывались мнения об их вредоносности в российских условиях («Невское время», 2.12.2000), на сегодняшний день отношение петербургской прессы к ним намного более благожелательное («Тем самым и из-под наркомафии выбивается экономическая платформа, и человек сохраняется для медицины, и инфекциям – большая фига, поскольку заместительная терапия принимается орально», («Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2003).

Дискурсивные взаимоотношения петербургских СМИ с правоохранительными структурами – достаточно противоречивые. Сообщения о них как о «героях», от которых зависит успех антинаркотической политики («Невское время», 10.01.2004), перемежаются с довольно жесткой критикой в адрес этих структур. Обвинения сводятся, главным образом, к тому, что современные правоохранительные органы – недостаточно эффективны («Давно ли вы слышали о привлечении к уголовной ответственности хоть мало-мальски серьезной группы наркоторговцев?», «Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2003) и, что они пытаются компенсировать свою низкую эффективность тем, что преследуют рядовых потребителей наркотиков, тем самым, стигматизируя и исключая их из общества («И никого не смущает, что процент, отражающий удачную борьбу с наркобизнесом в стране, состоит в основном из наркозависимых, хранивших при задержании наркотик для себя «Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2003). В свою очередь правоохранительные структуры склонны обвинять СМИ, прежде всего, в распространении климата вседозволенности и пропаганде наркотиков. За последнее время появилось немало инициатив, предлагающих ввести цензуру либо само-цензуру СМИ.

Не назовешь простыми и дискурсивные взаимоотношения местных СМИ с медиками. Несмотря на то, что врачи выступают в роли основных экспертов по проблеме наркозависимости (медики являются наиболее часто интервьюируемой группой профессионалов в презентациях СМИ о наркотиках), к их работе имеется и ряд серьезных претензий. Ниже идет краткий перечень основных недостатков работы медицинских структур, предъявляемый им прессой.

1. Низкая эффективность работы медиков и нередко встречающиеся случаи их недобросовестности. («Нет спасения и от недобросовестных наркологов, а также их "медикаментозного" лечения», «Невское время», 10.01.2004). При этом критикуются, как государственные, так и частные структуры, хотя в адрес последних критика звучит чаще. Как правило, она заключается в том, что медики сосредотачивают свои усилия в основном на процессе детоксикации пациента, после чего он оказывается никому не нужным, возвращается в привычную среду и снова начинает употреблять наркотики.
2. Корыстность медиков. Так, часто утверждается, что врачей беспокоит лишь возможность заработать на больном («Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2003). Нетрудно видеть связь этого обвинения с первым: процесс детоксикации является самым быстрым и одновременно самым прибыльным из всех этапов реабилитации, вследствие чего большое количество медицинских структур, занимающихся лечением наркомании, фокусируют свою деятельность именно на нем.
3. Бюрократизм медицинских структур, препятствующий их эффективному функционированию. В вину этим структурам часто ставится то, что основные государственные средства, им выделяемые, тратятся не на расширение существующих и внедрение новых лечебных программ, а на бесконечный ремонт помещений и выпуск печатной антинаркотической продукции, эффективность которой весьма спорна («Невское время», 08.02.2003; «Час пик», 19.02.2003). Кроме того, косность наркологов является преградой на пути эффективному внедрению программ «снижения вреда» («Санкт-Петербургские ведомости», 26.06.2003).
4. Недостаточная гуманность по отношению к наркозависимым и их стигматизация. Критики медицинских структур со стороны средств массовой информации утверждают, что врачи, помимо своего медицинского статуса, являются еще и «простыми обывателями», которые склонны по обывательски же подходить к проблемам наркозависимых и ВИЧ-инфицированных. («Сегодня любой зараженный ВИЧ подозревается в употреблении наркотиков. И это двойное клеймо часто единственное, что человек получает от врача», «Санкт-Петербургские ведомости», 10.06.2003).

Надо сказать, что консенсус в обществе в целом и в СМИ в частности, который наблюдался в конце предыдущего и начале наступившего тысячелетия по поводу безудержного роста потребления наркотиков в России, к середине 2002 года сменился отсутствием согласия в оценке тенденций распространения наркозависимости. Появилось множество утверждений о наступившей стабилизации и даже снижении числа наркозависимых в Санкт-Петербурге, в том числе и в прессе («Невское время», 26.06.2002). Однако, критики со стороны СМИ утверждений такого рода заявляли, что делать выводы о наступившей стабилизации преждевременно, поскольку они основываются главным образом на снижении обращаемости наркозависимых в государственные и частные наркологические учреждения. А обращаемость, по мнению этих критиков, упала не из-за уменьшения числа потребителей, а из-за снижения доверия к наркологическим службам и разочарования в их услугах («Санкт-Петербургские ведомости», 10.06.2003). Таким образом, недостаточная эффективность наркологических структур города обернулась утратой доверия пациентов, столь необходимого для успешного реабилитационного процесса.

Вместе с тем, следует отметить, что в последнее время в петербургской прессе появляются материалы не только о неэффективном функционировании, но и об улучшении системы наркологической помощи населению («Вечерний Петербург», 12.02.2003).

Наибольшим доверием у СМИ, по моему мнению, пользуются общественные некоммерческие организации. Это следует из того, что их работа, как правило, презентируется в наиболее положительном свете, это касается как многочисленных молодежных программ по профилактике, так и различных программ реабилитации и «снижения вреда». («Между тем, наиболее действенную, серьезную психологическую, социальную, юридическую помощь наркозависимым продолжают оказывать отнюдь не государственные организации, а люди из так называемого "третьего сектора" и ученые, всерьез озабоченные проблемами, связанными с наркозависимостью и ВИЧ, но не имеющие бюджетного финансирования», «Час пик», 19.02.2003). Возможно, дело заключается в коммерческой или бюрократической незаинтересованности этих организаций и их привлекательности для СМИ как «честных энтузиастов, делающих благое дело», а может быть такая позиция связана с традицией, идущих еще с перестроечных времен, когда в роли «злодея» всегда выступало государство, а в роли «героя» или «спасителя» - нарождающиеся институты гражданского общества. Вопрос этот, безусловно, нуждается в отдельном исследовании.

Тема профилактики наркомании по-прежнему лидирует в сообщениях средств массовой информации, примерно четверть всех материалов, затрагивающих проблему наркомании, так или иначе освещают эту тему, а среди статей, специально посвященных наркотизму, вопроса профилактики касается практически каждая из них. Вместе с тем в последнее время стала раздаваться критика в адрес «голой профилактики», не подкрепленной дополнительными действиями в области лечения и реабилитации наркозависимых («Час пик», 19.02.2003), или борьбы с наркотиками («Невское время», 27.02.2004).

Итак, можно сформулировать некоторые выводы:

1. Интерес СМИ к проблеме наркотиков после взлета в конце 90-х с 2001 года продолжает падать. Сейчас он находится примерно на уровне 1998 года.
2. Несмотря на то, что угроза наркотиков в петербургских СМИ подавалась, как правило, в преувеличенном свете, в целом ситуация не соответствовала всем признакам моральной паники, за исключением краткого периода первой половины 2002 года. Так, в отличие от общероссийской ситуации, в Санкт-Петербурге демонизация наркозависимых не была характерной, что не позволяет говорить о моральной панике. Тем не менее, ситуацию в первой половине 2002 года можно квалифицировать как моральную панику.
3. Петербургские СМИ достаточно толерантно относятся к различным программам «снижения вреда» и степень их приятия в них нарастает. Этим они заметно отличались от их общероссийских коллег в конце 90-х годов, хотя в последнее время ситуация выровнялась. При этом растет позитивное отношение местных СМИ, как к программам по обмену шприцев, так и к программам заместительной терапии.
4. Взаимоотношения СМИ с правоохранительными органами носят противоречивый характер. С одной стороны, эти органы облечены доверим СМИ в борьбе с наркоманией, а с другой – подвергаются частой критике. Эта критика делается по двум основных направлениям: 1) низкая эффективность правоохранительных органов в борьбе с наркобизнесом; 2) преследование рядовых потребителей наркотиков.
5. Сложными являются также отношения СМИ с медицинскими структурами. Несмотря на то, что мнения медиков наиболее часто появляются на страницах петербургской прессы и роль их как главных экспертов по проблеме наркозависимости не повергается сомнению, к ним имеется и ряд серьезных претензий. Они касаются их: 1) слабой эффективности лечения и реабилитации наркомании; 2) преследовании корыстных интересов; 3) бюрократизме и косности медицинских структур; 4) недостаточной гуманности по отношению к наркозависимым и их стигматизации.
6. Из всех агентов, действующих в пространстве антинаркотических практик в наиболее позитивном свете СМИ презентируют деятельность общественных некоммерческих организаций.
7. Тема профилактики наркозависимости по-прежнему преобладает в петербургских СМИ, несмотря на то, что исключительная направленность государственных средств в этом направлении подвергается сомнению.