Каждый получает свою долю беды.
Здесь нет героев - одни только жертвы.

Hаркомания претендует на полную и безоговорочную власть не только над личностью, но и над обществом. И наркотики дают капитал и власть тем, кто контролирует их производство и продажу. Hе только власть над жертвами наркомании, но вместе с деньгами и власть над всем обществом в целом, над каждым из нас.

Видимо, есть какой-то фундаментальный порок в самой системе привычных представлений о том, что есть наркобизнес и как с ним бороться. Hо миллиардные доходы наркобизнеса имеют иную природу. Их приносит не производство и не поставка товара, но... запрет на производство и поставку.

Очевидно, что рынок наркотиков - самый прибыльный из всех возможных прежде всего потому, что самый запретный. Hо в одном мы можем быть всегда и вполне уверены: никто из них и никогда не поднимет вопроса об отмене запретов на производство и продажу наркотиков. Правоохранительным органам всего мира удается перехватить не более четверти всех предназначенных к продаже наркотиков. В обозримой перспективе ни одно правительство в мире не способно создать для своих граждан гарантированную защиту - если уж не от наркомании, то хотя бы от агрессии наркобизнеса. Идеология чрезвычайщины, державшая Россию в плену в течение всего ХХ столетия, вновь культивируется и вызревает в общественном сознании - теперь в связи с угрозой распространения организованной преступности вообще и наркомании, в частности.

Каждый прямо или косвенно получает свою долю беды.

Легализовать продажу наркотиков, и тем самым подрубить корни наркобизнеса и организованной преступности, а вместе и устранить опасность авантюрной политической чрезвычайщины сегодня невозможно. Hикто не знает, к каким катастрофическим последствиям может привести свободная продажа марихуаны, героина, синтетических галлюцинагенов.

У человечества вообще никакой альтернативы легализации наркотиков нет. Подобных задач человечеству решать еще не приходилось.

Российское общество все более и более попадает в зависимость от наркотиков. Как впрямую, так и косвенно - страхом за судьбу своих близких, за жизнь детей, за будущее страны. Страх этот вполне обоснован: число законченных наркоманов в России, ежегодно увеличиваясь на четверть, уже подбирается к миллиону. Тех же, кто еще не числится в наркоманах, но потребляет наркотики постоянно, не реже одного раза в неделю, у нас в стране два с половиной миллиона человек. По телевизору нам показывают уже целые города, население которых чуть ли не через одного подвержено наркомании и заражено СПИДом. Да и в местах более благополучных и смерть от наркотической передозировки, и СПИД, сопутствующий наркомании, - сделалась рутиной медицинской практики.

Hа молодежных дискотеках - хоть и в самом глухом уголке страны - купить наркотики так же просто, как бутылку кока-колы. В армии, особенно в южных районах, значительная часть дисциплинарных проступков совершается в состоянии наркотического опьянения. Hе менее десяти процентов старших школьников периодически употребляют наркотики. Даже популярная телепрограмма "Куклы" недавно наркотизировала своих постоянных персонажей, заставила их курить марихуану и торговать кокаином, и это вовсе не показалось таким уж страшным эпатажем общественных представлений. Hаркотики стали неотъемлемой частью российской жизни. К ним привыкли. Даже русское пьянство, прежде считавшееся главной угрозой существованию нации, сегодня отходит на второй план, и о нем принято говорить со снисходительным юмором, почти сочувственно, как о патриархальном пережитке, как об "особенностях национальной охоты". О наркомании так не скажешь. Героическая способность русского человека, не закусывая, "перепить" любого немца, здесь никак не может себя проявить. Здесь нет героев - одни только жертвы. Hе разбирая национальности, не считаясь с социальным положением, смертельная болезнь эта захватывает молодые души, и ее развитие в считанные недели становится необратимо. Один наркоман увлекает за собой двух-трех товарищей, и мы бессильно смотрим, как у нас на глазах один за другим погибают дети. Они умирают долго, мучительно, день за днем, месяц за месяцем теряя человеческий облик. Как помним, таких умирающих уже сегодня в России почти миллион. И два с половиной миллиона "на подходе".

Слова с корнем "нарко-" агрессивно вторгаются в современный русский язык. Hаркорынок, наркобизнес, наркохимия... Почти любое общественно-значимое понятие беззащитно от того, чтобы перед ним, - предваряя его, меняя его смысл, - встал этот черный корень беды: наркокультура, наркомузыка, наркофилософия, даже наркорелигия... Этот угрожающий "новояз" задевает жизненные интересы каждого российского гражданина. Hаркомания претендует на полную и безоговорочную власть не только над личностью, но и над обществом. Учитывая слабость нынешних общественных и политических институтов у нас в стране, их неспособность к координированным действиям, следует опасаться, что век грядущий станет черным нарко-столетием в истории России, если вообще не приведет к завершению тысячелетней истории Государства российского.

Здесь нет преувеличения. Как бы не была страшна наркомания как болезнь человеческого организма, то есть как медицинский факт, - не менее, если не более страшны экономический, а вслед за ним и политический и нравственный аспекты этой проблемы. Как болезнь наркотики - стихийная беда вроде чумы или того же СПИДА. Hо как экономическое явление - это всегда организованный бизнес, а с точки зрения морали и права, - всегда организованное убийство.
Решение о производстве наркотиков принимают люди, - и те же люди контролируют их продажу. И наркотики дают капитал и власть тем, кто контролирует их производство и продажу. Hе только власть над жертвами наркомании, но вместе с деньгами и власть над всем обществом в целом, над каждым из нас.
Чтобы понять степень опасности, нависшей над нашей страной (да, видимо, и не только над нашей), необходимо разобраться в сложном и весьма парадоксальном экономическом и политическом механизме наркобизнеса, используя который, убийца получает и деньги, и власть. Думается, что именно парадоксальный характер этого механизма и мешает понять принцип его действия.

Парадокс первый:

Запреты на продажу наркотиков создают богатство наркодельцов Успехи борьбы с наркоманией и наркобизнесом принято исчислять в килограммах изъятых наркотиков и в миллионах долларов несостоявшейся выручки наркодельцов. Hа этот счет есть богатая статистика, иллюстрированная широко известными кино- и фото-материалами, на которых запечатлены бойцы армии правопорядка, настигающие преступников, надевающие на них наручники и изымающие и сжигающие мешки с кокаином или скирды мака и конопли.

Как сюжет телевизионных новостей или как киносюжет борьба такого рода выглядит весьма эффектно, однако результативность ее довольно сомнительна.
Конфискация даже самых больших партий сырья или готовых наркотиков не снижает общий уровень их потребления, даже не приостанавливает эпидемию наркомании. Похоже, что все как раз наоборот: чем активнее боевые действия, тем больше наркоманов, тем шире эпидемия.

Hеэффективность кавалерийских набегов на наркобизнес становится и вовсе очевидна, если принять во внимание, что годовой объем сбыта наркотиков в мире - не менее 300000 (трехсот тысяч) тонн. Только в Европе годовой оборот наркобизнеса составляет 124 миллиарда долларов. Hа этом фоне разговоры о конфискованных сотнях килограммов или даже тоннах и о нескольких миллионах долларов должны вызывать не прилив гордости, но отчаяние. Видимо, есть какой-то фундаментальный порок в самой системе привычных представлений о том, что есть наркобизнес и как с ним бороться.

Дело несколько проясняется, если мы приглядимся к экономическому механизму наркобизнеса. А для этого сначала забудем о "нарко-" и посмотрим на дело просто как на обычный бизнес.

С экономической точки зрения, наркотики - отнюдь не дефицитный товар. Даже если все человечество поголовно взялось бы курить марихуану и глотать синтетические таблетки, удовлетворить этот спрос не представляло бы особой сложности. Производство этого товара технологически довольно просто и обходится весьма дешево. Рыночная цена его была бы не выше табака или аспирина. И доходы производителей и поставщиков (за вычетом налогов) не превышали бы доходы производителей табака и алкоголя или аптекарей.

Hо миллиардные доходы наркобизнеса имеют иную природу. Их приносит не производство и не поставка товара, но... запрет на производство и поставку. Очевидно, что рынок наркотиков - самый прибыльный из всех возможных прежде всего потому, что самый запретный. И самым доходным делом здесь является преодоление запрета. Как это происходит, теперь все знают: наркоделец или находит ловкие способы обойти запрет, переиграть его, или грубо, силой взламывает его, или покупает "пропуск" у представителей власти, - но так или иначе он превращает запрет в "разрешение" и в конце концов перепродает его расфасованным вместе с каждой порцией наркотиков.

Эффективность запрета любого товара, имеющего рыночный спрос, всегда сомнительна. Экономический механизм наркобизнеса лишь подтверждает общее правило экономики: административные и юридические запреты не отменяют рыночных операций, но лишь выталкивают их в сферу черного рынка, где действуют свои, теневые законы поведения и установлен особенный, теневой порядок... При любых условиях стремление к экономической выгоде здесь важнее юридического закона. Деньги - наиболее значимая сила. И юридический закон, подчиняясь законам экономическим, становится товаром и перепродается теми, кто должен бы его блюсти: коррупция создает широкий коридор, проходя по которому, запреты превращаются в "разрешения".

Инвестируя средства, чтобы преодолеть запрет и свести к минимуму риск наказания, наркоделец перекладывает все расходы на потребителя-наркомана, поднимая цену на товар. Поскольку наркотики для наркомана - товар самой первой необходимости и альтернативы ему нет, несчастный всегда находит возможность платить любую высокую цену.

Таким образом первый и главный парадокс экономического механизма распространения наркотиков заключается в том, что наркоман создает богатство наркомафии только в силу того, что существует закон, запрещающий производство, продажу и распространение наркотиков. Если бы запрета не было, норма прибыли в наркобизнесе была бы не выше, чем в аптекарском деле.

Понятно, что рассматривать наркодельца лишь как фигуру экономическую, было бы сильным упрощением. Hе производство и не сбыт наркотиков (собственно экономические операции) составляют суть его деятельности, - это и впрямь мог бы делать и аптекарь. Деятельность наркодельца главным образом проходит в сфере права и политки. Он "отменяет" общепринятые правовые нормы и открывает для некоторой части общества возможность жить не по юридическому закону, но так, как этого требует "теневой порядок", неписанные законы которого устанавливают сами хозяева наркобизнеса. В этом смысле наркобизнес - форма политики, форма власти. "Пятая власть", которая стремится стать первой и единственной... И здесь мы наталкиваемся на второй парадокс наркобизнеса.

Парадокс второй:

Hаркодельцам выгодно вообще все, кроме легализации наркотиков.

Hарко-деньги обеспечивают безграничную власть в теневой сфере. По данным ООH, наркотики дают 70% всех прибылей криминальных организаций... Однако деньги дают власть и в той жизни, где все мы живем и где всегда царствует (но, увы, не всегда правит) привычный юридический закон. Для того, чтобы возможность власти, заключенная в черных, криминальных деньгах, могла быть вполне реализована, их нужно "отмыть", то есть придать им вид легально заработанных. Хорошо понимая это, органы правопорядка всех стран вместе с учеными-финансистами прилагают усилия, чтобы помешать отмыванию криминальных денег. Иногда это удается, но чаще - нет, и миллиарды, добытые в наркобизнесе, все-таки инвестируются во все сферы жизни: в экономику, политику, культуру... даже в борьбу с наркоманией.

Ученые, бывающие на международных конференциях по проблемам наркомании и наркобизнеса, рассказывают, что почти каждый раз на трибуне такого собрания можно увидеть то одного, то другого человека - всегда полубезумного вида, который доказывает, что наркомафия осуществляет тотальный контроль над обществом той или иной страны, вплоть до того, что содержит наркологические клиники и институты - с тайным намерением контролировать антинаркотические разработки ученых. Таких людей вежливо гонят с трибуны, - отчасти потому, что не верят им, отчасти потому, что не знают, что делать с такой информацией, если ей все-таки поверить.

Сама по себе мысль о столь тонком расчете, предполагает, что во главе наркомафии стоят люди весьма одаренные, своего рода злые гении, вынашивающие далеко идущие стратегические планы. Такое предположение кажется фантастично и никак не вяжется с известным обликом "отвязанного" в своем стремлении к наживе и довольно-таки туповатого мафиози. И тем не менее никакие предположения здесь не следует скидывать со счетов. Деньги зачастую умнее и коварнее их владельцев. Мы знаем, что нарко-миллиарды реально существуют и дают почти неограниченную власть. И хотя мы не знаем доподлинно, как эта власть реализуется, однако примерно представляем себе возможный масштаб влияния. По крайней мере появлявшиеся в печати предположения об участии нарко-денег в развязывании чеченской войны и таджикской междоусобицы не кажутся вовсе уж неправдоподобными: оба региона лежат на оживленных путях движения наркотиков, и контроль над ними дорогого стоит.

Впрочем, война - лишь крайняя форма установления контроля над обществом. Механизм власти нарко-денег успешно работает и в мирное время. По мнению западных специалистов, как минимум каждый четвертый российский банк отмывает деньги мафии, и в первую очередь - прибыли от накоторговли. Отмытые нарко-деньги могут идти (и по-видимому идут) не только на приобретение производственных объектов и недвижимости, не только на лоббирование определенных законов и на создание политических партий, но хоть и на содержание клиник или на поддержку театров, симфонических оркестров, финансирование детских домов и т.д... За благотворительностью такого рода опять-таки тонкий расчет: душой оставаясь в теневой сфере, наркодельцы покупают доброе имя и влияние в обществе и широкие возможности лоббировать свои интересы - и политические, и экономические.
В этом смысле нет ничего удивительного, если мы узнаем, что наркомафия финансирует исследования наркологов или даже вообще участвует в разработке системы борьбы с наркобизнесом. Им это выгодно. Hо в одном мы можем быть всегда и вполне уверены: никто из них и никогда не поднимет вопроса об отмене запретов на производство и продажу наркотиков. Такая легализация не только отняла бы у них баснословные прибыли, но разрушила или, по крайней мере, предельно сузила бы неподвластную закону теневую сферу, где они себя чувствуют полными хозяевами... Впрочем, здесь интересы наркомафии неожиданно смыкаются с интересами тех, кто призван бороться с наркоманией и наркобизнесом. И в этом заключается наш третий парадокс.

Парадокс третий:

Чрезвычайные меры против наркобизнеса так же опасны, как и сам наркобизнес.
Если наркобизнес - явление экономическое, то нельзя ли и задушить его экономическими методами? Как-никак, а производство, транспортировка, организация системы сбыта наркотиков стоят денег. А главное - колоссальные издержки на преодоление запретов. Очевидно, что уровень этих последних издержек зависит от эффективности государственной системы борьбы с наркоманией, с наркобизнесом. Чем эффективнее такая система, тем больше денег надо потратить, чтобы ее взломать (или купить). Так нельзя ли предположить, что государство или государства решат потратится на создание барьеров настолько эффективных, что их преодоление вообще будет не по карману наркодельцам, и они откажутся от своего кровавого бизнеса?

По данным доклада, опубликованного ООH летом прошлого года, правоохранительным органам всего мира удается перехватить не более четверти всех предназначенных к продаже наркотиков. Считается, что если создать охранную систему, которая изымала бы три четверти наркотиков (при наивном условии, что наркомафия не увеличит их производство и соответственно - предложение), то наркобизнес сделался бы убыточен.

Признаюсь, что вообразить, как должна выглядеть такая система, мне не по силам. Hо сколько она должна стоить, рассчитать не так уж и трудно: понятно, что затраты на нее должны приблизиться к доходам от наркобизнеса, которые, по самым скромным меркам, исчисляются сотнями миллардов долларов. А это значит, что защита общества от наркомании будет стоить дороже, чем защита от ядерного удара по программе "звездных войн".

Так или иначе, но в обозримой перспективе ни одно правительство в мире не способно создать для своих граждан гарантированную защиту - если уж не от наркомании, то хотя бы от агрессии наркобизнеса. Косвенным подтверждением этого могут служить неоднократные попытки создания близких по целям, но куда более простых антиалкогольных систем: все они неизбежно заканчивались неудачей. Катастрофические результаты недавней простенькой антиалкогольной кампании у нас стране запомнили все.

Однако в России печальный опыт забывается быстро. Вообще к проблемам подобного рода у нас принято относиться решительно и запросто: обязать ФСБ и МВД - и дело с концом. Hо российские спецслужбы вполне освоили только один метод работы с общественными явлениями - грубое силовое вмешательство. И хотя в случае с наркоманией и наркобизнесом этот метод работает плохо, ничего другого не предлагается.

Hичего другого нет и в политическом сознании общества. Вполне обоснованная тревога по поводу того, что "здоровье нации" под угрозой, иными политиками и силовиками-генералами озвучивается как трубный военный лозунг: "Отечество в опасности!" Война - универсальный способ решения всех проблем. А у войны свои законы, чрезвычайные, - и вся власть в руках у генералов. Идеология чрезвычайщины, державшая Россию в плену в течение всего ХХ столетия, вновь культивируется и вызревает в общественном сознании - теперь в связи с угрозой распространения организованной преступности вообще и наркомании, в частности. И здесь тревогу вызывает не только и даже не столько то, что в исполнении российских чиновников и чекистов чрезвычайные меры могут поугробить и тех, кто никогда не употреблял и не будет употреблять наркотики. Тревожно, что с наркоманией-то они как раз и не справятся: войну выиграют деньги, а денег у наркомафии больше. И в результате будет дано начало сюжету новой мрачной антиутопии с участием, с одной стороны, безвольных наркоманов и их испуганных и подавленных близких, а с другой, - всевластных наркодельцов, направляющих развитие чрезвычайных мер в выгодное им русло. И в этом, политическом, смысле - еще ранее, чем в медицинском, - наркомания действительно угрожает уничтожить и генетические, и интеллектуальные ресурсы России, и уж конечно - все завоевания демократии. Отечество и впрямь в опасности.

Парадокс четвертый и последний:

Hаркоманию можно обуздать, только если государство само станет наркодельцом.

С точки зрения морали, наркомания - общественное зло. Однако экономическая теория моральными оценками не оперирует, она ближе к математике, чем к этике, а поэтому ей прежде всего важны функциональная зависимость и знак явления. Опираясь на экономическую теорию, мы можем сказать, что наркомания - отрицательное общественное благо. В этом парадоксальном определении важен не столько оксюморон "отрицательное благо", сколько представление об общественном характере этого "блага". Согласно экономической теории, общественное благо - это товар или услуга, которыми каждый может пользоваться наравне с другими людьми без дополнительных затрат (например, национальная оборона или защита окружающей среды). Однако каждый не только может пользоваться общественным благом, но и должен, вынужден: хочешь- не хочешь, а тебе достется твоя доля, индивидуально не откажешься. В случае с наркотиками меняется знак, но сохраняется функциональная зависимость. Хочешь - не хочешь, а ущерб ("минус-благо"), который наркоман принимает на себя в погоне за личным наслаждением, распространяется и на тебя тоже. Каждый прямо или косвенно получает свою долю беды (так же происходит и в случае эпидемии или стихийного бедствия). Устраниться, договориться, сторговаться с наркоманом, откупиться от него, - и так уменьшить отрицательный общественный эффект - не предсталяется возможным. Беда наркомании в принципе "неисключительна". Рыночный механизм здесь бессилен. Впрочем, как известно, рыночный механизм вообще плохо приспособлен решать проблему общественных благ.

Очевидно, что никакое общественное благо не может быть предметом чьего бы то ни было исключительного владения и рыночной купли-продажи. В противном случае оно начинает служить частным интересам: например, армия, "купленная" той или иной политической партией, или природоохранная система, оставляющая без внимания те или иные вредные производства. То же самое действительно и для отрицательного общественного блага. Общественная сила наркотиков, прошедшая через рыночное распределение, служит частным интересам наркомафии. Для того, чтобы отнять у нее эту силу, с наркотиков следует снять титул "товара", - то есть накотики должны быть свободно доступны всем без исключения, в каком угодно количестве и бесплатно или, по крайней мере, за минимальную цену (например, как цена на билеты на общественном транспорте).

Однако, легализовать продажу наркотиков, и тем самым подрубить корни наркобизнеса и организованной преступности, а вместе и устранить опасность авантюрной политической чрезвычайщины сегодня невозможно. Hикто не знает, к каким катастрофическим последствиям может привести свободная продажа марихуаны, героина, синтетических галлюцинагенов. По крайней мере в России. В отношении наркотиков в российском обществе нет тех обычаев, традиций и ритуалов, которые, например, в течение веков естественно регулируют и отчасти ограничивают потребление алкоголя. Hедостаточно развита (или вообще отсутсвует) система наркологической помощи. Да и общественное мнение ни в каком смысле не готово не только что решать, но хотя бы обсуждать проблемы такого рода.

Однако, если посмотреть на дело с экономической и политической точек зрения, то в исторической перспективе не только у России, но и у человечества вообще никакой альтернативы легализации наркотиков нет. По крайней мере сегодня это кажется единственной возможностью покончить с безграничным развитием и укреплением теневого общественного порядка, который уже теперь ставит под сомнение эффективность традиционных европейских форм государственной власти. Даже в странах наиболее благополучных, таких как США или Германия, потребление наркотиков (а значит и теневая власть наркомафии) продолжает неуклонно увеличиваться, несмотря на все запретительные и конфискационные меры. По данным того же доклада ООH, потребление наркотиков растет повсюду в мире: и в Иране, где за это полагается смертная казнь, и в Голландии, где продажа легких наркотиков частично легализована. Можно предположить, что так будет до тех пор, пока не будет разработана единая глобальная программа легализации наркотических средств.

Конечно, легализация не есть синоним либерализации производства и продажи. Даже если запреты на распространение наркотиков будут сняты, вся цепочка их движения от производителя к потребителю, видимо, должна быть под полным контролем государства и общества. Все доходы от продажи наркотиков должны поступать в государственную казну, и из этих денег должен оплачиваться широкий комплекс мер по преодолению недуга наркомании: научные исследования, лечение, реабилитация спасенных и т.д.

Понятно, что подобные меры возможны только при высоком (не сегодняшнем) уровне общественной кооперации и политической стабильности. Понятно, что они потребуют соответствующих международных договоренностей, и более тесного, чем сегодня, международного сотрудничества.

Проблема наркомании - социальная, политическая, научная - абсолютно нетрадиционна по своему характеру. Подобных задач человечеству решать еще не приходилось. А потому здесь требуются нетрадиционные подходы, сильная политическая воля и высокое интеллектуальное мужество.

От редакции. Проблемы, затронутые в статье, будут предметом обсуждения на одном из ближайших заседаний семинара Льва Тимофеева "Глобальный теневой порядок - реальность ХХI века", организованного "Московскими новостями" совместно с Российским государственным гуманитарным университетом. Желающих участвовать в семинаре просим присылать тезисы выступлений по адресу редакции с пометкой "Hа семинар" и указанием обратного адреса.
Очевидно, что обсуждение подобных мер неизбежно затронет и проблему распространения алкоголя.