Весной 1998 года Самарский фонд социальных исследований практически одновременно провел два опроса, направленных на выявление социальных координат и механизмов распространения наркотизма в Самарской области. В одном из них в рамках уже ставшего традиционным мониторинга "Молодежь Самарской области и проблемы наркомании" [5] в очередной раз было опрошено 800 представителей молодежи (в возрасте от 14 до 30 лет), проживающей в Самаре, Тольятти и некоторых других городах области. Параллельно и методически независимо от этого фрагмента молодежного мониторинга методом уличного интервью было опрошено свыше трех тысяч человек, представляющих все взрослое население области (в возрасте старше 16 лет).

Во этом исследовании, как уже отмечалось, сбор информации обеспечивался с помощью уличных интервью. Эта техника, как свидетельствует наш опыт, не только позволяет надежно репрезентировать население, постоянно проживающее в некотором относительно строго очерченном пространстве - конкретном городе или отдельном его районе [47], - но и обеспечивает респонденту значительно большую (по сравнению с опросом по месту жительства, работы или телефонным опросом) анонимность, что особенно важно для повышения степени доверия опрашиваемых к исследователям, а значит и для достоверности получаемой информации. Специально разработанная серия уточняющих вопросов позволяет получить однонаправленный континуум номинальной шестипунктовой шкалы, аналогичной упорядоченной шкале Л. Гуттмана. Как известно, эта шкала относится к классу полностью упорядоченных шкал наименований и предназначена для ранжирования свойств социальных объектов в одном параметре [92, с. 109-113].

Поскольку, по сценарию интервью, каждый следующий "уточняющий вопрос" задается лишь тому респонденту, который своим предыдущим ответом сам "спровоцировал" соответствующее уточнение, то, согласно методическому замыслу, возникает ситуация, способствующая освобождению респондента от психологического состояния допрашиваемого (усиливающаяся к тому же анонимностью "случайного" уличного контакта). Этому освобождению способствует и то, что "уточнению" каждый раз подлежит не последующая (повышающаяся) степень вовлеченности в потребление наркотических веществ, а предыдущая, о которой респондент уже сам только что сообщил интервьюеру. Такой методический прием позволяет достаточно надежно разделить все наблюдаемую (опрашиваемую) совокупность на шесть групп, упорядоченных по степени вовлеченности в потребление наркотических веществ:

1. никогда не пробовавшие использовать наркотические вещества в немедицинских целях;
2. имеющие в своей биографии один-два эпизода "дегустации" каких-либо наркотических веществ;
3. имеющие УШЕДШИЙ В ПРОШЛОЕ опыт более активного пользования наркотиками;
4. относительно редко ("не каждый месяц") нерегулярно пользующиеся какими-либо наркотиками в настоящее время;
5. относительно регулярно (раз в месяц и чаще) пользующиеся какими-либо легкими" наркотиками в настоящее время (анаша, гашиш, марихуана, план и т.д.);
6. относительно регулярно пользующиеся какими-либо "тяжелыми" ("тяжелей" каннабиса) наркотиками в настоящее время.

Как видим, предлагаемая шкала позволяет не только выстроить достаточно дробный континуум, но и дает возможность дифференцировать как не потребляющих наркотиков (первые три градации), так и актуальных их потребителей (последние три градации). При этом, как будет показано дальше, первые три градации для получения данных о природе и понимания социальных механизмов функционирования наркотизма, пожалуй, даже более информативны, нежели три последующих.

Как мы полагаем, уже на уровне первичного измерения социолога интересуют не столько особенности и точность фиксации индивидуальных характеристик, присущих отдельно взятому респонденту, сколько степень выраженности изучаемого феномена в различных социальных группах. Такой подход к использованию опросных методов в социально-структурном анализе диктует необходимость наращивания общей совокупности наблюдений (опрошенных) минимум до двух тысяч респондентов [46].

С помощью описанной выше шкалы в опросе более двух тысяч жителей Самары проведенном под руководством В.Б. Звоновского весной 1998 года) выявлялась степень приобщенности к потреблению наркотических средств различных социальных групп городского населения. Кроме информации, характеризующей отношение опрашиваемых к наркотикам на поведенческом уровне, значимой частью собранных данных были характеристики ценностно-нормативного отношения к использованию наркотических веществ в немедицинских целях, а также характеристики социального состояния и самочувствия опрашиваемых: самооценки изменений их материального благополучия и степень оптимизма (пессимизма) в представлении о возможных изменениях их материального положения; представление (ощущение) об уровне собственной защищенности от физического насилия (чувство безопасности); степень принятия на себя ответственности за собственное материальное положение, а также за складывающуюся судьбу и образ жизни в целом (степени "интернальности" атрибуции ответственности и локуса контроля).

Не последнюю роль в реализации исследовательской программы играли и общие социально-статусные характеристики людей, попавших в выборочную совокупность: пол, возраст, образование, профессиональная принадлежность, сфера занятости, место жительства и т.д. Фиксация этих характеристик позволила не только контролировать параметры выборочной совокупности, но - главное – получить представление об общности и специфике интересующего нас отношения к наркотикам в различных социальных группах.

Среди опрошенных в областном центре, как и в соответствующей генеральной совокупности (население Самары в возрасте старше 16 лет), 56% женщин и 44% мужчин. Возрастные параметры этой выборочной совокупности: 8,5% - в возрасте между 16 и 19 годами (включительно); по 10,5% в каждой из трех возрастных групп: от 20 до 24 лет; от 25 до 29 лет и от 30 до 34 лет.

В группе от 35 до 44 лет - 17%, от 45 до 54 лет - 16,5%, от 55 до 64 лет - 16%, и 10,5% тех, кому больше 65 лет.

Среди самарских респондентов самая многочисленная из профессиональных групп (37,5%) - рабочие промышленных предприятий (в том числе 5% - неквалифицированные рабочие); служащие средней квалификации и ниже составляют 27% опрошенных; студенты и учащиеся старших классов - 10,5%; представители технической интеллигенции - 12,5%; представители гуманитарной интеллигенции (в том числе врачи, учителя и преподаватели других учебных заведений) - 7%; военнослужащие (кроме военнослужащих срочной службы) и работники других "силовых ведомств" - 3%; и столько же - руководители, профессионально занятые только управлением (неработающие пенсионеры в этой профессиональной классификации учитывались по своей профессии до выхода на пенсию). Четверть (25%) опрошенных в Самаре работают в государственных учреждениях и предприятиях; 14% - на приватизированных предприятиях; 16,5% заняты в частной экономике; 9,5% не имеют в настоящее время постоянной работы (безработные и занятые в частной экономике "нелегально"); 21% - неработающие пенсионеры и 10,5% - учащиеся различных учебных заведений.

Приведенные выше основные параметры выборки опрошенных в Самаре либо полностью совпадают с известными нам характеристиками генеральной совокупности, либо отклоняются от них, не выходя за допустимые пределы. Это позволяет считать, что в ходе описанного опроса получены надежные данные не только об общем отношении жителей Самары к рассматриваемому вопросу, но и о специфике этого отношения в отдельных социальных группах.

Для предварительного ("зондажного") определения параметров региональной специфики ситуации, складывающейся в областном центре, одновременно с опросом жителей Самары, было опрошено более тысячи жителей других городов и сел Самарской области, в том числе по 300 жителей Тольятти и Сызрани и более 400 человек, проживающих в сельских районах области. Но если данные, полученные на выборке из населения Самары, с высокой надежностью могут быть отнесены ко всему этому городу, то данные, полученные в других городах и районах области, по причине их заметно меньшей надежности, можно использовать скорее для получения самых общих, ориентировочных представлений о конкретике ситуации, складывающейся в этих местах.