Криминологическая характеристика злоупотребления наркотическими средствами и психотропными веществами

• Криминогенность состояния наркотического опьянения
• Криминогенность наркомании как болезни

Широко распространенное представление о том, что наркотики порождают преступления, верно, но не совсем точно. С одной стороны, роль наркотиков в отдельных конкретных случаях не замечается. Типичный пример: при ДТП фиксируется алкогольное опьянение виновника аварии, наркотическое же опьянение - если человек держится на ногах - оценивается как состояние “шока”. С другой стороны, многократно чаще наркотикам приписывается излишне весомая в правопреступном поведении роль - там, где наркотик играет лишь сопутствующую, не главную роль пускового механизма, где преступление было бы совершено и на трезвую голову. Этот тип людей, для которых наркотик (как и алкоголь) всего лишь триггерный механизм, заслуживает отдельного, специального разговора.

Не всякий подросток и молодой человек, которому представилась возможность принять наркотики, это делает. К употреблению опьяняющих веществ склонна так называемая девиантная (отклоняющаяся) личность, то есть личность, расположенная нарушать принятые нормы поведения. Понятия “хорошо-плохо”, “можно-нельзя”, “достойно-недостойно” в этих случаях отличаются от общепринятых и соответствуют или собственным желаниям, или взглядам ближнего круга лиц. В картине поведения таких людей прием наркотиков лишь одно из многих проявлений нарушения общепринятых правил.

Ближний круг лиц - не только семья. Применительно к подросткам - это группа сверстников. Для подростков характерно времяпрепровождение в ватагах. При этом мнение группы, действия группы значимы больше, чем чьи-либо еще.

Вообще-то группирование подростков - нормальная поведенческая реакция. Такая реакция наблюдается даже в стаях обезьян. Это как бы осознание своего не узкосемейного, а социального положения. В группе проявляются личные социальные способности: общительность, сила, выносливость, нравственные качества и т.п.

В норме у человека этот этап занимает не более 3-5 лет, если он затягивается свыше 14-15 - летнего возраста, это следует оценивать как задержку индивидуального развития. С 14-15 лет, а лучше раньше, должны появиться личные интересы, избранные друзья, соответствующие собственным интересам и вкусам. Разумеется, молодой человек не отдаляется от других сверстников, он общителен естественным образом. Но круг его общения качественно другой: теперь это разнополая компания, объединенная кокетством, ухаживанием и т.д. Разнополая компания менее криминогенна. Если же молодые мужчины из смешанной компании правопреступны, они скорее склонны скрывать эту сторону своей деятельности от девушек. Из этого правила, впрочем, возможны и исключения.

Подростковая группа противопоставляет себя миру взрослых, чаще враждебна, что объясняется не только групповым, но и индивидуальным опытом. Но при существовании “в системе” индивидуальным опытом пренебрегают, если это не опыт предводителя, который диктует и направляет. Направление же чаще устремлено не вверх, а вниз - хулиганство, драки, вандализм, наркотики. За последние годы структура групп изменилась. Они не столь очерчены в месте проживания, учебы. Молодежь теперь собирается чаще толпами, чему способствуют неправильные попытки организации молодежного досуга (массовые праздники, концерты и т.п.). Но и в группах, и в молодежной среде в целом проявляется подавление индивидуальности, стереотипизация правил поведения, речи, моды, вкусов, увлечений и пр.

Даже здоровый ребенок, оказавшись в группе, тем самым попадает в условия, задерживающие его индивидуальное развитие и прививающие дурные навыки. Группу, несмотря на естественность некоторого времени пребывания в среде сверстников, с определенными оговорками следует считать патогенным фактором, принимая во внимание падение в целом общественной морали.

Патогенность группы не только в том, что она задерживает психическое развитие своих сочленов и склонна к антисоциальному поведению. Группа, как правило, не продуктивна, ей присуща нецелевая активность, направленность на развлечения и потребление, пассивный досуг (музыка, танцы, хождение по улицам). Исключение составляют группы, объединенные каким-либо делом, когда дети совместно что-то мастерят, ходят в поход и т.п.

Отклоняющееся поведение девиантной личности наблюдается на протяжении многих лет и проявляется по-разному. Прослеживается с начала образования межличностных и социальных отношений. В ясельном возрасте - это крикливость, требовательность, капризы, нарушения сна и аппетита. В дальнейшем присоединяются отчетливое непослушание, стремление делать противоположное тому, что требуется, агрессивность. Такой ребенок в младших классах школы с трудом высиживает на уроках, не соблюдает тишину -шумлив, отвлекаем, недисциплинирован. Замечается в воровстве по мелочам. Бескорыстные детские фантазии переходят в этих случаях в целевую лживость. Рано отходит от взрослых, проводит время на улицах. Если такой ребенок попадает в медицинское учреждение, ему могут поставить диагноз “малая мозговая недостаточность”, а если семья социально неблагополучна, то суждение бывает скорее педагогическим, а не медицинским - “социальная запущенность”.

В подростковом возрасте все эти черты обостряются: недисциплинированность, отсутствие интереса к учебе, агрессивность, склонность к разрушению, раннее курение и прием спиртного, бродяжничество, побеги из дома, вороватость. Как выразился один английский полицейский: “Они разбивают все, что не могут сожрать и выпить”.

Обычно причину такого поведения видят во влиянии внешней среды, дурных примерах, социальном неблагополучии окружения.

Роль среды в формировании девиантного правопреступного поведения подрастающих детей велика. Это действительно так в той мере, в какой внешняя среда накапливает в себе порочные формы поведения, в какой мере группа сверстников подавляет индивидуальные мотивы поведения и диктует собственные. Но применительно к теме, которую мы сейчас оцениваем, нельзя забывать и о биологических качествах среды.

Особо известны так называемые неблагополучные семьи, порождающие высокий процент преступников. Это обычно дезорганизованная семья с непостоянством брачных отношений, незаконнорожденностью, ранними беременностями дочерей, многодетностью, низким образовательным цензом, нестабильным трудом, случайными, часто незаконными источниками материального обеспечения, бедностью, миграцией, правопреступным поведением, плохим здоровьем (алкоголизм, венеризм); дети безнадзорны, ответственность за детей перекладывается на детские учреждения, школу, милицию; связь мать-дитя рано слабеет, взаимная эмоциональная глухота. Нельзя не сказать, что в последнее десятилетие в связи с социальными катаклизмами отдельные такие черты обнаруживаются у все большего числа семей.

Биологическая патология среды формируется за счет пьянства предшествующих поколений, невежества (нарушения санитарии, высокая заболеваемость), бедности (плохое питание), трудового перенапряжения матери (отягощенность беременности и родов). И, разумеется, биологическая патология среды определяется, экологической обстановкой.

Многое из перечисленного присутствует и в семьях, которые принято считать благополучными. Здесь также играют важную роль пьянство (включая пьяное зачатие), болезни дедов и родителей, вредоносное влияние внешней среды. В благополучных семьях реальнее, не маскируясь асоциальным и антисоциальным поведением сочленов, выступает роль психологических факторов: эмоциональная холодность в семье, пренебрежение к личности и переживаниям ребенка, конфликты родителей, способствующие невротизации и психопатизации детей. Поэтому для специалистов вполне ожидаемо и неудивительно девиантное поведение молодых людей из семей, которые внешне производят впечатление благополучных. Именно внешнее впечатление, так как воспитанные люди, родители, понимают, что свои недостатки, пороки следует скрывать.

Психологические факторы работают как вредоносные биологические, ситуационные и в неблагополучных семьях.

Особо следует подчеркнуть значение экологической обстановки, равно губительно действующей на всех детей. Впечатление, что каждое новое поколение не столь здорово, как предыдущее, не ошибочно. Оно подтверждается данными статистики. Существует понятие “пик здоровья”, и этот возраст, после которого постепенно нарастает заболеваемость, с каждым новым поколением становится все моложе и моложе.

Известны многочисленные статистические сведения о том, что все меньший процент заканчивающих среднюю школу здоровы, все больший процент призывников негодны к армейской службе. При этом обычно дается статистика телесных заболеваний. Но грамотные врачи знают биологический закон: наиболее уязвимы и хрупки высокоорганизованные, позднее сформированные в процессе развития вида и индивида системы и функции организма. Понятно поэтому, что при вредоносном воздействии психика, мозг человека страдают раньше, чем, допустим, печень или желудочно-кишечный тракт, который есть и у примитивных животных. Даже если болезнь - специфическая болезнь печени (например, острый гепатит), то первой, вовлеченной в этот патологический процесс у человека, оказывается психика. Поэтому, читая о телесной заболеваемости детей, психиатр отдает себе отчет в том, что одновременно у детей имеют место психические расстройства. Эти расстройства включают психическую реактивность (раздражительность или апатию, нарушение сна), эмоциональную сферу (подавленность, плаксивость), волевую (недисциплинированность, неспособность к усилиям, целенаправленным действиям), интеллектуальную (слабость сосредоточения, запоминания, сообразительности). Отсюда поведение телесно неблагополучных детей не обязательно, но легко может стать девиантным, с импульсивностью, неуравновешенностью, раздражительностью, озлобленностью, слабым контролем, депрессией. Они перестают соответствовать социальным требованиям своего уровня, плохо учатся, им трудно соблюдать дисциплину, их вытесняют здоровые сверстники, они начинают получать плохие оценки, прогуливать и в конечном итоге оказываются в нетребовательной уличной компании.

Следует обратить внимание еще на некоторые характеристики, общие для многих девиантных подростков, подтверждающие значение биологической, медицинской основы отклоняющегося поведения. Известно, например, что человек - гомо сапиенс - формировался как малоподвижное животное. Лишь через 2-3 тысячелетия он стал передвигаться быстрее. Гидродинамические нагрузки на мозг (окружающая мозг жидкость, находящаяся также в полостях мозга и спино-мозговом канале) резко возросли в последнее столетие. Очень многие люди (особенно дети) плохо переносят переезды с большими скоростями. Но есть категории подростков, для которых скорость - большое удовольствие на грани с опьянением. Нельзя не предположить, что порог раздражения их мозга повышен. Повышен порог и слухового восприятия: они часами слушают столь громкую музыку, что от такого уровня децибелов у подопытных крыс развиваются судорожные припадки и хронические язвы, а у здоровых людей - повышается кровяное давление и учащается сердцебиение. То же можно сказать о повышении порога зрительного раздражения на примере кислотных цветов и даже сочетаний в одежде, в обустроенном по своему вкусу жилище. Столь же слабая реактивность анализаторов прослеживается и в эмоциональной сфере молодых людей. Примером можно привести ранние неразборчивые половые связи, редкость состояний трепетной влюбленности, когда впечатляюще воспринимается взгляд, прикосновение, сам факт встречи. Естественно, что при слабой реактивности, высоком психофизиологическом пороге, не пропускающем слабые раздражители, существует необходимость в раздражителях сильных. Таким сильным раздражителем становится искусственная стимуляция наркотиками, алкоголем.

Психиатрический анализ девиантных личностей позволяет выявить отклонение от нормы практически во всех сферах психики.

Так, их интеллект отличается слабым осмыслением, незаинтересованностью в умственных занятиях, отсутствием познавательных интересов (учеба, чтение развивающих книг, участие в кружках), другие интересы пассивны, нестойки и, по сути своей, развлекательны. Слабость интересов, малая способность предвидения (в том числе последствий собственных поступков) делают невозможным целеполагание, планирование будущего, начиная от профессии. Естественно, что общий объем знаний крайне мал, даже в областях, которые, казалось бы, их интересуют. Так, большинство рокеров не могут объяснить конструкцию и принцип работы мотоцикла. Уровень развития интеллекта закономерно отражается в обедненности речи;

скуден запас слов, преобладают стереотипные выражения, прилагаемые к различным ситуациям, матерные выражения. В ситуациях, где мат исключен, подросток подчас как бы немеет, с трудом подыскивает пристойные слова. Фразовая речь упрощена, без соподчинительных и причастных оборотов.

Эмоциональная сфера характеризуется обедненной гаммой чувств, преобладанием архаичных чувствований, гневливости, агрессивности и аутоагрессии. Последнее проявляется самопорезами (на запястьях, груди). Эмоциональная неразвитость в сочетании с упомянутым высоким порогом психофизиологического восприятия проявляется гомосексуальностью, промискуитетом, обезличенно-стью межличностных отношений.

Нередки истерические реакции, которые отражают такую черту психической незрелости, как инфантилизм.

Инфантилизм проявляется подражательностью, недостаточной личной мотивацией (рациональной, а не эмоциональной) поведения, внушаемостью, слабым чувственным и интеллектуальным контролем за своим поведением, безответственностью, склонностью к игровой, а не к продуктивной деятельности. Инфантильны и объяснения, почему принял наркотик: “все так делают”, “другие больше принимали более сильный наркотик” - так, как будто объясняет, почему получил двойку. Беспомощно и объяснение наркотизации любопытством, под чем кроются внушаемость, подражательность, групповое давление. Вопрос, почему не любопытно почитать книжку, ставит в тупик.

Особый уровень эмоциональности и инфантилизм предопределяют и уровень этического развития. Здесь объяснимы и слабые чувства сострадания, благодарности, распространяемые на очень узкий круг лиц, стыда, лень, уклонение от обязанностей даже в семье, лживость. Но лживость может служить и своеобразной защитой от требований жизни, ограждением себя от взрослых.

Возможно что приводимый здесь пространный перечень характеристик девиантных личностей произведет на читателя сгущенно-мрачное впечатление. Но нужно принять во внимание, что описываемые черты бывают выражены и слабо, и неполно. Кроме того, отставание в психическом развитии нередко преодолевается и само по себе, саморазвитием в процессе взросления, без посторонней медико-педагогической помощи. Нередко девиантность объясняется неравномерным развитием, когда некоторые психические функции запаздывают, отстают в своем развитии, выравниваясь в дальнейшем. Кстати, для детей и подростков с неравномерным (парциальным) развитием нередко свойственно выдающееся развитие отдельных способностей к музыке, к математике, шахматам и т.д.

Девиантные подростки и молодые люди - обычные, помимо душевнобольных, члены всевозможных сект (от сект хиппи до религиозных). Основой здесь служит неосознаваемая аутоагрессия (отказ от собственной личности, саморазрушение). Исключением являются сатанинские секты, участие в которых - показатель агрессивности, стремления к разрушению того, что вне личности.

Поэтому преступления, совершенные девиантной личностью, принявшей наркотик, лишь условно можно связать с наркотизацией. Наркотик в таких случаях играет роль триггерного (пускового) механизма и в какой-то мере объясняет вид преступления (в зависимости от клинического действия наркотика). И вне связи с наркотиком девиантная личность криминогенна. В этом аспекте интересно было бы ознакомиться с опытом США по превентивному заключению, изоляции подростков с нарушенным поведением, которые пока не совершили преступление, но могут сделать это в любой момент, “случайно” и, на сторонний взгляд, немотивированно.

Неправильным было бы объяснять преступления, совершаемые такими людьми только тем, что они принимают наркотик, что наркотик в данном случае - причина преступности. Наркотик лишь ускоряет и облегчает проявление криминогенности, заложенной в самой личности.

В качестве промежуточного итога рассматриваемой проблемы следует отметить следующий вывод: снизить преступность только борьбой с распространением наркотиков невозможно. Требуется профилактика появления и формирования девиантных личностей, их определение в раннем детском возрасте, особые педагогические приемы воспитания, медицинская помощь в нужных случаях и медико-педагогический контроль, вплоть до полного взросления и установления определенного социального, в том числе и профессионального, положения. Все это, естественно, выходит за пределы обязанностей работников органов внутренних дел.

Но здесь требуется дополнение с учетом реалий сегодняшнего дня. С одной стороны, количество девиантных личностей увеличивается. И за счет пьянства родителей, и за счет экологических вредностей, и за счет нарушения в условиях кризиса семейного быта и семейного воспитания, наконец, за счет повышения медико-педагогической грамотности детских специалистов и повышения их способности выявлять девиантных детей. Кроме того, сейчас разрушена система вспомогательных педагогических учреждений, детской психоневрологической помощи и общественных форм воспитания (кружки, лагеря, пионерские и комсомольские организации). Таким образом эта криминогенная группа в населении возрастает, а наши возможности здесь что-либо изменить ограничены.

Вместе с тем, что очень важно в условиях сегодняшней эпидемии наркомании, волны наступления наркотиков на Россию, к злоупотреблению ими привлекаются здоровые, недевиантные дети. По существу, их насильственно приобщают к приему опьяняющих средств даже в младших классах школы. Подростков вовлекают в наркотизацию также насильственно, но уже посредством моды, активно насаждаемой через молодежный досуг. Преступность в этой недевиантной группе связана не с глубинными особенностями личности, а (или) с непосредственным действием наркотика или является результатом личностных изменений, нажитых в процессе болезни, наркомании. Здесь очень велика роль сотрудников МВД в контроле за оборотом наркотиков и в повсеместном выявлении опьяневших. Если пока мы не в состоянии организовать и упорядочить времяпрепровождение наших детей, то, по крайней мере, контроль и цензура молодежной так называемой “культуры” необходимы остро. Наркотизация здоровых детей и подростков легче прерывается и развивающаяся у них наркомания лучше лечится.

В этой группе здоровых детей, попавших в жизненно опасную ситуацию, профилактика преступности всегда эффективна.

Криминогенность состояния наркотического опьянения

Любое наркотическое средство меняет состояние сознания и психические функции, хотя эти изменения разнятся в зависимости от характера принятого вещества, его количества и степени привыкания человека к этому веществу.

Состояние сознания может меняться в форме оглушения, помрачнения или же сознание сужается, ограничивается, что можно уподобить лучу света в темноте. Сразу следует сказать, что нарушение сознания в наркотическом опьянении не дает оснований ставить вопрос о невменяемости. Доводы - те же, что и в случаях алкогольного опьянения, при котором сознание также характеризуется и утратой ясности (вплоть до помрачнения) и сужением.

Некоторые наркотики (ЛСД, гашиш) вызывают причудливое искажение сознания, с наплывом галлюцинаций и бредовых представлений.

Помрачаются сознание седативные (успокаивающие, снотворные) вещества, которые нередко принимаются как дополнительные к другим наркотикам, но всегда, даже в комбинации, сохраняют свое оглушающее действие. Так как наркотики, помрачающие сознание, одновременно нарушают двигательную сферу, то при этом возможности человека оказываются ограниченными и, следовательно, ограничиваются возможности совершения преступлений. Здесь чаще противоправными действиями оказываются драки, нанесение телесных повреждений (особенно в семье или компании), грабежи, то есть действия импульсивные, сиюминутного побуждения, без предварительного планирования и осмысленной заботы о сокрытии улик. Разумеется, крайне опасен человек, принявший наркотик оглушающего действия, за рулем, на производстве (движущиеся механизмы, работа с токсическими веществами и пр.).

Суженное сознание позволяет планировать, ставить цель, но при этом не принимаются в расчет, не учитываются в необходимой степени дополнительные обстоятельства, могущие препятствовать преступлению (они остаются за пределами луча, “в темноте”). Это нарушение характерно для принявших опиаты (сейчас распространен героин), стимуляторы (кокаин, эфедрин, экстази и т.п.). Такое состояние сознания облегчает решение совершить не только грабеж, но и разбойное нападение, изнасилование и т.п. Следует сказать, что изнасилования, в том числе коллективные, характерны при первых приемах наркотика и в начале формирования болезни, так как наркотик обостряет половое влечение, что усиливается индукцией группы и снятием этических и интеллектуальных задержек. В дальнейшем половое влечение гаснет, переходя в импотенцию, а насильственные действия приобретают целевой, корыстный характер: добыча денег на растущее влечение к наркотику, которого требуется все больше и больше.

При употреблении веществ, вызывающих фантастическое изменение сознания, - гашиша, ЛСД, мескалина, псилоцибина, летучих наркотических веществ типа клея “Момент” (эти вещества так и называются “фантастиками” или “психодизлептиками”) опьяневший в большей степени опасен не только для окружающих, но и для себя. Под влиянием наплыва иллюзий, галлюцинаций, бредовых представлений нередки несчастные случаи, самоповреждения. Описано, как в опьянении от ЛСД люди членовредительствовали, вплоть до вырывания себе глаз, вышагивания из окон, совершали нелепые, необъяснимые для окружающих поступки. Преступления под действием этих наркотиков также производят странноватое, малопонятное впечатление своими мотивами и исполнением.

Весомую криминогенную роль играют эмоциональные нарушения, вызываемые наркотическими средствами. Распространено представление, что наркотики дают повышение настроения, веселье, благодушие и тому подобные чувствования, определяемые термином “эйфория”. Это имеет место, но опьяневший испытывает не только положительные переживания. На высоте опьянения наркотики-фантастики и стимуляторы могут вызывать страх, ужас, убежденность в том, что опьяневшему грозит опасность - и он начинает защищаться, проявлять агрессию по отношению к окружающим. На спаде опьянения любым наркотиком нередки переживания депрессии, раздражительности, дисфории (напряженной злобности, агрессивности, возбудимости). Здесь возможны насильственные действия, вплоть до убийства (“она меня раздражала”). Возможны и так называемые “расширенные самоубийства”. Но в последнем случае обычно требуются дополнительные мотивы, как, например, у некоторых сектантов.

Кровавые массовые преступления времен революции и гражданской войны небезосновательно связывают с широким потреблением самогона, кокаина и морфия обеими противоборствующими сторонами.

Еще одно психическое расстройство, присуще состоянию наркотического опьянения, - интеллектуальное, также криминогенно. Мышление в опьянении утрачивает целостность, становится фрагментарным, застревающим на одном месте, мысли связываются случайными, поверхностными ассоциациями, течение мыслительного процесса прерывается периодами прострации. Если речь сохранена и опьяневшему предоставить возможность монолога, эти расстройства мышления наглядно выступают.

Нарушение психики, ее разорванность в состоянии опьянения, повторяемые регулярно, бесследно не проходят. С течением времени, формированием наркомании как болезни развиваются прогрессирующий распад, дезинтеграция психической деятельности, легко возникают психопатические реакции с архаическими аффектами - чувствами, неадекватными по силе, длительности и, главное, несоразмерными тем обстоятельствам, которые их вызвали. Невозможны образование цели и плана действий. Но здесь вероятны действия пассивные, по инструкции со стороны. Возрастает риск совершения преступления не только в силу неспособности осмыслить ответственность ситуации. Наркоман легко становится орудием другого преступника за счет возросшей внушаемости. Осложняет выполнение полученного задания то, что опьяневший с трудом, после нескольких повторений, осмысливает обращенные к нему слова и не может долго удерживать их в памяти, отвлекаем, не способен к сосредоточению - особенно это выражено при употреблении седативных (снотворных и успокаивающих) средств, фантастиков, наименее - при употреблении опиатов (героина) и стимуляторов (кокаина). Облегчает преступное поведение такое расстройство интеллектуальной сферы, как полное исчезновение и ранее незначительных критических способностей, способностей оценивать свои и действия окружающих, их содержание и последствия. Возрастают к тому же внушаемость, подчиняемость (некоторые препараты наркотического действия, например, седативные, использовались перед началом сеансов лечебного гипноза). Такой наркотик, как гашиш, вызывает опьянение, сходное с состоянием гипноза: возникшее чувство или побуждение к действию у одного практически мгновенно, как в стаде животных, охватывает обкурившихся соседей. Поскольку в начале наркотизации прием наркотика всегда, за крайне редкими исключениями, происходит в группе, индукция, внушаемость всегда повышается.

Известно, что внушаемость и подчиняемость особо возрастают в толпе даже у здоровых и трезвых людей; при этом толпа чаще всего переживает злобу и агрессию, нежели радость и восторг. Здравомыслящие люди инстинктивно избегают толчеи, а социологи полагают, что толпу нужно понимать как одного большого плохого человека - единство, сила, злоба. Если же толпа, хотя бы в незначительной своей части, опьянена, то она становится совершенно неуправляемой.

Европейцы имеют свой опыт знакомства с агрессией опьяненной толпы: викинги шли в сражения, отведав настойки особого сорта мухоморов. Во времена крестовых походов европейцы встретились с сектой исмаилитов, приводивших себя в боевое состояние гашишем (hashish - трава, ассасин во многих европейских языках - наемный жестокий убийца).

Массовые беспорядки, разрушения и убийства 80-х годов в Средней Азии подпитывались раздачей спиртного и гашиша.

Роль наркотиков (не только опьяненных толп, но и наркобизнеса) в северокавказских событиях предстоит еще установить, поведение толпы футбольных и музыкальных фанатов, рокеров всем хорошо известно. Вышесказанное делает понятным, что и волевая сфера - способность противостоять стороннему влиянию, определять и завершать собственные, индивидуальные действия - глубоко, вплоть до полного выпадения, нарушается в состоянии наркотического опьянения.

Криминогенность наркомании как болезни

Наркомания - тяжелое заболевание, поражающее весь организм, ведущее к преждевременной смерти. Но к нашей теме относится лишь часть многообразной патологии, которая предопределяет расстройства поведения, - психика.

Криминальное поведение наркоманов диктуется прежде всего симптомами болезни, а развивающиеся сопутствующие психические расстройства облегчают, упрощают совершение преступлений.

Ведущим симптомом болезни является влечение к наркотику. Это влечение по своей интенсивности, всеохватности сопоставимо с другими жизненно важными (витальными) влечениями человека. При сопоставлении оказывается, что тяга к наркотику сильнее потребности в еде и прочем. Для утоления этого влечения, добычи средств на покупку вещества наркоман не останавливается ни перед чем. Как говорил один больной: “Стреляйте передо мной из пулемета, я все равно побегу, если впереди наркотик”.

Особенно опасны больные, злоупотребляющие опийными препаратами и стимуляторами, интеллектуальный дефект которых менее выражен, чем у тех, кто принимает седативные средства и фантастики. Состояние влечения обостряет их психические возможности, они начинают лучше соображать, концентрироваться, становятся целеустремленными, изобретательными (как говорят сами, “откуда что берется”), убедительно лгут, способны обмануть и опытных проницательных людей. Но нередко к своей цели идут прямолинейно, напролом, что зависит от силы влечения и способности к самообладанию, маскировке.

Влечение к наркотику у наркомана обычно возникает при вытрезвлении, когда концентрация наркотика в крови падает. Оно пока еще не столь интенсивно, как в состоянии абстиненции (“ломки”), но его сила увеличивается, поддерживаемая опасением, что следующей дозы он может не достать. Поэтому надо считать, что влечение у наркомана практически постоянно, оставляя его лишь на короткое время высоты опьянения. И, следовательно, наркоман постоянно криминогенен. Впрочем, даже находясь в опьянении, он озабочен добыванием денег. Поэтому, и неохваченный тягой к наркотику он не пропускает возможности украсть, отнять, смошенничать.

Криминогенность наркоманов облегчающим условием имеет развивающиеся у них психические изменения, психический дефект. Этот дефект можно сравнить с тем, что наступает при некоторых серьезных психических болезнях, например, при шизофрении.

Нагляден этический ущерб, который претерпевает личность, и до заболевания не отличавшаяся высоким нравственным уровнем. Паразитический образ жизни не тяготит, а иногда даже служит предметом гордости. Идеалы откровенно циничны и не возникает внутренней потребности это скрывать.

Известная лживость наркомана вовсе не всеобъемлюща, как принято считать, она связана лишь с собственно наркотизацией, с тем, что грозит конфликтом или уголовной ответственностью. В остальном наркоман может быть откровенен излишне, вызывающе, до степени, которая в психиатрии оценивается как “обнаженность”, что не позволяет себе здоровый человек.

Если в начале наркотизации группу связывали какие-то общие чувствования, то с развитием болезни наблюдается переход на одиночное потребление, как это бывает, например, и при алкоголизации. Отношения с миром становятся формальными. Есть круг знакомых по общему, наркотическому интересу, и здесь к связям примешиваются обман, подозрительность, недоброжелательность. Как правило, наркоман в отличие от алкоголика, который расположен к своим собутыльникам, не скажет о своих приятелях доброго слова. Следственная, оперативная работа в этой сфере не должна представлять большой сложности. Здесь крайне упрощен и “торг”: при условии снисхождения, нарастания абстиненции, наркоман “сдает” кого угодно, даже, казалось бы, самого близкого человека.

В процессе болезни прогрессируют черствость, бесстыдство; чувство благодарности очень быстро исчезает, как и сочувствие, сострадание, даже если эти качества до наркотизации были выражены.

Этическое снижение нельзя объяснить только ситуацией, которую создал себе наркоман, ситуацией, которая делает необходимостью постоянную ложь, увертки, незаконную добычу средств. Этические качества теперь уже не поддерживаются эмоциональной функцией.

В течение болезни прогрессирует эмоциональное опустошение. Оно имеет основой определенные биохимические изменения в нервной системе, уже известные науке. Наркоман как бы сжигает запас своей эмоциональности в интенсивных, частых зйфориях.

Первыми исчезают тонкие, высокие чувствования, связанные с высокими представлениями, нюансировка переживаний. Та эмоциональная патология, которая наблюдается врачами у наркоманов, - депрессии, дисфории, не противоречит утрате эмоциональности в ее человеческом понимании. Депрессия, дисфория со злобой и агрессией, самоагрессией - это древнейшие, архаические чувства, выраженные и у животных. Они - единственно возможные у психически неразвитых, примитивных людей. На этот уровень эмоциональности опускаются с развитием болезни и душевнобольные, и наркоманы. Внешним показателем низкого эмоционального уровня могут служить многочисленные поверхностные в разных направлениях самопорезы на предплечьях (у запястья и выше, над сосудами), на груди. Это форма аутоагрессии часта у истерических личностей и сопрягается с демонстративным, театральным поведением, особой приукрашивающей себя лживостью.

Постепенно личность становится уплощенной, опустошенной. Такая бесчувственность объясняет особенности насильственных преступлений, совершаемых больными. В особо кровавых, излишне жестоких, на взгляд здорового человека, преступлениях может быть след наркотика - опьянения, дефекта вследствие наркомании.

С развитием болезни меняется характер сексуальных преступлений. При первых пробах наркотика наряду с гетеросексуальными насилиями в опьянении нередко случаются групповые промискуитет и, учитывая незрелый возраст начинающих наркоманов, групповые гомосексуальные отношения. В последующем гомосексуальные склонности закрепляются, человек остается на раннем этапе сексуальной эволюции. Поэтому гомосексуальное насилие оказывается вероятным. Еще более низкая ступень индивидуального сексуального развития проявляет себя педофилией. В известных нам случаях наркоманы, совершающие такие преступления, злоупотребляли стимуляторами и, вне зависимости от вида наркотика, от своих склонностей, многие подрабатывали как пассивные гомосексуалисты-проститутки. При этом, как и следует из близости с наркоманами, клиент рискует быть ограбленным и убитым.

Интеллектуальная деградация наркомана хорошо прослеживается в тех случаях, когда до заболевания уровень умственного развития был достаточен. Утрачивается интерес к умственным задачам, оценке, анализу ситуаций, слабеет способность к активной концентрации внимания, что еще больше затрудняет мыслительные операции, ухудшается память на то, что не заряжено эмоционально, то есть на то, что не связано с наркотиком.

О былом хорошем интеллектуальном развитии можно судить по запасу слов, достаточно богатому; скудный запас, с преобладанием жаргона, стереотипных выражений, прибауток, говорит об изначальном низком интеллектуальном уровне. Это полезно знать, так как позволяет косвенно судить о давности болезни в первом случае не только по измененным венам. Как известно, все впервые задержанные утверждают, что они приняли наркотик “первый раз”.

Наркоман становится плохим учеником и плохим работником, даже если он не работник умственного труда. При необходимости он еще может собраться, выполнить некую задачу, особенно если речь идет о том, как достать наркотик или деньги для его покупки. Но эти усилия кратковременны, больной легко истощаем и, спустя 1-2 часа, оказывается интеллектуально беспомощным, способным только на понятные, упрощенные аффективные реакции.

Нарастание интеллектуальной деградации приводит к видимому слабоумию. Больной, даже будучи трезвым, плохо понимает обращенные к нему вопросы, отвечает неточно, как бы мимо смысла, интересующего собеседника; на новый вопрос может дать прежний ответ. Отвечает с паузами не потому, что обдумывает, как лучше ответить, а потому, что с трудом старается понять. Эта тяжелая теперь для него работа видима мимически: лицо не напряжено и живо, а расслаблено и тупо. С прогрессированием слабоумия исчезает способность виртуозно лгать - уже мало кого он может обмануть.

Описанные выше особенности личности наркомана - эмоциональное уплощение, бесчувственность, опустошение, вплоть до слабоумия, его интеллектуальных возможностей, что не позволяет ему предвидеть смысл ситуации, в которой он оказался, и последствия своих поступков, волевое снижение - приобретают особый криминальный смысл в контексте среды.

Здесь мы имеем в виду не человека, который попробовал наркотик разово, не того, кто только начинает наркотизироваться, а именно больного наркоманией, у которого дефект, нажитый в процессе болезни, уже выражен. Первым еще может управлять страх разоблачения. Больным-наркоманом движет только потребность в наркотике, которая превышает инстинкт самосохранения, а не только этические мотивы, чувство ответственности, долга и т.п.

В микросреде (семья, работа, друзья) - это человек, на которого ни в каком отношении рассчитывать нельзя, а можно ждать только неприятностей и ущерба. В макросреде (общество) он представляет, особенно в наши дни, крайнюю социальную опасность. “Подкармливая” его желанным наркотиком, его можно подвести к совершению любого преступления, вплоть до выполнения террористических действий. Правда, ненадежность наркомана делает его одновременно и опасным свидетелем. После использования, выполнения разового задания, их обычно ликвидируют.

Иногда, в особо жестких, построенных на военизированной дисциплине, бандах, обнаруженных наркоманов в собственной среде уничтожают (а не изгоняют) заранее. Такие убийства обычно трудно расследуются, поскольку по внешним признакам и иным обстоятельствам походят на передозировку наркотиками и выглядят как естественная смерть наркомана.

Самыми частыми преступлениями, которые сопутствуют наркомании, являются не просто корыстные, а те, которые позволяют получить сиюминутную корысть. Необходимость достать наркотик - основной категорический мотив жизни наркомана, превышающий потребность в еде и питье.

Измененное состояние сознания, эмоциональные расстройства снимают поведенческий контроль и высвобождают примитивные инстинкты агрессии, насилия. Нарушения воли легко делают наркотизирующего пассивным орудием преступления, а нарушение интеллекта накладывает отпечаток на совершаемые действия.

Разумеется, ни одна психическая функция не работает изолированно (наша психиатрическое разделение на сферы психики условно), а только интегрирование, в ансамбле. Но важно подчеркнуть, что лица, вовлеченные в наркоманию, даже в случае разового, первого приема наркотика способны к совершению преступлений. И нередко характер преступления, особенности его исполнения дают основание предполагать “наркотическую окраску” события.

Опытный эксперт, зная особенности воздействия различных веществ, может даже ретроспективно предположить группу, вид наркотического средства, которое использовал преступник.

С течением наркомании криминогенность наркоманов падает. Если он не умирает от передозировки, введения грязного, фальсифицированного наркотика, несчастного случая, присоединяющихся болезней типа СПИДа, гепатита, сепсиса и др., убийства его как нежелательного свидетеля или при дележе наркотика (перечень можно продолжать), то наступающее энергетическое опустошение делает наркомана неспособным ни к каким поступкам, даже преступным.