"Черные" параметры теневой экономики (к вопросу о поставках наркотиков в Россию из Центральной Азии)

С. Лунев

Существуют формы теневой деятельности, способные оказать позитивное воздействие на экономическое и политическое развитие страны, прежде всего там, где законодательная база препятствует нормальному функционированию внутреннего рынка и внешнеэкономических связей. Вместе с тем целый ряд аспектов теневой деятельности играет исключительно негативную роль. К нему относятся транзит и ввоз наркотических средств. Данная проблема представляет особую угрозу для России.

Власти страны столкнулись с проблемой наркотиков еще в XIX в. - после начала военной кампании по присоединению Средней Азии к Российской империи. Солдаты стали перенимать у местных жителей, прежде всего узбеков и таджиков, привычку к курению конопли. Однако проблема поставок наркотиков из этого региона в другие районы России остро не стояла, а число наркоманов из числа неавтохтонов было весьма незначительным. Гораздо сложнее оказалась ситуация в Приморье, куда наркотики ввозились китайцами и корейцами. Во второй половине XIX в. объем только конфискованных наркотиков исчислялся десятками тонн. В районе Средней Азии обострение проблемы было также связано с событиями в Китае. С 1882 г. началась миграция дунган и уйгуров из Китая в Туркестанский край, где их осело до 250 тыс. человек. Очень многие из мигрантов специализировались на выращивании и торговле опиумным маком. В начале XX в. положение в Туркестанском крае и на Дальнем Востоке осложнилось настолько, что в некоторых районах под посевами мака и конопли находилось до половины пашни. В этот период среднеазиатские наркоторговцы организовали и путь в Европу.

После Октябрьской революции дунгане и уйгуры, одними из первых поддержавшие советскую власть, заняли многие ключевые посты в новых органах власти, В 20-30-е годы поток наркотиков в Россию и Европу, по-видимому, даже увеличился. Этот канал был перекрыт только во время второй мировой войны и установления "железного занавеса". Особое внимание наркодельцы стали уделять самой Средней Азии. В результате здесь начался необычайно быстрый рост потребления наркотиков. Так, исследование МВД СССР в Туркменистане в 1967 г. показало, что в республике насчитывалось 300 тыс. наркоманов (при населении 1350 тыс. человек!). Положение усугублялось тем, что наркокланы имели мощнейшее прикрытие в советских и партийных органах власти, а милиции было категорически запрещено вести оперативную работу против функционеров любого ранга. После распада Советского Союза наркокланы, имеющие вековые традиции и поддержку наверху резко активизировали свою деятельность.

В 90-е годы проблема наркомании стала одной из наиболее болезненных в России, По мнению аналитиков Главного управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД России, в 1990 г. число наркопотребителей составляло 1 млн. человек, в 1995 г. - 1,5 млн., в 1997 г. - более 2 млн. человек, а в 2000 г. может достичь 3 млн. В 1999 г. больных наркоманией в России насчитывалось более 500 тыс. человек. С 1987 по 1997 г. смертность от употребления наркотиков увеличилась в 12 раз, а среди детей и подростков - в 42 раза. Если в 1990 г. лишь 10% подростков в возрасте от 14 до 18 лет пробовали наркотики, то к 1996 г. - уже 60%. За десятилетие в 6,5 раза увеличилось число женщин, употребляющих наркотики. В 1998 г. в Москве каждое шестое зарегистрированное преступление было связано с продажей или хранением наркотиков.

Если еще в середине текущего десятилетия Россия служила в первую очередь в качестве страны-транзита (в 1996 г. доля транзита в ввозимом героине составляла 60-70%), то к концу десятилетия страна превратилась в потребителя наркотиков (та же доля составляла всего 2-6%). Из стран Европы в Россию поступают синтетические наркотики, из стран Балтии - кокаин, гашиш, марихуана, маковая соломка и т.д., с Украины - маковая соломка, гашиш, марихуана, из Латинской Америки - кокаин, из Китая - эфедрин и опиаты, из КНДР - опиаты и амфетамины, из Индии - героин, буиренорфин и гашиш. Но основной объем наркотиков поступает в Россию непосредственно через Центральную Азию: по мнению ряда экспертов, до 99%.

Отсюда идут и "местные" наркотики, но в основном Центральная Азия является транзитом для подобного товаропотока из Афганистана и Пакистана. Из Афганистана в Россию десятками тонн идет непрерывный поток гашиша, опиатов и героина. В 1996 г. основными центрами, где сосредоточивались запасы наркотиков, были Кундуз и Файзабад (зона, не контролируемая талибами). Но уже в тот период 75% афганского опиума выращивалось на территориях, занятых талибами (основной район - река Гильменд). Производство опиатов даже официально (!) облагается талибами налогами. По оценкам ООН, только в 1995 г. из Афганистана и Пакистана удалось переправить в США и Европу 240 т чистого героина. Талибы контролируют около 50% мирового производства героина. При этом, по данным ООН, в провинциях, контролируемых талибами. за год (1995-1996) крайне резко возросло производство мака-сырца. Уже в 1997 г. Афганистан, по данным ООН, занял первое место в мире по производству опиума-сырца. К концу десятилетия стала ярко выраженной специализация талибов на производстве и поставках героина (лабораторное оборудование преимущественно находится в самом Афганистане, и только часть сырца отправляется в Турцию через пакистанские порты), а оппозиционных сил (прежде всего силы А.Ш. Масуда) - на торговле чарсом (аналог марихуаны). Весной 1999 г. у талибов насчитывалось, как минимум, 80 т наркосодержащих средств последнего урожая. Колоссальные доходы от наркоторговли во многом объясняют военные успехи движения "Талибан", имеющего возможность закупки наиболее современных видов оружия, привлечения наемников из других стран, подкупа своих противников (так, в первый раз - весной 1997 г. - был взят г. Мазари-Шариф, столица буферного государства А.Р. Достума, ориентирующегося на Узбекистан).

Наркотический поток из Афганистана представляет серьезнейшую угрозу безопасности России, а история показала, что талибы оказались значительно более предприимчивыми наркодельцами, чем противостоящие им силы.

Основная магистраль транспортировки - Афганистан - Хорог (Горно-Бадахшанская область Таджикистана) - Ош (Киргизстан) и оттуда в Ташкент (прежде всего в первой половине 90-х годов) и в Алма-Ату. По данным российских экспертов, Киргизстан и Таджикистан являются главными поставщиками наркотиков на российский рынок. В 1997 г., по сведениям МВД РФ, через Киргизстан в Россию прибыло более 300 кг наркотиков. По-видимому, данная цифра является весьма заниженной. Еще в середине 90-х годов в Киргизстане на таджикской границе ежедневно конфисковывалось 20 кг афганского опиума, а наркодельцы оценивали ежедневные поступления афганского опиума на юг республики в 150 кг. В 1996 г. в республике было изъято 1,4 кг героина, шедшего из Афганистана, в 1997 г. - 4,5 кг. По мнению экспертов, борьба в республике с наркоторговлей является весьма неэффективной, прежде всего в южном Киргизстане. Вывод российских пограничников из Киргизстана (в мае 1999 г. А. Акаев подписал указ о создании пограничной службы Киргизстана; российские пограничники смогут служить лишь по индивидуальным контрактам, и в республике сохранится только оперативная группа ФПС России для координации действий и оказания содействия в становлении местной пограничной службы) приведет лишь к усилению транзита наркотиков через Киргизстан, где уже сняты посты в местах, считавшихся основными маршрутами транспортировки наркотиков, расширяются посевы опиумного мака, начали создаваться собственные лаборатории по производству героина и развита коррупция в правоохранительных органах.

Главным перевалочным пунктом афганских и пакистанских наркотиков является, безусловно, Таджикистан. В 1993-1996 гг. только российские пограничники на афганско-таджикской границе задержали свыше 4 т наркотиков, а в 1997 г. - более 2 т. Только за первые три месяца 1998 г. на границе было конфисковано 60 кг героина (стоимость - более 10 млн. долл.) и 300 кг чарса (по ценам "черного рынка" в Душанбе - 15 млн. долл.). Проблема осложняется тем, что арестованных нарко-курьеров российские пограничники передают местным властям, которые, как правило, освобождают их (например, с августа 1997 по март 1998 г. были отпущены все задержанные). Многие пограничники из числа граждан Таджикистана так же активно сотрудничают с наркодельцами, как и военнослужащие. Так, перевозку наркотиков организовали заместитель начальника Главного штаба Министерства обороны Таджикистана Н. Ким и командующий ВВС Министерства обороны Таджикистана Лисицкий. Более того, по ряду свидетельств, в наркоторговлю вовлечены и представители российских вооруженных сил, включая высокопоставленных офицеров. Все большее число жителей Таджикистана участвует в этом теневом бизнесе. В республике появились районы, специализирующиеся на нем, и есть кишлаки, где с детства обучают практически всех жителей различным способам транспортировки наркотиков. Таджикские наркокурьеры отличаются особой предприимчивостью.

С конца 90-х годов из Киргизстана и Таджикистана наркотики идут в Россию, прежде всего через Казахстан. На российско-казахстанской границе сложилась особенно напряженная ситуация. Здесь в 1998 г. было задержано 80% героина, 84% гашиша, 60% опия и 53% марихуаны от общего количества обнаруженных наркотиков, поступающих из Центральной Азии. В Узбекистане и Туркменистане местные власти резко усилили борьбу с наркомафией, что позволило поставить более мощный заслон транзиту наркозелья в Россию. В Туркменистане только в 1996 г. было изъято несколько тонн наркотиков. В Узбекистане за 1991-1998 гг. было конфисковано около 25 т наркотиков только на контрабандном маршруте из Афганистана и Пакистана, а всего - более 38 т. Несколько тысяч человек были привлечены к уголовной ответственности. Республика использует крайне жесткие методы борьбы с наркодельцами (вплоть до смертной казни), что также укрепляет антинаркотический барьер.

То, что Киргизстан и Таджикистан становятся важными центрами наркоторговли, совершенно не случайно. Во всей Центральной Азии в 90-с годы произошли серьезное расстройство экономических связей и подрыв производства, но Киргизстан и Таджикистан по макроэкономическим показателям оказались в наихудшем положении. Очень высокая социальная цена экономических реформ в Киргизстане привела к тому, что ВВП республики составлял в 1995 г. 50% от уровня 1990 г. Произошло снижение как промышленного производства (в 1995 г. оно составляло 35% от уровня 1990 г.), так и сельскохозяйственного (на 43%). В Таджикистане падение материального производства в 1991 г. составило 12,5%, в 1992 г. - 33,7%, а в 1993 и 1994 гг. произошел обвально-катастрофический спад: ущерб от гражданской войны оценивался в 7 млрд. долл., а падение промышленного производства по различным отраслям составляло 50-80%.

Во второй половине десятилетия центральноазиатским странам удалось в какой-то степени остановить падение. По данным Европейского банка реконструкции и развития, прирост ВВП в 1998 г. составил в Киргизстане - 4%, а в Таджикистане - 3%, но компенсировать потери первой половины десятилетия, безусловно, не удалось. Большинство населения республики оказалось за чертой бедности и не смогло выбраться из нищеты. Подобное обстоятельство не могло не вызвать процессов отчуждения человека от созидательной хозяйственной жизни, его реальной и потенциальной маргинальности. Экономическое выживание, повседневное приспособление к новым условиям стали лейтмотивом индивидуальных и коллективных стратегий, существенно снизив в них ориентированное на перспективу начало в социально-экономическом поведении и усилив преобладание пассивных, приспособительных тенденций.

Возможные варианты места государств Центральной Азии в международном разделении труда могут быть описаны следующим образом:

- нахождение государствами региона своей ниши в мировой экономике, перешедшей на вторую стадию научно-технической революции;

- вытеснение государств Центральной Азии исключительно в разряд развивающихся стран без интенсивных связей с центром мирового хозяйства;

- криминализация внешнеэкономических связей Центральной Азии, прежде всего за счет специализации на производстве и торговле наркотиками.

К сожалению, пока нет оснований предполагать, что Киргизстан и Таджикистан смогут обеспечить развитие по первому и даже второму сценарию. Если развития экономики не происходит и она стагнирует или деградирует, то вместо формирования новых цивилизационных общностей возрождаются старые культурные пласты и культурные, религиозные и цивилизационные аспекты становятся ведущими в общественной жизни. Часть населения уходит в натуральные (традиционные) формы сопротивления бедности (на селе это, например, расширение землепользования - причем не столько в целях получения продукции на продажу, сколько для продовольственного обеспечения "большой" семьи, в том числе и родственников-горожан). Но очевидно, что значительная часть активности населения направлена на получение доходов в теневом секторе экономики.

Дезинтеграция Советского Союза и появление молодых независимых государств Центральной Азии имели некоторые негативные международные последствия, в частности, вовлечение новых суверенных образований в трансазиатские "потоки" криминальной деятельности. Возрастание ее удельного веса связано с двумя группами факторов. Во-первых, обращение населения к таким формам экономической активности, как производство и сбыт наркотических средств, проистекает из долгосрочных демографических тенденций роста народонаселения, значительно опережающего увеличение емкости рынка труда во многих развивающихся странах. В странах и регионах, где в силу исторических причин оказались ослабленными (либо неразвитыми вовсе) традиции религиозных запретов, значительная часть экономически активного населения обратилась к "нетрадиционным", с точки зрения рациональной этики, формам хозяйственной деятельности. Во-вторых, стабильный и даже растущий спрос на продукцию наркотического происхождения в промышленно развитых странах служит устойчивой питательной средой, поддерживающей на плаву криминальные сообщества, которые в Азии и Латинской Америке уже приобрели транснациональный характер. Все возрастающий оборот наркотиков требует объединения усилий государств, являющихся реальными либо потенциальными объектами международной криминальной деятельности такого рода.

Сложность реализации межгосударственных "антикриминальных" действий вытекает из того обстоятельства, что распад Советского Союза и кризис государственности в новых суверенных образованиях Центральной Азии фактически лишили правоохранительные органы возможности жестко контролировать деятельность криминальных групп, располагающих к тому же эффективной поддержкой международных наркокартелей и наркосиндикатов. Более того, с появлением новых независимых государств Центральная Азия стала фактически важным производителем наркотиков, а заодно и дополнительным, пока слабоконтролируемым "каналом" доставки указанных средств - через Россию и некоторые страны СНГ - в Западную Европу, Северную Америку и другие промышленно развитые регионы.

Крайне опасной для всего мирового сообщества может стать контрабанда урана из Киргизстана и Таджикистана, поскольку именно в этих республиках уран составляет основную минеральную базу экономики. Правда, для безопасности самой России данная возможность не является особенно приоритетной.

Эффективный контроль за подобными товаропотоками, а в перспективе их полное прекращение, видимо, неосуществимы без усиления регулирующих функций государства на национальном уровне и его вмешательства в криминогенные процессы, а на уровне межгосударственных отношений - без действенного сотрудничества с целью пресечения криминальной экономической деятельности. Вместе с тем следует учитывать, что данную проблему невозможно решить с помощью только политических, юридических и информационных мер. Без улучшения социально-экономической ситуации в Центральной Азии нельзя найти окончательные пути снижения этой угрозы. Нельзя также избавиться от ощущения, что поставки наркотиков в Россию контролируются и направляются влиятельными внешними силами, иначе трудно объяснить постоянное лавинообразное ухудшение ситуации.

Транзит и ввоз наркотических средств из Центральной Азии в Россию уже представляют реальную угрозу безопасности страны, которая усиливается практически с каждым годом. Здесь существует только три варианта для России: обустройство настоящей границы с Казахстаном (что крайне дорого и вызовет отторжение как самого Казахстана, так и его русской диаспоры): обустройство настоящей границы на южных границах Казахстана и, видимо, Киргизстана (что ненамного дешевле и вызовет отторжение уже других центральноазиатских республик); установление действенного контроля совместно с местными пограничниками и таможенниками на границе Таджикистана с Афганистаном и Киргизстаном.

Проблема распространения наркотических средств играет чрезвычайно негативную роль для России. Возникают все новые метастазы в политической и экономической ткани общества. Происходит рост в геометрической прогрессии больных наркоманией и тесно связанным с ней СПИДом. Страну захлестнул вал преступности, что связано с резким увеличением как числа вовлеченных в данный криминальный бизнес (от наркокурьеров до участников операций по "отмыванию" денег), так и количества преступлений, совершаемых наркоманами, которые постоянно нуждаются в средствах на приобретение наркотиков. Усиливается маргинализация и люмпенизация молодежи, в наибольшей степени подверженной наркомании. Колоссальная прибыль наркомафии позволяет ей направлять все больше средств на подкуп должностных лиц, что ведет к дальнейшему обострению проблемы коррупции, в том числе среди правоохранительных органов, и сращиванию криминального и политического миров. В ряде стран наркомафия пытается хотя бы инвестировать свои прибыли в сферу реальной экономики. В РФ эти средства либо вывозятся, либо вкладываются в расширение криминального бизнеса. Таким образом, транзит, ввоз и вывоз наркотических средств представляют исключительно серьезную угрозу национальной безопасности России. Вместе с тем российские власти демонстрируют полную неспособность (и нежелание) каким-либо образом уменьшить деструктивное воздействие "черной" экономики.