Социальные координаты наркотизма
Леонид Кесельман

4. Координаты молодежного наркотизма

Если данные, полученные в уличных интервью, позволили представить общие координаты наркотизма в Самаре и области (и, в частности то, что нынешняя молодежь составляет две трети всех актуальных потребителей наркотиков), то данные последнего этапа молодежного мониторинга дают возможность более пристального рассмотрения специфики этого явления в наиболее наркотизированной части населения.

Среди 800 респондентов традиционного "молодежного мониторинга", проведенного под руководством С.В. Вершины весной 1998 года, 42% составили жители Самары, 28,5% - жители Тольятти и 29,5% - жители других городов области (Сызрани, Чапаевска, Октябрьска). В соответствии с квотной выборкой, как и в соответствующей генеральной совокупности (городская молодежь Самарской области), среди опрошенных 49% женщин и 51% мужчин. Возрастные параметры этой выборочной совокупности: 12,5% в возрасте 14-15 лет; 13% - 16-17 лет; 11,5% - 18-19 лет и 15% в возрасте 20-21 года. Находящиеся в возрасте между 22 и 25 годами (включительно) составили 21%, а в возрасте от 26 до 30 лет - 27% всех респондентов этого опроса.

Учащиеся общеобразовательных школ составили 14,5% опрошенных; учащиеся профтехучилищ - 6%; столько же - студенты колледжей и техникумов, а студенты высших учебных заведений - 11%. Среди опрошенных: 27% - рабочие промышленных предприятий, 26% - служащие, а остальные 10% в настоящее время не работают и не учатся.

Пятая часть (20%) опрошенных работает в государственных учреждениях и предприятиях; 12% - на приватизированных предприятиях; 13% заняты в частной экономике; 10% не имеют в настоящее время постоянной работы (безработные и занятые в частной экономике "нелегально"); и 6,5% - учащиеся различных учебных заведений. Приведенные выше характеристики позволяют рассчитывать на то, что информация, собранная на очередном этапе самарского молодежного мониторинга, в основном сопоставима с информацией, полученной на предыдущих его этапах.

Как свидетельствуют данные, полученные весной 998 года в рамках мониторинга молодежи Самарской области, почти трети - 30% опрошенных - доводилось как минимум однажды пробовать какие-либо наркотические средства. Цифра эта достаточно близка к полученной в уличных интервью, данные которых мы рассматривали в предыдущей главе (там, напомним, в молодежной части выборки было зафиксировано около четверти знакомых с наркотиками). По данным опроса свыше семи тысяч учащихся (средний возраст которых равен 16,5 годам, а 94% моложе 20 лет), проведенного осенью 1997 года в Санкт-Петербурге НИИ комплексных социальных исследований СПбГУ, опыт употребления наркотических средств обнаружили 36,6% опрошенных [43а, с. 7]. И этот показатель, хотя и несколько выше, однако, вполне сопоставим с последними самарскими данными.

По данным сотрудников Института социальных исследований Мичиганского Университета (Ann Arbor) Ллойд Джонстона, Джералда Бекмана и Патрика О'Малли (Lloyd Johnston, Jerald Bachman, and Patrick O'Malley), осуществляющим на протяжении последних 23 лет проект "Мониторинг будущего" (Monitoring the Future Study), в рамках которого начиная с 1975 года ежегодно опрашивается примерно по 15,5 тысяч выпускников государственных и частных школ по всем Соединенным Штатам, опыт как минимум разового употребления наркотических веществ обнаруживают в каждом из таких опросов от 41% до 65% учащихся выпускных (11-12) классов [94, table 3]. Как видим, и эти, в высшей степени достоверные показатели (различия между двумя соседними по времени общеамериканскими измерениями не превышают 3-4%), хотя и заметно выше наших отечественных, однако, вполне сопоставимы с ними. В дальнейшем ы еще не раз будем обращаться к данным этого очень информативного проекта, а пока вернемся к нашему последнему опросу молодежи и обратим внимание на то, что нынешний самарский показатель вдвое выше того, который был получен в ходе предыдущего этапа молодежного мониторинга осенью 1996 года [5, с. 122]. Означает ли это, что за каких-то полтора года в Самарской области в молодежной среде произошел практически двукратный рост наркотизма? Параллельные и косвенные данные эту гипотезу не подтверждают.

Скорее всего мы имеем дело с некоторым смещением объекта и методики его измерения. Напомним, что осенью 1996 года среди опрошенных наряду с ГОРОДСКОЙ молодежью, присутствовала также и определенная доля СЕЛЬСКОЙ молодежи, чья приобщенность к наркотикам, как было показано в предыдущей главе, почти на порядок ниже, чем у горожан. Иначе говоря, если данные мониторинга 1996 года относились ко всей молодежи Самарской области, то данные 1998 года относятся лишь к ГОРОДСКОЙ части этой молодежи; и уже одно это предполагает более высокий уровень показателя наркотизации, полученного в нынешнем мониторинге.

Кроме того, если полтора года назад у респондентов спрашивали: "Пробовали ли Вы хотя бы раз наркотики?", - то в последнем мониторинге им необходимо было последовательно ответить на семь однотипных вопросов. Приходилось ли потреблять: 1) героин; 2) опий, маковую соломку, морфин или другие опиаты включая кодеин, метадон, кодтерпин); 3) кокаин; 4) экстази; 5) амфетамин, эфедрин, "джеф", "винт", ЛСД; 6) пары ацетона и клеев типа "Момент"; 7) анашу, марихуану, гашиш или "травку". Весьма вероятно, что некоторые из препаратов, приведенных в этом перечне, кем-то из опрошенных в прошлый раз не рассматривались как наркотики. И значит полученный по данным последнего опроса показатель, обобщающий ответы на все семь частных вопросов ("пробовавшим наркотики" считается тот, кто обозначил свое "личное знакомство" хотя бы с одной из семи групп наркотических веществ, описанных выше), может заметно отличаться от показателя, фиксирующего ответ на находящийся вне конкретизирующего контекста единственный "обобщающий" вопрос.

Приведенные обстоятельства позволяют предполагать, что практически весь "рост" нынешнего показателя (по отношению к полученному в мониторинге 1996 года) определяется смещениями объекта и методики его измерения. При этом нынешний показатель более адекватно обозначает реальный уровень наркотизации молодежи Самарской области. В пользу этого свидетельствует не только более надежная методика его измерения, снимающая субъективизм респондента в определении понятия "наркотик". Об этом говорит и то, что значение показателя наркотизации, полученное нами в последнем молодежном мониторинге, дстаточно близко к "независимой" характеристике уровня наркотизма той же социальной совокупности, которая была получена на основе уличных интервью представителей всех возрастных групп населения Самарской области.

О невозможности стремительных изменений наркотизации, хотя и косвенно, свидетельствуют и уже упоминавшиеся данные "Мониторинга будущего", осуществляемого американскими исследователями. Фиксируемый ими уровень приобщенности выпускников школ к "нелегальным наркотикам" первоначально обнаруживал постепенный (на 2-3%) рост численности имеющих опыт, как минимум, разового употребления какого-либо наркотика (помимо алкоголя и табака) от 55% в 1975 году до 65,5% в 1981 году. После этого, как свидетельствуют результаты ежегодных замеров, начался почти десятилетний период устойчивого понижения уровня наркотизации американских школьников, достигшего к 1992 году минимальной за все время наблюдений отметки - 40,7%. В этом году был зафиксирован не только минимальный уровень общей численности хотя однажды употреблявших любой из нелегальных наркотиков, но и минимальное количество тех, кто употреблял их в последние 30 дней перед опросом. Среди выпускников американских школ количество таких "актуальных потребителей" в 1992 году составило лишь 14,4% [94, table 1а, 1b], то есть почти втрое меньше общей численности хотя бы однажды употреблявших какие-либо наркотические средства, что, обратим внимание, достаточно похоже на наши отечественные пропорции соотношения случайного и активного потребления, хотя и не повторяет их буквально.

Несомненный успех американского общества в борьбе с молодежным наркотизмом в дальнейшем, однако, закрепить не удалось - начался новый медленный, но неуклонный рост общей приобщенности к наркотикам выпускников американских школ. Ежегодный прирост, не превышающий 2-3%, привел к тому, что весной 1997 года численность имеющих опыт, как минимум, разового употребления наркотиков достигла 54,3%, т.е. за последние шесть лет поднялась почти на 14% [94, table 3]. Заметно возросло среди выпускников американских школ и число актуальных потребителей, достигшее в 1997 году 26,2%, что почти вдвое выше аналогичного показателя 1992 года [94, table 1b].

При формировании исследовательской программы последнего мониторинга молодежи Самарской области предполагалось, что система показателей, используемая в нем, позволит не только более надежно замерить общий уровень наркотизации (общей приобщенности), но и даст возможность выявить некоторые характеристики, специфичные для приобщенности к отдельным видам наркотических веществ. Этого, однако, не произошло. В ответах о своей реальной приобщенности к анаше и другим производным конопли респонденты были относительно откровенны и признавались исследователям не только в прошлом случайном (разовом, эпизодическом) знакомстве с этими наркотиками. О приобщенности (особенно, нынешней, актуальной) респондентов ко всем остальными наркотикам исследователи могли скорее догадываться по их респондентов) отказам отвечать на вопросы, приходилось ли пробовать какие-либо наркотики помимо анаши (и ее производных).

Поэтому, как свидетельствуют полученные данные, общее количество хотя бы однажды пробовавших анашу или другие производные конопли (гашиш, марихуану, "травку", "план" и т.п.) составляет 29% от общей численности опрошенной молодежи, т.е. мало отличается от численности молодых людей, сообщивших о том, что им когда-либо приходилось пробовать какой-нибудь из наркотиков. Все другие наркотические средства, если верить полученным данным, знакомы самарской молодежи в значительно меньшей мере. Не отрицают своего знакомства с кокаином менее 5% опрошенных. В том числе 1,8% сообщили, что пробовали его "хотя бы раз в жизни", и 2,9% уклонились от прямого ответа на этот вопрос. Немногим более тех же 5% имеют опыт знакомства с экстази (в том числе 2,5% сами признались в этом, а остальные - 2,9% - отказались отвечать на данный вопрос, и мы "вынуждены" отнести их к группе приобщенных к экстази). Практически столько же в общей сложности знакомых с искусственными наркотиками: амфетамином, эфедрином, джефом" или ЛСД (в том числе 2,2% сами сообщили об этом и 2,9% отказались отвечать на соответствующий вопрос). Около 6% имеют опыт наркотического употребления ацетона или клеев типа "Момент" (в том числе 2,9% сами признались в этом, а остальные - 3,0% - не стали отвечать на этот вопрос).

таблица 2.1
Приобщенность к различным видам наркотиков городской молодежи в Самарской области

Несколько большая приобщенность обнаруживается по отношению к опию и другим опиатам. Опыт употребления героина не отрицают 6,7% опрошенных (в том числе 3,8% сами признают это, а остальные - 2,9% - не стали отвечать на этот вопрос). То, что им приходилось пробовать опий, маковую соломку, морфин или другие опиаты, включая кодеин, метадон, кодтерпин,не отрицают в совокупности 6,5% респондентов (в том числе 3,7% сами признают это, а остальные - 2,8% - уклонились от прямого ответа на этот вопрос). Цифры, как видим, достаточно скромные. И чем определяется эта скромность - несовершенством использовавшейся методики первичного измерения или реальными масштабами исследуемого явления - ответить сколько-нибудь однозначно пока не представляется возможным. По данным уже неоднократно упоминавшегося общеамериканского мониторинга, марихуана и гашиш отличаются своей популярностью и среди американских школьников. Среди имеющих опыт хотя бы однократного употребления каких-либо запрещенных в США (illicit - нелегальных) наркотиков, доля употреблявших марихуану или гашиш достигает 85-90% [94, table 3]. В частности, в 1997 году при 49,6% приобщенных к марихуане против 54,3% приобщенных к любому из наркотиков, этот показатель составил 91,3% (49,6/54,3), а годом раньше - 88,4% (44,9/50,8). При этом кривая изменения общей численности выпускников американских школ, хотя бы однажды пробовавших марихуану или гашиш, почти повторяет кривую изменений численности имеющих опыт, как минимум, разового употребления какого-либо нелегального наркотика. Первоначальный "опережающий" (по сравнению общенаркотической кривой) рост от 47,3% в 1975 году до 60,4% в 1979 году; "ожидание" на достигнутом уровне общенаркотического пика, а затем, как свидетельствуют результаты ежегодных замеров, начался почти десятилетний период устойчивого понижения уровня приобщенности американских школьников к марихуане и гашишу, достигшего к 1992 году минимальной за все время наблюдений отметки - 32,6%. Вслед за этим начался новый медленный,но неуклонный рост общей приобщенности выпускников американских школ к марихуане и гашишу. Ежегодный прирост, не превышающий 2-3%, привел к тому, что весной 1997 года численность имеющих опыт, как минимум, разового употребления различных производных конопли достигла 49,4%, т.е. за последние шесть лет поднялась на 17% [94, table 3]. Особая популярность марихуаны среди американских школьников не отменяет относительно высокой распространенности среди них и других нелегальных наркотиков.

Среди имеющих опыт хотя бы однократного употребления любых нелегальных наркотиков доля употреблявших что-либо, помимо марихуаны или гашиша, достигает 50-60% [94,table 3]. Например, в 1997 году при 30,0% приобщенных к чему-либо, помимо марихуаны, против 54,3% приобщенных к любому из наркотиков, этот показатель составил 59,1%, а годом раньше - 56,1% (28,5/50,8). При этом опыт употребления героина и других опиатов имеет примерно каждый четвертый или пятый из всех приобщенных к каким-либо наркотикам выпускников американских школ. В частности, в 1997 году численность приобщенных к героину и другим опиатам составила 11,8% от всех опрошенных, или 21,7% от численности приобщенных к любому из наркотиков.

Но вернемся к нашим отечественным данным. По результатам опроса свыше семи тысяч представителей петербургской учащейся молодежи, проведенного осенью 1997 года, препараты конопли наиболее популярны и в северной столице, где знакомство с ними обнаружили 55,7% имеющих опыт употребления любого из наркотических средств. Однако, здесь "отрыв" анаши от всех остальных наркотических средств не столь ярок. Количество знакомых с различными галлюциногенами достигает в Петербурге 14,6% всех имеющих опыт употребления наркотиков, а с психостимуляторами амфетаминового ряда - 10,8% [43а, с. 7]. Если исходить из того, что в развитии наркотизма Самара пока еще отстает от города на Неве, то галлюциногены и психостимуляторы амфетаминового ряда в ближайшее время могут расширить свое присутствие и на берегах Волги. Но на фоне ушедшей вперед американской действительности тяжелые наркотики имеют особую перспективу практически во всей России.

Пока же вполне определенно можно утверждать, что общая численность приобщенных к героину составляет НЕ МЕНЕЕ 3,8% самарской городской молодежи, к опию и другим опиатам – НЕ МЕНЕЕ 3,7%, к парам ацетона и ему подобным - НЕ МЕНЕЕ 2,9%, к экстази - НЕ МЕНЕЕ 2,5%, к искусственным наркотикам типа амфетамина, эфедрина, "джефа" и т.п. - НЕ МЕНЕЕ 2,2%, к кокаину - НЕ МЕНЕЕ 1,8%. В то же время численность знакомых с анашой и другими производными конопли составляет НЕ МЕНЕЕ 25,5% численности городской молодежи, то есть практически на порядок выше, нежели показатели приобщенности ко всем остальным наркотикам. Это соотношение позволяет уверенно утверждать, что наиболее распространенным видом наркотических веществ в настоящее время является анаша и другие производные конопли. Все остальные виды наркотиков (в том числе героин и другие опиаты) имеют ПОКА заметно более скромное распространение. Но даже относительно "скромные" 3,8% прямо признающих опыт употребления героина и столько же знакомых с опием, маковой соломкой или другими опиатами в пересчете на абсолютные цифры составляют почти 25 тысяч из 600 тысяч жителей Самарской области, находящихся в возрасте между 14 и 30 годами.

Общий уровень приобщенности самарской городской молодежи к наркотикам в различных ее социальных группах имеет свою отчетливо выраженную специфику. Так, при общих для всех опрошенных 30% когда-либо пробовавших наркотики, у мужчин этот показатель достигает 43%, тогда как у женщин он почти втрое ниже - 16,6%. Напомним, что подобное соотношение было получено и в данных уличных интервью представителей всех возрастных групп (описанных в предыдущей главе). При общем показателе для Самарской области в 13,5%, у мужчин он составил 22,7%, а у женщин - лишь 6,3%. Аналогичная закономерность обнаруживается и во многих других отечественных исследованиях [5, с. 122; 18, с.78; 52, с. 77-78; 68, с.82]. Особой новизны, как видим, в этом нет.

Тем не менее, следует подчеркнуть, что, несмотря на отдельные сообщения об ускоренной феминизации отечественного наркотизма [68, с.82], у нас в стране это явление по-прежнему затрагивает в первую очередь мужскую часть населения.

Другое дело - гендерная специфика американского образа жизни, с ее активным стремлением к сглаживанию различий между мужскими и женскими поведенческими нормами. Если в нашей действительности различие мужской и женской приобщенности к наркотикам определятся показателями кратности, то в уже упоминавшихся данных американского "Мониторинга будущего" женский уровень приобщенности к опыту употребления наркотиков составляет от 75 до 85% мужского [94, table 2а].

В предыдущей главе, при анализе данных уличных интервью представителей всех возрастных групп, мы уже отмечали предельно высокий уровень общей возрастной дифференциации приобщенности к наркотикам. Как свидетельствуют данные молодежного мониторинга, возрастная дифференциация сохраняется и внутри относительно выравненной по возрасту совокупности опрошенных. Наименьшее количество знакомых со вкусом наркотиков наблюдается среди самых юных, не достигших своего 16-летия, где количество приобщенных к наркотикам вдвое ниже, чем в соседней группе 16-17 летних или в среднем для всей молодежи в возрасте до 30 лет.

таблица 2.2
Приобщенность к наркотикам различных групп городской молодежи в Самарской области

Как свидетельствуют ответы самих респондентов, когда-либо пробовавших какие-нибудь наркотики, у 12% из них это впервые произошло в возрасте 14 лет (или раньше), а у 13,5% - в 15-летнем возрасте. То есть примерно для четверти всех хотя бы однажды пробовавших наркотики знакомство с ними произошло в возрасте до 16 лет. У 43% приобщенных это знакомство произошло в возрасте 16-17 лет, у 19,5% - в возрасте 18-19 лет, а у остальных 12% - в 20 лет или позже.

Как видим, наиболее критическим, представляющим наибольший риск для наркотических соблазнов, является момент перехода от подросткового возраста к юношескому. Именно в это время знакомится с наркотиками едва ли не половина (не менее двух из пяти) всех когда-либо приобщившихся к ним. В целом же до 20 лет успевает познакомиться с наркотиками почти девять десятых всех приобщенных к ним. Похожие данные можно обнаружить и в некоторых других исследованиях [52, с. 89; 68, с. 51]. Все это позволяет заключить, что если до 20 лет человек устоял перед соблазном знакомства с миром наркотиков, то вероятность его хотя бы случайного, эпизодического знакомства с этим миром снижается практически на порядок. Еще меньше в этом случае риск его вовлечения в периодическое или регулярное потребление.

Об этой закономерности свидетельствует и кривая приобщенности к наркотикам представителей различных возрастных групп. Расширение круга когда-либо пробовавших какие-нибудь наркотические вещества, как видно из таблицы 2.2, наблюдается примерно до 25- летнего возраста, где их общее количество достигает уровня мужской наркотизации городской молодежи. После этого можно видеть резкое сокращение численности когда-либо пробовавших какие-нибудь наркотики. Аналогичная тенденция наблюдалась и в предыдущем мониторинге молодежи Самарской области, проведенном осенью 1996 года. В группе 14-16-летних количество знакомых с наркотиками равнялось тогда 7%; в группе 17-19 летних - 21%; в группе 20-24 летних - 18%; а в группе 25-30 летних - 12% [5, с. 122]. Напомним, что практически такая же закономерность была обнаружена нами и в результатах уличных интервью представителей всех возрастных групп жителей Самарской области, приведенных в предыдущей главе.

О стремительном расширении приобщенности к наркотикам, происходящем в этом возрастном интервале, свидетельствуют и данные последних семи лет "Мониторинга будущего", фиксирующие, наряду с показателями наркотизации выпускников американских школ, аналогичные показатели учащихся 8-х и 10-х классов. Так, например, в 1991 году опыт, как минимум, однократного употребления марихуаны обнаружили 10,2% учеников 8-х классов (13-14 лет), 23,4% учеников 10-х классов (15-16 лет) и 36,7% учеников 12-х классов (17 лет и старше). В 1997 году в рамках 23-го национального опроса старшеклассников, охватившего 51 тысячу учеников 429 общественных и частных школ, такой опыт употребления марихуаны обнаружили 22,6% учеников 8-х классов, 42,3% учеников 10-х классов и 49,6% учеников 12-х классов [94, table 1a].

Аналогичная закономерность обнаруживает себя и в темпах расширения приобщенности американской молодежи к любым нелегальным наркотикам. В 1991 году опыт, как минимум, однократного употребления какого-либо нелегального наркотика (any illicit drug) обнаружили 18,7% учеников 8-х классов, 30,6% учеников 10-х классов и 44,1% учеников 12-х классов.

Семь лет спустя, в 1997 году, такой опыт обнаружили уже 29,4% учеников 8-х классов, 47,3% учеников 10-х классов и 54,3% учеников 12-х классов [94, table 1a]. Как видим, последнее общее повышение приобщенности американской молодежи к наркотикам обеспечивается, в первую очередь, самыми юными.

Вся эта информация еще раз подтверждает необходимость концентрации основных антинаркотических мероприятий в относительно узком возрастном интервале. Только предотвратив вовлечение в соблазны наркотизма наиболее неустойчивой юношеской части, можно обеспечить не только блокировку дальнейшего развития, но и подготовить условия для понижения общего уровня наркотизма. При этом общие приемы борьбы со взрослыми правонарушителями для молодежи нередко оказываются не просто малоэффективными, но зачастую ведут к противоположному результату. Юношеский нонконформизм обеспечивает в этом переходном возрасте один из наиболее действенных механизмов личностного самоутверждения. Поэтому прямое запрещение и преследование может лишь стимулировать интерес к наркотикам, демонстрирующий личностную независимость от взрослых. В то же время внешне нейтральное ("ненавязчивое") внедрение в эту среду конкурентных совсем не обязательно непосредственно антинаркотических) ценностей, осуществляемое и через молодежных лидеров, способно на этом этапе социализации защитить человека от наркотических соблазнов гораздо эффективней, чем все запреты и преследования.

Как свидетельствуют полученные данные, семейный статус, и особенно наличие детей, является одним из существенных факторов, определяющих актуальное отношение человека к наркотикам. Понятно, что семейный статус существенным образом связан с возрастом. В частности, значительную часть холостых и бездетных составляют молодые люди, не достигшие критического возраста наркотических соблазнов. Однако среди находящихся в браке и имеющих детей актуальных потребителей наркотиков (обращавшихся к ним в пределах последнего года) вдвое меньше, чем среди среди состоящих в браке, но не имеющих пока детей (и втрое меньше, чем среди холостых и бездетных). Иначе говоря, само по себе наличие детей, независимо от возраста, является сильнейшим стимулом для вытеснения интереса к наркотикам и разрыва с наркотическим прошлым. Понятно, что на наиболее критическом этапе появления интереса к наркотикам это обстоятельство еще не актуально, однако в более поздний период оно, похоже, все же действует.

В целом, как видно из данных, приведенных в таблице 2.2, общий уровень наркотизации учащейся молодежи несколько ниже, чем у работающей, и значительно уступает уровню тех, кто в настоящее время нигде не работает и не учится. При этом минимальный уровень приобщенности к миру наркотиков обнаруживают учащиеся старших классов общеобразовательных школ. Этот уровень вдвое выше у учащихся ПТУ, студентов техникумов и колледжей, а также у вузовских студентов.

Аналогичная закономерность обнаруживалась и в мониторинге 1996 года [5, с. 122] и петербургских данных Я.И. Гилинского [6, с. 52-53; 22, с. 129]. Такая дифференциация тесно связана с возрастными различиями соответствующих групп учащихся. Значительная часть учащихся средних школ находится на подходе к "критическому возрасту", учащиеся ПТУ и студенты - на выходе из него.

Нельзя не обратить внимания и на сближение уровней наркотизации вузовских студентов и учащихся ПТУ, что если не опровергает, то, как минимум, не подтверждает гипотезу об однозначном и непосредственном влиянии социальной неустроенности на наркотизацию. Не исключено, что для социальных аутсайдеров их социальная неустроенность действительно является фактором, способствующим их наркотизации, что,однако, не отменяет сепаратного действия иных факторов, существенных лишь для относительно благополучных ("социально устроенных"). Ведь пьют не только "с горя", но и "на радостях" (что характерно не только для российской действительности).

Вопреки привычным представлениям, максимальный уровень знакомства с наркотиками обнаруживают рабочие. Не работающая, а именно рабочая молодежь. Если среди молодых служащих хотя бы однажды приходилось пробовать какие-либо наркотики примерно каждому пятому, то среди молодых рабочих этот показатель вдвое выше. Весьма вероятно, что это следствие гендерной специфики различных профессий: женщины среди рабочих, а тем более среди молодых, встречаются не так уж часто, но зато они доминируют среди служащих. Не исключено, что определенную роль в этом играет и "социальная неустроенность" молодых рабочих. Из данных, приведенных в таблице 2.2, можно увидеть и некоторые другие, не всегда однозначные, тенденции наркотизации различных социальных групп. Однако относительно небольшой объем выборочной совокупности нашего мониторинга не позволяет более подробно рассмотреть особенности наркотизма в различных социально-экономических и профессиональных группах.

Похоже, что в настоящее время наркотические соблазны имеют большее распространение в среде относительно благополучной в материальном отношении. Во всяком случае, среди имеющих душевой доход ниже 700 рублей на человека знакомых с наркотиками заметно меньше, чем среди тех, у кого доход выше этой границы. Но максимально распространены наркотики среди тех, у кого доход превышает 1000 рублей на человека. Здесь приобщенность к наркотикам примерно в полтора раза выше, чем среди всей опрошенной молодежи, а количество актуальных потребителей, прибегавших к наркотикам в течение последнего года, почти вдвое выше среднестатистического. Хотя материальное благополучие человека является важнейшим обстоятельством его общего социального благополучия, оно не тождественно ему. Во всяком случае, оно, как видим, не обеспечивает ему надежной защиты от соблазнов наркотизма.

В региональном разрезе, как и в 1996 году, наиболее высокий уровень знакомства с миром наркотиков обнаруживает тольяттинская молодежь. Напомним, что и осенью 1996 года Тольятти заметно выделялся на фоне других городов: приобщенных к наркотикам в этом городе было чуть ли не вдвое больше, чем в среднем по области, и в три с лишним раза больше, чем в сельских районах [5, с.122]. Заметно скромнее приобщенность к наркотикам у молодых людей в областном центре. Наименьшую же приобщенность, как и в прошлый раз, можно видеть в остальных городах области. Устойчивость приведенной "иерархии" может свидетельствовать не только об инерционости исследуемого явления, но и об относительной надежности его измерений.

таблица 2.3
Приобщенность к наркотикам городской молодежи в зависимости от собственного образования и образования родителей

Как видно из данных, приведенных в таблице 2.3,актуальных потребителей наркотиков, прибегавших к ним в течение последнего года, чаще всего можно встретить среди выпускников ПТУ, где их чуть ли не втрое больше, чем среди обладателей вузовских дипломов. Значительная их часть это молодые рабочие, на чей повышенный уровень наркотизации мы обращали внимание несколько выше. Во всех остальных образовательных группах влияние полученного образования на уровень наркотизма прослеживается очень слабо и противоречиво. Еще противоречивее и неопределеннее влияние на наркотизм образовательного уровня родителей. При этом похоже, что образование матери с приобщенностью к наркотикам связано несколько теснее, чем образование отца. Но наиболее наркотизированной группой являются те, кто не сумел ответить на вопрос об образовании своих родителей (особенно на вопрос об образовании отца). Как видим, наркотические соблазны в наибольшей степени угрожают растущим без отцов. Иначе говоря, безотцовщина является достаточно значимым обстоятельством, способствующим наркотизации. Не нашли своего подтверждения и несколько гипотез о непосредственной эффективности (действенности) некоторых форм антинаркотической пропаганды. Хотя почти треть опрошенных хотя бы однажды побывала на каких-либо антинаркотических мероприятиях (концертах, лекциях и т.п.), непосредственного эффекта этих мероприятий обнаружить не удалось. Как минимум однажды пробовали какой-нибудь наркотик 30,7% ни разу за год не присутствовавших на этих антинаркотических мероприятиях и практически такое же количество - 30,1% посещавших их. Прибегали за последний год к каким-либо наркотикам 14,4% посещавших в это время такие мероприятия и 13,4% не посещавших их. Иначе говоря, если счесть зафиксированное различие значимым, то нам следовало бы признать, что эти мероприятия оказали действие, противоположное задуманному.

таблица 2.4
Приобщенность к наркотикам подвергавшихся прямому воздействию некоторых форм антинаркотической пропаганды

Примерно такая же эффективность, как свидетельствуют полученные данные, и у большей части антинаркотических публикаций, которые за последний год НЕ читал лишь каждый пятый. Остальные - четверо из каждых пяти - встречали такого рода тексты. При этом общая численность приобщенных к каким-нибудь наркотикам среди встречавшихся подобными публикациями составляет 31,1%, а среди не встречавшихся с ними - 26,7%. Прибегали за последний год к каким-либо наркотикам 13,2% читавших такие тексты в это время и 15,4% не читавших их. Казалось бы, здесь мы имеем некоторое свидетельство непосредственной действенности антинаркотических публикаций. Однако различие в два с небольшим процента не перекрывает величину стандартной ошибки змерения (даже для q = 0,1). Иначе говоря, зафиксированное различие, к сожалению, не является значимым. Не удалось обнаружить и прямой эффективности потока антинаркотических телепередач, которые за последний год НЕ видел лишь один из тринадцати опрошенных. Остальные двенадцать из этой "чертовой дюжины" с такими телепрограммами сталкивались. При этом численность приобщенных к каким-нибудь наркотикам среди встречавшихся с такими телепередачами составляет 30,9%, а среди не встречавшихся с ними - лишь 19,1%. Прибегали за последний год к каким-либо наркотикам 14,0% смотревших в это время антинаркотические программы и лишь 8,5% не смотревших их. В обоих случая различия заметно превышают величину стандартных ошибок измерения (для q = 0,05). Противоположный эффект? Скорее обратное направление причинно-следственных связей.

Похоже, что у тех немногих, кто избежал встречи с антинаркотическими телесюжетами, это произошло в силу отсутствия интереса к данной теме или в силу уже существующей у них антинаркотической установки. Аналогичная направленность причинно-следственных связей обнаружилась, похоже, и у антинаркотических бесед с "авторитетными людьми". Хотя бы однажды в жизни имел такую беседу почти каждый второй опрошенный представитель самарской молодежи - 46,5% (в том числе почти у половины из них - у 22% - такие беседы происходили в течение последнего года). Как минимум, однажды пробовали какой-нибудь наркотик 22,4% никогда не имевших таких бесед и почти вдвое больше - 39,1% - имевших их (!). Прибегали за последний год к каким-либо наркотикам 9,8% не подвергавшихся антинаркотическим внушениям и 16% подвергавшихся им. И в этом случае различия заметно превышают величину стандартных ошибок измерения (для q = 0,01). То есть, и на этот раз мы имеем обратное направление причинно-следственных связей. Скорее всего, в случаях латентного формирования антинаркотических установок (не проявляющего себя в прямых антинаркотических текстах) антинаркотическая направленность усваивается значительно прочнее и надежнее, нежели тогда, когда такие установки пытаются сформировать, воздействуя на сознание молодого человека с помощью "прямых текстов". К таким текстам, как свидетельствуют приведенные данные, воспитатели чаще всего вынуждены прибегать уже постфактум, после обнаружения свидетельств реальной приобщенности "воспитуемого" к миру наркотиков. И эффективность их далека от желаемой.

таблица 2.5
Приобщенность к наркотикам городской молодежи Самарской области различной профессиональной ориентированности

В ходе последнего мониторинга молодежи Самарской области у опрашиваемых выясняли, какое профессиональное образование они бы предпочли иметь, если бы выбирать его пришлось сейчас. Как видно из таблицы 2.5, менее всего приобщены к миру наркотиков ориентированные на педагогическое образование. По численности актуальных потребителей близки к ним и выбирающие медицинские профессии. Особый антинаркотический статус этих профессий состоит в том, что выбирают их чаще всего представительницы женского пола, которые, как известно, к миру наркотиков приобщены гораздо меньше мужской половины популяции. Ориентации на все другие профессии: естественнонаучные, технические, экономические, юридические, военные и рабочие - соответствует примерно один и тот же уровень приобщенности к наркотикам.

Заметно отличаются от ориентированных на приобретение любой из этих профессий молодые люди, не имеющие определенной профессиональной ориентации. Численность актуальных потребителей наркотиков в этой группе почти вдвое выше, чем у имеющих хоть какую-нибудь профессиональную направленность. Как видим, одним из важнейших механизмов выработки у молодого человека антинаркотической установки является не столько специальное внушение ему негативных представлений о наркотиках, сколько формирование у него позитивной установки на реализацию долговременной жизненной программы, важнейшим элементом которой является наличие определенной профессиональной ориентации.

Естественно было бы предположить, что христианская религия с ее устоявшимися канонами, призывающими к воздержанию от сугубо плотских утех, может служить одним из заслонов от соблазнов наркотизма. Особенно сейчас, когда в нашем еще совсем недавно атеистическом обществе религиозные институты и символы причастности к ним привлекают все большее количество людей: свыше трети - 35,8% - опрошенной молодежи однозначно полагает себя верующими, и еще 25,2% склоняются к этому самоопределению не столь уверенно. Твердо отверг свою связь с верой лишь один из пяти (20%), и еще примерно столько же (19%) считают себя неверующими не столь категорично (или, по крайней мере, не соглашаются с тем, что они являются "верующими людьми"). При этом уверенно считают себя верующими 40,7% актуальных потребителей наркотиков и 35,5% никогда их не пробовавших. И хотя приведенное различие значимо лишь на уровне p = 0,90, однако речь не о том, что вера подталкивает наркотикам, а о том, что в наших условиях она, как минимум, не препятствует приобщению к ним. Понятно, что простое самоопределение себя как верующего еще не означает факта религиозности человека. Об этом, в частности, свидетельствует и то, что почти половина (45,8%) уверенно назвавших себя верующими, по собственному признанию, ни разу за последние четыре месяца не бывали в церкви, и лишь каждый шестой (16,8%) из числа этих верующих посетил ее за это время хотя бы три раза (остальные 37,5% за период, включающий православные Рождество и Пасху, побывали в церкви не более двух раз). При этом хотя бы однажды за последнее время посетили церковь 27% употребляющих наркотики и 27,5% тех, кто их никогда не пробовал. В том числе хотя бы три раза посетили ее 11% актуальных потребителей наркотиков и 11,5% не искушенных ими. Похоже, что и посещение церкви практически никак не влияет на отношение к наркотикам.

Как видим, полученные данные не смогли подтвердить, казалось бы, вполне естественное предположение о значении религии и ее канонов в защите от наркотических соблазнов.

Чем по преимуществу сдерживается в нынешней ситуации дальнейший рост наркотизма в молодежной среде? Относительно ограниченным спросом или ограниченным предложением? Ответ на этот вопрос исследователи пытались, в частности, получить и при выявлении представлений о том, насколько трудно или легко достать различные виды наркотических веществ. Наиболее доступными, по мнению большинства опрошенной молодежи, являются сегодня анаша и другие производные конопли. Свыше трети (35,9%) наших респондентов заявили о том, что при необходимости легко могли бы достать наркотики этой группы. Примерно каждый пятый (21,9%) полагает, что легко мог бы достать экстази, примерно столько же - 20,9% - опий или другие опиаты помимо героина. Впрочем, почти столько же - 19,8% опрошенных - считают легко доступным и героин. Немногим меньше - 17,7 % - полагают легко доступным кокаин и 15,8% искусственные наркотики типа амфетамина, эфедрина, "джефа" и т.д.

Это не означает, что для остальных приобретение каких-либо наркотиков составило бы серьезные трудности. Приобретение анаши и других производных конопли сложным представляется лишь каждому пятому - 19,7%. Остальные (44,5%)никогда не задавали себе такого вопроса и не представляют себе этой ситуации. Немногим большее количество опрошенных считает трудным делом приобретение других наркотиков. Экстази - 24% (у остальных 55% нет представления о доступности этого наркотика); амфетамин, эфедрин и т.п. - 25% (а 59% не имеют представления о доступности этого наркотика); опий и другие опиаты - 26% (при 53% не имеющих представления о доступности этого наркотика); героин - 27,7% (при 52,5% не имеющих представления о его доступности); кокаин - 29,3% (при 53% не имеющих представления о его доступности). Как видим, при том, что примерно у половины опрошенных нет определенного представления о доступности отдельных наркотиков, для остальных они представляются скорее трудно, чем легко доступными.

таблица 2.6
Представление о доступности наркотиков в различных группах приобщенности к ним

Понятно, что представление о доступности различных наркотиков существенно зависит от степени реальной приобщенности к ним. Так, среди никогда не пробовавших наркотиков легко доступной анашу считают 25,9%, среди пробовавших их - 50%, а среди относительно регулярно употребляющих их в настоящее время - 70,4%. Похожие соотношения, как видно из таблицы 2.6, обнаруживаются и в отношении других видов наркотических средств.

И тем не менее, количество считающих отдельные виды наркотиков легко доступными заметно выше показателей численности хотя бы однажды пробовавших их. Но если количество приобщившихся к анаше еще как-то сопоставимо с количеством считающих ее легко доступной (29% против 35,9%), то для всех остальных наркотиков различия много больше. Считающих легко доступным героин в три раза больше, чем приобщенных к нему (19,8/6,7); амфетамин, эфедрин и т.п. – в 3,1 (15,8/ 5,2); опий и другие опиаты - в 3,2 (20,9/6,5); кокаин - в 3,7 (17,7/4,8); экстази - в 3,8 (21,2/5,5). Такое соотношение позволяет утверждать, что реальный уровень приобщенности молодежи к наркотикам определяется не столько их доступностью или недоступностью (предложением), сколько сравнительно ограниченным спросом, определяющимся соответствующими установками. Иначе говоря, нынешний уровень наркотизма молодежи определяется главным образом собственными характеристиками ценностного сознания молодежи, а отнюдь не статистикой успехов правоохранительных органов, на обеспечение которых в настоящее время направляются основные ресурсы.

таблица 2.7
Общее представление городской молодежи Самарской области об опасности употребления различных наркотиков для здоровья

Из последней колонки таблицы 2.7 видно, что представление о вредности для здоровья РЕГУЛЯРНОГО употребления ЛЮБОГО из наркотиков является доминирующим в молодежной среде. С этим не только согласны 8-9 из каждой десятки опрошенных, в этом твердо убеждены не менее 7 из этих десяти. По сравнению с остальными, наиболее мягкое отношение, как и предполагалось, - к анаше и ее аналогам. Но и ее регулярное употребление считают опасным для здоровья 87,5% (в том числе 68,6% твердо убеждены в этом), тогда как не согласных с этим обнаружилось лишь 5,5% (остальные 7% не имеют определенного мнения по этому вопросу).

По данным упоминавшегося выше "Мониторинга будущего", аналогичную структуру представлений об опасности для здоровья разных уровней интенсивности употребления соответствующих наркотиков обнаруживают и выпускники американских школ. Осенью 1997 года случайное (разовое или двукратное) употребление марихуаны очень опасным для здоровья считали 14,9% учащихся 12-х классов, употребление ее от случая к случаю - 24,7%, а ее регулярное употребление - 58,1%. Разовое употребление ЛСД очень опасным назвали 34% выпускников американских школ; крэка - 54%; кокаина - 51,4%; а разовое употребление героина - 60,5%. Еще больше считающих крайне опасным для здоровья более частое (от случая к случаю) употребление этих же наркотиков. ЛСД - 76,6%; крэка - 70,3%; кокаина - 67,7%; героина - 74,3% [94, table 7].

Но вернемся к нашим собственным данным. Напомним, что количество хотя бы однажды пробовавших анашу или гашиш равно 29%, то есть много больше численности убежденных в безопасности их регулярного употребления. Как видим, понимание опасности регулярного употребления анаши никак не удерживает от знакомства с ней. Как, впрочем, и от периодического обращения к этому наркотику – количество многократно обращавшихся в течение последнего года к анаше и ее аналогам превышает 10%, тогда как верящих в безопасность ее регулярного употребления вдвое меньше.

Не считают опасным для здоровья регулярное употребление других наркотиков считанные единицы. Полтора процента полагают не опасным регулярное употребление экстази, и столько же считают безопасным ацетон и его аналоги. Не верящих в опасность регулярного употребления героина, опия и кокаина насчитывается менее 1%. Количество же пробовавших соответствующие наркотики, минимум, втрое больше. Как видим, и в этом случае понимание опасности, которую представляет определенный наркотик, не блокирует интереса к нему.

Очевидно, что понятие регулярности, используемое нами, самим респондентом может интерпретироваться самым разным образом. И, скорее всего, собственную практику большинство втягивающихся в наркотизм регулярной не считает. При этом, если по отношению к РЕГУЛЯРНОМУ употреблению практически всех наркотиков у опрошенных представителей молодежи существует некоторый барьер понимания опасности, то по отношению к ПЕРИОДИЧЕСКОМУ (от случая к случаю), а тем более по отношению к разовому употреблению ("пробе") такая защитная установка у многих отсутствует. Не верит в опасность для здоровья периодического (от случая к случаю) употребления анаши практически каждый пятый (20%). В опасность для здоровья периодического употребления паров ацетона не верят 7,5%, и примерно столько же - 7,8% - не верят в опасность периодического употребления экстази. Не считают опасным периодическое потребления опия 4,8%, амфетамина и его аналогов - 4,3%, кокаина - 3,1%, героина - 3,1%.

Напомним, что количество приобщенных к наркотикам соответствующих групп находится примерно в тех же пределах. Однако соотносить напрямую представление о безопасности периодического употребления какого-либо наркотика с хотя бы разовым знакомством с ним не приходится. Связь тут, как свидетельствуют полученные данные, несколько сложнее.

Однако основная причина проницаемости всей этой системы представлений - в отношении к разовому знакомству с тем или иным наркотиком. Если твердо убеждены в опасности разового употребления анаши и ее аналогов 15,5% опрошенных, то не опасаются знакомства с ней 44%, что в полтора раза больше количества хотя бы однажды пробовавших эти наркотики. Твердо убежденных в опасности разового употребления опия 28,8%. Разовое знакомство с героином не считают опасным для здоровья 10,9% опрошенных, и практически столько же - 11% - не опасаются знакомства с кокаином, амфетамином и его аналогами - 12,3%, с опием и его аналогами - 15,8%, с парами ацетона - 22,2%. Напомним, что реально знакомых с соответствующими наркотиками, как минимум, вдвое меньше. Иначе говоря, само по себе представление об опасности для здоровья не является единственной преградой для реального знакомства с конкретным наркотиком. Точно так же отсутствие такой установки не является стимулом для реального приобщения к наркотикам. Похоже, что механизм регуляции поведения по отношению к наркотикам следует искать в другой области.

таблица 2.8
Гендерная специфика представлении об опасности для здоровья употребления различных наркотиков

При том, что приобщенность мужчин к наркотикам многократно превышает женскую, данные, приведенные в таблице 2.8, свидетельствуют о крайне слабых различиях их представлений об опасности конкретных видов наркотических веществ. Что является еще одним свидетельством независимости реальной приобщенности к конкретным наркотикам от представления об их опасности для здоровья.

Как свидетельствуют полученные данные, представление об опасности быстрого привыкания к наркотикам является доминирующим. В то, что, "начав употреблять наркотики, легко заставить себя прекратить их употребление", верит лишь 13,5% опрошенных, при 58,5% не разделяющих этого мнения (остальные 28% не имеют однозначного ответа на данный вопрос). При этом, если среди никогда не пробовавших никаких наркотиков представление о возможности легкого отказа от него разделяет лишь примерно каждый десятый - 11%, то среди имеющих опыт употребления наркотиков таких почти вдвое больше: 19,5% среди актуальных потребителей и 8% среди тех, чье знакомство с наркотиками было эпизодическим или увлечение ими осталось в прошлом.

Как видим, хотя представление о трудности разрыва с наркотиками доминирует среди молодых людей вне зависимости от степени их приобщенности к ним, сам факт приобщенности существенно понижает защитный порог, на выработку которого направлена основная мощь антинаркотической пропаганды.

Не нашла своего подтверждения и гипотеза об особой престижности наркотиков среди молодежи. Не согласны с тем, что "сейчас престижно употреблять наркотики", две трети - 65,3% - опрошенных. Престижным среди своих сверстников полагают употребление наркотиков втрое меньше - 18,9% (остальные 15,8% не имеют определенного мнения по этому вопросу). При этом несогласие с представлением о престижности наркотиков доминирует не только среди никогда не пробовавших их (где с этим тезисом не согласились 65,9% при 17,8% согласившихся с ним), но и среди тех, кто с той или иной регулярностью употребляет наркотики в настоящее время (не согласны с этим тезисом тут 55,6% при 25,9% согласившихся с ним). Наибольшее же неприятие этот тезис вызвал среди тех, чье знакомство с наркотиками было эпизодическим или увлечение ими осталось в прошлом. Здесь численность отвергших этот тезис составила 70,4% (при 18,2% согласившихся с ним).

Как видим, представление о престижности употребления наркотиков отвергается явным большинством, вне зависимости от степени реальной приобщенности к ним. Тем не менее нельзя не заметить, что в глазах актуальных потребителей (прибегавших к каким-либо наркотикам в течение последнего года) престижность этого занятия все же несколько выше, чем для всех остальных. В то же время в глазах тех, чье знакомство с наркотиками было эпизодическим или увлечение ими осталось в прошлом, престиж их былого увлечения несколько ниже, чем среди совсем неискушенных.

При этом трое из каждых пяти (61,3%) опрошенных полагают, что "люди, употребляющие наркотики, стараются это скрывать", и лишь каждый пятый (18,6%) не согласен с этим. Такое представление преобладает как среди совсем "посторонних" (где его разделяют 60,9%), так и среди актуальных потребителей наркотиков (где численность согласных с этим тезисом равна 62,9%, то есть практически такая же, как и среди "неискушенных"). При этом среди приобщенных к наркотикам не согласных с тем, что употребляющие их стараются скрывать это от окружающих, примерно в полтора раза больше, чем среди никогда не пробовавших их: 24% против 16% (различие обеспечивается тем, что среди неискушенных больше не имеющих определенного представления о данном вопросе). Таким образом, хотя большинство приобщенных полагают, что это не стоит особо афишировать, примерно четверть из них, похоже, все-таки рассчитывает на "понимание" окружающих.

О роли близкого окружения в приобщении к наркотикам и определенной "закрытости наркотической тусовки" свидетельствует тот факт, что у половины (50,5%) никогда не пробовавших наркотиков нет ни одного знакомого, который имеет хотя бы минимальный опыт их употребления, и лишь около четверти (27%) из них смогли насчитать среди своих знакомых пять (или более) приобщенных к миру наркотиков (не среди близких приятелей или друзей, а среди знакомых по работе, учебе или другим обстоятельствам). В то же время 75% актуальных потребителей наркотиков (прибегавших к ним в течение последнего года) имеют среди своих знакомых, как минимум, пятерых приобщенных к наркотикам; в том числе 63% имеют среди своих знакомых не менее десяти приобщенных к миру наркотиков. При этом 61,7% актуальных потребителей наркотиков хотя бы однажды сталкивались с достигшими из-за наркотиков глубокого физического истощения; среди не приобщенных к этому миру такие эпизоды вспомнили лишь 24,5%. Те, чье знакомство с наркотиками было эпизодическим или увлечение ими осталось в прошлом, занимают в этом континууме наблюдений промежуточное положение. Все это позволяет предположить определенную изолированность среды существования актуальных потребителей наркотиков.

таблица 2.9
Общее отношение городской молодежи Самарской области к употребляющим различные наркотики

Наряду с выяснением "собственного отношения" опрашиваемых к различным видам наркотиков, программа последнего молодежного мониторинга предусматривала и выявление отношения к употребляющим эти наркотики с той или иной регулярностью. Как видно из таблицы 2.9, не менее четырех из каждых пяти опрошенных к РЕГУЛЯРНОМУ употреблению любых наркотических веществ в принципе относится негативно, так или иначе осуждая употребляющих их. Но к периодическому употреблению наркотиков отношение заметно более терпимое. Употребляющих эти же наркотики "от случая к случаю" осуждает на 10-20% меньшее количество опрошенных, нежели употребляющих их регулярно. Наиболее терпимое отношение, как нетрудно понять, к разовому знакомству с теми же наркотиками. Допустивших такое случайное знакомство "осуждают" лишь около половины осудивших регулярных потребителей соответствующих наркотиков. Еще меньше - КАТЕГОРИЧЕСКИ осуждающих этих случайных потребителей. К примеру, "определенно" осуждающих разовое употребление анаши почти вдвое меньше, чем общее количество осуждающих ее употребление (среди которых почти половина отдельный случайный эпизод с анашой "скорее осуждает, чем не осуждает"). Примерно такое же соотношение "общего" и "категорического" осуждения и по всем остальным наркотическим средствам. При этом, как нетрудно было предположить(исходя из данных, уже обсуждавшихся ранее), наибольшую терпимость в настоящее время самарская молодежь проявляет по отношению к потребителям анаши и ее аналогов. Однократное ее употребление вызывает категорическое осуждение лишь примерно у каждого пятого (у 22%), то есть примерно в полтора раза реже, чем такое же случайное употребление любого другого наркотика.

Внешне общая система отношения к употребляющим различные наркотики, выраженная в терминах "осуждаю – не осуждаю", похожа на систему представлений об опасности соответствующих наркотических веществ для здоровья. Чем "легче" в представлении респондента данный наркотик и чем реже он употребляется, тем меньшее осуждение вызывают употребляющие его. Но более внимательный анализ этих двух рядов обнаруживает и некоторые различия между ними. Амплитуды осуждения различных уровней регулярности употребления отдельных наркотиков заметно уже амплитуд представлений об опасности этих же наркотиков для здоровья.

Это выражается в том, что численность понимающих вредность регулярного употребления отдельных наркотиков заметно выше численности осуждающих их регулярное употребление; а численность понимающих вредность отдельного разового употребления этих же наркотиков заметно ниже, чем численность осуждающих их случайное употребление (что хорошо видно при сопоставлении таблиц 2.7 и 2.9).

Интерпретация указанных различий может быть сведена к известному положению, в соответствии с которым "своя рубашка ближе...", что в первом приближении не так уж далеко от сути. Дальнейшее же продвижение к латентному значению этих различий требует более глубокого и достаточно кропотливого анализа.