 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
“Избушка-избушка, встань ко мне передом, к лесу задом”. (Избушка – родимая страна). Я. Гилинский Концептуальные требования к укреплению правопорядка Несмотря на обилие документов федерального и регионального уровня под названиями “Концепция”, “Программа” в современной России отсутствует научно обоснованная концепция стратегии и тактики укрепления правопорядка, противостояния преступности. Это объясняется (1) реальной сложностью проблемы, (2) недостаточной развитостью теоретической криминологии, (3) превалированием практически-политических сиюминутных требований. Сложная задача разработки обоснованной концепции не может быть решена ad hoc. Ниже предлагаются тезисно лишь некоторые исходные предпосылки. 1. Привычные представления о правопорядке как несомненной социальной ценности сегодня не кажутся бесспорными. Динамичное развитие современного — “постмодернистского” Западного (и отчасти российского) общества подтвердило сомнения в принципиальной возможности установить “порядок” в обществе, добиться реализации “рационального порядка” путем администрирования, правового регулирования, рационального социального контроля. “Эрозия и ослабление государственной власти, когда-то увлекшейся миротворческой миссией, углубляется изо дня в день... Меры для установления и поддержания искусственного порядка, опирающегося на законодательство и государственную монополию на средства принуждения, лояльность обывателей и нормирование их поведения ныне не кажутся такими первоочередными и обязательными, как в начальной фазе процесса “осовременивания” (модернизации)... Вместо нормативного регулирования поведения обывателя — соблазнение потребителя... Речь идет о видении действительности человеческого общежития не как объекта административного воздействия, нормативного регулирования и функциональной координации, но как области самопроизвольных и слабо скоординированных процессов”. Так что “на долю философов и социологов выпало разоблачать ложь обещаний успокоительной уверенности и навсегда устроенного порядка, которыми заманивают в тоталитарные ямы миражом освобождения от груза проблем”. Это — задача и криминологов. Хотя для ее решения требуется “освободиться от навыков мышления” (З. Бауман), широко распространенных в научном сообществе. Социальные реалии современного мира требуют пересмотра привычных парадигм и западными и отечественными обществоведами. Следует учиться жить в обществе нестабильном, неупорядоченном, нерациональном, противостоять сторонникам “твердой руки” и “порядка”. 2. Правопорядок — лишь элемент общественной системы, обусловленный ею. Хорошо известна зависимость преступности и иных правонарушений от экономических, социальных, политических, идеологических и проч. условий бытия. Затяжной, глубокий, тотальный (экономический, социальный, политический, экологический, нравственный) кризис в России, анемичность общества не могли не повлечь за собой роста преступности и иных проявлений отклоняющегося поведения (пьянство, наркотизм, самоубийства и др.), дестабилизацию социального порядка. Хотя, стоит отметить, что “порядок” в тоталитарном СССР сам был патологичен, поддерживался неадекватными, нецивилизованными средствами и начал рушиться задолго до горбачевской “перестройки”. Наиболее криминогенные (вообще деликтогенные) факторы: резкая социальная и экономическая дифференциация населения (разрыв между средним доходом 10% наиболее и 10% наименее обеспеченных граждан составил: 1990 — 4,4; 1991 — 4,5; 1002 — 8,7; 1993 — 11,4; 1994 — около 15); относительное и абсолютное обнищание значительных слоев населения; утрата уверенности в завтрашнем дне (угроза безработицы, экономическая и политическая нестабильность, потеря имевшихся накоплений “на черный день” и т.п.); крушение многих идеологических иллюзии: невозможность реализовать свой интеллектуальный, профессиональный потенциал; небывалая коррумпированность органов власти, управления, правопорядка и полная социальная незащищенность населения. При объективной обусловленности роста правонарушаемости не следует уповать на какие бы то ни было административно-запретительные. правовые, репрессивные меры сокращения преступности, иных правонарушении. Многовековой исторический опыт, в том числе — отечественный, свидетельствует о полной бесперспективности “наведения порядка”, сокращения преступности я иных правонарушений без изменений социальных, экономических. политических условий, без нейтрализации основных криминогенных факторов. Анализ динамики преступности в бывшем СССР и в России за послевоенный период свидетельствует о снижении уровня преступности в периоды, когда у людей появлялась надежда на улучшение условий бытия: во время хрущевской “оттепели” (снижение уровня преступности за 1961-—1965 гг. на 18.9%) и горбачевской “перестройки” (уровень преступности за 1985—1987 гг. снизился в СССР на 15.4%. в России — на 17.3%). 3. Известные зарубежные (и отечественные) криминологи давно говорят о негативных последствиях чрезмерного нормирования человеческого поведения, о “кризисе наказания”, о необходимости поисков альтернатив уголовной юстиции, об институтах посредничества для применения ненасильственных, нерепрессивных мер разрешения конфликтов, о “пределах наказания” (Нильс Кристи), о принципе “минимума репрессий”, о роли позитивных (поощрительных) санкций в регулировании поведения, с бедах роста контингента пенитенциарных учреждений и связанной с этим “призонизацией” сознания и поведения. К сожалению, в сознании представителей российских властных и правоохранительных структур, большинства населения, многих криминологов и криминалистов преобладают привычные, доставшиеся по наследству от советского тоталитаризма представления об “усилении борьбы с преступностью”, запрете и наказании как лучших способах “решения” проблем правопорядка. 4. Всеобщность и неизбывность “беспорядка”, “вечность” различных проявлений так называемого отклоняющегося поведения (преступности, пьянства, наркотизма, самоубийств, проституции и др.), их зависимость от условий социального бытия, “кризис наказания” и негативные последствия жестких, репрессивных форм социального контроля,— заставляют задумываться о неоправданности привычных парадигм, о неэффективности соответствующих им (и обыденному сознанию) форм социального контроля и поисках иных, “мягких” методов регулирования поведения людей и мягких форм социального контроля. Западная теоретическая мысль и повседневная практика давно ищут новые парадигмы, новые формы социального контроля. К числу некоторых успешно апробированных направлений можно отнести следующие: • последовательная реализация принципа “все можно, кроме того, что запрещено”; • реализация принципа “минимум репрессий”; • декриминализация большинства малозначительных, неопасных преступлений, “перевод” их в разряд административных проступков; • безусловная отмена смертной казни и отношение к лишению свободы как “высшей мере” наказания, применяемой лишь в случаях, когда этого нельзя избежать; • создание широкой сети государственных и негосударственных учреждений и организаций социальной помощи (бездомным, наркоманам, алкоголикам, лицам, освободившимся из мест лишения свободы и т.п.); • создание сети государственных и негосударственных “институтов согласия” (Н. Моисеев), “институтов посредничества” (Н. Кристи) третейских судов по урегулированию отношений между правонарушителем и потерпевшим — как альтернативы уголовной юстиции (рестрибутивная, “восстановительная” юстиция вместо юстиции возмездия). 5. В основе общественного правопорядка лежит безусловная правопослушность, соблюдение законов и подчинение законам представителей власти, управления, охраны правопорядка. Ни о каком правопорядке не может быть речи при тотальной коррумпированности всех ветвей власти, при бюрократическом бездушии и издевательстве чиновников всех рангов, при их полном отрыве от нужд и забот населения, при произволе “правоохранительных органов”, дошедшем до того, что, по данным ряда социологических опросов (как в Петербурге, так к в других регионах), население начинает бояться милицию больше, чем преступников, а фермеры, предприниматели, банкиры предпочитают обращаться за помощью и защитой к “бандитам”, а не в органы правоохраны. Пока органы государственной (федеральной и муниципальной) власти и управления, правоохранительные органы не вернут доверия населения, все попытки “укрепления правопорядка” обречены на полный провал. Основные направления укрепления правопорядка К сожалению, сегодня отсутствуют объективные условия для реального укрепления правопорядка. Поэтому представляется возможным назвать лишь некоторые тактические полумеры, теоретически реальные сегодня, но практически вряд ли осуществимые и малоэффективные в силу нерешенности стратегических проблем (сокращение непомерного разрыва материального положения сверхбогатых и обнищавших слоев населения; обеспечение реального прожиточного уровня для всех жителей; обеспечение достойного существования людей — в хорошо отапливаемых и пригодных для жилья помещениях, при нормально функционирующих городском транспорте и средствах связи, при современном уровне развития медицинской помощи...; преодоление тотальной коррумпированности органов власти, управления, правоохраны, их полной бездеятельности, когда речь заходит об удовлетворении законных интересов и защите прав граждан, и т.д.). Итак: • Обеспечение защиты и социальной помощи дезадаптированным группам населения (бездомным; больным алкоголизмом и наркоманией; лицам, освободившимся из мест лишения свободы; безработным; лицам с психическими отклонениями”; бездомным и безнадзорным детям и т.д.). Развитие государственной (муниципальной) сети соответствующих учреждений - с нормальными или же привилегированными бытовыми условиями, со штатом профессиональных психологов, наркологов, социальных работников. Финансовая, материально техническая, организационная помощь и поддержка общественных, неправительственных организаций (НПО), осуществляющих помощь дезадаптантам. • Обеспечение социальной и психологической помощи жертвам преступлений, защиты их интересов (специализированные организации учреждения, “телефоны доверия” для жертв — детей и подростков, для жертв насильственных преступлений, для жертв сексуального насилия для жертв семейного насилия и т.п.). • Защита населения от уличной и “квартирной” преступности (существенное кадровое увеличение и материально-техническое, транспортное усиление ППС; надлежащая дислокация сил; быстрота реагирования; освещение улиц, пустырей, подъездов домов; организация самозащиты населения и обучение жильцов микрорайонов. домов, соседей правилам самозащиты и взаимовыручки в случаях преступных посягательств оборудование технических средств защиты домов и квартир и т.п.). • Обеспечение надлежащего контроля за качеством реализуемых алкогольных изделий. Лишение лицензий на право торговли и крупные денежные штрафы в отношении лиц, виновных в реализации фальсифицированных алкогольных изделий. • Безусловная и открытая — для СМИ, населения — ответственность сотрудников правоохранительных органов и правоприменительных органов за каждый факт взяточничества, мздоимства, превышения власти и иные незаконные действия при обеспечении их (сотрудников) социальной защищенности. • Переориентация работников правоохранительных органов: не “борьба” с преступностью, а защита населения, каждого жителя от незаконных посягательств. Изменение критериев оценки деятельности правоохранительных органов: не количество зарегистрированных преступлений (с рапортами о липовом “снижении”), не уровень раскрываемости (когда регистрируют только “очевидные” преступления, “добиваясь” нереальных абсурдных показателей — 60-70-80%,), а число жертв, количество потерпевших, сумма ущерба. Для предупреждения манипулирования этими показателями — проведение ежегодных (полугодовых, квартальных) выборочных репрезентативных виктимологических опросов населения, осуществляемых независимыми, вневедомственными организациями (при возможном участии правоохранительных органов). • Постоянное повышение квалификации (переподготовка) сотрудников правоохранительных органов с включением в число изучаемых дисциплин основ современных социологических, криминологических, психологических знаний. • Изменение правоохранительной практики правоохранительных органов и у головной юстиции: от упования на “усиление борьбы”, отождествляемой с усилением наказаний, репрессий, к “штучной” работе с каждым правонарушителем в целях избежания излишней репрессивности, озлобляющей виновного и приводящей к переполненности СИЗО и пенитенциарных учреждений. • Улучшение кадрового, финансового, материально-технического обеспечения правоохранительных органов, но при непременном условии: прежде всего это должно касаться оперативных служб, служб и подразделений, работающих непосредственно по защите населения, а не занимающихся обеспечением безопасности проезжающих “отцов города”. Последние годы наблюдается тенденция: чем больше “иномарок” у руководства, тем меньше “ПМГ” на дорогах; чем больше кадров руководителей, тем меньше ППС на улицах. Перераспределение и передислокация кадров, транспорта, техники милиции должны стать предметом внимания и контроля муниципальных органов власти и управления. Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
