 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
О наркоситуации в Санкт-Петербурге, о том, каким должен быть подход к профилактике наркозависимости, корреспонденту журнала "НаркоНет" Кристине Малянтович рассказал главный психиатр и нарколог Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга, доктор медицинских наук, профессор А.Г. Софронов.
— Александр Генрихович, сколько наркозависимых состоит на учете в Петербурге и сколько их в действительности, по вашим оценкам? — В Санкт-Петербурге на учете состоит более десяти тысяч наркозависимых. Из них 8,5 тысяч так называемых активных потребителей и около 1,5 тысяч тех, у кого отмечается ремиссия продолжительностью в год и более. Сколько наркозависимых на самом деле, не знает никто, потому что все коэффициенты, которые предлагаются для расчетов, не имеют научной основы. — Количество наркоманов в Санкт-Петербурге из года в год увеличивается или же остается неизменным? — Есть понятие «учетная группа», так вот она отличается удивительной стабильностью. Есть первичная заболеваемость, которая рассчитывается по приросту учетной группы за счет вновь поставленных на учет. Но эти люди могли заболеть не в этом году, а значительно раньше, просто именно сейчас они обратились за помощью. Понятно, что данный механизм не может отразить реальные процессы. Это более чем субъективная модель, которая отражает в основном динамику опиоидной наркомании. Как в отношении количества наркоманов, так и в отношении только-только заболевших у нас достоверной информации нет. Но, с другой стороны, сегодня нет никакого другого способа отслеживания наркоситуации. — Какие виды наркотиков сейчас на первом месте по употреблению? Есть ли какие-то новые тенденции? — По условной учетной статистике, на первом месте героин. А по полицейским данным и по объективным данным, которые приходят из службы «скорой помощи», куда поступают больные с острыми отравлениями, число лиц, употребляющих амфетамины, каннабиноиды и другие психоактивные вещества, не фигурирующие в статистике наркологических учреждений, значительно превышает число людей, потребляющих опиаты. Так что количество наркопотребителей тяжелых наркотиков, возможно, снижается. — Какого возраста преимущественно нынешние наркоманы? — Инициация обычно происходит в возрасте 17 — 20 лет. А в государственные центры реабилитации люди обращаются уже в 25 — 26 лет. — Не могли бы вы дать социальный портрет современного наркомана? Кто он: оступившийся школьник, преступник, больной? — Я могу дать четкий социальный портрет тех, кто состоит на учете. Употребляют тяжелые наркотики в основном представители маргинальных слоев населения. Более того, их маргинализация продолжает усугубляться. Амфетамин и канна- биноиды — все слои молодежи. Правда, прицельного мониторинга занятости, условий жизни, доходов не проводилось. Но существуют другие признаки, по которым можно сделать такие выводы. В среде пациентов, страдающих алкогольной зависимостью, мы провели специальную работу по выяснению их социального статуса. Результаты поразили. Мы знали, что у них в жизни не все гладко, но чтобы настолько... В отношении наркозависимых такой работы пока не велось, но результат прогнозируемый. Здесь, на мой взгляд, значимых различий нет. — Как борются с распространением наркомании в Петербурге? Есть ли какие-то новые методы противодействия? — Смотря что понимается под «борьбой с распространением наркомании». Есть полицейская статистика, которая, как мне кажется, тоже неоднозначна. Например, можно за основу взять положение, что, чем больше наркотиков изымается, тем печальнее ситуация. Но количество изъятых наркотиков может характеризовать и активность полицейских служб: чем лучше работают правоохранительные органы, тем больше наркотиков изымается. Можно говорить о мероприятиях профилактических, но это сложный вопрос, потому что на сегодняшний день нет государственной структуры, которая бы однозначно отвечала за первичную профилактику. Первичная профилактика понемногу поручена всем, поэтому до сих пор не структурирована и не имеет научного обоснования. Отсюда много проблем. Если большинство участников антинаркотической работы признают, что лечение наркоманов и реабилитация должны строиться на научных основах, то объяснить, что первичная профилактика тоже должна подкрепляться наукой, пока не представляется возможным. Многим кажется что это очень просто. А что? Повесим плакаты, проведем массовое тестирование. Но так нельзя. Что касается вторичной профилактики, то за этот год мы сделали много. Например, мы обеспечили государственный ресурс, чтобы оказывать помощь людям, в ней нуждающимся. Предложение фактически соответствует спросу. Да, кто-то может сказать, что условия в городском стационаре хуже, чем в частной клинике. Зато наши услуги, так сказать, не обрушивают бюджет семьи. Следует указать на то, что политические инициативы, например, принятие антинаркотической стратегии, могут оцениваться как весьма позитивные. Как минимум они гарантируют, что процесс не пущен на самотек, это важно. Хотя и здесь могут быть системные ошибки и неправильные подходы. — А какие методы профилактики, на ваш взгляд, наиболее действенны? — Если речь идет о первичной профилактике, лучше говорить не о методах, а о принципах. Во-первых, нужно определить замысел, что мы конкретно хотим получить, например, снизить количество случаев эпизодического потребления или же помогать там, где уже есть проблемы, но нет пока зависимости. Во-вторых, следует определить целевые группы. К кому идет обращение: к трезвой молодежи, никогда не прикасавшейся к наркотикам, к коллективу, в котором имеются активные потребители, или к только раз попробовавшим людям? Ясно, что разные группы требуют разных подходов. В основном, при выступлении наших лидеров внимание акцентируется на студентах. Понятно, это наше будущее, но остальные, получается, стране безразличны? Может показаться неожиданным, но в вузах наркоманов меньше, чем в другой среде, поскольку студенты — люди в основном образованные и достаточно сознательные. Это высоко мотивированная и сплоченная группа, за счет этого их легко собрать, с ними легко работать. Другое дело — профессиональные училища на окраинах, попробуй там хоть на минуту всех собрать и предложить им то, что только что предлагал студентам. А там, где нет никакого училища, в среде нетрезвых с утра, группирующихся по подворотням? Не уверен, что там хоть какой-то разговор может состояться. Теперь самое главное: где же наши услуги по первичной профилактике наиболее востребованы? Там, где есть проблема. Итак, если мы сформулировали, что и у кого мы хотим получить, то остается определить ресурс: что можем, какие есть средства. Имея хроническое недофинансирование, мы, конечно, должны выбирать главное. Социальная реклама должна быть там, где она востребована, где она актуальна. Если не определить предварительно целевые группы и замысел, и без того небогатые ресурсы будут просто распыляться. Так, громадные плакаты типа «Я выбираю жизнь», стоящие на трассах, — это выброшенные деньги. Особенно нелепо они выглядят в весьма респектабельных кварталах над хорошо заасфальтированной дорогой или рядом с фитнес-центром. — Проводятся ли в Санкт-Петербурге тестирования на наркотики? — Тестирования пока проводятся только в рамках освидетельствования, в диспансерах, например, при решении вопроса о снятии с учета по случаю выздоровления, в реабилитационных центрах при сомнениях. Сама процедура довольно-таки распространена. Она рекомендуется родственникам несовершеннолетних пациентов, в отношении которых есть подозрения, что они употребляют те или иные психоактивные вещества. Но так, чтобы приходили и тестировали целую школу, этого пока нет. Недавно прошла некоторая информация об отдельных вузах, в которых такие попытки предпринимались. Но, по моим данным, это было тестирование с использованием непонятно кем изготовленной аппаратуры, непонятно на каком принципе работающей. Такие случаи были. В их отношении мы уже давали жесткий ответ: всерьез это воспринимать нельзя. — Какой вид зависимости, на ваш взгляд, сегодня наиболее опасен (игровая, компьютерная, алкогольная, табачная, наркотическая)? — Сложный вопрос. Само сравнение патогенных факторов, по-моему, не корректно, потому что есть общество, а есть человек. Сакраментальный вопрос: «Что вреднее: водка или героин?». Когда я был молодым врачом, то мне довелось увидеть живущих по соседству матерей наркомана и алкоголика, когда они одинаково горько и искренне рыдали. Что касается социума, тут все тоже не однозначно. Сейчас брошено много сил на подавление наркоэпидемии, и это правильно. Но есть тяжелейшие проблемы, связанные с злоупотреблением алкоголем и табаком, в отношении которых эффективность государственных мероприятий признается крайне невысокой. Нужно жестко противодействовать всем видам зависимости. — Чего, по-вашему, не хватает государству, чтобы более эффективно бороться с распространением зависимостей? — На первое место я бы поставил то, что государству в настоящее время не хватает мнения компетентных экспертов. К сожалению, по причинам, которые мне трудно комментировать, мнение экспертов в нашей стране дезавуировано. У нас наблюдается элемент политизации всей антинаркотической работы. Похоже, что медицинская парадигма проблемы наркозависимости сегодня уступает парадигме социально-политической. Да, политики должны быть участниками этой работы, они отвечают за социальный прогресс. Но уж точно политиками не должны быть эксперты. Экспертам фактически навязывается политическая роль, они подчас вынуждены быть конъюнктурными, а это тормоз на пути к прогрессу. Тому пример — необоснованные решения, при которых внешне все правильно и логично, общественность принимает на ура, но в то же время за внешней логичностью часто скрывается научная несостоятельность мнений. — Не могли бы вы привести конкретный пример? — Пожалуйста. То же тестирование. Государство выразило готовность пустить миллионы на этот процесс, не разработав единого научно и юридически обоснованного алгоритма. По телевизору, скажем, показывают внутривенный забор крови для добровольного тестирования. Но представьте себе, что это такое, сколько человек добровольно согласятся на инвазивную методику, даст проколоть себе вену, и как мы потом будем разбираться, по каким именно причинам они отказались... Может, выяснится, что дети просто боятся самой процедуры? — Напоследок дайте, пожалуйста, совет родителям, как не допустить, чтобы ребенок стал наркоманом? — Физическая зависимость появляется не сразу. Чтобы стать наркозависимым, человек должен на протяжении определенного времени систематически принимать наркотик. Важно не пропустить моменты, когда ребенок, возможно, уже употребляет психоактивные вещества. Есть смысл проконсультировать его у специалиста, например, у психолога, не обязательно у врача. Если есть подозрения, оправдано и тестирование. А уже потом, если подозрения подтвердились, следует формировать стратегию действий в отношении лечения.
К. Малянтович © НаркоНет №8, 2011 Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
