Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога _ Наркология on-line _ Прием доктора Пилюлькина _ Краткосрочная психотерапия в наркологии Ликбез _  Химия и жизнь _ Если друг оказался вдруг... _ Мифы и легенды _ Правдивые истории _ Частые вопросы _ Проверь себя _  Родительский уголок _ Родители родителям _ Ранняя диагностика _ Агитпросвет _ Место импульсивности в клинике наркологии  Закон сур-р-ов! _ Законы и нормативные документы _ Даешь систему! _  Сверхценные идеи _ Косые взгляды _ Глас народа _  Самопомощь _ Виртуальная группа _ Анонимные Наркоманы _ Сокрушающий курс _

Основная цель данной работы - описание деятельности различных типов организаций Санкт-Петербурга, оказывающих реабилитационную помощь наркозависимым. Исследование опирается на качественную методологию, методика – case-study негосударственных/некоммерческих организаций разных типов, помогающих наркозависимым, в рамках проекта проведено 34 биографических и проблемно-ориентированных интервью с наркозависимыми и экспертами.

Н. Федорова

Предлагаемая статья сфокусирована на сложившейся системе и подходам к лечению и реабилитации наркозависимых в Санкт-Петербурге. В данной публикации будут представлены некоторые материалы проведенного социологического исследования

Актуальность такой социальной проблемы, как наркомания (особенно среди молодежи), в нынешней российской действительности не вызывает сомнений.

Как свидетельствуют многочисленные статистические источники, Санкт-Петербург является одним их современных “очагов” наркомании в России. Специалисты выделяют следующие основные тенденции развития наркоситуации:

1) Стремительный рост количества наркозависимых, причем с доминантой употребления самого “тяжелого” наркотика - героина. В Санкт-Петербурге употребляют героин внутривенно свыше 82% наркоманов. На август 2001 года в Санкт-Петербурге было зарегистрировано 7000 наркоманов. Следует отметить, что социальная динамика наркомании в России происходит по эпидемиологическому типу (то есть, когда наркомания распространяется от человека к человеку, подобно венерическим заболеваниям). Известно, что не менее половины наркоманов вовлекают в употребление наркотиков других своих знакомых, один наркоман за год способен “подсадить на иглу” от 10-15 человек (Школа без наркотиков. Книга для педагогов и родителей. СПб., 2001, С.15).

2) Происходит все большая феминизация наркомании. Так, два года назад среди наркоманов в Петербурге женщины и девочки составляли 8%, а сейчас уже 25%. При этом, психологическая зависимость от героина формируется от одного укола у юношей в 55 случаях из ста, а у девушек в 86% случаев (Шпиленя Л.С. Главное-профилактика, но силами профи//Классный вестник 5+. №7-8, 2001, С.22). Был открыт специальный роддом №16 для беременных наркоманок.

3) Снижается возраст тех, кто пробует наркотики впервые. В 1997 году возраст первых наркотических проб был 14-15 лет, а в 2000 году –11-12 лет (причем уже зарегистрировано немало случаев, когда наркотизация началась с 8-9 лет). Фактически, идет процесс деградации и десоциализации значительной части населения (Герасименко Н.Ф. Россия без будущего? Наркомания и алкоголизм угрожают генофонду нации. М.1998). Возникло и распространяется такое явление как “семейная наркомания”, т.е. когда один член семьи вовлекает в потребление других, в том числе и детей.

4) Эпидемический характер распространения тяжелых венерических болезней, таких как ВИЧ/СПИД, гепатит группы “В” и “С”, вследствие внутривенного введения наркотиков. Около 90% из зарегистрированных ВИЧ-инфицированных человек – инъекционные наркоманы. Вирус гепатита “С” также имеет около 90% наркоманов.

5) Увеличение количества смертей, связанных с наркозависимостью. Относительно быстрая смертность от хронических заболеваний (абсцессы, заболевания вен, лихорадка), интоксикации и разрушения организма вследствие употребления наркотиков (средний срок жизни героинового наркомана наших дней - 3 года). В Петербурге из двадцати наркоманов до 30-летия доживает всего один. В последнее время резко подскочила смертность совсем юных мальчиков и девочек от менингита, эндокардита (воспаления сердечной мышцы), от заражения крови и интоксикации в связи с передозировками (Евангелие для наркомана//Известия, 13.10.99). Высокая статистика в отношении интоксикаций и “передозировок” обусловлена употреблением так называемого “грязного” героина (т.е. с примесями, в т.ч. ядовитых веществ, по внешнему виду напоминающих наркотик, например, стирального порошка и.т.п.), который в процессе продвижения по цепочке посредников в сети наркодилеров неоднократно разбавляется с целью увеличения объема.

6) Легкодоступность наркотиков. Купить наркотические препараты в любом районе города не составляет большого труда.

7) Рост количества преступлений, совершенных несовершеннолетними, связанных с незаконным оборотом наркотических или психотропных веществ (Школа без наркотиков. Книга для педагогов и родителей. СПб., 2001, С.15).

Все вышеперечисленные тенденции дают веские основания сделать вывод о том, что проводимая антинаркотическая политика в РФ пока не достигает должного эффекта.

Очевидно, что существующая государственная система социальной защиты, лечения и реабилитации наркозависимых, оказалась не готова адекватно справляться с эпидемией наркомании в нашем городе. Процесс излечения и реабилитации наркозависимого человека является весьма сложной, длительной и дорогостоящей работой, но соответствующая ресурсная база, необходимое количество высококвалифицированных специалистов, комплексная система помощи наркоманам до сих пор, фактически, отсутствуют. Чрезвычайно усугубляет ситуацию и несовершенство законодательной базы в вопросах, связанных с проблемой наркомании. Проводимая запретительно-репрессивная политика в отношении наркозависимых людей способствует их стигматизации и затрудняет оказание своевременной медицинской, психологической, социальной помощи. Государственные наркологические учреждения практически не могут предложить иной помощи, кроме детоксикации и малоэффективной фармакологической поддержки организма (кстати, широко используемая во многих странах заместительная и поддерживающая метадоновая терапия в России запрещена).

Западные исследователи при изучении реакции общества на рост наркомании на примере стран, для которых эта проблема существовала на протяжении многих лет, выделили четыре этапа в формировании отношения общества к наркомании: отрицание - паника - фрагментальная политика - единение всех сил общества [Bourne, 1974]. В настоящее время положение дел с лечением и профилактикой наркомании в России, скорее, соответствует фрагментальному этапу – этапу разрозненных инициатив.

Тем не менее, в 2000-2001 гг. наконец начали происходить важные изменения в стратегии эффективной антинаркотической политики. Разработана и опубликована концепция профилактики злоупотребления наркотическими средствами в образовательной среде [КОПР, 2000 г.], развивается межведомственный уровень в решении проблемы наркомании. Основной упор делается на первичную профилактику наркотизма в среде детей и подростков (так называемая позитивная профилактика). Согласно этой концепции, вторичная и третичная профилактика объединяет мероприятия по лечению и реабилитации больных наркоманией (проблемно-ориентированная профилактика). При этом, под лечением подразумевается как профилактика заболеваний и летальных исходов, вызванных употреблением наркотиков, так и ранняя диагностика наркозависимости, а основная цель реабилитации – профилактика рецидивов, поддерживание жизненного стиля, свободного от наркотиков [Шабалина, 2001]. В принципе, сейчас в России любая программа, прямо или косвенно снижающая факторы риска вовлечения молодежи в процесс наркотизации, считается профилактической. Активно используются наработки и опыт других стран, которые столкнулись с проблемой наркомании уже много лет назад.

В качестве главного фактора, во многом объясняющего сложившееся положение в сфере борьбы со стремительно прогрессирующей наркотизацией российского молодежи, российские исследователи [Кесельман, Мацкевич, Гилинский, 2001] выделяют исторически сложившуюся “ведомственную специфику” антинаркотической работы, акцентируя внимание на необходимости дифференцировать:

• меры по отношению к наркозависимым. Коль скоро наркомания была признана экспертами ВОЗ (Всемирная Организация Здравоохранения) в качестве заболевания под определенным номером, то, поэтому, наркоманы нуждаются в соответствующей лечебной и реабилитационной помощи, оказанием которой должны заниматься органы здравоохранения);
• борьбу с наркобизнесом, т.е. производством и распространением наркотиков, осуществляемую правоохранительными органами;
• профилактику наркотизма (снижение спроса на наркотики путем пропаганды здорового стиля жизни, формирования у подростков позитивной установки на реализацию долгосрочной жизненной программы в процессе социализации, ведущая роль при этом принадлежит семье при активном участии соответствующих социальных систем и организаций (образования и просвещения).

Шабалина В., рассматривая в своей монографии проблемы профилактики зависимого поведения школьников, также делает выводы о необходимости понимания наркомании и наркотизма как актуальной социальной проблемы, лежащей не только в сфере компетенции органов социального контроля и здравоохранения, но требующей как междисциплинарного подхода к изучению [Шабалина, 2001], так и консолидации всех сил общества в ее решении.

Однако, поддающиеся оценке результаты от внедрения и реализации продекларированной комплексной системы профилактической работы появятся еще не скоро. В то же время, исследования проблем реабилитации и социальной адаптации нынешних наркозависимых крайне малочисленны (к числу приятно порадовавших исключений относится монография Ивановой Е.Б. “Как помочь наркоману”, в которой автор подробно описывает движение Сообщества Анонимных Наркоманов, используя метод “case study”). В соответствии с различными экспертными оценками, данными мониторингов и ведомственной статистики, на настоящий момент вовлечено в употребление наркотиков от 250 до 500 тысяч молодежи Санкт-Петербурга, с учетом так называемых экспериментирующих (Т.е. время от времени употребляющих разные наркотики (в т.ч. героин). И для профессионального дискурса, и для молодежного дискурса характерно отделение людей, пробующих и экспериментирующих с наркотиками, от находяшихся в зависимости от них, причем нередко наличие зависимости осознается в качестве таковой уже самими молодыми потребителями наркотиков. Исследования коллег в Ульяновске также показали, что молодежный дискурс наркотизма характеризуется двумя основными различениями: между “травкой” и “наркотиками”, и между “употребляющими наркотики” и “наркоманами, [Блюдина, “Это плохо, грязно, низко, но ощущение – классное” или особенности молодежного дискурса “наркотизма” в кн. Героинашеговремени, 2001]). При этом около 100 тысяч из них являются наркозависимыми (как зарегистрированными, так и нет) (Шпиленя Л.С. Главное-профилактика, но силами профи//Классный вестник 5+. №7-8, 2001, С.22).

“Сейчас реабилитацией наркоманов в Петербурге не занимается только ленивый” (цитата из экспертного интервью с руководителем одного из реабилитационных центров).

Организации, оказывающие лечебно-реабилитационную помощь наркозависимым, подразделяются на:

1. Государственные наркологические учреждения (например, городской, межрайонный и областной наркологические диспансеры, районные наркологические кабинеты), которые оказывают бесплатную амбулаторную и стационарную помощь наркозависимым, стоящим на официальном учете. К слову сказать, анонимные услуги в сфере государственного сектора наркологии, как правило, платные.

2. Коммерческие организации, оказывающие амбулаторные и стационарные наркологические, психологические и психотерапевтические услуги анонимно и весьма недешево. Следует отметить, что многочисленные коммерческие структуры, появившиеся как грибы после дождя в связи с резким повышением спроса на услуги в сфере лечения и реабилитации наркоманов, в основном, оказывают экстренную фармакологическую помощь в детоксикации организма и снятии “ломок” (синдром абстиненции, появляющийся после прекращения употребления наркотиков), т.е. в физиологических аспектах наркотической зависимости, не обеспечивая психологического освобождения от зависимости.

3. Некоммерческие и негосударственные учреждения (организации Третьего сектора).

Большинство организаций, предлагающих лечебные услуги наркоманам (а спрос на услуги в сфере наркологии за последние годы продолжает расти значительными темпами) работают, скорее, в атмосфере явной или латентной враждебности, нежели социального партнерства: “Наркология, такая область медицины, удивительная, значит, ни в одной другой области я не видел такого соревнования или соперничества, такого, как бы… ревности такой нездоровой, как в наркологии. Но я думаю, что это… так размышлял, думаю, что у стоматологов пришел, ну, что, зуб лечить - это возможно вылечить, они относятся к друг другу весьма положительно, никогда одна фирма не будет поливать другую. Ну, хирург тоже может сделать операцию успешно, ну, и все остальные врачи точно так же. Но наркология - это та сфера, в которой результатов нет, и поэтому, когда появляется хоть какой-то мало-мальский результат, они бьются… эээ… бьют себя в грудь за то, что так именно у них и т.д., и т.п. И очень много “подсиживания” друг друга, и очень много такого “опускания” друг друга, вот это мы увидели” (из интервью с руководителем одной из общественных организаций).

Несомненно, наркоманию можно сравнивать с очень заразной болезнью. Но очевидно также, что наркомана невозможно просто изолировать от общества. Наиболее эффективными методами, которые признают и медики - специалисты в данной области (психиатры, наркологи), является лечение в закрытых общинах или реабилитационных центрах, где у больного наркотической зависимостью формируется новое мировосприятие (Изолировать, чтобы спасать. Труд, 27.09.2000). Важную роль играет фактор времени, способствующий разрыву прежних рефлекторных и ассоциативных связей, изменение образа жизни как способа привычной организации повседневной жизнедеятельности. В этой связи, наиболее эффективными (В данном контексте критерием эффективности может служить количество наркоманов, получивших помощь и воздерживающихся от употребления наркотических веществ в течение длительного периода времени) среди организаций, помогающих наркозависимым, считаются различные общественные благотворительные организации (в том числе конфессиональные) и группы само и взаимопомощи, образованные самими наркоманами.

В процессе проведенного полевого исследования мне удалось собрать обильный и интересный эмпирический материал - уникальные биографии наркоманов, имеющих продолжительный период ремиссии (в основном, как минимум один год “чистого времени” не употребления наркотических веществ, но и с наличием “срывов”, поскольку опыт преодоления последствий “срыва” представлялся мне важным). Среди моих информантов встречались как выходцы из так называемых неблагополучных семей, так и дети обеспеченных родителей, студенты, молодые предприниматели, представители неформальных молодежных сообществ (“богемные люди”). В ходе проведенных интервью с наркоманами освещались следующие ключевые моменты: разнообразные сценарии и модели приобщения к наркотикам (“карьера наркотизации”), повествование об имеющемся опыте обращения в разные организации за помощью, успехи, трудности, личные переживания, изменение стереотипов поведения и мировосприятия, конструирование новой идентичности в процессе реабилитации.

На основании собранного в процессе исследования эмпирического материала стало возможным реконструировать историю наркотизации различных поколений молодежи в Петербурге. Наркоманы с большим “стажем” (от 5 до 10 и более лет систематического употребления наркотических веществ внутривенно, данный тип представлен информантами в возрасте 25-35 лет) начинали в ранний постперестроечный период. В эту эпоху употребление наркотиков по преимуществу было обусловлено принадлежностью индивида к какой-либо неформальной молодежной субкультуре (например, музыкальной). Употребление наркотиков расценивалось как удовольствие для избранных, как признак элитарности, как некая “сладкая тайна”, которая выделяет человека, употребляющего наркотики, среди обывателей (“наркотики тогда были только для “продвинутой” молодежи, которая не употребляет алкоголь”). Следует отметить, что практически все мои информанты акцентировали внимание на своей абсолютной неинформированности о реальных негативных последствиях наркомании, в то время, когда они пробовали наркотики впервые. Также распространенным стимулом приобщения к употреблению наркотиков для многих информантов явилось переживание тяжелой стрессовой ситуации (например, смерть кого-либо из близких родственников, распад семьи и.т.п.), когда кто-либо из знакомых, употребляющий сам, предложил попробовать наркотик для облегчения душевных мук. В начале 90-х годов наркомания в Петербурге не была столь распространенным и обыденным явлением, как сейчас. Наибольшее хождение имели производные конопли (марихуана, гашиш) и опиаты (маковая соломка, “сырец”). Для того, чтобы приготовить (“сварить”) наркотик, требовались определенные знания и навыки, жилищные условия и средства для приготовления. Как рассказывали мне информанты, лиц, способных “приготовить” наркотик, “можно было сосчитать по пальцам”. Почти все наркоманы, проживающие в одном районе города, были знакомы между собой. Траектория “падения”, деградации (физической, социальной, духовной) данного типа наркоманов очень крута. Практически все они прошли через “подвалы Дыбенко” - печально знаменитого рынка наркотиков в Петербурге. До 1999 года рынок располагался невдалеке от одной из станций метро, по масштабам товарооборота этот наркорынок небезосновательно считался одним из крупнейших в Европе. По свидетельству очевидцев, подвалы и чердаки примыкающих к наркорынку улиц были убежищем для оперативного приготовления и употребления наркотиков, а также и постоянным местом жительства для нескольких десятков наркоманов.

Новое поколение потребителей наркотиков в Санкт-Петербурге находится совсем в другой ситуации. Наркомания уже не является “элитарной” болезнью представителей специфических субкультурных групп. Исследователи подростковой наркомании отмечают, что потребление наркотиков становится новым стилеобразующим фактором, вписанным вместе с другими в специфические культурные и досуговые практики, благодаря чему оно “нормализуется”, обытовляется, встраиваясь в подростковую и молодежную повседневность [Омельченко, 2001]. В числе факторов, побуждающих подростков осуществлять стратегию саморазрушающего поведения, особенно выделяются: “нормализация” наркотических практик, т.е. выведение их из сферы девиантного поведения в сферу их легитимации внутри пространства различных молодежных культур, давление сверстников (весомое влияние референтной группы, дворовой компании), легкодоступность наркотиков в подростковой среде. Деструктивные отношения и микроклимат в семье, нередко провоцирующие появление чувства одиночества, ощущение субъективно-значимого дискомфорта, обостренное восприятие трудностей повседневной жизни также способны повлечь за собой первые наркотические пробы подростка, а в дальнейшем и систематическое использование наркотических препаратов как стратегию “ухода от проблем реальной жизни”. Среди факторов, способствующих распространению наркомании в молодежной среде, отмечаются также низкий уровень информированности и ряд личностно-психологических факторов.

В данной статье я не буду останавливаться подробно на анализе практик и ситуаций, связанных с различными стадиями наркотизации информантов. Основное внимание далее будет уделено возвратным практикам наркозависимых (т.е. практикам отказа от наркотиков), реализованным при помощи деятельности двух различных НГО в Санкт-Петербурге, активно работающих в проблемном поле исследования.

Сразу хочу пояснить, что использование больших цитат из интервью в данном тексте обусловлено стремлением максимально предоставить слово самим информантам, и тем самым избежать “приписывания собственных смыслов” в процессе субъективной оценочной интерпретации полученных данных.

“Духовность - это не религия. Это наше глубокое убеждение. Религия - это путь веры. Каждый этот путь выбирает сам, имеет право выбрать сам.

Двенадцати Шаговая Программа – это на сегодняшний день единственная программа в мире, которая помогает людям в таком объеме”.

Методика излечения от наркотической зависимости основана на Программе “12 Шагов” (Twelve-Step Facilitation (TSF)), доказавшей свою несомненную эффективность за многие годы своего существования во всем мире. Основные принципы реабилитации были сформулированы в 12 Шагах и 12 Традициях Сообщества Анонимных Алкоголиков (Сообщество Анонимных алкоголиков (“АА”) сформировалась в 30-х годах в США. В 1953 г. Анонимные наркоманы (“NA”) выделились в самостоятельную общественную организацию). Идеи и философия данной программы легли в основу лечения наркологических больных большинства зарубежных клиник, и, особенно, терапевтических сообществ (communities), где используются длительные программы реабилитации и социальной адаптации наркозависимых (Long-term Residential Programs: Day-top, Minnesota Model, etc.). То есть, в современной России активно внедряются, адаптируются и используются комплекс лечебных методик и программы реабилитации, широко применяемые в мировом сообществе.

Теоретическое обоснование Программы “12 Шагов” базируется на 12 Традициях и 12 Шагах анонимных наркоманов (Философия и модель психотерапевтической поэтапной программы “12 шагов” довольно детально описана в специализированной литературе, поэтому я не буду в данной статье воспроизводить содержание 12 шагов и традиций. С ними можно ознакомиться также в собственных изданиях сообщества “NA”, переведенных на русский язык (например, Базовый текст анонимных наркоманов)) и включает в себя необходимость признания наркозависимым индивидом того, что единичного волеизъявления наркомана недостаточно для достижения устойчивой (непрерывной) трезвости, что самоэгоцентричность (самодостаточность) может быть замещена принадлежностью к группе и подчинением “коллективной совести”, а продолжительное освобождение от наркотической зависимости состоит в процессе духовного возрождения/обновления. Базовыми алгоритмами действия (практиками) являются активное участие в деятельности группы и готовность признания Высшей Силы (в том смысле, как его понимает каждый конкретный индивид: Бог, Абсолют и т.п.) в качестве главного источника жизненных изменений [Nowinski, 2000]. Эта модель предполагает, что потребление наркотиков может быть не излечено, но приостановлено (“выздоровление”, но не излечение) при помощи комбинации духовности и прагматизма, пропагандируемых в качестве основных средств достижения устойчивой трезвости.

Для выздоравливающего по 12-шаговой Программе наркомана признается значимость и поощряется наличие социальных достижений, существует нацеленность на “вписывание” в жизнь социума, на преодоление состояния собственной социальной исключенности. Важный акцент программы реабилитации делается на духовном росте наркомана, самоанализе и постоянной рефлексии своих чувств, осознании признаков компульсивного поведения, присущего наркозависимому человеку.

Специфические тактики для “новичка”: обязательный курс ежедневного посещения собраний группы длительностью 90 дней, включение в сеть взаимопомощи путем использования средств коммуникации (обмен телефонами), обязательное выполнение заданий и рекомендаций “духовного спонсора” и готовность принятия на себя ответственности в ходе групповой работы. “Духовный спонсор” (в интервью его еще называли “впереди идущий”, но, на наш взгляд, в русском языке правильнее было бы эту персону именовать духовным наставником) - это наркоман, имеющий более длительный период ремиссии и достаточно давно посещающий групповые собрания. Одна из функций “спонсора” - выслушивать “новичка” в индивидуальном порядке, делиться опытом и всячески помогать на пути к выздоровлению. Большой упор делается на необходимости для выздоравливающего по программе наркомана регулярно посещать групповые встречи: “группа как лекарство какое-то нужно ..., а оно действует только двадцать четыре часа, сутки, то есть, обязательно, как “вмазаться” каждый день, то же самое и собрания. Я не знаю, как это работает, но это работает” (из интервью с наркоманкой, посещающей групповые собрания “NA” более 1,5 лет). Не случайно один из главных девизов программы звучит: “Программа работает, если ты работаешь по ней”.

В процессе выздоровления по программе “12 шагов” происходит смена стиля, образа жизни, ценностных ориентаций и повседневных практик зависимого от наркотических веществ человека. Выздоравливающие наркоманы постепенно, день за днем и, можно сказать, заново учатся элементарным “нормальным” навыкам повседневной жизни, которые были утрачены ими в период активного употребления наркотиков (например, практики вставать по утрам, умываться и идти на работу, а не бежать к наркодилеру за наркотиками или воровать, чтобы добыть деньги на очередную “дозу”). Наркоманы в NA идентифицируют себя как “больных людей”, но не исключают возможности впоследствии сосуществовать с “нормальными” на равных основаниях в обществе. В этом контексте показательным представляется следующее высказывание 23-летней наркоманки с семилетним стажем употребления наркотиков, в т.ч. внутривенно: “Да, я люблю наркотики больше всего на свете. В Сообществе я научилась осознавать, что они вредны для меня и моей жизни. Сейчас я работаю по Программе, и наркотики никак не вписываются в мою сегодняшнюю жизнь”.

Своими голосами (фрагменты из разных интервью с выздоравливающими наркоманами (здесь и далее в тексте фрагменты из интервью приводятся без редакции)):

“Да, то есть до этого, я посмотрел назад, каждый раз, когда я выходил из больницы, я почему-то кололся, вот сколько уже жизненный опыт показывал это, очень четко, наглядно. То есть, я уже понял, я начал искать другие пути, то есть, то, что контролировать употребление силой своей воли, точно уже не прокатит, то есть нужно что-то новенькое, а что новенькое? Ну не знаю, мне уже было все равно. Я так вот размышлял: “К Богу, так к Богу, в секту, так в секту, к дьяволу, так к дьяволу!”. То есть, абсолютно не важно, к чему. Я полностью свою личность, ну, стер, то есть, личности нету. Есть какой-то безвольный человек, которому нужно четкое руководство дальнейшее в жизни, то есть, стратегия такая со стороны. Не знаю, будь то закрытые какие-то стены, будь то еще что-то, но люди, нужны были люди, которые бы меня научили жить. Мне повезло в том, что лежал человек, который работал по программе “12 шагов” в этой больнице, и информация на стенке висела: - “Анонимные наркоманы”. Так как разум у меня был открыт, и я был готов смотреть все и принимать любые вещи, ну, мне повезло… То есть, я не оказался ни в какой, то есть, секте, или в таких каких-то организациях, где как бы манипулируют людьми и как бы, ну.. Я не знаю, вот мне с этим повезло. Я пришел в “NA”, я увидел таких же наркоманов, как и я, и чё-то они радовались, общались, вроде не одинокие такие были, как я, и не кололись почему-то… То есть, я увидел, что трезвые люди сидят, и я такой: “Ага, вот оно!””.

“Есть такое мнение, что подсаживают на 12-шаговую программу. Может быть и да… Да, но, понимаете, так это лучше, чем на героин. Если ты можешь предложить что-то другое, так милости просим, вперед! Только – нет такого. Во-вторых, кто уже начинает становиться на ноги, они посещают группу, но часто уже акцент смещается - не брать, а отдавать, как потребность. Это одна тоже из потребностей человека - быть нужным, и быть полезным”.

“…Ну, мне это очень много дало, то есть, и то, что общение, и то как потребность как бы быть услышанным… Очень многие потребности мои удовлетворяются за счет посещений группы, и потребность в бескорыстном служении каком-то. Есть еще один момент: у нас нет специалистов. Т.е., очень такой момент важный: у нас все равны, наркоман наркоману брат. То есть, абсолютно никаких нет специалистов, там есть люди, которые употребляли наркотики, и которые делятся опытом, силой и надеждой, чтобы их в дальнейшем не употреблять”.

Практика использования программ лечения наркоманов, связанных с “12- шаговой”, имеет место быть не только в негосударственных и коммерческих реабилитационных центрах. Например, известен своими результатами (особенно в среде анонимных наркоманов) проект интенсивной терапии “Школа независимости” РОО “Наш путь”, которой руководит В.Новикова. Миннесотская модель реабилитации вот уже более трех лет довольно эффективно работает на базе 10-го отделения ГНД (Городской наркологический диспансер): “…но вот на 99-й год, на выборке 500 человек, 62,8 % людей трезвых, сегодня остающихся в ремиссии. Там подсчитаны те, кто не срывался, кто сорвался и вернулся, кто прошел повторно” (оценка почерпнута из интервью с руководителем организации). Используемый подход к лечению психических заболеваний, коим является зависимость от веществ, изменяющих сознание (в английском языке чаще используется термин лекарственная зависимость (drug dependence), чем наркомания), может быть отнесен к “моральному лечению”. Программа реабилитации основана на позитивном социальном окружении. День больного при такой терапии занят трудом, в обстановке, близкой к семейной, и в процессе этой деятельности с пациентом общаются, как с “нормальным человеком”, для того, чтобы он заново мог обрести самоуважение.

“…Я особенно верю в модели семьи вот таких терапевтических сообществ. Все нужно начинать сначала. Деформацию любой личности можно выправить, если создать правильные любящие условия, любящие, и поэтому никакая индивидуальная работа не заменит, потому что в иерархии потребностей человека серьезное место занимает быть принятым в каком-то сообществе. Молодые люди нуждаются в сверстниках, и та же группа или терапевтическое сообщество, оно помогает восполнить, научиться жить среди людей, взаимодействовать с людьми, базовым потребностям таким - быть не одному, быть вместе. Это, конечно, здорово, когда он будет вместе с теми, кто принял сторону трезвости. Терапевтическое сообщество - это самое важное, что сейчас может помочь. В семье… Семей здоровых я практически не встречаю. Если так говорить, чисто уже какой-то гипотетический характер носит слово здоровая семья – деструкция на деструкции” (из интервью с В.Новиковой).

“Мы подбираем бриллианты с помойки Дьявола”

(“крылатая фраза” руководителя Центра)

Христианский Реабилитационный Центр “Новая жизнь” (далее в тексте - ХРЦ) существует уже более шести лет. По юридическому статусу ХРЦ является Благотворительным Фондом. Деятельность бесплатного реабилитационного центра является “служением” (в контексте милосердно-благотворительной деятельности, свойственной практически всем религиозным организациям. Любая Церковь, в общем-то, заинтересована привлечь в свое лоно как можно больше заблудших и страждущих, а наркозависимые по сути - самый благодарный человеческий ресурс для воспроизводства церквей и религиозных сообществ) прихожан церкви “Источник Жизни” в Петербурге и церкви “Иисус – Господь” в Кингисеппе, которые относятся к так называемым неденоминированным христианским церквям (общее название протестантских церквей, отвергающих разделение христианских церквей на различные конфессии и стремящихся к вероисповедному единству на основе Библии. Согласно определению, данному в словаре “Религии народов современной России” (М., 1999)). Церкви отдают ХРЦ “десятину” (10%) от своих пожертвований. Финансовую и материально-техническую поддержку деятельности центра периодически оказывают и частные жертовователи (благодатели), а также некоторые коммерческие организации Санкт-Петербурга.

ХРЦ представляет собой общину, функционирующую на принципах самообеспечения (сельское хозяйство, животноводство, кролиководство, рыболовство, своя пекарня и различные кустарные мастерские). Реабилитационный центр располагается в Кингисеппском районе, занимает две площадки. Основной и первой является территория бывшей психиатрической лечебницы в небольшой деревне площадью пять гектаров. В 1999 году Центру местной администрацией Кингисеппского района была передана в пользование бывшая военная база площадью 5000 гектаров. На огромной территории имеются многочисленные полуразрушенные и частично сохранившиеся жилые и хозяйственные постройки.

По данным на октябрь 2001 года, в Центре работает 34 постоянных работника и 37 стажеров (В соответствии с объяснением разницы между работниками в статусе постоянных работников и стажеров, данным одним из руководящих работников ХРЦ, постоянный работник – это человек, несущий ответственность за Центр. Работник в статусе стажера находится в несколько “подвешенном состоянии”, серьезной ответственности на него, как правило, не возлагается. В основном, стажеры - это бывшие реабилитанты, оставшиеся поработать, подумать, определиться в направлениях своей будущей жизнедеятельности). Гендерное соотношение сотрудников ХРЦ примерно равное, большая часть работников - семейные пары. Две трети работников Центра и подавляющее большинство стажеров - бывшие наркоманы, оставшиеся работать в ХРЦ после окончания реабилитации. Остальные работники общины - люди, верующие во Христа, приехавшие в Центр помогать из совершенно разных городов и селений России (Наверное, можно сказать, что в жизненном стиле и мировоззрении этой категории работников представлена своего рода стратегия паломника [Бауман, 1995] неопротестантов в эпоху постмодерна).

Центр способен принять и разместить на реабилитацию (сначала 6-месячный курс, потом можно приехать на второй срок реабилитации, также на полгода) около 70 наркоманов. Аналогичные реабилитационные центры за последние годы появились в Самаре, Москве, Тюмени, Краснодаре, Норильске и в других городах и регионах России. Многие лидеры-основатели подобных христианских реабилитационных центров в прошлом - наркоманы, некоторые из них проходили реабилитацию в ХРЦ “Новая жизнь”.

В религиозном отношении община довольно индиффeрентна. Расхожие утверждения, бытующие в публичном дискурсе и отраженные в ряде публикаций в прессе, касающиеся практик насильственной евангелизации и пропаганды сменить конфессиональную принадлежность обращающихся в подобные центры наркоманов, в какой-либо форме в материалах интервью и полевых наблюдений не нашли подтверждения.

Прием и запись наркоманов, желающих пройти курс реабилитации, ведется один день в неделю в Петербурге. Каждое воскресенье впервые приходят на прием около 30-40 молодых наркоманов (на сентябрь 2000 г. средний возраст новичков был18-20 лет, средний срок героиновой наркотизации 2,5-3,5 лет (в зимнее время года, количество желающих уехать в ХРЦ на реабилитацию наркоманов, по оценкам работников, больше, чем в летние месяцы. Объясняется это сезонными переменами в мироощущении наркомана: “летом солнце светит ярко, и все кажется не таким безнадежным, а осенью начинается вхождение в депрессию и наркоманы “набиваются как сельди в бочке”). Нельзя не остановиться на специфической особенности успешно прошедших реабилитацию в ХРЦ наркозависимых (многие из которых стали впоследствии работниками центра): раньше ХРЦ специализировался на самых “тяжелых” (дошедших до крайней степени физической, социальной, духовной деградации) наркоманах. Работники ХРЦ буквально вытаскивали всеми брошенных, находившихся при смерти инъекционных наркоманов из подвалов близ наркорынка на Дыбенко и привозили в центр, “отлавливали” наркоманов прямо на рынке и снабжали их информацией об имеющемся шансе на новую жизнь.

Сценарии вовлечения в случаях с запущенной наркоманией иллюстрируют приводимые ниже фрагменты интервью - свидетельства непосредственных очевидцев.

“…В общем, стало настолько плохо, немыслимо просто, что я вспомнила о Боге (улыбается), который, как мне говорили, любит меня. И думаю: “Поеду в церковь. Просто поеду в церковь, посмотрю. Ну, хуже то от этого мне не будет все равно” (из интервью с экс-наркоманкой, не употребляющей наркотики с 1994 года после 14-летнего периода употребления).

“…Один раз я дошел до того, что я проснулся в подвале утром, и… Ну, у меня были ужасные боли, я развязал просто эти бинты и там ползали уже червяки по ногам. Просто черви ползали. И у меня поднималась температура высокая; просто состояние было ужасное. У меня начался абсцесс, на другой ноге начался абсцесс, и просто у меня…я уже чувствовал, что все…я, кажется, умираю просто, у меня слабость была сильная, у меня дистрофия началась – я весил около 40 кг. Я выполз еле-еле из этого подвала на лесенку, позвонился к людям… на лестнице… попросил, чтобы мне вызвали скорую люди. Приехала скорая. Привезли меня в больницу. Это было часов где-то в 12 ночи… В больнице врач меня увидел, сказал: “Братан, мы тебя не возьмем в больницу. Ты - наркоман, и ты скоро умрешь. Мы на тебя даже лекарства тратить не будем. Ты через пару дней умрешь”. И когда меня выгнали из этой больницы…ну, просто выгнали… Я шел через Невский проспект и… Я еще не рассказал, что перед этим я на рынке встречал ребят из “Новой Жизни”… Я подумал тогда, что они просто или ненормальные какие-то или просто запутать как-то хотят. И я даже не стал их слушать. Ну, ушел от них. Они дали мне телефон, и сказали просто: “Если ты будешь помирать в подвале, если ты дойдешь до подвала и будешь помирать, просто, вот тебе телефон, позвонишь нам – мы тебе в любой момент приедем и поможем”. И вот, когда меня выгнали из больницы, и я еле-еле дополз до своего района, и просто все…Я чувствовал, что я умираю, что, ну, как бы…осознавал, что просто пришел конец, пришла смерть. И я не знал уже, что делать. И я вспомнил про этих ребят, и думаю, просто попытаюсь - может быть как-то помогут, действительно. А тем более, что сказали, что бесплатно… Когда они приехали за мной, я первое, что ну…как бы…любовь такую почувствовал. На самом деле, ну, так получилось, что все отвернулись, как бы, а Бог не отвернулся. И люди, которые любят Бога, и живут с ним, понимаешь…” (из интервью с 29-летним наркоманом, “коловшимся” в течение 9 лет; прекратил употребление наркотиков в 1998 г.).

“…Стою я на трассе, как раз днем опять, у меня состояние такое, знаешь, вообще, мне ни радостно, ни грустно – мне никак. Я просто, как будто, знаешь, живой труп. Вот, у меня такое состояние, что про меня уже все забыли, весь мир, как бы, забыл про меня, и что…как…что я есть, что меня нет, какая разница, если всем все равно до меня. Ну вот... А тут я слышу абсолютно другие слова, что не просто там, ну, как бы, обо мне помнят - обо мне молятся, и вспоминают, и переживают, и никто, как бы, не согласен с тем, чтобы я продолжала такую жизнь, наоборот хотят вернуть к нормальному образу жизни, вернуть в Центр, предлагают свою помощь, т.е. я вообще была в шоке. И вообще, меня так почему-то это коснулось на тот момент... Как бы, для меня это был факт того, что, как бы, я нужна. Т.е., я в такой лжи живу – я сама себя в этот угол загнала, понимаешь, уничиженности, что никому не нужна, и что брошена. А оказалось, я нужна. Меня любят…” (из интервью с 30-летней наркоманкой, систематически употреблявшей наркотики в течение 4 лет, и которая прекратила употреблять наркотики более 2 лет назад).

Социальная мобильность наркозависимых подопечных (на наш взгляд, когда вопрос касается благотворительных некоммерческих организаций, правильнее называть наркоманов подопечными, нежели клиентами). Следует особо остановиться на гипермобильности наркоманов, приезжающих в Центр. “Текучка” очень большая. Из 7-10 человек, приезжающих в ХРЦ каждую новую неделю, более половины на следующий же день уезжает обратно в город, чтобы “уколоться”. Необходимо отметить, что пребывание наркозависимого в ХРЦ строго регламентировано 10 Правилами (например, запрещено лгать, моральное и физическое насилие, воровство, курение, непослушание, употребление наркотиков и алкоголя и т.д.). Практически все подопечные хоть однажды были исключены и выдворены из ХРЦ за нарушение одного из этих правил жизнедеятельности в ХРЦ. По оценкам работников, чаще всего, наркоманы исключаются из общины за коммуникацию с противоположным полом (Из интервью: “Да даже не то, что там нельзя переспать с кем-то, когда захочется, а даже разговаривать нельзя наедине, т.е. только вот нормальное общественное общение можно” (т.е. в присутствии “третьих лиц” - прим.)) и курение. Большинство уехавших по собственному желанию, равно как и исключенные “нарушители”, почти сразу опять начинают приходить на прием и просить принять их снова на реабилитацию. Некоторые наркоманы попутно обращаются и в различные другие организации.

Из интервью с работницей Центра, бывшей наркоманкой:

“Возвращаются многие. Все почти, если не умирают (чаще всего от передозировок), то возвращаются, потому что где-то в подсознании каждый понимает, что здесь есть реальные, как бы, плоды, которые можно посмотреть, потрогать, расспросить, и что это реальный выход. Больше нигде реального выхода этот мир не предлагает. Т.е., есть сотни больниц, которые снимают физическую абстиненцию очень успешно, за несколько дней, и люди выходят как новенькие. Но это-то проблема души – “ХОЧУ”. И из-за этого люди выходят из больницы как новенькие, а “ХОЧУ” толкает их к старенькому. А здесь, как бы, решается основная проблема – проблема “ХОЧУ”.

Модель объяснения тактических передвижений наркоманов, предложенная одним из руководящих работников центра, не имеющим опыта наркотизации:

“…Они (т.е. наркоманы) должны увидеть все сами. Они всегда говорят: “А что за Центр, и что Центр мне даст?”. Центр им ничего не даст до тех пор, пока он не вольется в семью такую, в одну большую семью. Мы все – большая семья, все кто верующие. Поэтому они вливаются в нашу семью, те, кто… (вздыхает) спустя какой-то промежуток времени видят, что, действительно, как бы, тут не плохо, они начинают… Ну, они задерживаются. Если они задерживаются, то они думают: “Почему тут неплохо?”. Спустя какой-то промежуток времени до них доходит, что тут неплохо потому, что тут верующие, как бы, и у них Бог, и они действуют, как Бог говорит. Тогда они может быть останутся тут… А те, которые не останутся, те, спустя какой-то промежуток времени, может быть, вернутся опять. И потом, мы им не проповедуем, абсолютно, мы просто живем обычной жизнью верующих. Если они видят то, что им хочется такой жизнью жить – хорошо. Не видят - значит это Бог глаза закрыл, и все”.

По оценке одного из работников ХРЦ, сейчас освобождается от зависимости примерно один из двадцати приезжающих в центр юных наркоманов. К сожалению, какой-либо регулярный статистический учет перемещений наркоманов не производится в ХРЦ. В приводимом ниже фрагменте интервью с руководителем центра приводятся обобщенные оценочные данные результатов деятельности за пять лет:

“…Мы, в принципе, никогда не гонялись за статистикой, за процентами, потому что наша цель не показать, какой мы крутой Центр, понимаешь, а действительно искренне помочь настолько, насколько мы можем. Как говорится, не безошибочно – мы очень много ошибок делали, и так далее, и, возможно, это влияло на процент. Но вот, значит, в прошлом году мы считали, у нас 150 человек закончили курс реабилитации, около 150-ти, плюс-минус. Есть иногородние, о которых информация как бы есть, но она такая…прозрачная. Ну, вот, есть люди, которые очевидно перед нашими глазами стоят – мы уверены в этой информации. Вот, около 150–ти человек закончило, из них около 50-ти вернулись на иглу. Из этих 50-ти, человек 5-6 умерло, еще столько же заразились СПИДом, ну, остальная, большая часть – вернулись на повторную реабилитацию. Многие из них успешно прошли. Вот, значит, 100 человек - это те, которые стабильно после реабилитации живут, так сказать, нормальной, стойкой, здоровой жизнью. Из этих ста около 65-ти человек стали работниками таких же служений, как у нас. Для маргиналов в общем-то – бездомные дети, бомжы, наркоманы… Ну, вот такие служения милосердия. И достаточно очень хорошие все работники, т.е. нам одни хорошие отзывы идут о наших ребятах, в общем-то”.

Происходит разрыв социальных связей в среде знакомых по употреблению наркотиков, которая является серьезным фактором риска, способным наиболее значительным образом повлиять на возможность последующего “срыва в употребление наркотиков”. Поэтому наркоманы в постреабилитационный период не склонны использовать свой прежний “социальный капитал”:

“Я понимал, что если приеду сейчас к себе в город, то тут же опять начну. Мне не хотелось погружаться не то, чтобы в наркотики, про наркотики я знал - все равно буду колоться, рано или поздно я начну. Просто я не хотел погружаться в ту грязь, в которую я в последнее время уже окунулся. Это грязь во взаимоотношениях, когда тебя все кидают, ты всех кидаешь, все злые, понимаешь, ты злой, и все такое… Так мне все это противно было, ужасно, просто не хотел обратно опускаться во взаимоотношениях с людьми в эту грязь. Я не хотел встречаться со своими старыми знакомыми”.

“Мало кто продолжает общаться со старыми знакомыми, в основном все находят себе новых друзей. Просто, естественно, все эти друзья из круга верующих, потому что, на самом деле, как бы, тяжело дружить с тем человеком…которые тебя не поймут. Скажем так… А неверующий не может понять того, кто знает Бога. На самом деле…потому, что…вот, если сказать неверующим: “Вот я разговариваю с Богом” он скажет: “Ну точно, ку-ку”. Поэтому, в основном друзья из круга верующих. Когда есть много общего, тогда и интересно. Ну, люди всегда ж по интересам. Поэтому здесь то же самое”.

Поиск рабочих мест после возвращения из Центра успешно прошедших реабилитацию в ХРЦ наркоманов осуществляется, как правило, путем использования сформировавшихся новых социальных сетей в сообществе верующих: “…Но в основном, в основном они (уверовавшие наркоманы после реабилитации) все равно служат Богу. Просто в других ракурсах: т.е. кто-то помогает в детских приютах, кто-то идет в больницу служить, просто проповедовать Евангелие, или устраивается просто на работу. Некоторые просто остаются, ходят в церковь в четверг, воскресенье, и работают на работах – кто где. Но как бы, каждый по-разному устраивает свою жизнь, но они, во-первых, все не боятся работы, и поэтому им легко устроиться в мире. Они устраиваются сначала на любую, а потом, когда видят, что они хорошо работают, они начинают двигаться, чтобы достичь уже хороших результатов”.

Консультации с родителями наркозависимых проводятся каждую неделю, на них присутствует человек 30-40. Как правило, освободившиеся от наркотической зависимости с помощью Центра и уверовавшие во Христа наркоманы свидетельствуют отчаявшимся и потерявшим надежду матерям наркоманов на своем личном примере о возможности и “единственно существующем” пути избавления от наркотиков, рассказывают о Центре, разъясняют необходимые модели поведения в отношении детей-наркозависимых.

Также как и в других подобных реабилитационных центрах, основная цель и идеология работы с “мамочками” сводится к пропаганде “жесткой любви”, лишению материальной помощи и необходимости постоянных молитв о выздоровлении своих детей, обращенных к Господу Иисусу Христу. В этом контексте, молитва используется в первую очередь как действие, предполагающее некоторые усилия и направленное на достижение результата, при этом, согласно определению, предложенному Марселем Моссом [Mocc, 2000] путем оказания воздействия непосредственно на сакральные предметы. Очень многие матери и другие родственники сами становятся верующими и начинают регулярно приходить на собрания, а также и в Церковь “Источник жизни”. Вообще же, работники Центра неоднократно акцентировали внимание на том факте, что “уверование” близких родственников играет исключительно важную роль в процессе реабилитации наркозависимых. Таким образом, процесс реабилитации наркозависимого должен начинаться, в первую очередь, с семей наркоманов, в результате кропотливой внутренней работы созависимых над собой, своим поведением, своими установками. Только путем позитивных изменений в мировосприятии и поведении членов семей больных наркоманией, становится возможным оказать благотворное влияние и на самих юношей и девушек, попавших в зависимость от наркотиков.

Тем не менее, бывают и случаи, когда родители перестают понимать своих ставших религиозными детей. Информанты пересказывали мне такую фразу одной из родительниц: “уж лучше бы ты был наркоманом, чем верующим”. После реабилитации нередко возникает проблема адаптации к образу жизни родителей, в случае, если их ценности не изменились синхронно с новым духовным опытом ребенка. В этих случаях для родственников обращение чада к Богу нередко влечет за собой прекращение конструктивных отношений с ними и уход из семьи в общину, к единомышленникам. Некоторые родители данным фактом остаются совсем недовольны, и, соответственно, начинают выдвигать обвинения в адрес Центра, упрекая в неадекватности лечения.

Феномен произошедшей замены наркотической зависимости христианской верой (религиозным переживанием, духовным опытом) для всех без исключения информантов является осознанным и очень явственно прослеживается в текстах интервью:

“И точно так же, как я раньше “заморочивался” по улицам в поисках, как бы “замутить”, чтобы получить наркотик, так я теперь везде, каждый день ищу Лица Господня…”

“Это уничтожает это пустое место, потому что на самом деле, у каждого человека в душе есть это пустое место, которое мы пытались заполнить всю жизнь какими-то суррогатами. Т.е., кто-то музыкой, кто-то вином, кто-то наркотиками, кто-то спортом, кто-то сексом, кто-то еще какими-то вещами, ну, много же еще всяких ответвлений. Но это место, на самом деле, в душе у человека, у каждого, потому что человек сотворен по образу и подобию Божьему, оно принадлежит Богу, и полностью человек получает мир в сердце, и счастье внутри себя, только когда там Бог. И, поэтому, когда Бог появляется там, все остальное, оно ПУМ! - и отваливается” (интервью с наркоманкой, имевшей опыт 14-летнего употребления наркотиков).

Таким образом, с течением времени в процессе реабилитации происходит переход (эволюция) от внешней религиозности наркомана к внутренней. Внешняя атрибутика веры (например, многие информанты в нарративах о карьере своей наркотизации вспоминали о посещениях храмов Православной церкви в детстве, практику “проставления свечек” в состоянии наркотических “ломок” или, наоборот, “под кайфом”, разнообразные эстетические переживания и.т.п. случаи из своей биографии, в которых они имели religious experience) постепенно или молниеносно, как это произошло у некоторых информантов (“и Господь меня сразу освободил”), заменилась глубоко религиозными внутренними убеждениями, ставшими основной жизненной ориентацией, центральным мотивационном состоянием, определившими их дальнейший стиль жизни. Согласно известному социальному психологу Г. Оллпорту, “поддержание общей жизненной ориентации является лучшим способом контролировать зло, причем в большей степени это вопрос поддержания общей жизненной ориентации, и в меньшей степени - вопрос конкретных вредных привычек или нарушения конкретных правил” [Оллпорт, 1999].

В соответствии с научной терминологией по проблеме терапии наркозависимостей, данный подход к лечению, скорее всего, можно обозначить как религиозное (духовное) консультирование в терапевтическом сообществе. В некотором роде, используется заменяющая и поддерживающая духовная, морально-этическая терапия, терапия ценностей и установок (конечно, едва ли в таких тонких ментальных, и даже трансцендентных материях будет уместным проведение аналогии с практикой использования в некоторых странах заменяющей употребление наркотиков фармакотерапии, но, тем не менее, в самой сущности процесса подмены ремиссии сходство есть).

Можно констатировать, что реальный путь к выздоровлению наркомана лежит через духовное обновление, морально-нравственное возрождение, уверование, воцерковление. Тактики повседневной жизнедеятельности: молитва и труд (непременная составляющая мира повседневности). В процессе воцерковления наркомана и последующего укрепления в христианской вере осуществляется идеологически обоснованная стратегия избавления от наркотиков, отказа от воспроизводства наркотических практик в своей повседневной жизни.

Исследование показало, что у каждого типа организации, ориентированных на помощь в реабилитации наркоманов, существует определенный контингент наркозависимых (целевая группа), которые оказываются восприимчивы методу лечения, предлагаемому данной конкретной организацией. Эта часть наркоманов задерживается, остальные наркоманы, нередко ведомые ближайшими родственниками, продолжают поиски “панацеи” для исцеления. Образно говоря, все наркозависимые “ходят по кругу”. Информанты неоднократно акцентировали в интервью, что у наркомана, имеющего длительный срок систематического употребления наркотиков внутривенно, есть два пути: либо смерть, либо тюрьма, а между ними могут быть реанимационные отделения разных больниц (В ХРЦ работники часто цитировали довольно категоричное высказывание Сергея Матевосяна (лидер организации), который выражается так: “Для наркомана есть один выбор: либо принять Господа в сердце, либо умереть. Тюрьма - это может быть временным выходом”).

В заключение мне хотелось бы уточнить некоторые термины, использованные в данной работе. Анализируя материалы проведенного исследования, я пришла к выводу о необходимости различения понятий стратегий и тактик (В качестве теоретической основы для подобного разведения стратегий и тактик послужил подход, предложенный Мишелем де Серто в его книге “Практики повседневной жизни” [De Certeau, 1984]). Стратегическая деятельность присуща скорее организациям. Стратегической является программа 12 шагов; стиль жизни верующего, воцерковленного человека, изложенный в христианском учении, воплощается в жизненных практиках представителей религиозных коммун. Поэтому более адекватным будет говорить не о стратегиях выживания и совладания с наркозависимостью, а о тактиках и опытах наркозависимых (и созависимых), в позитивном эффекте которых большую роль играет элемент случайности, или Божественного Провидения: “Слушай, я не искал никогда ничего, понимаешь, я ничего не искал. Как бы, все само собой получалось. Я вот рассказываю, я не прилагал усилий для того, чтобы искать какой-то Центр, еще чего-то, как-то информация, она сама ко мне приходила, и я только шел за ней, вот и все. В этом, во всем, есть Рука Божия, потому что, ну…все как есть, так и есть” (из интервью с работником ХРЦ, бывшим наркоманом).

И действительно, какая стратегия может быть у зависимого человека? У всех субъектов зависимого поведения есть признаки общности: наркозависимым субъектом в специфической ситуации управляет объект влечения, поэтому манипулируя объектом зависимости, можно манипулировать субъектом. Взаимодействие с объектом влечения (употребление вещества, изменяющего сознание) воспринимается наркозависимым как единственный способ достижения максимально комфортного состояния. И в третьих - влечение к объекту является настолько сильным, что преодолеть его очень трудно или невозможно [Шабалина, 2001]. Наркоман не является субъектом власти (контроля) ни над наркотиком, ни над самим собой, своим поведением, своими чувствами, на долгосрочное планирование он не способен. Саморегуляция и самодисциплина зависимому индивиду абсолютно не свойственны. Под стратегией совладания в данной работе все же понимается планирумый в долгосрочной перспективе алгоритм целенаправленных действий для разрешения рискованной жизненной ситуации путем персональной мобилизации внутренних и внешних ресурсов.

Когда получен первый положительный опыт, определенный срок “трезвой жизни” уже есть, в этом случае уже можно говорить о начале стратегического планирования своей дальнейшей судьбы. Как правило, в большинстве случаев именно в этот момент происходят “срывы”. Руководство извне и/или “свыше” остается жизненно важной необходимостью, в противном случае наркоман, вне зависимости с приобретенным сроком трезвой жизни, может опять начать реализовывать тактику “моментального ухода от проблем” при помощи наркотика.

Для успешного лечения и реабилитации большое значение имеет степень осознания наркоманом той ситуации, в которой он находится. В исследованиях социальных психологов, касающихся успешности терапии подростков с делинкветным поведением, также обнаруживался тот факт, что общая ориентация играет важнейшую роль, и если подросток расценивает свое асоциальное поведение как нормальное, то он вряд ли пойдет на поправку, а если его установки в отношении собственного поведения демонстрируют, что для него это неестественно и более неприемлемо, то ему терапевтический курс может принести положительный эффект [Rogers, 1964]. Речь идет, по всей видимости, о реабилитационном потенциале наркомана, оценка которого в соответствии с эксклюзивными методиками, как правило, производится при приеме и отборе на реабилитационные курсы.

И, наконец, следует выделить также особую жизненную практику экс-наркозависимого, когда человек не просто включен в деятельность той или иной организации, оказавшей ему реальную помощь, но воспринимает эту деятельность своей работой, “делом всей жизни”, т.е. наличествует активная стратегия совладания с наркозависимостью, а также и сохранения приобретенной трезвости посредством борьбы с наркоманией в обществе в целом:

“Но я не могу сказать, что очень радуюсь за тех, кто просто работает и живет для себя, потому что, ну, это чисто мое мнение, но, допустим, если бы у меня был рак крови, и мне бы дали 10 таблеток, и сказали бы: “Вот одна таблетка. Она может вылечить тебя от этого”. И я приняла эту таблетку, и она меня лечит, и у меня еще 9. Неужели я не раздам их, видя, сколько людей нуждается?! И поэтому, я считаю, что какое-то движение, вот такое: “Господи!” - это и есть миссия всей жизни, это и есть то, к чему ты стремился, где ты можешь полностью реализовать себя, на все 100 можешь выложиться. И, как бы… и странно, когда эти люди, которые такие, вот, они все… остаются просто, опять серенькими такими. Дом, семья, работа, дом, семья, работа... В лучшем случае церковь добавляется, хотя и то – Слава Богу. Все равно хорошо” (цитата из интервью с экс-наркоманкой).

Многие общественные организации, миссией которых является помощь наркоманам, возглавляются экс-наркоманами, большинство “успешных” в достижении ремиссии (или субъективно-ощущаемого “полного освобождения”, презентация оного характерна для воцерковленных экс-наркоманов) начинают работать в сетях помощи другим наркоманам. Появляется не только стремление к популяризации приобретенного позитивного опыта исцеления в среде своих знакомых, но и профессиональная ориентация (например, многие заканчивают специальные образовательные курсы и получают профессию социального работника), и целеполагание на дальнейший карьерный рост в этой сфере деятельности. В 12-шаговой программе также донесение “благой вести” о возможности выздоровления от наркомании до других наркоманов – суть 10 Шаг этой программы.

Бауман З. От паломника к туристу// Социологический журнал, М., №4, 1995.

Bourne P.G. Approaches to Drug Abuse Prevention and Treatment to Rural Areas// Journal of Psychedelic Drugs, 6(2), 1974.

Nowinski, J. Twelve-Step Facilitation. Approaches to Drug Abuse Counseling, National Institute on Drug Abuse. NIH Publication No. 00-4151, U.S., 2000.

Rogers, C.R., Toward a Science of the Person. In T.W.Wann (ed.), Behaviorism and Phenomenology. Chicago, 1964.

De Certau M. The practice of everyday life. University of California Press. Berkeley and Los Angeles, California, 1984.

Анонимные наркоманы. Перевод с англ. Изд-е 2-е.

Героинашеговремени. Социологические очерки / под ред. Е. Омельченко. – Ульяновск, 2000.

Иванова Е.Б. Как помочь наркоману. – СПб.: Комплект, 1997.

Кесельман Л.Е., Мацкевич М.Г. Социальное пространство наркотизма. “Медицинская пресса”, - СПб, 2001.

Концепция профилактики злоупотребления психоактивными веществами в образовательной среде. – М., 2000 (Приложение 1 к Приказу Министерства образования России от 28.02.2000 №619).

Мосс М. Социальные функции священного. - СПб.: Евразия, 2000.

Оллпорт Г. Личность в психологии. Пер.с англ. Спб., 1998.

Религии народов современной России: Словарь. – М.: Республика, 1999.

Шабалина В.В. Зависимое поведение школьников. – СПб.: Медицинская пресса, 2001.

Школа без наркотиков. Книга для педагогов и родителей. - СПб., 2001.

Об авторе:

Наталья Федорова – к.с.н., научный сотрудник Центра Независимых Социологических Исследований (Санкт-Петербург)
Тел.: (812) 118-3796

naf@indepsocres.spb.ru
nata_fedorova@mail.ru

		наверх
		Copyright © "НарКом" 1998-2024 E-mail: webmaster@narcom.ru Дизайн и поддержка сайта Петербургский сайт