 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
"…Можно предположить, что в обозримом будущем судьба российского либерализма печальна. …Либерально-демократическое политическое поле вполне "зачищено". Что же касается редких приверженцев либерализма, то им остается вполне привычное место – на кухне..." Я. Гилинский Liberté, égalité, fraternité! Как всякое понятие, либерализм имеет множество значений и смыслов в зависимости от эпохи, политической ориентации исследователя, сферы знаний (для социологов либерализм связан с утверждением свободы личности, для юристов - с равенством прав, соблюдением прав личности, для экономистов – это, прежде всего, свобода предпринимательства – «laissez-faire», и т.д.). Этимологически и исторически либерализм связан со свободой. Не будучи четко определен, он интуитивно понятен. Как утверждает авторитетнейшая «Энциклопедия Британника», «мы все, не сознавая этого, дышим воздухом либерализма вот уже четыре столетия». И этот воздух – «дух свободы». Но насколько британское «мы все» относится к России? Для меня, прожившего большую часть жизни при советской власти, либеральные идеи, чувство свободы были сугубо книжными понятиями. Я читал русскую классику, завидовал Тургеневу и другим, так легко перемещавшимся из России в Париж, Берлин, Рим. Увлекался, как все, Хемингуэем и Ремарком, понимая, что никогда не бывать мне ни в Италии, ни в Америке, ни в Париже. И «Праздник, который всегда со мной» - не мой праздник, а «Триумфальная арка» - всего лишь название романа... Более того, живя в Ленинграде и работая много лет адвокатом, а затем научным сотрудником и вузовским преподавателем, я - в первом случае - каждый раз, выступая в суде, должен был мучительно думать, как бы не сказать в защитительной речи что-нибудь такое, что может быть расценено судом как «оправдание преступления» (мои старые коллеги хорошо помнят какой это ужас, заслуживающий «частного определения» суда и разборок на президиуме коллегии адвокатов). А во втором случае – пытался эзоповым языком отразить результаты наших исследований преступности, пьянства, самоубийств так, чтобы не «очернить» советскую действительность. В начале и конце статьи необходимо было сослаться на Маркса-Энгельса-Ленина-Генсека (имя рек). Но и это не спасало. Так что в 1975 г. я был объявлен «неожиданно оказавшимся в плену некоторых идей, господствующих в буржуазной криминологии и психологии» и обвинен в «проникновении буржуазных идей, имеющих чуждую нам идеологическую окраску»… И, тем не менее, совершенно необъяснимо для привычных условий тоталитарного государства, дух свободы пьянил меня. И моим девизом стало на всю жизнь: «Свободный человек в свободной стране». Может быть, действительно, стремление к свободе интуитивно, вопреки социальным реалиям, присуще человеку? И я начинал философствовать. Ясно, что самое ценное для человека - его Жизнь. Единственная, неповторимая, не знающая черновиков. И «прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». А это означает самоосуществление, самореализацию в творческой деятельности – трудовой, научной, технической, художественной. Неслучайно американский экономист Т.Веблен противопоставляет Власти, Насилию, Богатству, как способам самоутверждения, - Инстинкт мастерства, Творчество. «Инстинкт мастерства присутствует во всех людях и дает знать о себе даже в очень неблагоприятных условиях». Неудовлетворенная потребность в самоосуществлении, самореализации приводит к «самоутверждению» путем насилия над другими или к «уходу» в алкоголь, наркотики или – из жизни (самоубийство). Но всякое Творчество, равно как иные высшие потребности человека – в любви, искусстве, познании, требуют Свободы. Только Свободный Человек в состоянии возможно более полно реализовать свои способности, дарования, талант, «осуществить себя». Жизнь неразрывно связана со Свободой. Вот почему первые же положения Всеобщей декларации прав человека (1948г.) гласят: «Все люди рождаются свободными и равными в своих достоинствах и правах» (ст.1 Декларации); «Каждый человек должен обладать всеми правами и свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия» (ст.2); «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» (ст.3). Либерализм же выступает политическим, социальным, философским, правовым отражением, осознанием неразрывности Человека и Свободы, свободы как необходимой предпосылки человечности. Либерализм включает отстаивание свободы человека, его прав и политических, социальных, экономических свобод, равенства всех, толерантности (терпимости) по отношению к инакомыслящим и инакодействующим (пока и поскольку это не нарушает свободы и прав других). Есть еще один оттенок понятия «либеральный»: терпимый, не строгий (начальник, коллега, закон). Так, можно говорить о «либеральном» помещике, который не избивает крепостных крестьян… Говорят о либерализации уголовного закона, о либеральной политике властей. Неудивительно, что лучшее время моей жизни – горбачевская перестройка (с «Московскими Новостями» Е. Яковлева, «Огоньком» В. Коротича и т.п.). В 1990 г. меня первый раз в жизни (в 56 лет) выпустили в «капиталистическую» страну, Швецию. Я в это не мог поверить, пока самолет не поднялся в воздух, а когда оказался в Стокгольме, не было человека счастливее меня… С тех пор я побывал почти во всех европейских странах, в Японии и Корее, в Австралии и Новой Зеландии, в Бразилии и Чили, в США и Таиланде, но воспоминания о первом глотке свободы в свободной стране останутся навсегда. А поездки в Париж, равно как возможность публиковаться без цензуры (пока?), почти примирили меня с бесцельно прожитыми годами в тоталитарном СССР. Мне повезло. А как моей родине? Трагедия современной России имеет давние корни. Россия никогда не была демократическим государством, никогда не была правовым государством. Менялись деспотические режимы – княжеский, царский, императорский, советский, но народ оставался бесправным, забитым, нищим, влача рабское существование. Это понимали лучшие представители российской интеллигенции – А.Радищев («Чудище обло, огромно, стозевно») и П.Чаадаев («По своему происхождению и по своим отличительным чертам русское рабство представляет собой единственный пример в истории: в современном состоянии человеческого общества она не знает подобного»), «невыездной» А.Пушкин («угораздило же меня с моим умом и талантом родиться в России») и М.Лермонтов («прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ»), А.Чехов (необходимо «каплю за каплей выдавливать из себя раба») и даже славянофил А.Хомяков, которого трудно заподозрить в «западничестве» и отсутствии патриотизма («Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат»). Кратковременные периоды «вольности» (реформы Александра II, хрущевская «оттепель», горбачевская «перестройка») сменяются реакцией, «заморозками», «застоем», возвратом к авторитарному или тоталитарному режиму. И это неудивительно, ибо за тысячелетнюю историю российского рабства и нищеты выработался соответствующий национальный менталитет. Коллективизм, общинность вместо Индивидуальности; православная соборность вместо протестантской этики сильной личности, человека, «делающего себя сам» (во избежание недоразумений замечу, что автор – атеист, и вышесказанное не является «пропагандой» одной конфессии в ущерб другой; будучи либералом, автор терпим ко всем религиям и конфессиям); национальная ограниченность, «патриотизм» переходящий в национализм и ксенофобию вместо интернационализма и космополитизма; вера в «доброго царя» (барина, губернатора, президента) вместо отстаивания демократических, либеральных условий существования; ожидание «манны небесной» вместо упорного труда за достойное вознаграждение. За годы тоталитарного правления произошли депрофессионализация, деквалификация, маргинализация, да и алкоголизация значительной части населения. Где уж тут до либерализма и демократии. И народ голосует за «начальство», за «патриотов», против «дерьмократов» (которые, честно говоря, многое сделали для собственного поражения). Извращение нормальных представлений о либерализме и демократизме наглядно проявилось в том, что созданная «спецслужбами» «управляемая» националистическая партия присвоила себе название «либерально-демократической» (ЛДПР)! И это принимается как должное! Но менталитет – нечто невидимое. А вот подпитывается он экономически. Увы, но для реализации свободы, даже если она вполне гарантирована, требуются материальные средства. Если же в России 36 миллионов или четверть населения страны бедняков, чьи доходы ниже нищенского прожиточного минимума (по данным директора ИСЭПН РАН проф. Наталии Римашевской, «Новая газета» 16-19 октября 2003 г.), а полунищенское существование влачат еще как минимум две четверти населения; если официальный фондовый (децильный) коэффициент, т.е. соотношение доходов 10% самых бедных и 10% самых богатых - 1:15 (по данным экспертов, 1:25, а в Москве 1:60), то неудивительны проявления правого и левого экстремизма, взаимная озлобленность, зависть и всеобщая ненависть к «богатым». До чего же надо довести людей, чтобы 60% отозвавшихся на радиопередачу о трагедии в московском аквапарке выразили… удовлетворение и радость по поводу гибели отдыхающих там богатых! А власть все больше делает ставку на силу, единомыслие, поиск «козлов отпущения» за собственную импотенцию и «усиление борьбы» с ними. Власти озабочены поиском «национальной идеи». Цивилизованному миру такие идеи хорошо известны. Это либеральные, демократические ценности. Из них особенно актуальны сегодня:
Увы, в России не эти ценности ныне в моде. Заниматься прогнозами в сфере политики – дело неблагодарное. Существует слишком много факторов, от которых зависит развитие тех или иных процессов. Однако можно предположить, что в обозримом будущем судьба российского либерализма печальна. Большинство населения влачит жалкое существование. Резко повысить благосостояние десятков миллионов людей нереально. Следовательно, велика социальная база экстремизма, национализма, ксенофобии, неофашизма. Иначе говоря – «антилиберализма». По меньшей мере, с 1999 г. явно наблюдается откат от либерально-демократических завоеваний периода Горбачева и «раннего» Ельцина. Уничтожаются независимые СМИ, резко сокращается информационное поле, фактически вводится цензура (если не официальная – типа печально знаменитого советского Горлита, то «внутренняя» цензура издательств и редакций), возобновляются бряцание оружием и игра мускулами… Либерально-демократическое политическое поле вполне «зачищено». Что же касается редких приверженцев либерализма, то им остается вполне привычное место – на кухне… Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
