НарКом - Социальные факторы и зависимость от психоактивных веществ

Рассматривается роль факторов социальной среды в возникновении, клиническом оформлении, лечении и профилактике зависимости от психоактивных веществ.

Исторические источники, материалы археологии и этнографии [Бородатова А. А., 1984; Сое М. D., 1978, и др.] свидетельствуют, что наркотические средства и алкогольные напитки широко использовались всеми народами с древнейших времен и играли исключительно важную роль в мифологии и обрядности, в семиотической системе соответствующих традиций некоторых культур.

Говоря о медицинских аспектах наркотизации, отметим, что эффект обезболивания после принятия наркотика был, вероятно, открыт в глубокой древности еще в эпоху мезолита, которым датируются первые погребения с трепанированными черепами в Европе. В пользу этого свидетельствуют находки так называемых наркотических клизм в захоронениях с трепанированными черепами в Перу [Nordenskiold E., 1930].

Одними из наиболее ранних являются находки, раскрывающие особенности наркотизации и алкоголизации у древних майя и ацтеков [Ravicz R., 1961; Wasson R. G., 1966, и др.]. В этнографической литературе можно найти красочные описания ритуалов, в которых использовались наркотики и спиртные напитки [Caso A., 1963; Duran D., 1964, и др.]. Так, наиболее сильным и употребляемым у ацтеков был "божественный гриб" — теонанакатль ("мясо богов"), используемый в определенных обрядах всеми слоями ацтекского общества. Например, во время церемонии коронации правителей все приглашенные на праздник ночью при свете факелов наедались сырых священных грибов с медом и становились "возбужденными и полными удовольствия", "пели и танцевали, потеряв разум". В видениях им раскрывалось будущее, являлись божественные откровения, "дьявол говорил с ними в их безумии". Ацтекская знать собиралась, кроме того, и на ежегодную "грибную церемонию", так называемый праздник откровений [Tezozomoc H. А, 1965]. Среди ученых-этнографов [Топоров В. Н., 1979] распространено мнение, что использование сильных наркотиков-галлюциногенов в отличие от общедоступных алкогольных напитков всегда было связано с рядом существенных ограничений для посвященных в жреческие таинства членов общества. Однако регламентация приема как наркотиков, так и алкогольных средств у ацтеков была связана не только и не столько с культовыми запретами, а скорее с необходимостью соблюдения социальной дисциплины. Прием любых психотропных средств — наркотиков и алкоголя — всегда был ритуализирован в жесткой планке обычаев и традиций. В то же время обязательное массовое алкогольное опьянение во время ежемесячных праздников и состояние массовой наркотизации во время "грибных церемоний" у ацтеков обосновывалось необходимостью нервной релаксации. У майя полуострова Юкатан в XVI в. употребление населением алкогольного напитка бал-че специально предписывалось жрецами, и в праздники индейцы напивались до бесчувствия [Ланда Д., 1955]. Это вино майя делали из настоя коры определенных деревьев и ферментированного меда. Алкоголизация обосновывалась и якобы сильными лекарственными свойствами бал-че [Кнорозов Ю. В., 1963; Кинжалов Р. В., 1971]. Иными словами, прием любых средств, помимо тех ситуаций, когда он был обязателен, не возбранялся до тех пор, пока не начинал угрожать нормальному функционированию общества, нуждавшегося в четком проведении земледельческого цикла, соблюдении военной дисциплины и т. д. Ограничение времени приема в группе служителей культа, шаманов и прорицателей, постоянно прибегавших к наркотикам, было продиктовано характером обрядов, тогда как для остальных членов общества прежде всего необходимостью поддержания общественного порядка.

В отдаленных горных селениях Мексики и Гватемалы индейские шаманы, лекари и колдуны считают наркотики и алкоголь необходимыми средствами для связи с миром сверхъестественных сил и употребляют их в различных ритуалах. Популярность растительных наркотических средств (маленький неколючий кактус "пейотль", семена некоторых видов вьюнов, грибы из семейства Psilocybe, Stropharia, Cohocybe, Panacolus, содержащих активные алкалоиды мескалин, эргин, псилоцин и др.) такова, что, несмотря на запрет католической церкви, их продолжают и в наши дни использовать как в древних обрядах, восходящих к доиспанской эпохе, так и в синкретических христианско-языческих ритуалах в честь девы Марии и святых апостолов.

Мы не случайно остановились на наркотизации майя и ацтеков настойками из грибов, основным способом принятия которых было их ректальное введение клизмами. Среди малых народностей Крайнего Севера традиционные способы наркотизации также связаны с приемом настоек из грибов, но внутрь. Возможно, это в некоторой мере объясняет повышенную злокачественность и прогредиентность алкоголизма у народностей Севера, исторически не имеющих эффективной этанолокисляющей системы [Сидоров П. И., 1996].

На протяжении всей истории человечества алкоголизация и наркотизация, регулируемые сложившимися обычаями и традициями, выполняли роль традиционных адаптогенов. Не случайно в странах, где употребление алкоголя и наркотиков ограничено культурными нормами, моральными или религиозными принципами, значительная часть населения страдает невротическими расстройствами. В ряде стран Африки и Северной Америки, в которых употребление спиртного не распространено и алкоголизм встречается редко (менее 5 % населения), обнаружен высокий уровень (50 % населения) нервно-психических заболеваний [Максимова Н. Ю., 1996; Westermeyer I., 1981].

Такая же картина наблюдается и при употреблении наркотиков: среди хмонгов, живущих в Азии и занимающихся выращиванием мака, распространено употребление опиума и, следовательно, высок процент заболевания наркоманией (20 % населения). Однако невротических нарушений почти нет. У той же народности, проживающей в США (где хмонги уже не имеют такого широкого доступа к опию и его производным), уровень заболевания наркоманией значительно ниже (1 % населения), зато невротические расстройства выявляются почти у 90 % населения [Perry С. L., 1987].

Таким образом, люди, столкнувшиеся с невозможностью изменить свое отрицательное эмоциональное состояние продуктивным путем и не имеющие эффективных способов психологической защиты, оказываются перед выбором: невроз или употребление токсикантов.

Безусловно, этот выбор не фатален, и такой вопрос встает только перед лицами, имеющими предрасположенность к аддиктивному поведению — уходу от реальности посредством изменения своего психического состояния. Алкоголизация и наркотизация являются фармакологическими вариантами "аддиктивного поведения" [Короленко Ц. П., 1991]. Этот термин уместно использовать при анализе причин и условий развития как алкоголизма, так и наркомании.

Современный этап развития психиатрии характеризуется ее широким и продуктивным взаимодействием с психологией и социологией, педагогикой и правом, философией и этикой, этнографией и антропологией. Количественное наращивание междисциплинарных усилий привело к формированию новых качественных направлений и, в частности, экстранозологической (транснозологической) психиатрии, существенно расширяющей традиционные границы клинической психиатрии за счет повышения уровня обобщения в определении предмета и методологии исследований.

Многолетняя работа в социальной психиатрии и наркологии убеждает в отсутствии прямолинейных и однозначных корреляций аддиктивного поведения с биологическими и психическими особенностями индивидуума или факторами социальной среды. Многочисленные исследования, нацеленные на выделение этиопатогенетических факторов алкоголизма и наркомании, проституции и суицидов давали по существу сходные характеристики причин и условий девиантного и аддиктивного образа жизни вне зависимости от конкретных нозологических форм или поведенческих феноменов. Поэтому экстранозологический подход можно рассматривать как достаточно специфическое методологическое требование к социальной психиатрии, предмет которой (в частности, аддиктивное поведение) отличается полиэтиологичностью и междисциплинарностью, динамичностью и изменчивостью, нестойкостью и обратимостью. Исходя из этого представляется важным описание механизмов формирования аддиктивного образа жизни, выделенных на модели ранней алкоголизации и наркотизации, но в равной мере применимых к любым формам отклоняющегося поведения [Сидоров П. И., 1995].

Механизм "анонимности", или неспецифичности действия негативных причин и условий, проявляется в том, что независимо от природы этих факторов (социальной или биологической, психологической или моральной), искажающих психологическое развитие и нравственное становление личности подростков в условиях деструкции социальной среды, они приводят к одному результату — быстрому развитию полиморфного аддиктивного поведения и социальной дезадаптации, минимально отражаясь в особенностях формирования отдельных нозологических форм.

Механизм "генерализации", или расширенного воспроизводства негативных факторов в генезе аддиктивного поведения, заключается в том, что степень его выраженности обратно пропорциональна возрасту проявления нарушающего онтогенез воздействия. Чем раньше обнаружатся отрицательные биологические или социальные факторы, тем выше риск накопления к подростково-юношескому возрасту критической их констелляции, дезадаптирующей личность. Например, в формировании раннего алкоголизма у подростков с резидуально-органической церебральной недостаточностью рано обнаруживается задержка психического развития, предопределяющая в свою очередь школьную дезадаптацию, асоциальное поведение и т. д.

Механизм "псевдоадаптации". У абсолютного большинства злоупотребляющих алкоголем или токсикантами подростков наблюдается патологическая отягощенность преморбида (органическая церебральная недостаточность, формирующиеся психопатии и патохарактерологические развития и др-), имеющая преимущественно астеноапатический и астенодепрессивный радикал. У этой группы несовершеннолетних алкоголь на короткое время дает бодрость и активность, смелость и уверенность в себе. Стимулирующе-растормаживающий эффект этанола создает иллюзию адаптации и самореализации, приводя к накоплению алкогольных проблем и последствий. Учитывая, что ранняя алкоголизация как практически обязательный компонент большинства форм отклоняющегося поведения быстро приводит к астенизации личности, описанный механизм (первичный и вторичный) можно считать общим для девиантного контингента подростков.

Механизм "деформации". Большинство трудных подростков не имеют нормального семейного воспитания: отсутствует контроль за их обучением, недостаточно поощряется развитие интеллекта и формирование нравственных ценностей. У них рано утрачивается интерес к учебе. Это неизбежно приводит к отсутствию у подростков социально-значимых установок, увлечений и духовных запросов, узкому кругу и неустойчивости интересов, уходу от ответственных ситуаций и решений. Формируется такая направленность личности, в основе которой лежит неспособность подростков к сложной деятельности, с упрощением и перестройкой иерархии мотивов поведения в плане готовности к злоупотреблению алкоголем. Происходит уплощение, деформация личности. Складывается алкогольная личность еще до развития болезни, слепо и некритично воспринимающая все взгляды и нормы алкогольной группы.

При более широком подходе можно говорить о формировании изначально аструктурной [Бехтель Э. Е., 1986] личности, имеющей равно высокий риск самореализации в любой форме аддиктивного поведения. Расстройства личности в подростковом возрасте Ю. В. Попов (1988) считает ведущим условием развития саморазрушающих (как в биологическом, так и в психологическом отношении) типов поведения (делинквентность, ранняя алкоголизация, токсикоманическое и суицидальное поведение).

Механизм "индукции". На начальном этапе формирования алкоголизма позволительно говорить о психогенном (в широком смысле этого понятия) формировании симптомов зависимости, утраты контроля, форм потребления (включая изначальные утренние приемы небольших доз алкоголя) и форм опьянения. Гротескные, индуцированные симптомы "клиники до болезни" имитируют и потенцируют начальные биологические проявления заболевания. Этот механизм реализуется во многом за счет известных подростковых реакций группирования и имитации [Личко А. Е., 1987] и легко узнаваем в любой форме аддиктивного поведения.

Выделенные социально-психологические механизмы в определенном соотношении присутствуют в анамнезе любого подростка с аддиктивным поведением и требуют учета в построении межведомственной системы ранней профилактики.

Начальным звеном в социогенезе аддиктивного поведения являются обычаи и традиции среды. Для русской культуры алкогольные обычаи — это исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение формы употребления спиртных напитков с соответствующими духовными эквивалентами обыденного сознания и мировоззрения. Алкогольные обычаи выполняют две социальные функции: являются средством стабилизации утвердившихся в данной среде отношений и форм употребления алкоголя и осуществляют воспроизводство этих отношений в жизни новых поколений.

Воплощением любых общественных традиций на уровне отдельной личности являются ее социальные установки — состояние готовности, базирующееся на опыте и оказывающее влияние на реакции индивида относительно всех объектов и ситуаций, с которыми он связан. Частным случаем социальных установок являются алкогольные, регулирующие и опосредующие поведение человека в отношении алкоголя. Они могут быть позитивными, т. е. создающими предрасположение, готовность к употреблению спиртных напитков, или негативными, определяющими воздержание от них. Формирование алкогольных установок (позитивных или негативных) начинается уже в детском возрасте и протекает в направлении, отстаиваемом убеждающей коммуникацией.

Переход алкогольных обычаев в установку может осуществляться как осознанно, так и неосознанно. Однако в обоих случаях результат один — превращение обычая в установку влечет за собой автоматизм в ее соблюдении, субъективную потребность в следовании ей, что обусловлено самой природой установки. В дальнейшем складывается "словарь" мотивов алкоголизации. Если алкогольные установки определяют стратегию поведения, то мотивы — тактику в каждом конкретном случае. В норме можно говорить о первичной "реалистической" мотивации алкоголизации, когда спиртные напитки употребляются по праздникам, при встрече с друзьями, в день рождения и т. д. Мотив — вербализация цели и программы, дающая возможность данному лицу начать определенную деятельность. Реалистическая мотивация алкоголизации предполагает наличие первичной адекватной в социально-психологическом плане цели (праздники, дни рождения) и вторичной программы, включающей в себя употребление алкоголя.

Возникающая при опьянении эйфория не является прямым следствием только интоксикации. Это психическое состояние, формируемое во многом механизмами само- и взаимоиндукции, содержание которого определяется ситуацией и зависит от общего уровня культуры личности. Если человеку под предлогом какой-либо инъекции ввести внутривенно этанол, то можно наблюдать легкое возбуждение и повышение тонуса, сменяемое последующей релаксацией и сонливостью без очерченного эмоционального компонента. В норме эйфория является внутренним (и зависимым) следствием внешних социально-психологических характеристик ситуации.

Иллюстрацией роли внешних характеристик ритуала праздника в создании внутренней эмоциональной установки может служить наблюдение из дневника писателя Федора Абрамова: "В войну как жили? Робили, мох ели и праздники праздновали. В бутылку воды нальем, на стол поставим и поем. А сейчас вина бочку выпьют, и то песни нету" [Крутикова Л. В., 1986]. Таким образом, не алкоголь как таковой, не его взятое само по себе физиологическое действие, а прежде всего проекция психологического ожидания актуальных потребностей и мотивов на психофизиологический фон опьянения создает ту внутреннюю субъективную картину, которую человек начинает приписывать действию алкогольного напитка. Именно в этом "опредмечивании" первоначально неоформленного состояния и заключается то зерно, из которого вырастает психологическая привлекательность алкоголя. Отсюда начинается крайне опасный по своим жизненным последствиям и кардинальный для генеза пьянства процесс — все большая децентрация, искажение восприятия: человек начинает видеть главный источник привлекающего его состояния только в алкоголе. Усиливающаяся децентрация личности в процессе алкоголизации бытового поведения и образа жизни сопровождается необходимостью углубления алкогольной установки, а также усиливающимся разрушением свободы воли (отсюда новое психическое состояние — алкогольная зависимость), заметным для самосознания искажением мотивации поведения. Для сокрытия от себя нового состояния мотивации "другое Я" личности формирует защитную мотивацию. С этого момента начинается психический разлад в жизни пьющего человека, который в конечном счете ведет к деперсонализации.

По тем же механизмам проекции психологической преддиспозиции возникают представления о других "незаменимых" свойствах и функциях алкогольных напитков. Так, алкоголь употребляют не только в связи с радостными, но и в связи с печальными событиями, например на поминках. Причем характерно, что в последнем случае, как бы ни было сильно опьянение, люди, для которых утрата действительно тяжела, грустят, а не смеются: эйфория захмелевшего человека на поминках оценивается как неуважение к покойному, и ссылка на опьянение не принимается в расчет. Со временем диапазон субъективных причин употребления алкоголя становится все шире — пьют и "для храбрости", и "с обиды", и чтобы "поговорить по душам", и "чтобы расслабиться", и чтобы "взбодриться", и чтобы "обмыть успех", и чтобы "облегчить деловой контакт" и т. д.

Другой важный момент, который надо подчеркнуть, состоит в том, что субъективная картина, конечно, не создается одномоментным актом проекции психологического ожидания, актуальных потребностей на фон алкогольного опьянения. Картина эта всегда деятельно опосредована, она образуется в ходе особой деятельности пьющего человека, которую можно назвать иллюзорно-компенсаторной, направленной на создание и поддержание эмоционального состояния, особого "алкогольного", т. е. иллюзорного, удовлетворения той или иной актуальной потребности [Братусь Б. С, Сидоров П. И., 1984]. Эта деятельность является основой всех форм аддиктивного поведения.

Социальные факторы и условия в развитии алкоголизма и наркомании играют ведущую роль преимущественно на донозологических этапах употребления и злоупотребления. Можно с полной уверенностью сказать, что нет такого социального маркера, который не удалось бы обнаружить в анамнезе того или иного пациента. На максимальном уровне общения в социогенезе алкоголизма и наркомании можно выделить три основных уровня причинных комплексов: 1) макросоциальный уровень, включающий особенности социально-экономического положения в стране и социальной политики государства; 2) микросоциальный уровень, включающий особенности стиля жизни семьи, трудового или учебного коллектива, неформальных молодежных групп; 3) социально-психологический, или личностный, уровень, включающий особенности преимущественно нравственно-ценностной и мотивационно-установочных сфер.

Суммируя многочисленные литературные данные и материалы собственных многолетних исследований, можно представить их в следующих вариациях [Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990; Иванец Н. Н., 1992; Пятницкая И. Н., 1994; Заиграев Г. Г., 1994, 1996, 1997; Сидоров П. И., Ганжин В. Г., 1996; Eidi A. H., Asuda S. W., 1995; Hafeiz H. В., 1995; Jaudes P. К., Ekwo E., Van-Voorhis J., 1995; Marcos А. С, Bahu S. J., 1995; Stelle R. G. et al., 1995; Welte G. W., Barnes G. M., 1995; Kandel D. В., Davies M., 1996, и др.].

Многообразие факторов и условий в социогенезе аддиктивного поведения уместно оценивать в рамках диалектики случайности и необходимости.

Случайность, конечно, не может изменить многогранную многофакторную судьбу человека, но и то, что сегодня кажется случайным, завтра может оказаться судьбой.

Перечисленные неспецифические факторы и условия снижают порог психосоциальной адаптации человека, повышая его чувствительность к любым патогенным влияниям социального и биологического порядка. Они и являются основными характеристиками "группы риска" — ведущего субъекта социогенеза алкоголизма и наркомании.

Таким образом, они являются неспецифическими маркерами социально-психологической несостоятельности личности, индикаторами порочности макро- и микросреды, показателями невключенности человека в сферу общественно полезной деятельности, отчуждения и социальной депривации.

Приведенная систематика факторов риска не учитывает изменяющейся с возрастом структуры мотивационно-установочной и нравственно-ценностной сфер личности. Предложенный нами [Копыт Н. Я., Запорожченко В. Я., 1983; Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990] динамический подход к оценке роли различных негативных условий позволил выделить четыре основные группы факторов, представляющих единую цепь генеза злоупотребления алкоголем и наркотиками.

I — факторы, способствующие развитию употребления.

III— факторы, способствующие развитию злоупотребления.

IV— факторы, поддерживающие злоупотребление алкогольными напитками и наркотиками.

Влияние этих факторов в отдельные возрастные периоды неодинаково.

Факторы I группы (неблагоприятные взаимоотношения между родителями, традиции семьи и группы и как результат раннее приобщение к алкоголю и наркотикам) действуют на ребенка в возрасте 13—15 лет, когда закладывается основа злоупотребления. В этот период отмечаются неблагоприятные взаимоотношения между родителями, отсутствие одного из родителей (отца), частое употребление алкогольных напитков родителями или лицами ближайшего окружения, экспериментирование с наркотиками и токсикантами в молодежной группе. Факторы I группы составляют первое звено в генезе злоупотребления; его можно условно назвать начальным.

Факторы II группы (обычаи ближайшего окружения, ориентированные на употребление алкоголя и наркотиков, общепринятые алкогольные традиции и др.) действуют на молодого человека в возрасте 16—18 лет, когда уже формируется систематическое и сознательное употребление алкоголя, наркотиков и токсикантов. Этому в значительной степени способствует раннее приобщение детей (подростков) к алкоголю и наркотикам. В генезе злоупотребления это звено можно условно назвать определяющим.

Факторы III группы (относительная экономическая самостоятельность и бесконтрольность молодых людей при ранее приобретенной установке на привычное употребление алкогольных напитков и наркотиков, а также доза и частота случаев употребления) действуют на лиц в возрасте 19—26 лет.

Практически это начало самостоятельной жизни "бывалого" человека, который, как ему кажется, начинает понимать "толк" в жизни. Это звено в генезе злоупотребления мы называем "пусковым".

Факторы IV группы (конфликты в семье, низкий культурный уровень, потребительские интересы, сравнительно высокая зарплата и др.) составляют завершающее звено в генезе злоупотребления. Они поддерживают злоупотребление алкоголем и наркотиками, которое в свою очередь укрепляют обычаи ближайшего окружения. Особенно ярко такие явления выступают среди тех профессионально-производственных групп, чей труд относительно прост (физическая работа, не требующая квалификации, но высокооплачиваемая).

Приведенная схема генеза злоупотребления алкоголем и наркотиками дает представление о последовательном действии социальных факторов, способствующих злоупотреблению. Она не претендует на универсальность, но отражает наиболее существенные моменты, прежде всего влияние микросреды, низкий культурный уровень лиц, подверженных злоупотреблению, роль социально-психологических факторов.

С учетом данных, свидетельствующих о том, что в этиологии алкоголизма и наркомании обязательно представлены и социальные, и биологические, и психологические составляющие выделяются основные концепции развития данных заболеваний [Портнов А. А., Пятницкая И. Н., 1973; Лисицин Ю. П., Сидоров П. И., 1990; Морозов Г. В., 1990; Пятницкая И. Н., 1994; Апохина И. П., 1996; Валентик Ю. В., 1997; Иванец Н. Н., 1989, 1998; Anderson P., 1994; Babor T. F., 1994, и др.].

3. Генетическая концепция. На основании клинико-генеалогических и близнецовых методов исследования достаточно убедительно показывает роль наследственной предрасположенности к алкоголизму и наркомании. Молекулярно-биологические исследования показали, что индивидуальная предрасположенность к алкоголизму и наркоманиям генетически детерминирована и определяется особенностями функций "системы подкрепления" мозга, различной организацией деятельности катехоламиновой системы и ее контроля со стороны генетического аппарата.

8. Психопатологическая концепция. Подчеркивает роль психических (преимущественно характерологических) особенностей личности в этиологии алкоголизма и наркомании.
Правда, не всегда бывает возможно однозначно оценить — первичны или вторичны эти особенности.

9. Биоэнергетическая концепция. Исходит из того, что алкоголь и токсиканты действуют прежде всего на водно-ионную структуру организма, нарушая ее стабильность. При хронической интоксикации возникает патологическая архитектоника водно-ионных систем с резонансной спектральной памятью. Резонансная настройка биоэнергетической системы требует постоянного употребления алкоголя и наркотиков, что приводит к потере устойчивости биоэнергетических структур организма человека и физической зависимости.

10. Системная концепция механизмов зависимости от различных психоактивных веществ исходит из того, что биологические механизмы синдрома зависимости идентичны, независимо от химической принадлежности веществ, вызывающих его развитие, и связаны со специфическими нарушениями функций дофаминовой нейромедиаторной системы, нарастающими при повторных и регулярных приемах психоактивных веществ.

Приведенные концепции на максимальном уровне обобщения показывают, что социальные факторы наиболее значимы на ранних этапах этиопатогенеза зависимости и нозологически неспецифичны; они обеспечивают предиспозицию и социальную толерантность.

Существующее и увеличивающееся множество гипотез алкоголизма и наркоманий имеет серьезные методологические причины. В связи с этим И. Н. Пятницкая (1988) призывает избегать особенно грубых методологических ошибок: неточности терминологии и исходных понятий, односторонней оценки причинного комплекса, проведения исследований в границах болезни, пренебрежения критерием повторяемости факта.

И. Н. Пятницкая (1994) считает, что пока мы можем говорить не более чем о предпосылках к заболеванию, условиях, в которых наркомания или алкоголизм возникают с большей частотой. Предпосылки включают социальную, биологическую и психологическую составляющие, где весомость и содержание каждой неравнозначны. Отсутствует параллелизм патогенеза и патокинеза, социогенеза и психогенеза. Возникновение и невозникновение болезни в одинаковых социальных условиях при сходстве личностных черт означает существование или отсутствие неких скрытых от нас решающих этиологических факторов, запускающих болезнь. Либо в каждом нозологическом случае надо оценивать свой уникальный набор условий и факторов предиспозиции, оценивать весовые характеристики запускающих и критических маркеров.

Для медико-социальных болезней, какими являются алкоголизм и наркомания, одной традиционной диагностики недостаточно. При установлении диагноза, помимо стадии и типа течения, надо оценивать личность и социальную адаптацию.

Сегодня можно уверенно сказать, что алкоголь и наркотики являются неминуемыми атрибутами цивилизации на протяжении всей ее истории. Их место и роль в социуме многообразны и многофункциональны. На пороге XXI в. важно выделить качественно новую роль алкоголизма и наркомании как системных и эпидемических социальных недугов, бросающих вызов современной цивилизации. Человечество начинает вступать в принципиально новую эпоху мировой цивилизации — эпоху выживания [Агаджанян Н. А., 1998], когда под угрозой оказываются не только духовная и материальная культура, но и само существование человеческой цивилизации.

Бехшелъ Э. Е. Донозологические формы злоупотребления алкоголем. — М.: Медицина, 1986. — 272 с.

Братусъ В. С, Сидоров П. И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. — М.: Изд-во МГУ, 1984. — 144 с.

Загоскин Н. Пьянство и борьба с ним в старинной России // Русское богатство. — 1893. — № 4. — С. 21.

Заиграев Г. Г. Образ жизни и альтернативное потребление. — М., 1991. - 53 с.

Иванец Н. Н. Медико-социальные проблемы наркологии и пути их решения // Вопр. наркол. — 1997. — № 4. — С. 4—10.

Лисицын Ю. П., Сидоров П. И. Алкоголизм / Руководство для врачей. — М.: Медицина, 1990. — 528 с.

Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков — Л., 1987. - 34 с.

Максимова Н. Ю. О склонности подростков к аддиктивному поведению // Психологический журнал. — 1996. — № 3. — С. 149— 152.

Попов Ю. В. Многомерная диагностика психопатических нарушений у подростков // Психогении и психосоматические расстройства. — Тарту, 1988. - С. 342-350.

Пятницкая И. Н. Злоупотребления алкоголем и начальная стадия алкоголизма. — М.: Медицина, 1988. — 286 с.

Пятницкая И. Н. Наркомании. — М.: Медицина, 1994. — 543 с.

Сидоров П. И., Ганжин В. Т. Общественное здоровье и социальные недуги. — М.: Изд-во АГМА, 1996. — 320 с.

Kandel D. В., Davies M. High school students who use crack and other drugs // Arch. Gen. Psychiatry. - 1996. - Vol. 53, N 1. - P. 71-80.

Marcos A. C, Bahu S. J. Drug progression model: a social control test // Int. J. Addict. - 1995. - Vol. 30, N 11. - P. 1383-1405.

Stelle R. G, Forehand R., Armistead L., Brodi G. Predicting alcohol and drug use in early adulthood: the role of internalizing and externalizing behavior problems in early adolescence // Am. J. Orthopsychiatry. — 1995, Jul. - Vol. 65, N 3. - P. 380.

Welte G. W., Barnes G. M. Alcohol and other drug use among Hispanics in New York State // Alcohol. Clin. Exp. Res. - 1995. - Vol. 19, N 4. — P. 1061-1066.

Другие интересные материалы:

Механизмы клеточной толерантности к опиатам и опиоидам
Острые и хронические воздействия...

А. Головко, Л. Леонтьева, С. Головко, О....

Разработка, испытания и регистрация новых лекарственных средств
“Количество лекарственных средств,...

“Количество лекарственных средств,...

Современные виды обязательного лечения лиц с наркологическими расстройствами: правовые и медицинские аспекты, эффективность
Проанализированы основные виды...

Отчет об анализе наркоситуации в трёх регионах РФ на основе данных ежегодных докладов региональных антинаркотических комиссий за 2011 г.
Для проведения анализа были выбраны...

Выводы 1. Антинаркотическим комиссиям...

Погибнет ли страна без коррупции?
Центр прикладных политических...

Интервьюер: Теперь на минуточку...