Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога _ Наркология on-line _ Прием доктора Пилюлькина _ Краткосрочная психотерапия в наркологии Ликбез _  Химия и жизнь _ Если друг оказался вдруг... _ Мифы и легенды _ Правдивые истории _ Частые вопросы _ Проверь себя _  Родительский уголок _ Родители родителям _ Ранняя диагностика _ Агитпросвет _ Место импульсивности в клинике наркологии  Закон сур-р-ов! _ Законы и нормативные документы _ Даешь систему! _  Сверхценные идеи _ Косые взгляды _ Глас народа _  Самопомощь _ Виртуальная группа _ Анонимные Наркоманы _ Сокрушающий курс _

В обзоре приводится авторская классификация нехимических аддикций, где отдельную группу составляют т.н. «социально приемлемые» зависимости. Подчеркивается, что они представляют особый интерес в плане проведения лечебно-реабилитационных мероприятий среди химических аддиктов. Подробно описываются формы «социально приемлемы» аддикций: работоголизм, спортивная аддикция, аддикция к трате денег, аддикция отношений, религиозная аддикция и др. Отдельно рассматривается проблема терапии «социально приемлемых» форм аддиктивного поведения, которая, в случае необходимости, требует особого подхода, т.к. всегда существует риск перехода нехимической аддикции в более тяжелую химическую.

А. Егоров

«Социально приемлемые» аддикции

В последние годы исследователи уделяют все больше внимания т.н. нехимическим аддикциям, где объектом зависимости становится поведенческий паттерн, а не психоактивное вещество (ПАВ). В западной литературе для обозначения этих видов аддиктивного поведения чаще используется термин «поведенческие аддикции».

Первую классификацию нехимических аддикций в России предложил Ц. П. Короленко [12]. Он выделил непосредственно нехимические аддикции, к которым относятся азартные игры (гэмблинг), аддикция отношений, сексуальная, любовная аддикции, аддикция избегания, работоголизм, аддикция к трате денег, ургентная аддикция, а также промежуточные аддикции, например, аддикцию к еде (переедание и голодание), характеризующиеся тем, что при этой форме задействуются непосредственно биохимические механизмы. Впоследствии этот список существенно расширился, главным образом, за счет различных т.н. технологических аддикций (Интернет аддикций, аддикции к мобильным телефонам, развлекательным автоматам, телевиденью и т.д.) [см. 5]. R. Brown [37] предложил шесть компонентов, универсальных для всех вариантов аддикции, которые впоследствии были уточнены M. Griffiths [58] : особенность, сверхценность (salience), изменения настроения (mood changes), рост толерантности (tolerance), симптомы отмены (withdrawal symptoms), конфликт с окружающими и самим собой (conflict), рецидив (relapse). В соответствии с этими критериями, а также исходя из феноменологической и патогенетической сущности, мы [7] предложили классификацию нехимических аддикций:

1. Патологическое влечение к азартным играм (гемблинг)

2. Эротические аддикции:

2.1. Любовные аддикции

2.2. Сексуальные аддикции

3. «Социально приемлемые» аддикции:

3.1. Работоголизм.

3.2. Спортивные аддикции (аддикция упражнений)

3.3. Аддикция отношений

3.4. Аддикция к трате денег (компульсивный шоппинг)

3.4. Религиозная аддикция

4. Технологические аддикции:

4.1. Интернет-аддикции

4.2. Аддикция к мобильным телефонам

4.3. Другие технологические аддикции (телевизионная аддикция, тамагочи-аддикция и др.).

5. Пищевые аддикции.

5.1. Аддикция к перееданию.

5.2. Аддикция к голоданию.

Гемблинг выделен нами в отдельную рубрику, т.к. именно эта форма является «моделью» нехимических аддикций и по своим проявлениям и последствиям более всего напоминает аддикции химические. Выделение в отдельную рубрику эротических аддикций связано с тем, что во всех случаях объектом аддикции является другой человек, через отношение к которому осуществляется реализация зависимости. Выделение в отдельную группу технологических аддикций оправдано по причине, что все они не являются феноменологически самостоятельными. Особенностью технологических аддикций, на наш взгляд, является то, что объект зависимости (компьютер, мобильный телефон и т.д.) на самом деле является предметом зависимости, средством реализации других форм аддиктивного поведения. Под пищевыми аддикциями мы понимаем только такие формы зависимого поведения, когда еда (при переедании) или ее отсутствие (при голодании) становится подкреплением положительной эмоциональной реакции, которая достигается в этом состоянии, а никак не нервную булимию и анорексию, которые имеют иные механизмы.

Социальная приемлемость различных форм нехимических аддикций, в значительной степени, условна и зависит от ряда факторов (культурального, национального, социальных и др.). Тем не менее, мы нашли возможность выделения такой группы нехимических зависимостей, поскольку именно они представляют особый интерес для аддиктологии в плане проведения лечебно-реабилитационных мероприятий среди аддиктов химических. Поскольку любая форма аддикции легко переходит в другую форму (в том числе, химическая – в нехимическую), то и устойчивый переход наркомании или алкоголизма в социально приемлемую форму нехимической аддикции, на наш взгляд, должен рассматриваться как успешная ремиссия. В настоящем обзоре именно об этих формах аддиктивных расстройся и пойдет речь.

Работоголизм (трудоголизм)

Термин «работоголизм» был предложен в начале 70-х годов 20 века W. Oates [89], священником и профессором психологии религии, который издал книгу «Признания работоголика» (“Confessions of a Workaholic»). W. Oates определил работоголизм как аддикцию к работе, компульсию или неконтролируемую потребность к непрерывной работе.

Уже первые работы, посвященные работоголизму, выявили его сходство с другими видами химической зависимости [79]. B. Robinson [92] описал работоголизм как ситуацию, когда работа предпочитается человеком в качестве ухода от переживаний о своем эмоциональном состоянии и по поводу проблем личной жизни. По мнению G. Porter [91] работоголизмом страдает каждый четвертый работающий человек, а B. Killinger [63] утверждает, что к этой респектабельной форме аддикции особенно склонны медицинские работники.

Как и всякая аддикция, работоголизм является бегством от реальности посредством изменения своего психического состояния, которое в данном случае достигается фиксацией на работе. Причем работа не представляет собой того, что она выполняет в обычных условиях: работоголик не стремится к работе в связи с экономической необходимостью, работе не является и одной из составных частей его жизни – она заменяет собой привязанность, любовь, развлечения, другие виды активности [11]. B. Killinger [63] рассматривает трудоголизм одновременно как негативный и сложный процесс, который в конечном счете влияет на способность индивида должным образом функционировать. У трудоголиков существует компульсивный драйв добиваться признания и успеха, который, однако, может привести их к неверным решениям и личностному краху.

В нашем обществе культурально работоголизм в значительно большей степени распространен среди мужчин, хотя процессы эмансипации затрагивают и эту респектабельную аддикцию. Значительное количество т.н. «бизнес-леди» могут быть отнесены к категории работоголиков.

Чем отличается трудолюбивый человек от трудоголика? Трудолюбивый человек имеет перед собой цель, ему важен результат своего труда, для него профессиональная деятельность всего лишь часть жизни, способ самовыражения и средство самообеспечения и создания материальных благ. Для трудоголика все наоборот: результат работы не имеет смысла, работа - это способ заполнения времени, он нацелен на производственный процесс. Семейные отношения, сама семья трудоголиком воспринимаются как помехи, которые отвлекают от работы и это вызывает раздражение и досаду.

Как подчеркивает М. Grifftihs [55], основное различие трудолюбия и работоголизма, как и в случае других поведенческих аддикций, состоит в том, что здоровые поведенческие модели что-то привносят в жизнь, в то время как аддикции забирают из жизни. Он же справедливо замечает, что аддикция не возникает в вакууме: идентичное поведение может быть по-разному интерпретировано в зависимости от контекста. В связи с этим М. Griffiths [55] приводит пример, одинокий 23-х летний молодой человек, не имеющий обязательств перед родными, может работать 16 часов в день и при этом не страдать от негативных последствий такой жизни. В то же время 33-х летний женатый мужчина с тремя детьми ведущий такой же образ жизни будет иметь проблемы, особенно связанные с взаимоотношениями в семье.

Одной из важных особенностей работоголизма является компульсивное стремление к постоянному успеху и одобрению со стороны окружающих. Аддикт испытывает страх потерпеть неудачу, «потерять лицо», быть обвиненным в некомпетентности, лености, оказаться хуже других в глазах начальства. С этим связано доминирование в психологическом состоянии чувства тревоги, которое не покидает работоголика ни во время работы, ни в минуты непродолжительного отдыха, который не бывает полноценным из-за постоянной фиксации мыслей на работе. Работоголик становится настолько фиксированным на работе, что постоянно отчуждается от семьи, друзей, все более замыкаясь в системе собственных переживаний [11]. Вместе с тем, исследование числа разводов среди австралийских психологов с признаками работоголизма и без них, проведенное R. Burke с коллегами [39], не обнаружило каких-либо значимых различий.

G. Porter [91] выделяет такие свойства работоголика, которые характерны для любого аддикта, как ригидное мышление, уход от действительности, прогрессирующую вовлеченность и отсутствие критики. К. Scott с коллегами [95] выделила три варианта, характерных для работогольного поведения: компульсивно-зависмый, перфекцонистский и ориентированный на достижение трудоголизм.

Работоголизм, как и любая аддикция, сопровождается характерными личностными изменениями, которые затрагивают, прежде всего, эмоционально-волевую сферу. Развитие процесса сочетается с прогредиентным нарастанием эмоциональной опустошенности, нарушается способность к эмпатии. Межличностные отношения затрудняются, воспринимаются как тягостные, требующие большой энергетической затраты. Работоголик уже на подсознательном уровне стремится избегать ситуаций, в которых требуется активное участие, избегает обсуждения важных семейных проблем, не участвует в воспитании детей, которые не получают от него обратного эмоционального тепла. Он предпочитает общаться с неодушевленными предметами (реже с животными), чем с людьми, т.к. это не требует решения насущных межличностных проблем [11].

Лживость, типичная для всех аддиктов, характерна и для респектабельных работоголиков. A. Wilson-Schaef и D. Fassel [107] описали три уровня обмана, которые используют эти аддикты:

1. Они обманывают сами себя. Целью этого обмана является прерывание контакта со своими чувствами, осознаванием происходящего, со своими настоящими потребностями.

2. Они обманывают окружающих членов семьи, коллег, провоцируя нечестность внутри семейной или рабочей системы.

3. Они обманывают мир в целом, стараясь произвести ложное впечатление на окружающих.

Действительно, аддикт убеждает себя и окружающих в том, что он работает ради денег или другой абстрактной цели. Такая защита принимается обществом. Человек не понимает, что такой способ «траты» себя является тупиковым, не реализует потенциальные возможности. Вне работы (болезнь, увольнение и т.д.) работогольная аддикция легко сменяется другой, чаще химической аддикцией.

В психологическом портрете трудоголиков, считает В. Кукк [13], преобладает добросовестный тип, а ему свойственны следующие черты:

● тщательность в работе; любовь к чистоте, порядку; большое старание, терпение и усердие, но в итоге достижение средних результатов;

● стремление к безупречности во всем: в качестве, в моральных и этических нормах, требование этого от других людей;

● затруднения в выборе: также тщательное взвешивание "за и против" в поступках, в мыслях и в стратегиях, стремление быть "правильным";

● застревание в подробностях, деталях, моментах; чрезмерная обстоятельность;

● упорство, перерастающее в упрямство, целеустремлённость, прямолинейность в достижении цели;

● системность в мышлении, организованность, чрезмерное предавание значение второстепенному;

● предусмотрительность, страх перед ошибками;

● накопление стрессов, напряжений, обид (неумение расслабиться, отдохнуть, простить, открыто выразить свои эмоции).

О. Веснина [3] предложила свою классификацию трудоголиков в плане дальнейшего прогноза и коррекции их аддикции, которая, несмотря на свой очевидный научно-популярный стиль, в какой-то степени отражает различия среди аддиктов:

● "Трудоголик для других" - это тот, кто очень много работает и очень доволен этим. Мама и друзья, а затем жена и дети (если он их сумеет завести) могут быть очень недовольны, но поделать с этим ничего не могут. Помочь "трудоголику для других" невозможно. Это все равно, что лечить наркомана, который не хочет лечиться.

● "Трудоголик для себя" - это тот, кто очень много работает, но испытывает по этому поводу противоречивые чувства. "Трудоголик для себя" совсем не безнадежен. Не всякий, кто очень много работает, является трудоголиком. Если другие области жизни такого работника (семья, досуг, друзья) не страдают, то это значит, что он любит не только работу, но и все остальное.

● "Успешный трудоголик" - это тот, кто благодаря своей работе добивается больших профессиональных/карьерных успехов.

● "Трудоголик-неудачник" - это тот, кто рьяно занимается бесполезной деятельностью, которая никому не нужна. Он имитирует работу, заполняя пустоту в своей жизни.

● "Скрытый трудоголик" - это тот, кто на людях сетует, как он не любит работать, а на самом деле все свои силы и любовь отдает работе. Одна "нога" трудоголика "растет" из страха перед близкими и глубиной (не структурированной работой) эмоциональных отношений с людьми, а также страха внутренней пустоты, которую надо заполнить. Другая "нога" "растет" из стремления к превосходству над всеми и совершенству (в детстве от трудоголика всегда что-то требовали и никогда не любили его таким, каким он был).

J. Spencе, A. Robbins [98] разработали специальную шкалу, где оценивались три компонента работоголизма - вовлеченность в работу, драйв к работе и удовлетворение от работы и на ее основе выделили шесть типов работников:

R. Burke [40] используя тест на работоголизм Спенса и Роббинса, выделил три группы работоголиков: Аддиктов работы (Work Addicts), энтузиастов работы (Work Enthusiasts) и увлеченных аддиктов (Enthusiastic Addicts). Самые низкие показатели самооценки оказались у аддиктов работы. Это перекликается данными другого исслдеования где сообщается что у работоголиков-не энтузиастов значимо больше конфликтов в жизни и на работе, меньше удовлетворенность жизнью, меньше целей в жизни, по сравнению с работоголиками-энтузиастами и особенно с не работоголиками [36].

S. Aziz и M. Zickar [23] проанализировали данные полученные на 147 работников и служащих при оценке параметров Спенса и Роббинса, а также таких показателе как стресс от работы, удовлетворение жизнью, баланс работа-жизнь с помощью специальных шкал и пришли к выводу, что работоголизм является синдромом, где степень измерявшиеся показатели являются симптомами.

Из личностных особенностей, типичных для работоголиков, общая самоэффективность (self-efficacy) положительно коррелировала со всеми тремя компонентами трудоголизма Спенса и Роббинса, эктраверсия позитивно коррелировала с вовлеченностью в работу и удовлетворением от работы, а нейротизм – с драйвом к работе [41].

М. Machlowitz [71] выделял шесть характерных черт работоголиков:

(1) настойчивость, энергичность, конкурентоспособность, управляемость;

(2) сомневаются в отношении себя:

(3) предпочитают работу отдыху;

(4) работают всегда и везде;

(5) большую часть времени чем-то заняты;

(6) не делают различий между работой и удовольствием.

Работоголизм связан с аддиктивными свойствами организаций, в которых работают работоголики. A. Wilson-Schaef и D. Fassel [107] описали черты аддиктивной организации (системы). Аддиктивные характеристики организации проявялются в разных сферах, в способах коммуникации, изоляции, нечестности, отрицании, эгоцентричности, дуализме, грандиозности, проекции, подавленности чувств и стремлении к контролю. Такая организация представляет собой закрытую систему, ограничивающую способность к самостоятельному мышлению и восприятию многих явлений, выходящих за рамки концепции этой системы. Аддиктивные системы имеют тенденцию повторять одни и те же проблемы, вместо того, чтобы решать их. Эгоцентризм, свойственный и аддикту и аддиктивной организации, заключается в том, что и аддикт, и система ставят свои интересы во главу угла. Все происходящее рассматривается только в плане узких интересов данной организации.

В Советские времена это выражалось сверхценным отношением к количественных показателям работы, бесконечных «выполнения и перевыполнения плана, встречных планах», фиксации внимания на формальной стороне работы – разного вида отчетох, рапортох, показателей, иными словами, стремлению произвести благоприятное внешнее впечатление. Аддиктивной системе присущи признаки отдельного человека-аддикта [12].

Развитию работоголизма способствует также система мелочного контроля, постоянных проверок эффективности, качества и т.д. Такого рода подходы основаны на недоверии к человеку, неуважении его личности и способствуют формированию работогольного мышления со сниженными возможностями истинной самореализации.

Некоторые исследователи подчеркивают, что работоголизм представляет опасность, иногда смертельную как при возникновении (напр. сверхзанятость), при прогрессировании (напр., потеря продуктивности, проблема взаимоотношений), так и в конце (напр., госпитализация или смерть в результате сердечного приступа) [51]. Другие приводят аргументы, что финальной стадией работоголизма является нарциссизм, часто характеризующийся полной потерей сострадания и эмпатии [62].

Работоголик кроме того оказывает влияние на других членов семьи, не получающих от него эмоциональной поддержки. Члены семьи либо видят в нем пример, либо не принимают и идут по пути более деструктивных аддикций. Дети работоголиков часто злоупотребляют ПАВ.

Вместе с тем, следует учитывать, что работоголизм может явиться «спасительной» аддикцией для бывших наркоманов и алкоголиков на этапе реабилитации [5-6; 60].

Спортивная аддикция (аддикция упражнений, тренировок)

В современной науке о спорте принято различать спорт для здоровья (то, что раньше называлось физической культурой) и спорт высших достижений (профессиональный). Кроме того, выделяют и так называемые экстремальные виды спорта, которые в наши дни завоевывают все большую популярность. Бесспорно, физическая активность и спорт повышают качество жизни. Парадоксально, что, несмотря на огромную пользу спорта, среди специалистов существует неформальный консенсус, что физическая активность может приносить и вред. Из негативных эффектов спорта исследователи чаще всего говорят об аддикции упражнений. [99]. Именно спорт высших достижений и экстремальный спорт несут в себе наибольший аддиктивный потенциал. Это находит подтверждение и в пока единичных экспериментальных исследованиях [44]. Венгерские исследователи [52] недавно опубликовали работу, где показали, что у дельтапланеристов (экстремальных спортсменов) ангедония как проявление симтомов отмены вне занятий спортом выражена существенно больше, чем у спортсменов, занимающимися менее рисковыми видами спорта.

Аддикция упражнений чаще встречается среди лиц молодого и среднего возраста - среди спортсменов, людей ведущих активный образ. Как показали исследования по выявлению аддикции упражнений среди студентов американских колледжей, где принято заниматься спортом, она была обнаружена у 21.8% среди студентов, тренировавшихся 360 мин и более в неделю [54]. Вместе с тем, М. Griffiths с коллегами [57] сообщает, что в его исследовании среди 200 лиц, занимающихся спортом непрофессионально выявлено лишь 3% спортивных аддиктов.

В последние десятилетия в западной литературе появляются публикации, посвященные аддикции упражнений. Термин аддикция упражнений впервые был упомянута P. Baekeland [24], когда он исследовал эффект депривации физической нагрузки на паттерны сна. Он столкнулся с большими трудностями при наборе спортсменов-аддиктов (тех, кто тренировался 5-6 дней в неделю), которые были бы готовы отказаться от своих тренировок на один месяц. Фактически, они отказывались от участия в эксперименте даже тогда, когда им предлагали денежное вознаграждение. Ему удалось набрать спортсменов, которые тренировались лишь 3-4 раза в неделю. В течение месяца депривации они сообщали о снижении психологического благополучия, которое выражалось в повышенной тревоге, ночных пробуждениях и сексуальном напряжении. Обобщая полученные результаты, P. Baekeland обнаружил, что (а) спортсмены, тренировавшиеся 5-6 раз в неделю, отказались прервать свою программу тренировок на месяц и (б) спортсмены, которые тренировались 3-4 раза в неделю, во время депривации также проявили явные симптомы отмены.

В дальнейшем концепция аддикции упражнений была популяризирована и разрабатывалась M.Sachs и D. Pargman [93], которые предложили термин «аддикция бега» (running addiction). Авторы описали своеобразный синдром отмены, который развивается при депривации бега: тревога, напряжение, раздражительность, мышечные подергивания и т. д. Еще раньше W. Morgan [83] привел много примеров, когда бегуны продолжали тренировки, несмотря на различные обстоятельства (например, различные травмы), которые предполагали сокращение или перерыв в занятиях.

E. Aidmann и S. Woollard [21] в качестве критерия для определения аддикции упражнений рассматривали различные симптомы отмены, которые возникали у спортсменов при невозможности тренироваться в течение 24-36 часов. Эти симптомы включали беспокойство, нетерпеливость, чувство вины, напряжение и дискомфорт, а также апатию, медлительность, потерю аппетита, бессонницу и головные боли. Ссылаясь на более ранние исследования, авторы писали о том, что важным фактором в предсказании симптомов отмены является длительность деривации физической нагрузки, которой подвергается спортсмен. Продолжительное воздержание от тренировок несомненно вызовет наиболее ярко выраженные симптомы. Было показано, что бегуны проявляли признаки тяжелых нарушений настроения и снижения самооценки после того как были отстранены от тренировок всего на две недели. У другой выборки спортсменов после недели лишения тренировок наблюдались эмоциональные расстройства, проблемы со сном и сомнения в том, что они способны справиться с жизненными трудностями.

Кроме того, E. Aidmann и S. Woollard пытались проверить, может ли один день депривации тренировок вызвать у спортсменов-аддиктов ярко выраженные и воспроизводимые симптомы отмены, такие как преходящие изменения настроения и сердечного ритма в состоянии покоя. Их эксперименты показали, что все спортсмены, которым пришлось пропустить всего одну запланированную тренировку проявляли более высокий уровень напряжения, депрессии, злости, утомления и смятения, повышение сердечного ритма, а также значительный упадок сил.

Как заключает А. Szabo с сотр. [100], при спортивной аддикции наиболее часто встречаются следующие симптомы отмены: чувство вины, депрессия, возбудимость, беспокойство, напряжение, стресс, тревога и идеаторная малоподвижность.

Стандартного и общепризнанного определения аддикции упражнений не существует. Ее описания включают поведенческие (например, частота тренировок), психологические (патологическая приверженность) и физиологические факторы (напр., толерантность). Наибольшее признание получило определение, предложенное D.Veale [102;103], который выдвинул набор критериев для диагностики данного вида зависимости, основанный на критериях DSM-IV для химической зависимости, которые включают и биомедицинские (толерантность, симптомы отмены), и психосоциальные (нарушение социального и профессионального функционирования) ракурсы.

Основываясь на определении D.Veale, аддикция упражнений описывается как многомерный малоадаптивный паттерн тренировок, приводящий к клинически значимому ухудшению или недомоганию, проявляющемуся в виде трех и более из нижеперечисленных признаков:

● Толерантность – потребность во все увеличивающемся количестве тренировок для достижения желаемого эффекта или ослабление эффекта прежнего объема тренировок.

● Симптомы отмены (тревога, утомление), для устранения которых требуется привычный (или даже больший) объем физической нагрузки.

● Эффекты намерения – когда человек выполняет более интенсивную или длительную физическую нагрузку, чем намеревался.

● Потеря контроля – настойчивое желание или неудачные попытки снизить объем тренировок или взять их под контроль.

● Время – огромное количество времени тратится на деятельность, необходимую для получения физической нагрузки.

● Конфликт – сокращение важной деятельности, направленной на общение, работу или отдых, потому что она препятствует запланированному объему тренировок.

● Продолжительность – тренировки продолжаются, несмотря на знание о существовании физических или психологических проблем, которые были вызваны этими тренировками или усугублены ими.

Позже H. Hausenblas и D. Downs [61] определили аддикцию упражнений как тягу к физической активности в свободное время, которая выражается в неконтролируемых, чрезмерных занятиях спортом и проявляется физиологическими (напр., толерантность/отмена) и/или психологических (напр., тревога, депрессия) симптомами.

В обзоре, посвященном аддикции упражнений, М. Murphy [85] указывает на три психофизиологических объяснения возникновения аддикции упражнений: термогеническая гипотеза, катехоламиновая гипотеза и эндорфиновая гипотеза. Термогеническая гипотеза предполагает, что упражнения увеличивают температуру тела, что снижает тонус мышц и снижает соматическую тревогу. Катехоламиновая гипотеза предполагает, что физическая нагрузка приводит к выработке катехоламинов, которые в значительной мере включены в контроль за вниманием, настроением, движениями, а также за реакциями эндокринной и сердечно-сосудистой систем. Они же контролируют реакции на стресс (допамин, адреналин, норадреналин). Кроме того, считается, что высокий уровень катехоламинов связан с состояниями эйфории и повышенным настроением. D. Adams и R. Kirkby [20] предположили, что аддикция упражнений является результатом вызванного упражнениями высвобождением катехоламинов, что приводит к гиперактивации симпатической нервной системы. Более того, возросшая стимуляция при упражнениях допаминергических мозговых структур, а также их вовлеченность в формирование всех поведенческих и химических зависимостей способствует закреплению спортивной аддикции. В пользу этого говорит и состояние ангедония, которое развивается у спортсменов, особенно занимающихся экстремальными видами спорта, вне занятий [52]. Известно, что проявления ангедонии напрямую связаны с уменьшением уровня допаминовых рецепторов [105].

Третья гипотеза – эндорфиновая – является наиболее известной, признанной и эмпирически исследованной. Эта теория предполагает, что физические упражнения способствуют выработке эндогенных морфинов (эндорфинов), что приводит к усилению повышенного настроения. Но, несмотря на всеобщую приверженность эндорфиновой теории, существует крайне мало убедительных данных, которые указывали бы на точный механизм данного эффекта. В пользу эндорфиновой гипотезы возникновения аддикции упражнений косвенно свидетельствуют данные Е. Pierce с сотр. [90], который обнаружил значимое повышение плазменного бета-эндрфина у женщин после 45-ти минутного занятия аэробикой.

Говоря об особенностях аддикции упражнений D.Veale [102;103] выделяет две ее формы: первичную и вторичную – возникающую на основе пищевой аддикции (eating disorder). При первичной аддикции упражнений сама физическая активность является объектом зависимости. Напротив, при вторичной аддикции упражнений неодолимая мотивация к физической активности связана с необходимостью уменьшить вес или изменить собственную фигуру.

Группа исследователей во главе с D. Bamber [26] провели большую работу, пытаясь сформулировать диагностические критерии для выявления аддикции упражнений. Им удалось выделить два критерия, которые они определили как нарушение функционирования и симптомы отмены, которые проявляются либо в виде враждебной реакции на прекращение тренировок, либо в неспособности контролировать объем нагрузок. Критерий нарушения функционирования может проявляться в четырех сферах: (а) психической, (б) социальной или профессиональной, (в) физической и (г) поведенческой. Характерной особенностью жизни людей, страдающих аддикцией упражнений, становится искажение нормального распорядка и уклада. Вся их деятельность замыкается на постоянных тренировках, им не хватает сил и энергии на общение с близкими и другие дела (социальная сфера), они продолжают тренироваться, несмотря на травмы и запреты врача (физическая сфера). Кроме того, их тренировки отличаются жесткой стереотипностью и должны повторяться в строго запланированном порядке и объеме (поведенческая сфера). Нарушенное функционирование в психической сфере проявляется в неспособности сконцентрироваться на какой-либо деятельности из-за постоянных мыслей о тренировках.

Помимо бега, в современной литературе имеются описания клинических случаев возникновения спортивной аддикции при занятиях разными видами спорта – восточные единоборства, тяжелая и легкая атлетика, бодибилдинг и др. [56; 62; 85]. Аддикция выявлена и у лиц, занимающихся спортом для здоровья [64]. В работе Е. Kjelsas с сотр. [64] в результате использования опросника на аддикцию упражнений (EDQ) было показано, что у женщин существует прямая зависимость между количеством часов в неделю, уделяемых спорту, и риском развития зависимости. Тем не менее, чаще всего исследованию на предмет возникновения спортивной аддикции подвергались бег (50%), общая физическая нагрузка (27,7%) и тяжелая атлетика (7,8%). Остальные виды спорта в большинстве случаев игнорировались [61].

Из психологических особенностей спортивных аддиктов обращают внимание на эмоциональную холодность, черствость, склонность к перфекционизму [102]. E. Aidmann и S.Woollard [21] отмечают такие показатели как повышенный нейротизм, психотизм, гипомания и импульсивность, а также низкий уровень экстраверсии. Вместе с тем, S. Mathers и M. Walker [74] не обнаружили различий по показателям экстраверсии между спортивными аддиктами и лицами, занимающимися спортом, без признаков зависимости. J. Draeger с сотр. [47] суммировал поведенческие и личностные особенности спортивного аддикта:

Исследователи давно отметили, что у спортивных аддиктов существует повышенный риск развития химической зависимости [28; 42; 53]. Французский психиатр и спортивный врач J. Seznec [96] указывает, что профессиональный спорт способствует развитию химической зависимости, и поэтому спортсмены нуждаются в превентивной помощи. Позже им и доктором Е. Volle [106] были проанализированы два случая, когда известные в прошлом спортсмены становились химическими аддиктами. Авторы считают, что интенсивные занятия спортом представляли собой спортивную аддикцию, которая впоследствии перешла в заместительную аддикцию (laddiction de remplacement) в виде потребления ПАВ. Этому предшествует неизбежная в конце карьеры потеря статуса, которую атлет не в состоянии принять, сниженная самооценка, депрессия. Причем, чем выше был уровень спортсмена, тем он более раним и имеет больше шансов стать химическим аддиктом. Прекращение спортивней карьеры – это синоним тотальной потери себя, за которой наступает мучительное расставание и возможное попадание в социальный вакуум и аддикцию.

Между тем, некоторые исследователи ставят под сомнение существование аддикции упражнений в качестве первичного и самостоятельного вида зависимости. [25]. Авторы указывают на частое совместное проявление тяги к чрезмерным тренировкам и различных аддикций к еде. На основании этого они делают предположение о том, что т.н. аддикция упражнений во многом может являться лишь выражением лежащей в его основе пищевой аддикции. Предполагая это, они ссылаются на D. Veale, который первый рассматривал аддикцию упражнений как явление, связанное с аддикцией к еде.

Авторы исследовали женщин-спортсменок. Они отмечают, что те спортсменки, которые, предположительно, проявляли признаки первичной аддикции упражнений, по большей части не имели существенных отличий от контрольной группы по психическим отклонениям и личностному профилю. Напротив, испытуемые с пищевыми девиациями, независимо от наличия у них аддикции упражнений, проявляли относительно высокий уровень психических нарушений, нейротизма, зависимости и импульсивности, пониженную самооценку, большую озабоченность своим телом и весом, а также искаженные представления о последствиях отказа от тренировок. При отсутствии пищевых девиаций женщины, считавшиеся зависимыми от тренировок, практически не проявляли признаков патологии. Таким образом, D. Bamber с коллегами [25] попытались доказать, что аддикция упражнений не существует в качестве отдельного, самостоятельного и первичного отклонения, а проявляется всегда только в контексте нарушения пищевого поведения.

С этим частично соглашается С. Davis [46] и подчеркивет, что обычные и даже особо интенсивные тренировки не должны рассматриваться в терминах запоя и аддикции, даже если они подходят под клинические критерии других аддикций. Автор указывает, что многочисленные исследования выявили четкую связь между «спортивным запоем» и беспокойством по поводу своей фигуры у женщин. Очевидно также, что компульсивная спортивная активность выступает как регулятор настроения.

Выявлена также связь между непомерными тренировками и нервной анорексией. Так в одном исследовании у 48% женщин, страдающих нервной анорексией, было выявлены признаки аддикции упражнений. При этом отмечалась положительная корреляция между степенью выраженности анорексии и зависимостью [65]. В другом исследовании было показано, что 25% женщин, пробегающих более 30 миль в неделю, согласно данным Теста отношения к еде (Eating Attitude Test) имеют высокий риск анорексии [48].

А. Yates с коллегами [106] обследовал 99 бегунов, 36 велосипедистов и 55 гребцов на предмет выявления у них расстройств пищевого поведения и других психиатрических симптомов. Исследовате6ли обнаружили, что у гребцов, особенно женского пола, чаще, чем у других бывают приступы тревоги/паники. Кроме того, 12% бегунов, 14% велосипедистов и 18% гребцов имели расстройство пищевого поведения.

Для скрининговых исследований рекомендуется использовать Определитель аддикции упражнений (EAI - Exercise Addiction Inventory) [57], созданной на основе шести компонетов аддикции (см. выше). Также используется Опросник подшкалы самоотвращения (Self Loathing Sub Scale (SLSS) Questionnaire), разработанный А. Йейтсом с коллегами [47;109]. Для более углубленной диагностики спортивной аддикции используются Опросник аддикции упражнений (EDQ – exercise dependence questionnaire), Шкала пристрастия к тренировкам (СES - Commitment to Exercise Scale), и др.

Ответьте на вопросы используя следующую шкалу:

1 – полностью не согласен
2 – не согласен
3 - сомневаюсь
4 - согласен
5 – полностью согласен

● Тренировка – это самое важное в моей жизни.

● У меня возникают конфликты с близкими из-за количества моих тренировок.

● Я использую тренирови, чтобы изменить настроение (напр., получить кайф/забыться).

● Объем тренировок в последнее время увеличивается;

● Если я вынужден пропустить тренировку, я испытываю уныние и раздражительность.

● Если я старюсь сократить обычный объем тренировок, а затем возобновляю прежний, то затем опять пытаюсь сократить их объем, как я делал раньше.

Вместе с тем, нельзя не подчеркнуть роль спорта, в том числе и экстремального в профилактике и реабилитации химической зависимости [8;9]. В качестве видов спорта как альтернативы аддиктивного поведения предлагаются одни авторы восточные единоборства, которые обладают комплексным рядом качеств, необходимых ребенку для самореализации, самоутверждения, приобретения собственных взглядов [19]. Другие исследователи предлагают комплекс упражнений, разработанный на основе хатха-йоги, включающий как физические, так и дыхательные упражнения [10]. В реабилитационном центре при Межрайонном наркологическом диспансере г. Санкт-Петербурга в качестве средства, повышающего реабилитационный потенциал, успешно используются методики адаптивной физической культуры [4]. Использование спортивных технологий легло в основу программы профилактики аддиктивного поведения, разработанной в СПб Академии физической культуры им. П.Ф. Лесгафта под руководством проф. С.П. Евсеева [18].

Чешский исследователь К. Nespor [86] подчеркивает, что физические упражнения и йога могут быть полезными компонентами программ превенции и лечения аддиктов. Имеется положительный практический опыт использования йоги у наркозависимых и гемблеров. Преимущество занятий йогой видится в интеграции физических упражнений и техник релаксации. Но с другой стороны, известно, что профессиональный спорт часто повышает риск аддиктивного поведения.

Что касается занятий популярными ныне экстремальными видами спорта, то безусловно, следует признать, что это возможный путь создания социально приемлемой формы зависимости при проведении профилактической и реабилитационной работы у детей и подростков с аддиктивным поведением. Кроме чисто нейрохимических механизмов (активация эндогенной опиоидной системы, выброс катехоламинов, воздействующих на систему награды), с психологической точки зрения, занятия «экстримом» у молодых людей приводят к формированию ощущения собственной элитарности, связанной как с технической трудностью формирования двигательного навыка, так и с реальным или иллюзорным риском для здоровья и жизни спортсмена. [9]. Вместе с тем, следует помнить, что спортивная аддикция, как и любая другая зависимость легко может менять форму и переходить в другую, в том числе и химическую. Именно с этим связан высокий процент алкоголизма и наркомании среди бывших спортсменов. Поэтому экстремальный спорт может быть признан альтернативой химической зависимости, но альтернативой, таящей в себе определенную опасность [8].

Аддикция отношений

В чистом виде характеризуется привычкой человека к определенному типу отношений. Аддикты отношений создают «группу по интересам». Члены этой группы постоянно и с удовольствием встречаются, ходят друг к другу в гости, где проводят много времени. Жизнь между встречами сопровождается постоянными мыслями о предстоящем свидании с друзьями [12].

Следует отметить, что привязанность человека к определенной группе может перейти в аддикцию отношений. Реабилитационные терапевтические сообщества, поботающие по программе 12-ти шагов, такие как АА (анонимные алкоголики), АН (анонимные наркоманы), АК (анонимные кокаинисты) и др., при всей безусловной пользе в плане воздержания от приема ПАВ делают их членов аддиктами общения в данном сообществе. Выход из сообщества, как правило, заканчивается рецидивом. Жизнь, в том числе даже проведение досуга, отпуска, становится немыслимой без постоянного общения с себе подобными. Нечто похожее мы наблюдаем и в ряде реабилитационных центров, особенно религиозной направленности, вне которых бывшие химические зависимые практически не могут существовать. В них можно констатировать возникновение аддикции отношений наряду с религиозной аддикцией.

Высказанные мысли ничуть не умаляют необходимости проведения реабилитационных мероприятий с зависимыми от ПАВ. Это еще лишь одно напоминание, что «выздоровление» от химической зависимости в большинстве случаев сопровождается возникновением замещающей нехимической зависимости, в лучшем случае, максимально социально приемлемой [6].

Аддикция к покупкам (компульсивный шоппинг)

«Ониоманьяки» или маньяки покупок стали предметом исследования психиатров со времен Крепелина, который первым предложил этот термин в 1909 г. Е. Блейлер [1] классифицировал ониоманьяков вместе с пироманами, клептоманами и алкоголиками под рубрикой «Импульсивные психозы Крепелина». В своем «Руководстве по психиатрии» он описывает их следующим образом: «покупки совершаются импульсивно, и ведут к нелепым долгам, пока крах на некоторое время выясняет положение, но лишь до некоторой степени, ибо больные никогда не признают всех долгов.... имеем всегда дело с женщинами...Существенным является импульсный момент, то, что больной иначе не может... больные не в состоянии ни о чем думать, не в состоянии представить себе последствия своих нелепых поступков и решить, что этого можно не делать». [1; С. 464].

Тем не менее, аддикция к покупкам (компульсивные покупки) стала привлекать широкое внимание исследователей в последние десятилетия. Такая аддикция могла приобрести массовый характер только в созревшем обществе потребления, которое представляют собой современные развитые страны, и к которому неуклонно, по крайней мере, в крупных городах движется и Россия. В обществе тотального дефицита развитие аддикции к покупкам выглядит проблематично как массовое явление. Большинство исследователей сходится во мнении, что аддикция к трате денег чаще всего встречается среди представителей среднего класса. Среди других социальных факторов, способствующих развитию аддикци к покупкам, называют рекламу в средствах массовой информации, легкий доступ к кредиту в магазинах, оплата покупок с помощью кредитных карточек [см. 67].

Аддикция к трате денег была впервые подробно описана P. Slater [97] под названием аддикция к богатству (wealth addiction) почти 30 лет назад. Т. OGuinn и R. Faber [88, Р. 155] характеризовали компульсивный шоппинг как «хроническое, повторяющееся совершение покупок, которое становится первичным ответом на негативные события и чувства».

R. Faber и Т. OGuinn [50] сообщают, что этим видом аддикции страдают 1,1% населения, средний возраст которых составляет 39 лет. Аддикция к трате денег начинается обычно в возрасте 30 лет, ею страдают преимущественно женщины (92% из всех аддиктов). R. Miltenberger с коллегами [81] сообщает, что аддикция к покупкам начинается в более молодом возрасте — средний возраст обследованных ими женщин составил 17,5 лет. D. Black [34] приводит данные, что эта аддикция встречается у 2–8% в общей популяции, из которых женщины составляют 80–95%. А. Benson [29] сообщает, что аддикцией к покупкам страдает от 1% до 10% населения США.

Аддикция к трате денег часто сопровождается негативными последствиями. Так G. Christenson с коллегами [43] обращает внимание, то это расстройство приводит к накоплению больших долгов (58.3%), неспособности погашать задолженность (41.7%), негативной реакции окружающих (33.3%), судебным и финансовым последствиям (8.3%), криминальным проблемам с законом (8.3%) чувству вины (45.8%). 

R. Faber и Т. OGuinn [50] предложили шкалу из семи пунктов для выявления данной аддикции. Аддикция к трате денег была описана и типизирована также в соответствии с диагностическими критериями DSM-III-R для обсессивно-компульсивного и аддиктивного расстройств в 1990-х годах [78]. Авторы предложили четыре ее критерия, причем для диагностики достаточно наличие одного из них:

● Часто возникает озабоченность покупками или внезапные порывы что-либо купить, ощущаемые как непреодолимые, навязчивые и/или бессмысленные.

● Регулярно совершаются покупки не по средствам, часто покупаются ненужные вещи, или хождение по магазинам занимает значительно больше времени, чем изначально планировалось.

● Озабоченность покупками, внезапные порывы купить или связанные с этим особенности поведения сопровождаются ярко выраженным дистрессом, неадекватной тратой времени, становятся серьезной помехой как в повседневной жизни, так и в профессиональной сфере, или влекут за собой финансовые проблемы (напр., долги или банкротство).

● Чрезмерное увлечение покупками или хождением по магазинам необязательно проявляется в периоды гипомании или мании.

Аддикция к трате денег проявляется повторным, непреодолимыми желанием совершать множество покупок. В промежутках между покупками нарастает напряжение, которое может быть ослаблено очередной покупкой, после чего обычно возникает чувство вины. В целом, характерен широкий спектр негативных эмоций, свойственных аддиктам, положительные эмоции вплоть до эйфории возникают только в процессе совершения покупки [81]. У этой категории аддиктов растут долги, возникают проблемы во взаимоотношениях с семьей, могут быть проблемы с законом. Иногда аддикция реализуется через интренет-покупки, которые совершаются не в супермаркетах, а в виртуальных магазинах.

Аддикция к покупкам часто сочетается с тревожным расстройством (50%), химической зависимостью (45,8%), в том числе алкоголизмом (20%) и пищевыми аддикциями (20,8%), депрессией (18%) [35; 43]. Специально проведенное исследование показало, что при аддикции к покупкам часто отмечаются пищевые расстройства (анорексия и булимия). В свою очередь, у лиц с пищевыми расстройствами часто отмечается аддикция к покупкам [49]. Высказывается предположение, что аддикция к трате денег может быть включена в семейный и, возможно, генетический «клинический спектр» расстройств, куда относятся аддиктивные и аффективные расстройства [68]. Подтверждением могут служить данные о том, что, в свою очередь, 38 из 119 больных депрессией (31,9%)сообщили об эпизодах неконтролируемой траты денег для совершения покупок, причем все эти больные оказались женщинами. Кроме того, у аддикток к трате денег достоверно чаще встречается риск реккурентной депрессии, клептомании, булимии и химические зависимости: злоупотребление бензодиазепинами. [70]. Исследовав коморбидную патологию 20-ти компульсивных покупателей, отвечавшим критериям аддикции к покупкам, С. МакЭлрой с коллегами [78] обнаружили, что у 19-ти из них (95%) в течение жизни ставился диагноз аффективного расстройства у 16-ти (80%) – тревожного расстройства, у 8-ми (40%) –расстройства привычек и влечений, у 7-ми (35%) –расстройства приема пищи. У их ближайших родственников часто встречались аффективные расстройства. Авторы также отмечают, что у 9-ти (69%) из 13-ти пациентов, получавших лечение тимолептиками, отмечалось снижение частоты или полная ремиссия в отношении эпизодов, связанных с неконтролируемыми покупками. В более позднем исследовании приводятся следующие случаи психиатрической коморбидности у 22-х аддиктов к покупкам: 64% - социальная фобия; 45% - большая депрессия; 41% - обсессивно-компульсивное расстройство; 32% - посттравматическое стрессовое расстройство; 32% - генерализованное тревожное расстройство; 32% - расстройства приема пищи; 27% - специфические фобии; 27% - паническое расстройство и 23% - злоупотребление ПАВ [80].

Проанализировав 46 случаев, S. Schlosser с коллегами [94] описал усредненный портрет аддикта к покупкам начала 90-х годов: это женщина в возрасте 31 года, у которой расстройство началось в возрасте 18 лет. В качестве покупок чаще всего приобретаются одежда, обувь, записи/компакт диски. Средний долг составляет $5 422, средняя годовой доход - $23 443. С вероятностью более чем в 66% в течении жизни ей выставлялся психиатрический диагноз, чаще всего, это тревожное расстройство, злоупотребление ПАВ или аффективное расстройство. С вероятностью около 60% она отвечает критериям DSM-III-R расстройства личности (обсессивно-компульсивного, пограничного или уклоняющегося типов).

Предпринимаются попытки лечения аддикции к покупкам с помощью психотропных препаратов. S. McElroy [78] сообщает, что антидепрессанты флуоксетин, бупропиан и нортриптилин могут быть полезны в лечении этой аддикции. D. Black с сотр [33] использовал флувоксамин и констатирвал улучшение у 9-ти из 10-ти лечившихся аддиктов. Вместе с тем, в двух плацебо-контролируемых исследованиях был обнаружен одинаковый эффект при приеме флувоксамина и плацебо у аддиктов к покупкам [32; 87]. Пилотируемое исследование циталопрама показало, что этот СИОЗС эффективно снижает компульсивный шоппинг [38]. В недавнем открытом и двойном слепом исследовании новой формы циталопрама – эсциталопрама в дозе 20 мг/сут была показана эффективность лечения компульсивного шоппинга [66]. Следует учесть, что успешность терапии в отношении аддикции к покупкам могла иметь и вторичной характер, т.к. антидепрессанты имеют доказанную эффективность в отношении аффективной и обсессивно-компульстивной симптоматики, которая практически всегда сопутствует ей. Далеко не все исследователи считают необходимой медикаментозную коррекцию аддикции к покупкам при отсутствии коморбидной патологии. Некоторые предлагают проводить терапию лишь в особо тяжелых случаях [67].

Имеются сообщения об эффективности применения программы Анонимные Должники (Debtors Anonymous), созданной на основе 12-ти шаговой программы для Анонимных Алкоголиков. J. Mitchel c коллегами [82] недавно опубликовал сообщение об успешном применении групповой когнитивно-поведенческой психотерапии при коррекции аддикции к покупкам, которая в течение 10-ти недель проводилась 28 пациентам. Исследование 6-ти месячных катамнезов показало, что позитивный эффект терапии достаточно продолжителен. Имеются единичные данные (два клинических случая) об эффективном сочетании когнитивно-поведенческой психотерапии с флувоксамином при лечении лиц с компульсивным шоппингом [73]. Та же группа исследователей [72] сообщила об успешном использовании флувоксамина в сочетании с психодинамической психотерапией у больных с коморбидностью аддикции к покупкам и булимии.

Религиозная аддикция

В последние годы проблема зависимости от религиозных организаций получила широкое распространение в связи с расширением деятельности самых разнообразных религиозных организаций, в том числе и тоталитарных религиозных сект. Хотя религиозная аддикция может развиться в рамках любой конфессии, наибольшим аддиктивным потенциалом, безусловно, обладают секты, причем секты тоталитарные, применяющие разнообразные психотехники при вербовке неофитов и проведении религиозных ритуалов.

Большая часть людей попадает в секты в состоянии психологического кризиса, отчаянья. Секты используют именно это состояние, чтобы реализовать потребность заполнить душевный вакуум, снизить тревогу, обещая быстрое и окончательное решение вопросов. Секты стремятся к контролю, посредником между Богом и членами общины выступает некий учитель, гуру, нередко наделенный практически неограниченной властью. Религиозную зависимость как раз и отличает устойчивая потребность переложить ответственность за свои взаимоотношения с Богом на сильного наставника, учителя или старца, который должен установить регламент взаимоотношений с Богом: что читать, что есть, сколько спать. Иногда религиозная зависимость может скрываться за вполне правильными формулировками: "отсечь свою волю", "принести свою свободу в жертву Богу в лице наставника". Вряд ли человек без воли и без уверенности в собственной ценности способен на какой-либо значимый поступок подобного рода. Он непрестанно ищет, кто бы за него "дал совет" и кто бы решил за него его проблемы. По мнению Ц.П. Короленко и Т.В. Дмитриевой [12] «сравнение изменений, происходящих в психике человека в результате его участия в секте, с изменениями, возникающими при аддикции, может проводится и с количественной стороны, выражаясь в том и другом случае в стремлении человека получать все больше переживаний». По данным Н.В. Бондарева [2], по мере вовлечения в деятельность секты у адепта на фоне выраженной астенизации отмечается нарастание психологической дезадаптации с постепенной заменой индивидуальных форм реагирования на групповые.

Таким образом, религиозная зависимость, как и любая другая, становится одним из способов бегства от тревоги, ответственности, необходимости решать свои личностные и духовные проблемы. По мнению Ц.П. Короленко и Т.В. Дмитриевой [12] аддикция к секте представляет большую опасность, чем пищевая аддикция или даже гемблинг, поскольку чаще вызывает психические нарушения шизофреноформного характера у религиозных аддиктов. Не случайно поэтому в психиатрии и психологии заговорили о новом виде патологии, которую стали именовать культовая травма, под которой понимают комплекс воздействий, используемый в деструктивных культах и направленный на изменение сознания индивида [Цит. по 15].

В.Э. Пашковский [15] описывает следующие психические расстройства, которые могут возникнуть в результате культовой травмы:

● Расстройства поведения, не достигающие уровня психических расстройств. Они проявляются изменением интересов к семье, друзьям, работе и учебе, появлением новой манеры одеваться. Обращает на себя изменение речи: высказывания производят впечатление заученности («проигрываемой пластинки»). Практикуются частые, без объяснений, уходы из дому, частые телефонные разговоры, длительные чтения и медитации. Меняется и режим питания. Нарастает агрессивность по отношению к родным и близким.

● Психосоматические расстройства, которые чаще наблюдаются в виде соматоформных вегетативных дисфункций, возникающих внезапно и сопровождаются вегетативным возбуждением, интенсивной болью во внутренних органах.

● Атипичные диссоциативные нарушения чаще отмечаются у лиц, практиковавших методы введения себя в транс. Из диссоциативных феноменов чаще встречаются галлюцинации, паралич, нарушения сенсорной сферы.

● Посттравматическое стрессовое расстройство отвечает критериям МКБ-10 и возникает после разрыва с сектой. Особенно характерно подавленное настроение, безотчетная тревога, гнев, амнезия или гипермнезия в отношении травмирующих событий, неустойчивые диссоциативные или деперсоналиазционные эпизоды, а также ощущение беспомощности, изменения отношения с другими людьми в виде изоляции и отчуждения, недоверия, чувства безнадежности и отчаянья.

● Нарушения личности. Синдром зависимости (DDD-синдром). Аббревиатуру составляют три английских слова: deception - обман, dependency – зависимость и dread - страх. Проявляется потерей собственной воли и интеллектуальной критичностью к культовому учению; в принятии жизненных решений только после совета и с разрешения старшего по культу; в полной и неадекватной податливости лидеру; в чувстве неудобства и беспомощности в одиночестве из-за чрезмерного страха; в страхе быть покинутым лицом, с которым установлена тесная связь. DDD-синдром является начальным нарушением психики, вслед за которым возможно развитие более тяжелых психических расстройств, вплость до психозов с агрессивным и суицидальным поведением.

● Психозы, ассоциированные с культовой травмой. Характерен индуцированный характер. Выделят синдром сверхценных психогенных идей религиозного содержания, индуцированный религиозный сверхценный и паранояльный бред, которые могут возникать как самостоятельно так и в рамках имеющегося шизотипического расстройства или шизофрении.

Вместе с тем, нельзя отрицать, что религиозные сообщества оказывают существенную помощь при проведении реабилитационных программ с наркозависимыми. Как показывают зарубежные исследования, введение в реабилитационные программы алкоголиков и наркоманов тренингов, связанных с развитием духовности и воспитания религиозного чувства, положительно оценивается как самими пациентами, так и специалистами [45]. Так тренинги духовности оказались эффективны при использовании метадоновых программ снижения вреда у опиодных наркоманов [22]. Протестантская община Пуэрто Рико декларирует трезвеннические установки для своих членов и активно участвует в лечении и реабилитации зависимых от наркотиков и алкоголя [59]. Концепция духовной реабилитации наркозависимых, проводящаяся Евангелической церковью в США, строится на постулате, что аддикция связана с духовным вакуумом, который заполняется наркотиком. Длительные же отношения с Богом обеспечивают исключительную теоретически обоснованную модель, на которой базируется основная терапевтическая активность [76]. Как показываю американские исследования, воспитание религиозности у детей опиоидных аддиктов является протективным фактором в плане их будущего приобщения к ПАВ [80].

Опыт духовной реабилитации наркозависимых успешно применяется и в нехристианских конфессиях. Так в Тайланде в буддийском монастыре Ват Тхамкрабок с 1957 года проводится успешная программа реабилитации наркозависимых, в которой помимо общеукрепляющих процедур используются медитативные техники, а по окончании пациенты дают святой обет никогда не принимать наркотики в будущем. Эффективность реабилитации у прошедших программу составляет до 70% [27].

Однако, на наш взгляд, следует различать реабилитационные программы, провидимые традиционными конфессиями и тоталитарными сектами. Нужно признать, что эффективность в плане отказа от употребления ПАВ в ряде сект выше, чем в традиционных христианских реабилитационных центрах. Скорее всего, это связано с тем, что помимо аддикции общения и религиозной аддикции, которая формируется во всех религиозных реабилитационных центрах, в сектах, использующих разные психотехники, во время проведения богослужений у последователей возникает измененное состояние сознания. Химические аддикты, особенно наркоманы, в прошлом принимали ПАВ именно с целью изменения сознания, поэтому подобные «богослужения» вызывают у них мощное подкрепляющее действие, подобно наркотику. Все это повышает аддикцию к секте, проводящей подобное «лечение». Так активно действующая в России тоталитарная секта, созданная Хаббардом, «Сайентология» имеет свою антинаркотическую программу «Нарконон», которая способствует устойчивому вовлечению в активные члены наркоманов, разочаровавшихся в традиционных методах лечения и реабилитации.

Другие нехимические аддикции

Ургентная аддикция. Проявляется в привычке находиться в состоянии постоянной нехватки времени. Пребывание в каком-то ином состоянии способствует развитию у человека чувства дискомфорта и отчаяния [12].

Зависимость от веселого автовождения (joy riding dependence или синдром Тоада) описана A. McBride [75] как вариант зависимого поведения у британских школьником, которые с середины 90-х годов в массовом порядке угоняли автомобили и мотоциклы с целью «веселого автовождения», получения удовольствия от риска и езды.. Второе название – синдром Тоада - происходит от литературного персонажа м-ра Тоада из популярного среди молодежи романа К. Грэхэм «Ветер в ивовом лесу» (K. Grahame «The Wind in the Willows»). Тоад ведет асоциальный образ жизни, имеет особую привязанность к автомобилям и при этом личностно достаточно симпатичен. A. McBride провел анализ поведения Тоада с точки зрения аддиктологии и пришел к выводу, что подростки, повторяющие его поведения, являются аддиктами, а синдром Тоада представляет собой разновидность технологических аддикций, поскольку автомобиль является достижением высоких технологий ХХ века. По нашему мнению, синдром Тоада представляет собой реализацию подростковой поведенческой реакции имитации, а не собственно аддикцию. Аддиктивный компонент синдрома Тоада может быть рассмотрен как вариант спортивной аддикции (увлечение экстремальным спортом).

Духовный поиск. Эта форма нехимической аддикции была описана В. В. Постновым и В. А. Деречей [12] на основании наблюдений за 9 больными алкоголизмом, находившимися в ремиссии и в процессе психотерапевтических занятий пытавшихся освоить различные духовные практики. При этом никто из больных не связывал эти занятия с реабилитационной программой, считая свои проблемы с алкоголизмом «уже решенными». Все больные до алкогольного срыва успели по несколько раз поменять направление «духовных поисков». Еще одной особенностью этих больных был неизбежный срыв ремиссии после этапа выраженных расстройств адаптации в виде нарастания межличностных конфликтов, нервозности, раздражительности и вспышек немотивированной агрессии,

Направления духовного поиска были самые различные — группы личностного роста, голотропное дыхание, телесно–ориентированная терапия, группы встреч, эзотерические и религиозные знания.

На наш взгляд, духовный поиск является вариантом, иногда сочетанием, религиозной аддикции и аддикции отношений и вряд ли должен выделяться как самостоятельная форма аддиктивного поведения. Альтернативным может быть предложение называть «духовным поиском» все варианты аддиктивного поведения, связанного с духовным ростом и самосовершенствованием. В этом плане он будет перекрываться с различными формами фанатизма.

Состояние перманентной войны. Эта форма аддиктивного поведения была описана теми же авторами [17] у больных алкоголизмом ветеранов боевых действий, находившихся в состоянии ремиссии. Будучи в ремиссии, эти лица стремились к созданию опасных ситуаций, неоправданного риска — «хотелось встряхнуться, давно не воевал». В этих ситуациях больные нередко совершали асоциальные и криминальные действия. Состояние перманентной войны, на наш взгляд, по своему генезу близко к аддиктивному занятию экстремальными видами спорта и, безусловно, является вариантом саморазрушающего поведения [см. 14].

Отдельного рассмотрения требует проблема коррекции и терапии т.н. «социально приемлемых» форм аддиктивного поведения. На наш взгляд, ответ на вопрос, лечить или не лечить такую аддикцию, не однозначен. Что бы избрать правильную тактику, следует руководствоваться интересами конкретного пациента и гиппократовским правилом «не навреди» или «из двух зол выбирают меньшее».

Выбирая тактику курации пациента-аддикта, следует прежде всего разобраться первична ли социально приемлемая аддикция или она вторична, т.е. имеет заместительный характер. В первом случае следует разобраться, какой урон она причиняет пациенту. В более легких случая аддикции (например, работоголизм, спортивная аддикция) при отсутствии жалоб самого пациента, на наш взгляд, не следует пытаться избавить его от зависимости. В случае наличия жалоб самого пациента, требуется полноценная психотерапевтическая помощь. Вместе с тем, у врача, занимающегося аддикциями, всегда должен быть ответ на вопрос, а куда я переведу эту аддикцию? Помня о риске перехода нехимической зависимости в химическую у таких пациентов лучше ограничиться наблюдением и приемами главным образом поведенческой психотерапии, направленными на снижение неблагоприятных последствий такого рода поведения. Сюда относятся работа по снижению последствий аддикции в семье, обучение самоконтролю, приемам релаксации и.т.д. В более тяжелых случаях (например, культовая травма при религиозной аддикции) мы считаем необходимым проведение всего комплекса психотерапевтических, а если потребуется, то и психиатрических лечебных мероприятий с целью устранения данной формы аддикции.

Если «социально приемлемая» аддикция имеет заместительный характер, то здесь тактика должна быть еще более осторожной, чем в первом случае. Для любого здравомыслящего человека очевидно, что работоголизм, любовная аддикция или даже аддикция к трате денег по своим последствиям представляют меньшую опасность чем, к примеру, героиновая наркомания или тяжелый алкоголизм. Если удалось перевести химического аддикта в «социально приемлемую» аддикцию, то это должно рассматриваться как несомненный успех. В этом случае задача состоит во всяческой поддержке социально приемлемого аддиктивного поведения. Несколько особняком стоит религиозная аддикция. Признавая несомненную пользу реабилитационных программ наркозависимых и алкоголиков, которые проводят различные религиозные организации, в том числе не только традиционные, следует помнить и о негативных, иногда катастрофических последствиях. Каждому врачу-аддиктологу приходится сталкиваться с дилеммой, что лучше – наркомания или пребывание пациента в секте (в том числе и тоталитарной). В связи с этим, хочется привести цитату из диалога автора с активисткой движения «Матери против наркотиков», имевшей сына–наркомана с 6-ти летним стажем приема героина, проходившего реабилитацию по программе «Нарконон» в секте сайентологов: «После того, что он и мы все пережили, пусть хоть у Хаббарда, хоть у черта будет – лишь бы не кололся!» Это эмоциональное высказывание, безусловно, отражает точку зрения значительной части общества, в том числе и специалистов. Мы полагаем, что, решая указанную дилемму, в каждом конкретном случае надо подходить индивидуально. Если последствия культовой травмы принимают угрожающий для пациента характер (возникновение DDD-синдрома, посттравматического стрессового расстройства, тяжелой психосоматики, психотических переживаний) следует приложить все силы, чтобы изолировать его от влияния секты. В остальных случаях необходимо взвесить все последствия от прекращения деятельности в секте и рассмотреть возможности перевода такого пациента в более приемлемую форму поведения. В любом случае, следует всегда помнить принцип «не навреди!»

ЛИТЕРАТУРА

1. Блейлер Е. Руководство по психиатрии. Берлин, Изд. т-ва «Врач». - 1920.
2. Бондарев Н.В. Психическая дезадаптация лиц, вовлеченных в религиозные культы// Ананьевские чтения – 2006. Мат-лы научно-практической конференции 24-26 октября 2006 г./ Под ред. Л.А. Цветковой, А.А. Крылова. СПб, Изд-во СПбГУ. - 2006. - С. 335-336.
3. Веснина О. Общество анонимных трудоголиков// www.newsinfo.ru. - 2004.
4. Городнова М.Ю., Аксенова О.Э. Средства и методы адаптивной физической культуры в реабилитации наркозависимых подростков// Адаптивная физическая культура. - 2002. - №3 (11). - С. 36-37.
5. Егоров А.Ю. Нехимические (поведенческие) аддикции (обзор)// Аддиктология. -2005. - № 1. - С. 65-77.
6. Егоров А.Ю. О кризисе в наркологии и возможных направлениях аддиктологии// Психическое здоровье. - 2006. - № 9. - С. 33-37.
7. Егоров А.Ю. Современная типология нехимических аддикций// Мат-лы III Международного конгресса «Молодое поколение ХХI века: актуальные проблемы социально-психологического здоровья»/ Под ред. А.А. Северного, Ю.С. Шевченко. Казань. 23-26 мая 2006 г. - М., Изд-во «Глобус». 2006. -С. 45-46.
8. Егоров А.Ю. Экстремальный спорт – альтернатива химической аддикции?// Дискуссионные вопросы наркологии: профилактика, лечение и реабилитация. Мат-лы Российской научно-практической конференции/ Под общ. ред. проф. А.В. Худякова. Иваново: Изд-во «Арт Виста». - 2005. - С. 112-114.
9. Егоров А.Ю., Уголев Д.А., Евсеев С.П. Прыжок от наркотиков// Адаптивная физическая культура. - 2001. - № 1 (5). - С. 28-29.
10. Ишеков Н.С., Чайка Ж.Ю., Панков М.Н. Физическая нагрузка в реабилитационной программе для наркозависимых// Адаптивная физическая культура. - 2002. - №3 (11). - С. 26.
11. Короленко Ц.П. Работоголизм – респектабельная форма аддиктивного поведения// Обозрение психиатрии и медицинской психологии. - 1993. - № 1. - С. 17-29.
12. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. - М., Академический Проект, Екатеринбург, Деловая книга. - 2000. - 460 с.
13. Кукк В. Трудоголизм: труд как наркотик и тирания долга// http://www.dr.kukk.wrk.ru   
14. Личко А.Е., Попов Ю.В. Саморазрушающее поведение у подростков //В кн.: Социальная психиатрия. Фундаментальные и прикладные исследования. - Л. - 1990. - С. 75-82.
15. Пашковский В.Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. – СПб, Изд. дом МАПО. 2006. - 144 с.
16. Постнов В.В., Дереча В.А. Духовный поиск как вариант нехимической аддикции у больных алкоголизмом в ремиссии// Новые методы лечения и реабилитации в наркологии (заместительная терапия, психофармакотерапия, психотерапия)/ Сб. мат-лов междунар. конф. Под. общ. ред. проф. В.Д. Менделевича. – Казань, 2004. - С. 287-291.
17. Постнов В.В., Дереча В.А., Карпец В.В. Аддиктивное поведение в форме «состояния перманентной войны» в структуре расстройств адаптации у больных алкоголизмом – ветеранов боевых действий// Новые методы лечения и реабилитации в наркологии (заместительная терапия, психофармакотерапия, психотерапия)/ Сб. мат-лов междунар. конф. Под. общ. ред. проф. В.Д. Менделевича. – Казань, 2004. - С. 291-295.
18. Таймазов В.А., Евсеев С.П. Академия физической культуры им. П.Ф. Лесгафта: поиск необходимых «да», а не повторение известных «нет»// Адаптивная физическая культура. - 2002. - №3 (11). - С. 11-15.
19. Трофимов О.Г. Занятия восточными единоборствами как средство профилактики наркомании у подростков// Вопросы психического здоровья детей и подростков. - 2002. - № 3. – С. 70-71.
20. Adams J., Kirkby R.J. Excessive exercise as an addiction: A review// Addiction Research and Theory. - 2002. - V. 10. - N 5. - P. 415-437.
21. Aidman E.V., Woollard S. The influence of self-reported exercise addiction on acute emotional and physiological responses to brief exercise deprivation// Psychology of Sport and Exercise. – 2003. - V. 4. - № 3. - P. 225-236.
22. Arnold R., Avants S.K., Margolin A., Marcotte D. Patient attitudes concerning the inclusion of spirituality into addiction treatment// J. Subst. Abuse Treat. - 2002 Dec. - V. 23. - N 4. - P. 319-326.
23. Aziz S., Zickar M.J. A cluster analysis investigation of workaholism as a syndrome// Journal of Occupational Health Psychology. - 2006. - V. 11. - N. 1. - P. 52–62.
24. Baekeland P. Exercise deprivation// Arch. Gen. Psychiatry. - 1970. - V. 22. - P. 365-369.
25. Bamber D.J., Cockerill I.M., Rodgers S. Carroll D. Diagnostic criteria for exercise dependence in women// Br. J. Sports Med. - 2003. - V. 37. - P. 393-400.
26. Bamber D.J., Cockerill I.M., Rodgers S., Carroll D. "Its exercise or nothing": a qualitative analysis of exercise dependence // Br. J. Sports Med. - 2000. - V. 34. - P. 423-430.
27. Barrett M.E. Wat Thamkrabok: a Buddhist drug rehabilitation program in Thailand// Subst. Use Misuse. - 1997 Mar. - V. 32. - N 4. - P. 435-459.
28. Bell J.A., Doege T.C. Athetesuse and abuse of drugs// Phys. Sport M. - 1987. - V. 15 - P. 99–108.
29. Benson A. Ed. I shop, therefore, I am. Jason Aronson Inc, Northvale, NJ. - 2000.
30. Bianchi A., Phillips J.G. Psychological predictors of problem mobile phone use// Cyberpsychol. Behav. - 2005 Feb. - V. 8. - N 1. - P. 39-51.
31. Billieux J., Van der Linden M., D’Acremont M., Ceschi G., Zermatten A Does impulsivity relate to perceived dependence on and actual use of the mobile phone?// Cognit. Psychol. - 2006 (in press).
32. Black D., Gabel J., Hansen, J. Schlosser, S. A double-blind comparison of fluvoxamine versus placebo in the treatment of compulsive buying disorder// Annals of Clinical Psychiatry. - 2000. - V. 12. - P. 205–211.
33. Black D., Monahan P., Gabel J. Fluvoxamine in the treatment of compulsive buying. Journal of Clinical Psychiatry. - 1997. - V. 58. - P. 159–163.
34. Black D.W. Compulsive buying: A review// Journal of Clinical Psychiatry. - 1996. - V. 57. -P. 50–54.
35. Black D.W., Repertinger S., Gaffney G..R., Gabel J. Family history and psychiatric comorbidity in persons with compulsive buying: preliminary findings// Am. J. Psychiatry. - 1998. - V. 15.- P. 960–963.
36. Bonebright S., Clay D., Ankenman R. The relationship of workaholism with work-life conflict, life satisfaction and purpose of life// J. Counseling Psychology. - 2000. - V. 47. - N 4. P. 469-477.
37. Brown R.I.F. Some contributions of the study of gambling to the study of other addictions. In W.R. Eadingtone & J.A. Cornclius, Gambling Behavior and Problem Gambling. Reno: University of Nevada Press. - 1993. - P. 241-272.
38. Bullock K., Hartston, H., Elliott, M., D’Andrea, V., Koran, L. Citalopram treatment of compulsive shopping: An open-label study// Presented at the annual meeting of the American College of Neuropsychopharmacology. December 10–14, 2000, San Juan, Puerto Rico. - 2000.
39. Burke R., Burgess Z., Oberklaid F. Workaholism and divorce among Australian psychologists// Psychol. Rep. - 2003 Aug. - V. 93. - N 1. - P. 91-92.
40. Burke R.J. Workaholism, self-esteem, and motives for money// Psychol. Rep. - 2004 Apr. -V. 94. - N 2. - P. 457-463.
41. Burke R.J., Matthiesen
42. S., Pallesen S. Personality correlates of workaholism// Personality and Individual Differences. - 2006. - V.40. - N 6. - P. 1223-1233.
43. Carrier C. La pratique sportive intensive en tant que conduite addictive// Nervure. - 1993. - V VI. - P. 51–58.
44. Christenson G., Faber R.J., DeZwaan M., Raymond N.C., Specker S.M., Ekern M.D. et al. Compulsive buying: descriptive characteristics and psychiatric comorbidity// J. Clin. Psychiatry. - 1994. - V. 55. - P. 5–11.
45. Cogan N., Brown R. Metamotivational dominance, states and injuries in risk and safe sports// Personality and Individual Differences. - 1999. - V. 27. - N 3. - P. 503-518.
46. Cook C.C. Addiction and spirituality// Addiction. - 2004 May. - V. 99. - N 5. - P. 539-551.
47. Davis C. Exercise abuse// International Journal of Sport Psychology. - 2000. - V. 31. - N 2. - P. 278-289.
48. Draeger J., Yates A., Crowell D. The Obligatory Exerciser. Assessing an Overcommitment to Exercise// The Pysician and Sportsmedicine. 2005. – V. 33. N 6. - (www.physsportsmed.com/issues/2005/0605/toc0605.htm)
49. Estok P.J., Rudy B. Physical, psychosocial, menstrual changes/risks, and addiction in the female marathon and nonmarathon runner// Health Care for Women International. – 1996. - V. 7. - P. 187–202.
50. Faber R., Christenson, G., de Zwaan, M. Mitchell J. Two forms of compulsive consumption: Comorbidity of compulsive buying and binge eating// Journal of Consumer Research. - 1995. - V. 22. - P. 296–304.
51. Faber R.J., OGuinn T.C. A clinical screener for compulsivie buying// J. Consumer Res. -1992. - V. 19. - P. 459–469.
52. Fassel D. Working ourselves to death: The high costs of workaholism and the rewards of recovery. London: Thorsons. - 1992.
53. Franken I.H.A., Zijlstra C., Muris P. Are nonpharmacological induced rewards related to anhedonia? A study among skydivers// Progress in Neuro-Psychopharmacology and Biological Psychiatry. - 2006. - V. 30. - N 2 . - P. 297-300.
54. Furst D.M., Germone K. Negative addiction in male and female runners and exercisers// Percept. Mot. Skills. - 1993 Aug.- V. 77. - N 1P. - 192-194.
55. Garman J.F., Hayduk D.M., Crider D.A., Hodel M.M. Occurrence of exercise dependence in a college-aged population// J. Am. Coll. Health. - 2004. - V. 52. - N 5. - P. 221-228.
56. Griffiths M.D. Workaholism is still a useful construct// Addiction Research and Theory. - 2005. - V. 13. - N 2.- P. 97–100.
57. Griffiths M.D. Exercise addiction: a case study// Addiction Research. - 1997. - V. 5. - № 2. - P. 161-168.
58. Griffiths M.D., Szabo A., Terry A. The Exercise Addiction Inventory: A quick and easy screening tool for health practitioners// British Journal of Sports Medicine. - 2005. - V. 39. – N 6. - P. e30.
59. Griffiths, M.D. Behavioural addiction: an issue for everybody?// Journal of Workplace Learning. - 1996. - V. 8. - N 3. - P. 19-25.
60. Hansen H. Faith-Based Treatment for Addiction in Puerto Rico// JAMA. - 2004. - V. 291. - P. 2882.
61. Hatcher A.S. From one addiction to another: life after alcohol and drug abuse// Nurse Pract. -1989 Nov. - V. 14. – N 11. - P. 13-14, 16-17, 20.
62. Hausenblas H.A., Downs D.S. Exercise dependence: a systematic review// Psychology of Sport and Exercise. - 2002. - V. 3. - N 2. - P. 89-123.
63. Hurst R., Hale B., Smith D., Collins D. Exercise dependence, social physique anxiety, and social support in experienced and inexperienced bodybuilders and weightlifters// British Journal of Sports Medicine. - 2000. - V. 34. - N 6. - P. 431-435.
64. Killinger B. Workaholics, the respectable addicts. East Roseville: Simon and Schuster. - 1992.
65. Kjelsas E, Augestad L. B., Gotestam K.G. Exercise dependence in physically active women// Eur. J. Psychiatry. – 2003. V. - 17. - N 3. - P. 145-155.
66. Klein D.A., Bennett A.S., Schebendach J., Foltin R.W., Devlin M.J., Walsh B.T. Exercise "addiction" in anorexia nervosa: Model development and pilot data// CNS Spectrums. - 2004. - V. 9. - N 7. - P. 531-537.
67. Koran L.M., Aboujaoude E., Smith E.H., Gamel N. Escitalopram treatment of compulsive buying disorder: an open trial followed by double-blind discontinuation// European Neuropsychopharmacology. - 2005. - V. 15. - Suppl. 3. - P. S625-S626.
68. Lee S., Mysyk A. The medicalization of compulsive buying// Social Science and Medicine. - 2004. - V. 58. - N 9. - P. 1709-1718.
69. Lejoyeux M., Loughlin M. M., Adès J. Epidemiology of behavioral dependance: literature review and results of original studies// European Psychiatry. - 2002. - V. 15. - N. 2. - P. 129-134.
70. Lejoyeux M., Tassain V., Adès J. Compulsivesive buying, depression and antidepressants// European Neuropsychopharmacology. - 1995. - V. 5. - N. 3. - P. 369-370.
71. Lejoyeux M., Tassain V., Solomon J., Adès J. Study of compulsive buying in depressed patients// J. Clin. Psychiatry. - 1997. - V. 58. - P. 169–173.
72. Machlowitz M. Workaholics. New York: Mentor. - 1980.
73. Marčinko D., Bolanča M., Rudan V. Compulsive buying and binge eating disorder—a case vignettes// Progress in Neuro-Psychopharmacology and Biological Psychiatry. - 2006. (Article in Press).
74. Marčinko D., Karlovič D. Oniomania—successful treatment with fluvoxamine and cognitive-behavioural psychotherapy// Psychiatr. Danub. - 2005. - V. 17. - P. 97–100.
75. Mathers S; Walker MB. Extraversion and exercise addiction// Journal of Psychology. -1999. - V. 133. - N 1. - P. 125-128,
76. McBride A.J. Toad’s syndrome: Addiction to joy riding// Addiction Research. - 2000 Mar. - V. 8. - N 2. - P. 129-140.
77. McCoy L.K., Hermos J.A., Bokhour B.G., Frayne S.M. Conceptual bases of Christian, faith-based substance abuse rehabilitation programs: Qualitative analysis of staff interviews// Subst. Abus. - 2005. - V. 25. - N 3. P. 1-11.
78. McElroy S., Satlin A., Pope Jr., H., Keck Jr. P. , Hudson, J. Treatment of compulsive shopping with antidepressants: A report of three cases// Annals of Clinical Psychiatry. - 1991. - V. 3. - P. 199–204.
79. McElroy S.L., Keck P.E. Jr, Pope H.G. Jr, Smith J.M.R., Strakowski S.M. Compulsive buying: a report of 20 cases// J. Clin. Psychiatry. 1994. - V. 55. - P. 242–248.
80. Mentzel G. Arbeit Addiction // Z. Psychosom. Med. Psychoanal. - 1979 Apr-Jun. - V. 25. -N 2.- P. 115-127.
81. Miller L., Weissman M., Gur M., Adams P. Religiousness and substance use in children of opiate addicts// J. Subst. Abuse. - 2001.- V.13. - N 3. - P. 323-336.
82. Miltenberger R.G., Redlin J., Crosby R., Stickney M., Mitchell J., Wonderlich S., Faber R., Smyth J. Direct and retrospective assessment of factors contributing to compulsive buying// Journal of Behavioral Therapy and Experimental Psychiatry. - 2003. - V. 34. - N. 1. - P. 1-9.
83. Mitchell J.E., Burgard M., Faber R., Crosby R.D., de Zwaan M. Cognitive behavioral therapy for compulsive buying disorder// Behaviour Research and Therapy. - 2006. - V. 44. - N 12. - P. 1859-1865.
84. Morgan W.P., Negative addiction in runners//The Physician and Sports Medicine. - 1979. -V. 7. - P. 57–77.
85. Müller A., Silbermann A., Kadegge-Schindler M., Student S. Compulsive buying: Descriptive characteristics and psychiatric comorbidity of 22 cases// Journal of Psychosomatic Research. - 2004. - V. 56. - P. 581–673.
86. Murphy M.H. Sport and drugs and runner’s high (Psychophysiology) In J. Kremer and D. Scully (Eds), Psychology in Sport. London, Taylor & Francis. - 1993.
87. Nespor K. [Physical exercise and yoga in prevention and treatment of addictive diseases]// Cas. Lek. Cesk. - 2005. - V. 144. - N 1. - P. 53-55 [Article in Czech].
88. Ninan, P., McElroy, S., Kane, C., Knight, B., Casuto, L., Rose, S., Marsteller, F. and Nemeroff, CPlacebo-controlled study of fluvoxamine in the treatment of patients with compulsive buying// Journal of Clinical Psychopharmacology. - 2000. - V. 20. - P. 362–366.
89. O’Guinn T.. Faber, R. Compulsive buying: A phenomenological exploration// Journal of Consumer Research. - 1989. - V. 16. - P. 147–157.
90. Oates W. Confessions of a workaholic. New York: World Books. - 1971
91. Pierce E.F., Eastman N.W., Tripathi H.L., Olson K.G., Dewey W.L. Beta-endorphin response to endurance exercise: relationship to exercise dependence// Percept Mot Skills. - 1993 Dec. - V. 77. - 3 Pt 1. - P. 767-70.
92. Porter G. Organizational impact of workaholism: suggestions for researching the negative outcomes of excessive work// J. Occup. Health. Psychol. - 1996. Jan. - V. 1. - N. 1. - P. 70-84.
93. Robinson, B. E. Workaholism: Bridging the gap between workplace, sociocultural, and family research// Journal of Employment Counseling. - 2000. - V. 37. - P. 31–47.
94. Sachs M., Pargman D. Running addiction// In M.I. Sachs ans G.W. Bulfone (Eds.) Running as Therapy: An Integrated Approach. Lincolm, NE, University of Nebraska Press, 1984. - P. 231-25
95. Schlosser S., Black D.W., Repertinger S., Freet D. Compulsive buying: Demography, phenomenology, and comorbidity in 46 subjects// General Hospital Psychiatry. - 1994. - V. 16. - N 3. - P. 205-212.
96. Scott K.S., Moore K.S.,  Miceli M.P. An exploration of the meaning and consequences of workaholism// Human Relations. - 1997. - V. 50. - N 3. - P. 287-314.
97. Seznec J. C. Toxicomanie et cyclisme professionnel// Annales Médico-psychologiques, revue psychiatrique. - 2002. - V. 160. - N 1. - P. 72-76.
98. Slater P. Wealth Addiction. E.P. Dutton, New York, NY. -1980.
99. Spence J.T., Robbins A.S. Workaholism: Definition, measurement, and preliminary results. Journal of Personality Assessment. - 1992. - V. 58. - N. (1). - P. 160–178.
100. Szabo A. Studying the psychological impact of exercise deprivation: Are experimental studies hopeless?// Journal of Sport Behavior. - 1998. - V. 21. - P. 139–147.
101. Szabo A., Frenkl, R., Caputo, A. Relationship between addiction to running, commitment, and deprivation from running: A study on the internet// European Yearbook of Sport Psychology. - 1997. - V. 1. - P. 130–147.
102. Terry A., Szabo A., Griffiths M.D. The Exercise Addiction Inventory: a new brief screening tool// Addiction Research and Theory. - 2004. - V. 12. - P. 489–499.
103. Veale D. Does primary exercise dependence really exist?// In: Exercise addiction: Motivation for participation in sport and exercise/Annett, J., Cripps, B. and Steinberg, H.(Eds). British Psychological Society, Leicester. UK. - 1995. - P. 1–5.
104. Veale, D. Exercise Dependence// British Journal of Addiction. 1987. V. 82. P. 735-740.
105. Veale, D. Psychological aspects of staleness and exercise dependence// International Journal of Sports Medicine. - 1991. - V. 12. - P. S19-S22.
106. Volkow N.D., Fowler J.S., Wang G.J. The addicted human brain: insights from imaging studies// J. Clin. Invest. - 2003. - V. 111. - P. 1444–1451.
107. Volle É., Seznec J.-C. Larrêt du sport intensif : révélation addictions ?// Annales Médico-psychologiques, revue psychiatrique. - 2006. - V.164. - N 9. - P. 775-779.
108. Wilson-Schaef A. W., Fassel, D. The addictive organization. Why we overwork, cover up, pick up pieces, please the boss and perpetuate sick organizations. San Francisco: Harper. -1988.
109. Yates A., Edman J.D., Crago M., Crowell D. Eating disorder symptoms in runners, cyclists, and paddlers. (rapid communication)// Addictive Behaviors. - 2003. - V. 28. - N 8. - P. 1473-1480.
110. Yates A., Edman J.D., Crago M., et al: Measurement of exercise orientation in normal subjects: gender and age difference// Pers. Individ. Dif. - 1999. - V. 27. - N 2. - P.199-209.

		наверх
		Copyright © "НарКом" 1998-2024 E-mail: webmaster@narcom.ru Дизайн и поддержка сайта Петербургский сайт