НарКом - Примирение жертвы и правонарушителя: проект реализации идей восстановительного правосудия в России

Забавно, что в криминальном мире аналогичная по смыслу процедура (она называется “разводка”, не путать с понятием “правеж”) существует испокон. Что характерно, жалоб на несправедливость “разводящих” ну о-очень мало. Будем учиться у братьев наших “синих”!

Цели уголовного правосудия:
“война” с преступностью или восстановление нарушенного права?

Сегодня стало привычным говорить о низком авторитете правоохранительных органов (в частности, милиции) в глазах населения. Граждане не верят в свою безопасность и в способность государства обеспечивать ее, не верят, что найдут у правоохранительных органов надлежащую помощь, если возникнут вопросы. По данным опроса населения, проведенного НИИ МВД, 60% жертв тяжких преступлений предпочитает не обращаться в правоохранительные органы (См. 1, с.5). Граждане опасаются получить неприятности и дополнительные личные проблемы вместо защиты и поддержки. Это говорит о том, что сегодня люди, приходя в суд и милицию нередко не имеют возможности добиться справедливого решения конфликта.

Руководство правоохранительных органов (в частности МВД и Генеральная прокуратура) на многочисленных встречах и брифингах настаивает на ужесточении карательных мер. Президент РФ и Правительство РФ часто идут им навстречу. Был принят печально знаменитый Президентский Указ N 1226 “О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности” (в соответствии с данным Указом можно было задерживать людей до 30 суток без предъявления обвинения), который, по мнению видных российских правозащитников, привел к всплеску пыток и истязаний в отделениях милиции для получения признательных показаний. В городах - административных центрах были введены фактически элементы военного положения (работники милиции, вооруженные автоматами стали производить проверку документов у населения). Прокуратура снизила требования к качеству проводимого расследования. Руководство МВД стало экстенсивно расширять количество работников милиции с одновременным понижением уровня их профессионализма.

В то же время, интересно, что одним из аргументов, обосновывающих необходимость десятков серьезнейших законов принятых в 1991-1996 годах (“О милиции”, “О прокуратуре”, “Об оперативно-розыскной деятельности”, Уголовного Кодекса РФ, а также некоторых Указов Президента РФ и т.п.) была забота о потерпевших от преступлений. Сегодня обеспечение интересов жертв преступлений (но не всегда потерпевших как процессуальных лиц) достаточно затруднено из-за проблем в исполнительном производстве, а также кризисными явлениями в местах лишения свободы (многие осужденные не могут заработать деньги, которые должны идти на возмещение ущерба).

Вместе с тем ясно, что доходящая до конкретных людей защита их интересов как жертв преступлений (потерпевших), может быть обеспечена не только в суде, но и на стадии предварительного следствия, где могут применяться адресные программы и механизмы возмещения ущерба, в которых учитывались бы такие конкретные обстоятельства дела, как тип правонарушения, личность правонарушителя, характер причиненного ущерба и т.п. Одновременно такие программы могли бы содействовать социальной реабилитации (в плане восстановления доверия окружающих людей), а также нормализации или развитию личности обвиняемого, а не просто быть сделкой потерпевшего и обвиняемого. Данные программы могли бы развертываться в рамках института примирения, условия для которого заложены в существующем УПК РСФСР (Ст 9 упк РСФСР).

Как показал наш опыт обсуждения института примирения с прокурорами и следователями, дискуссия по этой теме носит в основном постановочный характер. В обсуждениях с юристами-профессионалами речь шла не столько о юридических разночтениях и тонкостях применения статей УК РФ и УПК РСФСР (регулирующих возмещение ущерба, примирение между потерпевшим и обвиняемым, социальной реабилитации), сколько о необходимости разработки самой процедуры примирения, учете традиций примирения существующих в различных регионах России, различных случаях, с которыми сталкивались юристы-практики и т.п.

В то же время многие работники правоохранительных органов (следователи, судьи, прокуроры, адвокаты), а также работники служб профилактики правонарушений несовершеннолетних, с которыми мы беседовали, поддержали идею развития института примирения в уголовном процессе. Семинары и экспертные обсуждения выявили следующие недостатки сегодняшней практики реализации ст.8 и 9 УПК РСФСР:

Разрешение данных ситуаций требует, на наш взгляд, создание комплексной социальной технологии примирения с участием представителей уголовной юстиции, а также представителей различных государственных и негосударственных организаций, выполняющих роль ответственного посредника между обвиняемым и потерпевшим.

Распространено обыденное понимание технологии как конвейера, связанного с материально осязаемым машинным производством, где люди являются лишь “обслугой” конвейера. Но в социальных технологиях человеческий фактор более значим чем машинный. Участники исполнения технологии активно согласовывают ее ход с собственными мировоззренческими и целевыми основаниями. Именно для того, что бы технология не распадалась под воздействием этих различных целей, мировоззрений и способов деятельности, ее исполнители должны тем или иным образом (в системе образования или повышения квалификации) усвоить концепцию в рамках которой функционирует технология, вписать в эту концепцию линию своих действий.

Когда мы говорим о комплексной социальной технологии, мы хотим, прежде всего, различить технологию и юридическую форму, закрепленную в тех или иных правовых документах. Социальная технология - это более широкое комплексное образование, чем та или иная юридическая процессуальная форма - она, с одной стороны, - аспектная сторона этой технологии, а с другой стороны - некоторый способ зафиксировать, как бы стабилизировать эту технологию. Можно отметить следующие шаги в разработке социальной технологии:

Созданию такой комплексной социальной технологии как примирение в уголовном процессе мешают сегодня существующие критерии оценки деятельности правоохранительных органов, не разработанность технологических процедур, и соответственно форм их правового обеспечения и закрепления. Прежде всего, для создания данной технологии необходимо прояснить ее концептуальные основания. На наш взгляд, основанием слабого применения процедур примирения в существующем российском уголовном процессе является его преимущественно карательная направленность.

Как считает Э.Шенк, в карательном правосудии преступление против человека считается “преступлением против государства”. Иными словами, в событии преступления в первую очередь видят отношение лица, совершившего преступление и государственной санкции, а не отношение между людьми или отношение лица, совершившего преступление и общества. Только государство уполномочено справляться с правонарушителями - именно через применение уголовных санкций. В карательном правосудии правонарушители просто “удаляются” из общества. В связи с чем возникает отдельная проблема - социализация осужденных после отбытия ими наказания. Жертвы преступлений при этом редко получают возмещение убытков и часто страдают второй раз из-за самого государства (3, с.2).

Права тех, кто пострадал от правонарушений, будут действительно защищаться, если вопрос защиты прав потерпевших будет одним из основных критериев оценки работы органов правопорядка, осуществляющих уголовное преследование (МВД и прокуратуры). По мнению видного российского криминолога Я.И.Гилинского, “сегодня необходима “смена целевых ориентиров деятельности правоохранительных органов - не борьба с преступностью, а защита каждого гражданина от неправомерных посягательств; соответственно, основными показателями работы становятся количество жертв, ущерб, а не “раскрываемость” и т.д.” (5, с.6).

Но данный критерий будет работать в том случае, если будет принята новая парадигма назначения уголовного правосудия. Осознание не эффективности карательных мер привело к возникновению международного движения за "восстановительное правосудие" (Restorative Justice) развертывающегося сегодня в таких странах как Канада, США, Франция, ФРГ и Великобритания (программа имеющая, наибольшее значение - Mediation UK). Различные программы восстановительного правосудия действуют в скандинавских странах, а если говорить о Восточной Европе, то в первую очередь - в Польше, и Чешской республике. По нашим данным программные идеи этого движения уже распространились на Словакию и Украину. Визитной карточкой движения является особый тип отношения к событию преступления и его участникам - преступнику, жертве и “обществу”. Это отношение состоит в том, что на первый план при событии преступления выдвигается необходимость восстановления нанесенного морального, психологического и материального ущерба жертвы и вовлечения преступника в социально-реабилитационные программы, а не кара преступника со стороны государства.

Идеи восстановительного правосудия разрабатываются многими современными школами криминологии. “Поскольку современная школа криминологии, по мнению Г.И. Шнайдера, считает вредными любую драматизацию преступности и клеймение преступника, формальная реакция на преступление со стороны полиции, прокуратуры и исправительных заведений должна быть сведена до необходимого минимума. Она должна быть последним средством. Реагировать на преступление нужно, прежде всего, неформально; в социализации правонарушителя должны принимать участие те социальные группы, в которых он живет и действует. Жертву и преступника следует примирять путем возмещения ущерба, причиненного жертве. Современная школа криминологии, опираясь на социально-психологические теории возникновения преступности.., разработала и развила модель ресоциализации, ориентированную на усиление социальной связи преступников с теми социально-конформными общинами, в которых они живут... Тюрьмы из этой модели не исключаются, но к ним могут прибегнуть лишь как к крайнему средству воздействия, и сроки заключения в тюрьме ограничиваются до минимума” (6, с.390-391).

Сегодня в тех странах, где движение за восстановительное правосудие набрало "обороты" и обрело сторонников, значительные средства тратятся на реализацию всего спектра прав, предусмотренных в этом случае международным законодательством: право на доступ к механизмам правосудия и справедливое обращение; право на реституцию, на компенсацию со стороны государства (в случае, когда ее в полном объеме невозможно получить от правонарушителя), право на социальную помощь. Необходимая материальная, медицинская, психологическая и социальная помощь оказывается жертве преступления по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам даже в том случае, когда пострадавший по каким-либо причинам не желает обращаться в полицию или суд” (1, с.10). Например, по Закону о малолетних правонарушителях, принятом в Канаде в 1985 г. судья может использовать следующие виды наказаний:

Глубинная социальная направленность подобных технологий, обеспечена прежде всего, помимо отказа от карательной направленности права, включением в них специфически общественной деятельности и представителей гуманитарных профессий (психологов, социальных работников).

В этом смысле, мы в России сталкиваемся с необходимостью использования программных идей восстановительного правосудия и соответствующих технологических прототипов, для целенаправленного изменения практики преимущественно карательного действия по отношению к правонарушителям.

Восстановительное правосудие не является очередной западной (буржуазной) выдумкой, которую хотят “навязать” западные специалисты (агенты американских спецслужб) в целях разрушения российской государственности. Многие достоинства восстановительного правосудия в отношении к определенным видам правонарушений (сегодня мы бы сказали, что это преступления небольшой и средней тяжести) были присущи механизмам обычного права в России.

Можно проиллюстрировать действие обычного права несколькими примерами. В начале ХХ века по заданию правительственного Сената в сельскую местность были посланы молодые адвокаты с целью разобраться с тем, что происходит в селах с правовыми решениями, касающимися 82% населения. Адвокат описал следующий случай. Старейшины судят двоих крестьян, между которыми произошел спор из-за участка земли. В результате было принято решение: “А прав, а Б не прав. Поэтому А получит две трети земли, а Б одну треть. На замечание адвоката о том, что если А прав, он должен получить всю землю, старейшины отвечают: “Земля - это только земля, а жить им в одном селе до конца жизни” (Цит.по 7, с.170).

Обычное право здесь предстает как способ разрешения конфликтов силами самой общины с опорой на ценности коллективной жизни, не прибегая к дорогостоящему и часто не эффективному механизму государственного правосудия. До революции большинство конфликтов решали в деревнях старейшины общины, они назначали наказание, распределяли ущерб, который должен был возместить нарушитель, и обращались в земские суды лишь в случаях тяжких правонарушений.

Сегодня, особенно в городах, общинное обычное право, существовавшее до революции, фактически не работает. Но, с другой стороны, в некоторых событиях самоорганизации граждан мы видим его проявление.

Показателен случай, связанный с осуждением молодого человека, бывшего интернатовца. В конце 1996 г. работники Общественного Центра содействия реформе уголовного правосудия столкнулись с интересной ситуацией. В Центр с просьбой о помощи обратились люди, создавшие Общественный Комитет в защиту прав их соседа, Олега П.

Олег П., рос и воспитывался в интернате для психически неполноценных детей. Родители его неизвестны. По окончании интерната ему была выделена комната в коммунальной квартире, а в 1991 году Олег был осужден за кражу. В 1996 г. он освободился, но, когда вернулся, фактически был выброшен за дверь свои соседом. Никто из представителей государственных органов не помог решить ему проблему жилья. Обращение Олега к участковому и начальнику паспортного стола ничего не дало. По словам Олега, последние “потеряли” его документы и не хотели выдавать паспорт. Помочь вселиться в квартиру отказались. Олег был вынужден проживать под лестничной клеткой в своем доме. Тем временем в соседнем доме стали пропадать вещи, многие из которых появлялись у Олега под лестницей (техника, продукты, одежда). Интересно, что одежду он носил сам. Его арестовали. Несколько неравнодушных женщин, ставших свидетелями жизни Олега, образовали Комитет в его защиту. Ни следователь, ни судья не стали разбираться и осудили его, как злостного рецидивиста, которому на вид было лет 15 и который явно представлял случай отставания в психическом развитии. Для них ничего не говорил и тот факт, что в его защиту вступились совершенно незнакомые люди, которые, наверное, не стали бы защищать злостного преступника.

Этот пример показывает не просто неудачу отдельных людей и правозащитной организации, но отсутствие в уголовном процессе механизмов и процедур позволяющих общественности корректировать деятельность правоохранительных органов в нестандартных ситуациях, где необходима совместная работа разных специалистов (психологов, социальных работников, представителей правосудия, государственных органов) и общественности. В то же время, инициативы по созданию такого механизма можно наблюдать в работе различных государственных и негосударственных организаций. Интересную работу в этом направлении, включающую элементы примирения осуществляет центр постинтернатной адаптации Экспериментального комплекса социальной помощи детям и подросткам Московского комитета образования.

В существующем уголовном процессе есть предпосылки для развития начал восстановительного правосудия. С этой точки зрения, одним из важных институтов уголовного процесса является институт примирения. Нормативные основы данного института определяются ст. 9 и ст. 27 УПК РСФСР, а также ст. 76 УК РФ. В соответствии с этими нормами, если преступление совершено виновным лицом впервые, и оно относится к категории преступлений небольшой тяжести, то существенное значение как для возбуждения, так и для прекращения уголовного дела придается отношениям потерпевшего и лица совершившего преступление. Например, по так называемым делам частного обвинения (ч.1 ст.27 УПК РСФСР) само возбуждение уголовного дела возможно не иначе как по жалобе потерпевшего, и он\она имеет право лично или через своего представителя поддерживать обвинение в ходе судебного разбирательства (ч.3 ст.53 УПК РСФСР). Факт примирения между потерпевшим и обвиняемым (как вариант такого отношения) будучи выраженным в виде

является для следователя (с согласия прокурора), прокурора и судьи, основанием прекращения уголовного дела и освобождения виновного от уголовной ответственности. Такова суть институт примирения как он сегодня определен законодателем.

Основной тезис нашей статьи состоит в том, что данный институт, при условии его направленного развития мог бы стать основой для реализации в уголовном процессе многих существенных элементов восстановительного правосудия и механизмов обычного права.

В целом, развитие института примирения, опирающееся на механизмы обычного права (договор жертвы и правонарушителя, посредничество общественности, адресное возмещение ущерба) должно обеспечить следующие преимущества и выгоды:

Но в настоящее время юридическое значение процедуры примирения не слишком велико, и кроме того, в основы соответствующего института не заложены ни организационные механизмы, ни четкие процедуры. Далее мы дадим краткую характеристику этапов примирения, организационную структуру соорганизации в технологии примирения различных процессуальных и не процессуальных лиц, а также возможный алгоритм процедурно-юридического оформления данной работы.

Организация встреч для примирения: принципы и процедуры

Хорошо спланированный процесс примирения принимает во внимание нужды трех участников: жертвы, правонарушителя и общества, в котором они живут. Взаимозависимость этих участников считается жизненно важной и институт примирения потерпевшего и правонарушителя должен работать таким образом, чтобы укрепить взаимную связь между ними. Так же как условия общества, которые привели к преступлению, являются разрывом в этой связи, так и удачное завершение данного дела должно стать возможностью для решения внутренних проблем и нового внутреннего роста правонарушителя.

Таким образом, программы примирения жертвы и правонарушителя должны улучшать качество жизни в обществе вместо того, чтобы укоренять или обострять существующие социальные проблемы.

В соответствии с преобладающей моделью "карательного" уголовного правосудия, жертвы преступлений редко, а иногда никогда, не высказывают своего мнения по поводу решения своих дел. Из-за серьезной травмы, нанесенной преступлением, многих пострадавших обижает безличный подход системы уголовного правосудия. Им остается только удивляться, почему они сами не получают никакой компенсации за свои убытки и страдания, если это они являются жертвами преступлений. Многие из них остаются неуверенными в себе, не зная почему их выбрали жертвой и продолжают жить продолжительное время в страхе, ожидая следующего преступления.

Примирение можно считать удавшимся, если оно не только признает и подтверждает чувства жертв, но также дает им возможность выразить свое мнение и принимать активное участие в окончательном разрешении своих дел. Процесс примирения не только создает обстановку сострадания и понимания для жертвы, он также должен вернуть им чувство уверенности в себе, чтобы по окончании процесса примирения они не чувствовали себя жертвами, а поверили, что их достоинство и самоуважение неприкосновенно.

Самое главное, примирение должно обеспечить выплату компенсации, удовлетворяющей жертву. Позже ведущие процесс примирения должны проверить все ли условия договора были выполнены.

В большинстве случаев для примирения выбираются дела с несовершеннолетними и молодыми людьми, неопасным правонарушителем, совершившим преступление впервые. Обычно с самого начала должно быть ясно, какую пользу извлечет жертва, правонарушитель и общество из участия сторон в процессе примирения. Перед началом процесса каждый правонарушитель должен добровольно согласиться принять в нем участие и придерживаться договора о возмещении убытков. Ему должно быть ясно, что если он не подчинится всем условиям, то его ждет более строгое наказание, включая заключение.

Сбалансированный проект примирения содержит два критерия в отношении правонарушителей: ответственность и саморазвитие. Ответственность правонарушителей проявляется в том, что они готовы признать свою вину, извиниться и сделать необходимые шаги по возмещению нанесенного ими ущерба (правонарушители, не признающие, что они совершили преступление, не могут принимать искреннего участия в примирении). Доказательством того, что правонарушитель чувствует ответственность за свои поступки, может служить выплата жертве определенного процента от зарплаты или согласие выполнять определенную работу для нее.

Помимо ответственности по отношению к жертвам, правонарушители несут ответственность и в отношении общества, что предполагает их участие в такого рода деятельности, которая поможет им вернуться в общество. Такие проекты могли бы включать в себя гражданскую службу, например, уборка парков, уход за больными, работа в монастырях или церквях.

Перед тем, как правонарушитель освобождается от дальнейших обязанностей, он должен продемонстрировать удовлетворительный уровень саморазвития и компетентности. Если до ареста он был без работы, он должен доказать, что в состоянии найти оплачиваемую работу. Если он был неуспевающим учеником или студентом, то должен показать заметное улучшение в учебе. Если у него не было технической подготовки или других полезных навыков, он должен их приобрести. Если он пил или употреблял наркотики, то должен пройти лечение, освобождающее от алкогольной или наркотической зависимости. Именно нацеленностью на внутренний рост правонарушителя отличается примирение от процедуры сделки с правосудием, принятой во многих западных правовых системах.

При примирении важно обращаться с правонарушителями гуманным образом и воздержаться от суждений об их действиях. Цель примирения - признать и возместить ущерб, нанесенный преступлением, а не осуждать правонарушителя за совершенные им ошибки. Только обращаясь с правонарушителем как с ответственным, взрослым человеком, можно ожидать, что он поведет себя именно таким образом.

На более широком уровне преступность можно рассматривать как разрыв в ткани общества, влияющий на качество жизни его членов. И жертвы, и преступники являются членами одного и того же общества; воспринимая эти три составляющие как единое целое, мы сможем предупредить распространение вредных последствий преступности. Правонарушители обычно чувствуют себя выброшенными из общества, чувствуют, что они не в состоянии заниматься производительным трудом. Жертвы преступлений также могут чувствуют себя потерянными и беспомощными перед лицом несчастья. Сбалансированная программа примирения помогает укрепить связи между членами общества для того, чтобы предупредить дальнейший рост преступности.

Программы примирения должны поддерживать и развивать отношения с общественными организациями, предоставляющими различные услуги, а также с местной судебной властью и сотрудничать с ними, разрабатывая проекты индивидуального развития и оказания услуг. Такие связанные между собой группы могут включать церкви, местные общественные и благотворительные центры, молодежные группы, социально-реабилитационные программы.

1. Получение дела на примирение. При примирении между жертвой и преступником, правонарушители в различных странах направляются разными источниками, (например, полицией, судами или прокуратурой, в соответствии с местными законодательством и юридической практикой). Впервые устанавливая отношения с источником, важно подчеркнуть тот факт, что преступники понесут ответственность за совершенные ими действия и стоить это будет во много раз меньше стоимости заключения. В равной мере важно заверить направляющую организацию в том, что новая программа примирения не представляет угрозы его существованию или полномочиям и что преследуются общие цели. Без развивающегося сотрудничества и с уголовным правосудием и с местной властью практически невозможно успешно осуществить программу примирения жертвы и преступника.

2. Анализ дела. Достигнув согласия с организацией, направляющей дело, оно должно быть тщательно проанализировано, чтобы проверить, подходит ли оно для примирения. Если правонарушитель признается в совершении преступления и хочет искупить свою вину, и если он не является прямой угрозой обществу, дело, как правило, можно решить при примирении.

3. Беседы отдельно с правонарушителем и с жертвой. После того, как ведущий получил данное дело, он беседует отдельно и с правонарушителем, и с жертвой. Прежде всего необходимо выяснить готовность обеих сторон участвовать в примирении, а также их отношение к этому преступлению и желание возместить убытки. На этих встречах он должен внимательно выслушать рассказ каждой стороны о происшествии. Часто будущие участники выражают нежелание принимать участие в примирении просто из-за того, что процесс является незнакомым. Они бы предпочитали не смотреть проблеме прямо в лицо. Однако, если подчеркнуть преимущества примирения (без принуждения), многие, в конце концов, решают принять в нем участие. После примирения почти все участники говорят, что они рады, что решились на это.

Во время подготовительной фазы важно объяснить жертвам, что они не будут подвергаться опасности, и что правонарушители искренне желают искупить свою вину. Правонарушителям важно осознать какой вред они принесли, а также имеющуюся у них возможность самим исправить положение. Примирения, связанные с более серьезными преступлениями, часто требуют дополнительных подготовительных усилий, больше встреч с преступником и жертвой. Если общая оценка ведущего говорит о возможности успеха встреч, то конфликтующие стороны собираются вместе под наблюдением ведущего.

4. Встречи для примирения. Если обе стороны добровольно соглашаются принимать участие в примирении, следующая стадия - это собраться в присутствии ведущего, чтобы обсудить происшествие и прийти к взаимовыгодному решению. После представления участников ведущий объясняет процедуру и свою роль, как нейтрального посредника. Его долг - облегчать и способствовать беседе. Он излагает правила ведения беседы (например, нельзя перебивать говорящего и ругаться) и просит, чтобы все, происходящее при примирении, оставалось строго конфиденциальным.

После вступительного заявления ведущего жертве разрешается высказать свою версию происшествия, объясняя не только, что случилось, а также, как преступление отразилось на ее жизни. Затем правонарушителю разрешается объяснить свои действия: почему он совершил преступление, о чем он думал в это время. Часто в этот момент он извиняется, хотя, как правило, пострадавший не может сразу простить. Потом жертва и преступник могут задавать друг другу вопросы. Ведущему следует дать им возможность общаться как можно естественнее, вмешиваясь только при необходимости.

Когда обе стороны составили общую картину происшествия, ведущий вводит тему о возмещении убытков. Он спрашивает жертву, что может сделать правонарушитель, чтобы искупить свою вину: выплатить деньги или выполнить для него какую-либо работу. В дополнение к этому правонарушитель с учетом личностной ситуации иногда обязывается участвовать в деятельности, способствующей его личностному росту (оставаться определенное время под домашним арестом, участвовать в каком-либо проекте по оказанию услуг, пройти курс лечения от алкоголизма или наркомании и т.д.).

Окончательный договор составляется в виде контракта и подписывается всеми участниками, каждый участник получает копию документа. Часто вторая встреча назначается через месяц, чтобы обсудить, как выполняются условия договора.

5. Составление примирительного договора. Встречи проходящие, в сложных случаях несколько раз, считаются успешно завершенными, если жертве и правонарушителю удается перейти от переживания события преступления к составлению и подписанию примирительного договора. Такой договор охватывает минимум пять разделов - о возмещении материального вреда жертве, о возложении особых требований на поведение и режим правонарушителя, о прохождении лечения, консультации или терапии для правонарушителя (если нужно), о процедуре контроля за выполнением данного договора, а также об обязательствах потерпевшего (например, изъятие заявления, или внесение ходатайства о прекращении уголовного преследования в связи с примирением). Кроме этого, договор может содержать оговорку на те случаи, при которых он не будет действовать (например, если правонарушитель будет наказан в форме лишения свободы или помещен в специальное воспитательное учреждение для несовершеннолетних).

6. Проверка выполнения условий примирительного договора.. Примирение не считается законченным до тех пор, пока все условия договора не будут полностью выполнены. Определенное лицо, часто сам ведущий, должен проверить, чтобы денежные выплаты поступали вовремя, работа выполнялась честно, курсы лечения от алкоголизма или наркомании посещались регулярно. Организация, которая направила данное дело, должна информироваться о том, как происходит возмещение убытков. Если правонарушитель содержится под домашним арестом, организация, направившая дело, или ведущий должны звонить или время от времени посещать его, чтобы проверить, дома он или нет. Когда все участники удовлетворены результатами выполнения условий договора, дело считается законченным.

Институт примирения как комплексная форма соорганизации деятельности различных специалистов

Если брать за основу вышеперечисленные принципы и процедуры институт примирения предстает как комплексная форма соорганизации деятельности различных специалистов, в которой могут участвовать:

Может ли кто либо из данных органов и специалистов единолично осуществлять процедуры примирения, например следователь? Как утверждает П.Яни: “Направленность следственной деятельности такова: от возбуждения дела - к предъявлению обвинения, от обвинения - к обвинительному заключению... Таким образом, следователь настраивается на одно решение по делу - направлении его в суд” (9, с.74). В то же время во многих случаях внутреннее убеждение может подсказывать следователю необходимость иного исхода дела. Но для этого необходимо выяснить готовность обеих сторон, провести сам процесс примирения, контролировать его выполнение (возмещение ущерба, процесс реабилитации правонарушителя) и т.д. Для всего этого у следователя нет времени, ни, самое главное навыков. В то же время роль следователя может заключаться в инициировании данного процесса.

Не может эту функцию выполнять и адвокат. Какие основные задачи выполняет адвокат? Прежде всего он должен выработать и осуществить тактику защиты на предварительном расследовании: зафиксировать процессуальные нарушения на разных стадиях уголовного преследования: задержания, дознания, следствия, познакомиться с делом с точки зрения критики версии следствия по отношению к подзащитному, показаний свидетелей, потерпевших по отношению к действиям подзащитного, выделить особые обстоятельства, влияющие на смягчение вины подсудимого или констатировать отсутствие доказательств совершения преступления своим подзащитным и т.д. Важным моментом работы адвоката является работа по ведению защиты в суде в целях переквалификации обвинения или вынесения оправдательного приговора. Сможет ли он в этих условиях провести работу по примирению с контролем его результатов? Сможет, если он... перестанет заниматься адвокатской деятельностью. Но он может участвовать в самом процессе примирения, в составлении примирительного договора, консультировать участников процесса примирения.

В то же время, понятно, что без профессиональных представителей уголовного процесса прокуроров, следователей, судей, адвокатов, а также криминологов, работников реабилитационных служб (психотерапевтов, наркологов и т.д.) такая работа вообще не сможет осуществляться. Работа профессиональных представителей уголовного процесса оказывается вписанной в комплексную форму соорганизации деятельности более широкого круга различных специалистов. При этом важная роль в осуществлении процедур примирения принадлежит ведущему встреч для примирения.

Кто мог бы выполнять роль ведущего в процедурах примирения?

Мы считаем, что роль ведущего в процедурах примирения могли бы сыграть представители организаций самой различной направленности (при условии прохождения ими специальной подготовки). Такая работа может проводиться в рамках социальной и правовой защиты различных категорий социально незащищенного населения (женщин, подростков, беженцев и т.д.), попавших в орбиту уголовного правосудия. Данной деятельностью могут заниматься общественные объединения по месту жительства. Могут создаваться специальные организации в рамках государственного социального заказа и т.д.

Мы прекрасно понимаем, что данный тезис не будет автоматически принят представителями Прокуратуры РФ и МВД. Не будет хотя бы потому, что следование ему предполагает разрыв с целым рядом стереотипов действующих в правоохранительных органах. В российских условиях дело отягощено тем, что область уголовного правосудия, если не иметь в виду суд присяжных, функционирует таким образом, что в ней общественный интерес во многом замещен интересом государственным (а чаще всего интересом наиболее политически сильных органов исполнительной власти) и не имеет собственных механизмов своего вычленения и представления. Как указывает Димитрина Петрова, говоря о коммунистическом идеологическом контексте, “предполагалось, что часть общественности, даже если она и могла заявить о наличии своих собственных интересов, должна была пожертвовать ими ради государственного интереса, так же как личный интерес необходимо было добровольно подчинить интересам группы и в, конечном счете, государственному интересу” (11, с.25). В системе правосудия предполагалось, что общественный интерес здесь выражают прежде всего сами правоохранительные органы и санкционированные ими, в первую очередь для обеспечения собственного функционирования, “общественные” организации (ДНД, товарищеский суд и т.д.). Это представление может быть и естественное в контексте социалистической практики и идеологии сегодня выглядит чрезмерно живучим и вредным анахронизмом.

К такого же рода стереотипам следует отнести высказывания многих юристов об общественных правозащитных организациях. Юристы в своей массе не ждут от них ничего конструктивного. Довольно колоритно это отношение выразил один из адвокатов: "Грязные, оборванные правозащитники, ничего не понимающие в юриспруденции, мешают работать правосудию". Что стоит за подобным отношением юристов? В лучшем случае - стремление к монополии профессионалов.

Что движет правозащитниками в их стремлении работать в области уголовного правосудия? На наш взгляд, озабоченность правозащитников трагедиями тысяч людей попадающих в жернова уголовного правосудия объясняется как раз тем, что существующая юстиция не решает проблемы защиты прав неимущих, пыток людей в отделениях милиции и следственных изоляторах, реформы правосудия действительно на правовых началах. Многие представители юстиции, как и прежде продолжают выполнять задачи исполнительной власти, не интересуясь последствиями своих решений для общества, его ресурсов, людей, попавших в орбиту уголовного правосудия, повторяя как и прежде старые лозунги об "усилении борьбы с преступностью" и т.д. Все это воспроизводит технологию государственного управления, в котором юстиция является одним из "приводных ремней".

Именно активисты правозащитных организаций доводят эти ситуации до уровня общественной проблемы, решают некоторые из них через общественные приемные, предают гласности реальный характер работы юстиции и участвуют в законодательных инициативах.

Делая упор в выполнении роли ведущего в процедурах примирения на представителей общественных организаций, мы не отрицаем и участие в этом процессе и представителей государственных организаций (например, Комиссий по делам несовершеннолетних, Отделы предупреждения и пресечения правонарушений несовершеннолетних) работающих в системе уголовного правосудия. Главная проблема этих организаций заключается в том, что они находятся в орбите деятельности административных органов, подчинены их задачам и политике. Существующая ориентация на усиление карательной практики мешает данным организациям изменить свою практику в направлении таких форм работы, которые соединяли бы уголовно- процессуальные и социально-реабилитационные аспекты проблемы профилактики, востребовали бы в условиях ослабления возможностей государства, потенциал общества и гуманитарных профессий.

Вместе с тем, когда мы утверждаем, что работу по ведению процесса примирения могут брать на себя общественные организации различной направленности, то мы исходим из того, что этого требует и само существо затрагиваемых проблем и специфические черты подхода общественных организаций к решению социальных проблем. Подход представителей уголовной юстиции, какими бы профессионально и гуманистически ориентированными они не были, в корне отличается и должен отличаться от подхода общественной организации. Представитель государства в лице следователя, прокурора, судьи работает, прежде всего, на сохранение функционирования государственной машины, какая бы плохая она ни была. Суть подхода активистов общественной организации - личностное участие в решении социально-значимых проблем, а также активное вовлечение в решение данных проблем тех кого они непосредственно касаются (См. 13, с.24-25).

Результаты этого подхода налицо - работающие кризисные и социально-реабилитационные центры в различных городах России, общественные приемные и т.д. Примеров позитивной деятельности общественных организаций помощи различным группам населения можно привести множество. Наличие этих достижений позволяет полагать, что ареал общественной деятельности будет расширятся. В связи с этой тенденцией, важно понимать специфику общественной деятельности, те результаты, которые она может дать в различных сферах общества.

Можно сказать несколько утрировано, что возникновение и существование общественных организаций свидетельствует не просто о существовании какой-либо общественной проблемы, но о невозможности, во всяком случае в ближайшем будущем ее полного решения за счет государственных структур. Представитель общественности заинтересован в решении общественной проблемы, а независимость от административной иерархии и личностное участие дает возможность работать прицельно с каждой ситуацией и соответственно с человеком. Конечно мы не исключаем возможность появления на этом поприще и псевдообщественных организаций, но в целях ограничения их доступа в область институционализированной практики примирения можно было бы вводить экспертизу данной работы со стороны представителей общественности, профессионалов, местных властей.

Институт примирения как раз рельефно представляет механизм реализации общественных интересов через представителей общественности. По нашему мнению, главным препятствием в расширении действия данного института в уголовном процессе будет господство принципа этатизма в правоохранительных органах. С другой стороны важно, что отказ юристов от данного принципа, как посылка к диалогу с общественностью заставит последних более конструктивно отнестись к полю возможных взаимодействий с правоохранительными органами. Здесь уже представителям общественных организаций необходимо будет осваивать новые социальные технологии, уметь их отстаивать и предъявлять и т. д. (См. по этому поводу 14). Это особенно важно поскольку ту совокупность задач, которые необходимо решать в рамках института примирения (рост правосознания населения, помощь в реабилитации правонарушителя и организация компенсации ущербов жертве и др.) может быть решена только на основе социальной кооперации, объединяющей возможности общественников и профессиональные навыки и властные полномочия юристов (адвокатов, следователей, прокуроров, судей). А сам этот институт, следовательно, должен носить характер смешанного (государственно-общественного). Становление механизма примирения, направленного на профилактику преступности и социальную реабилитацию правонарушителей - нам видится, прежде всего, как расширение зон участия в этом процессе общественности, а не как создание различных Комитетов, Советов, Комиссий, органов и т.д., чем изобиловало наше недавнее прошлое (а порой и настоящее). В этом мы видим суть нашей технологической новации.

Первый шаг в развитии института примирения: необходимость изменения практики уголовного преследования несовершеннолетних

В условиях зараженности значительной части политиков, руководства правоохранительными органами, СМИ и населения идеологией “войны с преступностью”, мы считаем, что развитие института примирения необходимо начинать с расширения практики примирения по делам несовершеннолетних. В отношении несовершеннолетних законодательство предполагает больший охват уголовных дел, которые могут быть прекращены если, в соответствии со ст.8 УПК РСФСР будет признано, что исправление правонарушителя может быть достигнуто путем применения мер принудительных мер воспитательного воздействия, куда входят необходимость возмещения ущерба и меры по социальной реабилитации несовершеннолетнего (Ст.91 УК РФ).

В целом, масштабы, в которых применяются эти статьи в отношении несовершеннолетних сегодня, можно приблизительно оценить на основе следующих данных: ежегодно органами МВД привлекается в качестве обвиняемых и подозреваемых чуть более 200 тысяч несовершеннолетних достигших 14 летнего возраста. Из них только половина осуждается судами (проходит через суд) и только около 20 тысяч (каждый десятый) к наказанию в форме лишения свободы. Получается, что суд, органы правопорядка и предупреждения правонарушений несовершеннолетних не столько ориентируются на такую форму наказания как лишение свободы, сколько вынуждены подбирать (для примерно 180 тысяч подростков ежегодно) меры воспитательного воздействия и добиваться персональной ответственности правонарушителей, причем ответственности не являющейся уголовной (для 60 тысяч освобожденных от уголовной ответственности по не реабилитирующим основаниям)(См.17, с.131-147).. Это связано с тем, что замена этих мер, таким “сильно действующим средством воздействия” как лишение свободы, например, отбытием наказания в ВТК, приведет к резко негативным последствиям для общества. Пребывание подростка в ВТК, можно сравнить с участием подростка в групповых преступлениях, и то и другое дает “подросткам навыки организации, конспирации, связи с преступным миром взрослых, возможности приобретения оружия и наркотиков, воровской и сексуальной эксплуатации друзей и подруг и т.п.” (См. там же, с.135).

Поэтому, именно от способности органов правопорядка подобрать и организовать исполнение мер воспитательного воздействия зависит и судьба подростков попавших в орбиту уголовного процесса, и численный рост будущего поколения преступников, и перспективы криминализации населения. На сегодняшний день эти возможности не велики.

По мнению многих экспертов, выполнение такой работы силами Комиссий по делам несовершеннолетних и Отделов по предупреждению и пресечению правонарушений несовершеннолетних (бывших ИДН) затруднено из-за существующих в них технологий работы. Комиссии по делам несовершеннолетних (КДН) в основном регистрируют и выносят решения по административным правонарушениям подростков. Отделы предупреждения и пресечения правонарушений несовершеннолетних (ОПППН) участвуют в подготовке оперативных материалов, ставят подростков, совершивших правонарушение на учет, изучают социальную среду подростка (посещают семьи, школу). Как мы утверждали ранее, подчиненность этих организаций задачам и уголовной политике “силовых ведомств”, ориентированных на усиление карательной практики мешает с ними связанным специалистам вести поиск таких форм работы, которые соединяли бы уголовно-процессуальные и социально-реабилитационные аспекты, востребовали бы в условиях ослабления возможностей государства, потенциал общества и гуманитарных профессий. Это является одним из обстоятельств влияющем на неблагоприятную тенденцию соотношения между карательными и некарательными мерами уголовного воздействия, судя по которой можно сказать, что вес карательных мер в отношении несовершеннолетних неуклонно повышается (См. 19, с. 101-103). Интеграция в работу данных организаций идей и технологий восстановительного правосудия составила бы мощный ресурс организации социально-реабилитационной практики в отношении несовершеннолетних правонарушителей.

Очевидно, что новые восстановительные программы и правовые подходы не могут быть полноценно осуществлены без учета широких мер по социально-психологической реабилитации несовершеннолетних правонарушителей. Об этом неоднократно упоминалось на Российской научно-практической конференции “Социальная дезадаптация: нарушения поведения у детей и подростков” (26-28 ноября, 1996 г. Москва) видными отечественными психологами, социальными педагогами, наркологами, психиатрами. Многие считают, что одним из путей преодоления социальной дезадаптации является раннее выявление и диагностика девиантного поведения. Нам представляется проблематичным раннее выявление и диагностика девиантного подростка, еще не попавшего в сферу уголовного правосудия в не сложившейся у нас в стране системы социально-психологических служб. Ведь если подросток уже попал в место заключения, то применение подобных мер по диагностике и реабилитации запоздало и даст сомнительные результаты, более того - осложнения. Если же преступление еще не совершено, то проблематично выявление, "высвечивание" гипотетически предполагаемого преступника. А его профилактическое обследование будет напоминать процедуру “клеймения” пусть и неадекватного поведения но отнюдь не всегда ведущего к преступлению. Более того, по мнению многих криминологов, социологов и социальных психологов “клеймение” и есть путь ведущий к закреплению неадекватного поведения у подростка (См.18, с.51-53). Следовательно, "сигналом", "криком о помощи" подростка в нашей неразвитой системе социально-психологической реабилитации является само правонарушение.

Существующая ситуация работы с правонарушениями несовершеннолетних требует создания комплексной формы организации с использованием технологии примирения, в которой бы участвовали ОПППН, КДН, учебные заведения, специализированные центры помощи несовершеннолетним (семье), кризисные центры помощи жертвам насилия, следователи по делам несовершеннолетних, судьи. В то же время, мы полагаем, что существование различных организаций и учреждений работающих с молодежью дает нам возможность не создавать какие-либо отдельные службы по примирению (хотя это тоже возможно, а в некоторых случаях и необходимо), а содействовать использованию в их работе примирительных процедур и всего комплекса работ с ними связанных. Разделение труда между различными специалистами в реализации процедур примирения по делам несовершеннолетних правонарушителей мы постаралась представить в Приложении 1.

Некоторые вопросы юридического регулирования института примирения в существующем уголовном процессе

Вопрос о юридическом регулировании института примирения выглядит весьма непросто. В УПК РСФСР прекращение уголовного дела за примирением потерпевшего с обвиняемым возможно по преступлениям небольшой тяжести на основании соответствующего заявления потерпевшего (ст.9 УПК РСФСР). Но здесь не сказано о самой процедуре примирения, и фактически процесс примирения отдается на откуп людям, находящимся в конфликте. В новом Уголовном Кодексе освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением (ст.76 УК РФ) возможно по преступлениям небольшой тяжести для лица впервые совершившего преступление, загладившего вред, причиненный потерпевшему. Но тут сразу же возникает много вопросов. Кто будет регулировать сам процесс примирения, компенсацию жертве за нанесенный ущерб, его формы (например, в случае с несовершеннолетним правонарушителем не имеющим работы)? Как быть в случае согласия правонарушителя, но несогласия жертвы (например, если жертве просто никто не объяснил, что возмещение вреда для нее более выгодно чем уголовное наказание правонарушителя)? Можно ли расширить в существующей правоприменительной практике юридическое значение процедуры примирения, по делам средней тяжести, если обществу и государству и выгоднее и гуманнее завершать дела примирением?

Здесь мы можем предложить только исходные посылки юридической регламентации института примирения, а также юридические основы его развития. Нам представляется продуктивным исходить из различения института примирения (в рамках существующей регламентации) и юридического значения осуществления процедуры примирения. Использование данного различения предполагает, что существующий институт примирения (см. нормирующие его ст. 9, 27 УПК РСФСР, ст. 76 УК РФ), с одной стороны, не исчерпывает юридического значения осуществления процедуры примирения, а с другой, чрезмерно ограничивает применение процедур примирения, которые должны проводиться по нашей мысли специально организуемым образом. Действительно, уголовный и уголовно-процессуальный кодекс предполагают, что примирение между потерпевшим и обвиняемым имеет юридическое значение по делам частного обвинения в обязательном порядке и (за исключением некоторых изъятий) по делам небольшой тяжести в факультативном порядке. О юридическом значении отдельных элементов примирения (таких как возмещение ущерба и заглаживание вреда потерпевшему со стороны обвиняемого) упомянуто в рамках статей, которые сегодня не рассматриваются относящимися к институту примирения (в ч.1 ст.75 УК РФ и отчасти в ст. 77 УК РФ). Важно также отметить, что такие элементы примирения как социальная реабилитация обвиняемого, возмещение им вреда, причиненного преступлением, могут стать основанием для прекращения дела в отношении несовершеннолетних, совершивших преступления небольшой или средней тяжести (ст.8 УПК РСФСР). Возмещение вреда может быть учтено судом при решении вопроса о распространении положений ст.87-96 УК РФ (уголовная ответственность несовершеннолетних) на лиц, совершивших преступление в возрасте 18-20 лет (ст. 96 УК РФ).

Этот принцип - расширения юридического значения процедуры примирения мы выделяем и предлагаем его использовать систематически. Например, ст.77 УК РФ, ст. 6 УПК РСФСР предполагают возможность освобождения от уголовной ответственности (прекращения уголовного дела) лица, переставшего в силу “изменения обстановки” быть “общественно опасным”. В комментариях к статье ст.77 УК РФ говориться: “При утрате общественной опасности лицом, совершившим преступление, изменение обстановки понимается более узко: оно касается условий жизни и деятельности лица в момент совершения им преступления...Характер изменений, произошедших в обстановке, в которой находится лицо, совершившее преступление, может быть различным, но во всех случаях они должны разрывать ту совокупность причин и условий, в которой было совершено преступление, и исключать возможность совершения новых преступлений данным лицом в дальнейшем” (15, с.77). Заметим, что ни в рассматриваемой статье Уголовного кодекса, ни в процитированном комментарии к ней мы не найдем самого слова “примирение”. Тем не менее уместно поставить вопрос о расширении юридического значения процедуры примирения так, что бы “компетентный правоохранительный орган” мог рассматривать примирительный договор и обстоятельства его заключения и выполнения с точки зрения сути ст. 77 УК РФ и ст. 6 УПК РСФСР. Действительно, ведь от института примирения мы как раз и ждем достижения эффекта вразумления в отношении правонарушителя. Речь идет именно о том, чтобы правонарушитель, в особенности несовершеннолетний, пройдя через всю процедуру примирения изменился внутренне, вырос, изменил свое социальное окружение, что бы таким путем была “разорвана совокупность причин и условий, в которой было совершено преступление”, и исключена “возможность совершения новых преступлений данным лицом в дальнейшем”.

Таким образом, хотя речь не идет об изменении закона, расширение юридического значения примирения также входит в представление о развитии института примирения. Смысл этого термина состоит еще и в том, что более широкое задействование процедуры примирения в уголовном процессе, предполагает:

1) изменить действия процессуальных фигур, по вопросам оставленным на усмотрение правоохранительных органов и суда (ст. 6, 8, 9 УПК РСФСР);

2) дать начало смешанному, государственно-общественному институту в уголовном процессе.

Отдельный вопрос связан с выделением фаз, этапов, ситуаций уголовного процесса, где применение механизма общественного примирения оказывается возможным и нужным. Для представления таких мест, процессуальных действий и других значимых обстоятельств процесса мы использовали специальную таблицу (см. Приложение 2). Ее назначение состоит также в том, чтобы организовать анализ действий процессуальных позиций (прокуроров, осуществляющих процессуальное руководство следствием, следователей, судей), поскольку они проходят в рамках института примирения.

Таблица заполнена следующим образом. В таблице жирным шрифтом выделены возможные, с нашей точки зрения, области расширения юридического значения процедуры примирения и ее результатов, а также сопряженные с этим значением действия процессуальных фигур (например, прокурора). Сами эти действия, оставаясь традиционными записаны в таблице курсивом. Содержание таблицы не рассматривается как догма, скорее это первое приближение, материал для дальнейшей работы и уточнения тех конкретных типов дел, обстоятельств и этапов процесса, на которых использование процедур примирения было бы наиболее полезным и имело бы содействие со стороны профессионалов.

Одной из главных проблем, возникающих в связи с использованием существующего законодательства для развития института примирения в уголовном процессе является то, что не урегулированы процедуры примирения в связи с его инициированием. По ст.9 УПК РСФСР прекращение уголовного дела наступает после примирения и заглаживания ущерба. Но если процесс примирения начался и заглаживание ущерба требует определенного временного интервала, значит должны быть отрегулированы юридические условия реализации процедур примирения в рамках уголовного процесса (например, приостановление предварительного следствия в связи с началом примирительного процесса, на период выполнения примирительного договора, а также его возобновления в случае невыполнения условий примирительного договора).

Проблема регламентации использования процедуры примирения оказывается зависящей в уголовном процессе от решения ряда сложных вопросов:

Список использованных нормативных документов и литературы

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Элементы технологии примирения для несовершеннолетних правонарушителей

.	Создание условий для примирения	Организация встреч для примирения	Выполнение условий примирительного договора	Прекращение дела	Вынесение судебного решения (приговора)
Следо- ватель	Выяснение позиции потерпевшего и обвиняемого. В случае их согласия направление потерпевшего и обвиняемого в организацию, занимающуюся примирением.	.	Получение документов, свидетельствующих о выполнении условий примирительного договора.	Прекращение дела.	.
Защитник	Выяснение позиции потерпевшего и обвиняемого. Содействие в формировании позиции обвиняемого и потерпевшего. В случае их согласия получение разрешения следователя о начале организации встреч для примирения. Направление потерпевшего и обвиняемого в организацию, занимающуюся примирением.	Организация встреч для примирения.	Направление следователю или судье документов, свидетельствующих о выполнении условий примирительного договора.	.	.
Прокурор	Контроль за процессом примирения.	Контроль за процессом примирения.	Контроль за процессом примирения.	Дача согласия на прекращение дела	.
Судья	При получении уголовного дела выяснение позиции потерпевшего и обвиняемого. В случае их согласия направление потерпевшего и обвиняемого в организацию, занимающуюся примирением.	.	Получение документов, свидетельствующих о выполнении условий примирительного договора	.	Учет выполнения условий примирительного договора при вынесении судебного решения или приговора.
ОППН	Содействие в формировании позиции обвиняемого и потерпевшего. Освоение сотрудниками ОППН технологии примирения.	Содействие в составлении и выполнении реабилитационной программы. Организация встреч для примирения.	Содействие и контроль за исполнением примирительного договора	.	.
	Создание условий для примирения	Организация встреч для примирения	Выполнение условий примирительного договора	Прекращение дела	Вынесение судебного решения (приговора)
КДН	Освоение сотрудниками КДН технологии примирения.	Организация встреч для примирения.	Содействие и контроль за исполнением реабилитационной программы. Сбор и представление документов следователю или судье о выполнении условий примирительного договора.	.	.
Центр помощи несовер- шенно- летним, кризис- ный центр, подрост- ковый клуб	Освоение сотрудниками Центра технологии примирения.	Организация встреч для примирения.	Сбор и представление документов следователю или судье о выполнении условий примирительного договора.	.	.
Учебное заведение	.	.	Содействие и контроль за исполнением реабилитационной программы. Представление документов следователю или судье о выполнении реабилитационной программы.	.	.
Священнослужители	.	.	Участие в реабилитационной программе.	.
Бюро по трудоустройству, органи- зации по уходу за больными и инвали- дами. Организа- ции, обеспечи- вающие общест- венные работы.	.	.	Участие в реабилитационной программе Представление документов следователю или судье о выполнении реабилитационной программы.	.	.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Некоторые юридические условия реализации механизма примирения в уголовном процессе по делам несовершеннолетних и молодежи (с 18 до 20 лет).