 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
«Невроз — вовсе не порождение индустриальных времен. Предрасположенность к нему существует всегда, в любые времена. Однако бешеный темп жизни в индустриальном обществе делает его явным» А. Перцев 6. Нормальность как легкая форма слабоумия Современные психологи и психиатры вовсе не склонны считать образцом психического здоровья человека природного. Тот же К. Ясперс вообще призывал не использовать такие термины, как «психически здоровый» и «психически больной» из-за их неопределенности и расплывчатости. С одной стороны, конечно, городская цивилизованная жизнь предъявляет к психике человека повышенные требования, все время держа его в напряжении. Так считали еще в позапрошлом веке: «Повсеместно принято считать, что развитие технической цивилизации в XIX веке сопровождается изменением всего образа жизни людей. Темп жизни неуклонно растет, спешка становится обычным состоянием, повсеместно царит беспокойство, сочетающееся с ощущением повышенной ответственности (при том, что какая-либо метафизическая основа для последней отсутствует). На место созерцания и размышлений приходит утомительная погоня за удовольствиями, порождающая сильные импульсы, которые, однако, не оказывают никакого воздействия на внутреннюю жизнь. Резко возрастают требования к работоспособности, выносливости и т. п. Люди, ведущие такой образ жизни, чаще испытывают хроническую усталость и, соответственно, страдают от неврастенических симптомов. Исходные предрасположенности, оставаясь в основе своей неизменными, приобретают явно неврастенические признаки. Можно предполагать, что в прежние, более спокойные времена те же признаки пребывали в латентном состоянии» [1]. Говоря проще, невроз — вовсе не порождение индустриальных времен. Предрасположенность к нему существует всегда, в любые времена. Однако бешеный темп жизни в индустриальном обществе делает его явным. «На рубеже XIX и XX вв. невроз был объявлен типичной болезнью современности. Постоянно говорилось о том, что ныне он встречается значительно чаще, чем когда-либо раньше. Американский исследователь Берд впервые дал обобщающее описание этой болезни, которую он назвал неврастенией» [2]. В отличие от З. Фрейда, который объявил цивилизованный XX век временем невротической эпидемии, а себя — спасителем от нее, К. Ясперс отнюдь не торопился бить в набат: «К настоящему времени о динамике неврозов сложилось следующее мнение: истерических явлений стало намного меньше (некоторые из них — припадки, судороги и т. п. — практически не встречаются); с другой стороны, частота неврозов с навязчивыми явлениями резко увеличивается» [3] . Смысл сказанного можно кратко выразить словами М.М. Жванецкого: «Болезнь принимает здоровые формы» [4]. От тягот и бедствий, которые обрушила на человеческую психику индустриальная цивилизация, уже никто не бьется в судорожных припадках. А неврозы с навязчивыми явлениями... Ну, с ними жить можно. Подумаешь, раз пять вернешься, чтобы проверить, запер ли ты дверь. Но потом ведь все равно пойдешь на работу! Будучи образованным горожанином, К. Ясперс вовсе не склонен идеализировать простодушного селянина. Больше того. Он прямо говорит, что этот гуру, призванный наставлять в достижении психического здоровья, частенько попадает в сумасшедший дом, если оказывается вынужденным жить и работать в городе. Будучи человеком мудрым и объективным, К. Ясперс демонстрирует в этом вопросе взвешенный релятивизм: селяне считают сумасшедшими горожан, а горожане — селян. Но порядок, все ж таки, должен быть, а потому всякому релятивизму положен предел. Арбитром в споре выступает... полиция: «В давние времена больными считались только идиоты и буйные. Позднее к ним добавились меланхолики. Еще позднее, в прошлом веке, круг лиц, которых считали больными, значительно расширился за счет социально нежизнеспособных. Резкий рост числа пациентов, содержащихся в лечебницах, вызван тем, что такие люди уже не могут жить в сложных условиях современной цивилизации. В прежние времена эти люди могли жить в сельской местности и работать наравне с другими, но при этом не быть привязанными к социальным механизмам. Соответственно, граница, разделяющая болезнь и здоровье, определялась с психологически поверхностной точки зрения, а при наличии антисоциальных тенденций вердикт выносился в соответствии с представлениями полицейских властей» [5]. Итак, уже в XIX в. в Европе психически больными стали считать «социально нежизнеспособных». Это — люди, которые были вполне жизнеспособными в обществе традиционном. Они могли потихонечку копаться в земле или пасти скот наравне с другими. Мир их общения ограничивался собственной деревней, население которой не менялось на протяжении многих десятилетий. Здесь никто и никогда не спешил, неторопливо общаясь друг с другом и обстоятельно «решая вопросы». (Горожане до сих пор сходят от этой сельской неспешности с ума и впадают в настоящее буйство, но что же тут удивительного: ведь в городе, как известно, живут одни ненормальные.) Однако селянин, любовно воспетый писателями-«почвенниками», сегодня все более и более не вписывается в городскую жизнь. Простая, неизощренная его душа не поспевает отслеживать быстрое вращение шестеренок социальных механизмов, отчего он рано или поздно оказывается в полицейском участке. Там обнаруживается, что в его антисоциальных эскападах нет никакого стремления к личной выгоде, а стало быть, и состава преступления. В результате столь странное и непонятное существо оказывается пациентом психиатра. Так или иначе, а образцом психического здоровья К. Ясперс простодушного человека считать не желает. Более того! Он, сам будучи ученым, как-то не хочет считать нормальным даже заурядного, среднеобразованного горожанина! Не родился еще тот психиатр, который объявил бы себя ненормальным. А потому К. Ясперс был вполне солидарен с рассуждениями своего учителя Вильманса, который вполне по-просветительски считал нормальным только высокоученого и одаренного человека: «В одной из бесед Вильманс следующим образом выразил парадоксальную природу понятия «болезнь»: «Так называемая нормальность — не что иное, как легкая форма слабоумия». Логически это означает следующее: объявив нормой умственную одаренность, мы должны будем признать, что большинство людей слегка слабоумно. Но мера здоровья — это нечто статистически среднее, то есть свойственное большинству; соответственно, легкая степень слабоумия — это и есть здоровье. Тем не менее, говоря о легкой степени слабоумия, мы всякий раз подразумеваем нечто болезненное. Следовательно, нечто болезненное есть норма. Таким образом, «здоровое» — синоним «больного». Такой логический ход мысли завершается очевидным распадом обоих понятий, независимо от того, основываем ли мы их на оценочных или среднестатистических суждениях» [6]. Есть, конечно, в этих рассуждениях некоторая казуистика. Ладно, Бог с ними, с психиатрами. Не хотят они теоретически определять психическое здоровье — и не надо. Но как же поступить человеку практическому? К примеру, начальнику, который должен принять человека на работу? Можно ли его, этого человека, считать психически нормальным? Начальники — люди занятые. Им некогда теоретически вникать в такие вопросы. А потому они полагаются при их решении на свидетельство о нормальности, выданное компетентными людьми. Это свидетельство называется аттестатом или дипломом. 1. Ясперс К. Общая психопатология. С. 887-8882. Ясперс К. Общая психопатология. С. 888 3. Там же. 4. Жванецкий М.М. Собрание произведений: В 4 т. М.: Время, 2001 Т 4. С.172. 5. Ясперс К. Общая психопатология. С. 935 6. Ясперс К. Общая психопатология. С. 936 Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
