Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога _ Наркология on-line _ Прием доктора Пилюлькина _ Краткосрочная психотерапия в наркологии Ликбез _  Химия и жизнь _ Если друг оказался вдруг... _ Мифы и легенды _ Правдивые истории _ Частые вопросы _ Проверь себя _  Родительский уголок _ Родители родителям _ Ранняя диагностика _ Агитпросвет _ Место импульсивности в клинике наркологии  Закон сур-р-ов! _ Законы и нормативные документы _ Даешь систему! _  Сверхценные идеи _ Косые взгляды _ Глас народа _  Самопомощь _ Виртуальная группа _ Анонимные Наркоманы _ Сокрушающий курс _

Глава из Руководства для врачей "АЛКОГОЛИЗМ" основателя современной наркологии А.А. Портнова и крупнейшего специалиста в области наркологии и психиатрии И.Н. Пятницкой. Рекомендуется не только врачам разных специальностей, но и психологам, социальным работникам, организаторам здравоохранения и, наверное, в первую очередь, - законодателям.

А. Портнов, И. Пятницкая

Предупреждение болезни «алкоголизм» направлено на пре­дотвращение предваряющего болезнь злоупотребления спирт­ными напитками (первичная профилактика) и на предотвраще­ние рецидивов уже состоявшегося заболевания (вторичная про­филактика). Решение задач вторичной профилактики, уменьшая пьянство в обществе, служит и первичной профилактике алкого­лизма.

1. Первичная профилактика

Все разнообразные меры первичной профилактики ставят одну задачу - отдалить, затруднить, развести дальше друг от друга человека и алкоголь. Но, как мы увидим ниже (разделы 1.3. и 1.5) этого явно недостаточно.

1.1. Меры ограничения

Борьба с пьянством имеет многовековую историю. Шумер и Ассирия, Египет, Древний Китай, Древняя Греция и Республи­канский Рим - всюду мы видим нравственное осуждение зло­употребления спиртными напитками и законодательные меры по отношению к пьяницам. Осуждение пьянства мы находим у мно­гих античных авторов, пьянство оценивалось ими как явление индивидуальное и с эстетических, нравственных позиций. О рос­сийском опыте мы уже писали ранее (см. главу 1).Осознание вреда пьянства как явления распространенного, имеющего об­щесоциальное значение, начинается в позднем Средневековье. От светского высмеивания, иронии (Рабле, Эразм Роттердам­ский) до сурового морального осуждения церковного. В давние времена пьянство не допускалось по этическим соображениям, в силу здравого смысла, утверждавшего, что пьющий человек бесполезен и опасен в обществе. В новое время с развитием промышленности и естественных наук мера опасности пьянства увеличилась и стала понятной более глубоко.

Современное общество располагает большим и разнообраз­ным опытом профилактики пьянства и алкоголизма. Каждая страна имеет опыт борьбы с пьянством - с разной степенью ус­пеха. Это меры ограничительные, запретительные и карающие, а также воспитательные.

Ограничения касаются мест, времени продажи спиртных на­питков, их количества, стоимости, а также лиц, которым спирт­ное не продается: молодежь, психически больные, состоящие на учете за алкогольные правонарушения, пользующиеся социаль­ным обеспечением и т. д. В Северной Америке ограничение по­требления распространено на молодых людей, не достигших 21 года. Полностью тщательная система контроля возможна в ма­лых городах, где все знают про всех, при деятельных муниципа­литетах (система Братца). В больших городах это практически невозможно - население анонимно и бесконтрольно. Система ограничения на местном уровне, так называемая гетеборгская система и система Братца, была введена в скандинавских стра­нах. К сказанному здесь было добавлено: особые цены, невы­годные покупателям, и налогообложение, невыгодное продав­цам и рестораторам, регистрация покупателей спиртного в от­дельных отчетных книгах (со сличением росписей), направление на лечение после двух публичных опьянений по распоряжению общественных комитетов трезвости, отказ в продаже, продажа в специально отведенных местах (лимит 4 литра в месяц) и 2 лит­ра в месяц неженатым, женщинам, жителям северных этических регионов. В настоящее время многие из этих ограничений отме­нены. Но все равно скандинавы ездят за спиртным к соседям.

Во всех странах определены профессиональные группы, ко­торым запрещается употребление алкоголя полностью или по крайней мере, явное; во всех промышленно развитых странах требуется трезвость на рабочем месте. В ряде европейских (ви­ноградарских) стран пока допускается минимальный уровень алкоголя в крови для работающих на транспорте. Но если в ми­ре число таких стран сокращается, то мы это разрешили: кто-то был обеспокоен, что не будет выпита бутылка пива. Соблюдение запретов зависит от меры наказания. В нашей стране система штрафов остается самой щадящей в мире - только за появле­ние в публичных местах и автовождение в состоянии тяжелого опьянения, а размер пени - самый невысокий.

Ограничение количества спиртных напитков, которое может купить один человек за некоторый календарный период, и рас­ширение перечня лиц, которым алкоголь не продается (в это число входят и замеченные в злоупотреблении алкоголем), эф­фективны, но при этом не исключен момент вынужденности по­требления - «если мне положено». Первичной профилактике служит увеличение объема продаваемых напитков (не у всех хватит денег на 1,5 литра, но денег хватит на 200—300- граммовую порцию)[1].

Осуществление этих мер в Скандинавии (системы гетеборгская, Братца и их вариации), теперь смягченных по сравнению с первоначальным замыслом, способствует все же тому, что скандинавские страны находятся в нижних графах таблицы по­требления алкоголя по странам мира. Неэффективной антиалко­гольной мерой в Скандинавии оказался перевод населения с потребления высокоградусных напитков на малоградусные - вино и пиво. Основанием такого намерения служил факт, что вино и пиво менее опасны ввиду малого содержания этанола. Потребление крепких напитков не упало, а суммарный уровень алкоголизации населения возрос. Опытом этим мы пренебрегли при проведении нашей борьбы с пьянством и алкоголизмом.

Введение легкого пива привело к увеличению алкоголизации детей и женщин и общему росту потребления в стране абсолют­ного спирта на душу населения.

Скандинавская система делает северные страны белой воро­ной в Европе: отказавшись закупать вино, они столкнулись с от­казом покупать их рыбу (так называемые рыбные войны после Второй мировой войны). Особо остро Испания вступила в кон­фликт с Исландией, Португалия - с Норвегией: виноградарские страны отказались от закупки рыбы - основной статьи валютных поступлений северных стран, когда северные страны снизили ввоз вина. Сейчас этот конфликт возобновился: Евросоюз на­стаивает на увеличении ввоза вина в Скандинавию. Скандина­вия, и особенно Финляндия, пытаются вводить ограничения это­го импорта.

Во многих исследованиях было показано, что максимальное количество алкоголя на душу населения при пересчете на абсо­лютный спирт свойственно именно виноградарским странам, где потребляется вино, меньше - там, где наиболее распространено потребление вина и пива, самое низкое - в странах, где боль­шую часть потребляемых спиртных напитков составляют креп­кие (58 % от общего количества всех напитков). Сейчас произво­дители пива и их лоббисты объясняют нам, что пиво предохра­няет от алкоголизма (см. главу 4, раздел с описанием пивного алкоголизма).

Каждая вводимая мера, даже наиболее действенная, не яв­ляется абсолютной и имеет недостатки. Так, молодежь обходит ограничение с помощью старших членов компании, к высоким ценам привыкают (один из «эффектов цен») и они нивелируются ростом уровня жизни, большой объем тары продаваемых напит­ков способствует появлению собутыльников, карточная система приводит к нелегальной торговле, а порой и к вынужденному по­треблению. Кроме того, любая мера со временем утрачивает действенность (и это касается борьбы не только с пьянством и алкоголизмом, но и другими формами отклоняющегося пове­дения, основанного на влечениях и чувствах). Поэтому кажутся необходимыми все более жесткий контроль за количеством по­требления любых напитков среди населения, нарастающий кон­троль трезвости все более широких кругов населения и свое­временное выявление лиц, злоупотребляющих алкоголем. Ход рассуждений подводит к сухому закону.

Не подлежит обсуждению сухой закон для лиц, не достигших 21 года. Малые ли дозы, слабая ли крепость - любое употреб­ление спиртных напитков подростком является злоупотреблени­ем. Ранимость растущих, организующихся на новом функцио­нальном уровне систем делает потребление опасным. Учитывая, что самоконтроль подростка недостаточен, даже разовый прием может оказаться передозировкой. Средняя и тяжелая степени опьянения означают острую мозговую интоксикацию - острый мозговой синдром. О том, какие последствия, в том числе отда­ленные, влечет за собой длительное злоупотребление, злокаче­ственная алкоголизация подростков, изложено в главе 4.

Что же касается сухого закона для взрослых, то до настояще­го времени серьезного анализа с учетом данных биологических, антропологических, психологических и других исследований проведено не было. При этом упускаются из вида социально- экономические условия, в которых существовал закон. Обычно предметом обсуждения является неудачный опыт США.

Опыт показал, что полный запрет приводит лишь к незначи­тельному оздоровлению населения. Введение сухого закона оп­равдало себя только в тех странах, где алкоголизация не явля­лась традиционной, а была привнесена (например, в Индии). Хотя в США за первые годы введения сухого закона упало число заре­гистрированных алкогольных психозов и случаев хронического алкоголизма, но в дальнейшем различия сгладились. Вместе с тем сухой закон вызвал такой расцвет черного рынка (бутлегерство) и падение нравов (в годы сухого закона 1920—1933 гг. со­вершалось 8,4 убийства в год на 100 тысяч населения, а в после­дующие 20 лет - 6,1), что его пришлось отменить. Кроме того - ыть может главное - обнаженное стремление к прибыли (а про­изводство спиртных напитков весьма прибыльно), заинтересован­ность частного капитала не могли не расшатать сухой закон, в конце концов монополии добились его отмены. Нечто подобное мы видим в тех странах, где преобладает частный капитал в про­изводстве спиртных напитков, где большую часть прибыли полу­чают монополии, а дефицит вследствие злоупотребления алкого­лем ложится на плечи государства. При всем понимании преоб­ладающего ущерба радикальные методы ограничения потребле­ния в этой ситуации бессильны. Более того, к интересам монопо­лий правительства приспосабливают свою не только внутреннюю, но и внешнюю политику («рыбные войны»),

Россия имеет свой исторический опыт запретительных мер. Незначительному, а иногда и нежелательному результату сухого закона есть объяснение. Основная причина - неразрешимое про­тиворечие, взаимоисключающие желания власти. С одной сторо­ны, нужно здоровое и трудоспособное население, с другой - же­лательно пополнить казну за счет торговли спиртным. И эта ам­бивалентность властей прослеживается на любых этапах антиал­когольной борьбы государства. В Западной Европе, где торговые отношения между странами были более интенсивными, чем в России, экономический смысл государственной политики стал нагляден очень рано, хотя бы по тому, как вытеснялись иностран­ные торговцы. Ещё Иоанн Палеолог подписал специальное со­глашение с Венецией об уменьшении венецианских таверн в Кон­стантинополе (1431). Неуспешность государственной политики ограничения связана не только с тем, что никому еще не удалось найти баланс между потреблением и выгодой. Как показывает опыт многих стран, люди с какого-то, также пока неизвестного, уровня начинают сопротивляться ограничениям.

Алкоголизм в нашей стране стал по-настоящему серьезной проблемой только после Второй мировой войны. Первыми боль­ными были бывшие фронтовики, не нашедшие себе места в мир­ной жизни[2]. Но в конце 50-х гг. рост пьянства стал нагляден - пример контагиозности, позволяющий уподоблять алкоголизм (и другие наркомании) инфекции. Это был в основном мужской алкоголизм (соотношение мужского к женскому, спустя даже 2 десятилетия, составляло в 60-х гг. 23—25:1). Ограничительные и запретительные меры предписывались несколькими Указами ЦК и КПСС Совета Министров, но они, скорее, напоминали доб­рые пожелания, не содержали санкций, а если давали эффект, то незначительный и кратковременный.

Более категоричное Постановление ЦК КПСС 1985 г. о борь­бе с алкоголизмом, безусловно, оказало оздоровляющее дейст­вие на общество. Так, число самоубийств снизилось на 39,1 % (к 1994 г. возросло на 58,9 %), смертельных отравлений - на 52 % (к 1994 г. возросло на 236,5 %)[3] (Немцов А. В., 2002). При­мерно на 100 тысяч за год уменьшилось количество случаев внезапных «сердечных» смертей (Егоров Д. Ф., 2008). Подуше­вое потребление снизилось до 4,4 литра (в 1984 г. - 8,4 литра), на треть уменьшилось поступление в медвытрезвители, на 26 % сократилось число производственных травм, до 2,8 % снизилось число алкогольных психозов (в 70-е гг. они составляли 17 % по­ступлений в наркологические стационары) (Ураков И. Г., Мирош­ниченко Л. Д., 1988).

«Начальник» и «руководитель» - это не профессия. Непро­фессионалы любое дело, выполняемое без помощи профессио­налов, сделают плохо. Торопясь с исполнением, останавливали и перепрофилировали водочные заводы, вырубали виноградники (в том числе уникальные), забыв, что и существующих не хватит для перевода населения (что содержалось в правительственном постановлении) с крепких на слабоалкогольные напитки, забыв про вечную мерзлоту на большей части территории России. «Ис­полнение ужаснее приказа». Наполеон некогда говаривал своим маршалам: «Поменьше усердия, господа». Усердие с глупостью очень быстро привело к острому дефициту спиртных напитков и всплеску самогоноварения. Аналогичное по результатам дейст­вие непрофессионалы, не желая того, повторили в 2006 г., приос­тановив продажу спиртного без новых акцизных марок, эти марки не подготовив. Однако опубликованная работа Д. А. Халтуриной прямо озаглавлена «Снижение производства алкоголя спасло жизни 66 тысяч россиян за первые 7 месяцев 2006 г.».

Такие резкие перемены в привычной жизни, естественно, вы­звали категорическое неприятие населением и отрицательные чувства к правительству. Производители спиртного и их лобби к тому же стали пугать население сухим законом, которого, как показано выше, в нашей истории не было и который не предпо­лагался - их прибыли были им важнее спокойствия в обществе[4].

Любые абсолютные запреты, если общество к ним не готово, приняты не будут. Доводы противников сухого закона, а по су­ществу, попыток ограничения (а противников у нас прибавилось - помимо частных производителей, тут и коррумпированное ими чиновничество, и пьяницы, увеличившиеся числом), слабы. «Ра­зовьется самогоноварение»[5]. Но на эти случаи и существует правоохранительная система. «Разовьются наркомании» - ка­жется более серьезным возражением. Хотя специальные иссле­дования опровергают и это. Так, Е. А. Кошкиной и др. (2005) по­казано, что рост наркоманий в Европе интенсивно начался в 90-е гг. прошлого столетия, практически синхронно с Россией, где после ограничения 1985 г. мы должны были бы видеть опереже­ние. Ограничения 1985 г. у нас вызвали скорее рост самогонова­рения, но не наркотизации.

Причину, почему сухой закон не должен быть у нас принят, надо видеть в другом - в сложившейся так, а не иначе общест­венной жизни, в поведении, отношениях людей, в установивших­ся понятиях добра и зла. Это можно осуждать, но это реаль­ность. И эту реальность надо не ломать сухим законом, а изме­нять, оздоравливать.

Начинать надо с устранения хаоса, который наблюдается у нас в сфере производства и распределения спиртных напитков со времени отмены государственной монополии (1992) на про­изводство и распределение[6], необходим контроль за импортом, в том числе за ввозом из некоторых республик, входящих в РФ, спиртных напитков и чистого спирта. Уже выявлены случаи пе­рекачки спирта по шлангам «под» государственной границей.

Результатом отказа от госмонополии в 1992 г. было и распро­странение некондиционной водки - более 60 % от общего коли­чества (сейчас до 40 %). Только алкогольных отравлений, не считая других последствий, с 1991 по 1994 г. было соответст­венно 16,1 тысячи, 26,2 тысячи, 45,3 тысячи и 55,5 тысячи. В 2000 г., с началом некоторого, но очень слабого контроля - 31,5 тысячи случаев. Отсутствующее государство население пы­тается заменить самодеятельно, незаконными способами: объ­явление в некоторых территориях действительно настоящего сухого закона, выдача зарплаты женам работников, самосуды над торговцами контрафактом и самогонщиками.

1.2. Санитарное просвещение

Ограничительные и запретительные меры дают определен­ный, но недостаточный эффект. Когда преступник, извиняя себя, оправдывается тем, что он был пьян - это распространенное за­явление означает, что население невежественно, что конкретного человека не коснулась санитарная пропаганда, а коснувшись, не оставила следа. Зерно упало на неподготовленную почву.

Н. А. Бердяев в духовных исканиях своей молодости одно время был увлечен идеями марксизма и социал-демократии. Но быстро отказался от этих идей, некоторые из которых он катего­рически принять не мог. Он не соглашался, в частности, с тем, что пролетариат - передовой отряд и рабочего класса, и чело­вечества в целом, ведущий за собой вперед к светлому будуще­му. Н. А. Бердяев, напротив, считал, что пролетариат - наиболее слабая, невежественная, незащищенная часть общества, нуж­дающаяся в опеке, сострадании, помощи и в образовании, росте материального обеспечения и культуры. Кухарка не смогла управлять государством, что стало ясным спустя 20 лет после революции, и последующая история нашей страны показала не­обходимость для малообразованных слоев населения государ­ственной заботы, сострадания, помощи в развитии. Эта забота недостаточна и в настоящее время, что следует из оценки соци­ального состава жертв лохотронов, пирамид, одноруких банди­тов (несмотря на то что мелкое мошенничество публично и мно­гократно разоблачается последние 10—15 лет), жертв тяжелого пьянства, несмотря на санитарное просвещение.

Мы видим недостаточность просветительской антиалкоголь­ной работы, результат которой зависит не только от ее качества, но и от почвы, в которую «сеют разумное, доброе, вечное». Ра­зумеется, некие подвижки в знакомстве населения с проблемой достигаются санитарно-просветительской работой: практически все, кроме деградированных больных алкоголизмом, теперь по­нимают, что спиртное нельзя пить беременным, детям и подро­сткам, что остальным надо пить меньше, что не при всех болез­нях - спиртное лучшее лекарство. Но знание не у всех взрослых означает понимание: не все, кто смотрит - видит. Сейчас дети уже в младших классах знают, что наркотики - плохо, но это не мешает им начать наркотики «пробовать». У детей эту противо­речивость объясняют незрелостью когнитивной сферы, неспо­собностью к синтезу знаний и действий[7]. Продолженное зло­употребление уже, казалось, просвещенных взрослых также оз­начает незрелость и неразвитость их психики. Если исключить тех, кому «все позволено», кто может сесть пьяным за руль?

В Европе стали понимать, что только ограничений для уменьшения пьянства недостаточно с середины XIX в.

На исходе века необходимость санитарного просвещения пришла в медицину в начале как гигиена, как необходимость предотвращения инфекций. В России, не отказываясь от полити­ки ограничений, антиалкогольное просвещение начали с конца XIX в. работами Н. И. Пирогова, И. М. Сеченова, И. А. Сикорского, В. М. Бехтерева, рекомендациями Пироговского съезда. Чтение лекций в школах, гимназиях, казармах, на женских курсах, распро­странение брошюр было интенсивным. В работе участвовали священники. В российских губерниях организовывались общества трезвости, оказавшиеся более успешными, чем столетия спустя, когда ситуация была уже запущена, и население не принимало чересчур категорические требования активистов-трезвенников (безалкогольные свадьбы и пр.). Сразу после революции совет­ское правительство начало борьбу с самогоноварением и пьянст­вом. Санитарное просвещение сочеталось с агитационно­пропагандистскими методами: боролись, и ожесточенно, не толь­ко с пьянством, но и прогулами, венеризмом и пр. Надо сказать, что эта работа была успешной, особенно если учесть разруху и распущенность населения после революции и гражданской вой­ны. К 40-м гг. перед войной население протрезвело, а санитарное просвещение приобрело устойчивую систему: Дома просвещения, общество «Знание» и его филиалы, издание научно-популярной литературы, листовок, плакатов массовыми тиражами.

Надо отметить, что перед Второй мировой войной умона­строение населения было совершенно иным, чем сейчас, и даже иным, чем сразу после войны. Тогда на фоне всеобщего массово­го энтузиазма построения нового общества подчеркивалась роль нового человека, его идеальные качества, что формировало по­ведение. Отрекались от старого мира, сбрасывали Пушкина с ко­рабля Революции, оставляли в прошлом мещанство (упорядочен­ный семейный быт), индивидуализм и т. п., в том числе и пьянство как «родимое пятно» дореволюционного капитализма.

После Второй мировой войны стройная система санитарного просвещения понемногу стала утрачивать свою эффективность, так как обесценились прежние идеалы человека и общества. Стали очевидны недостатки принципов санитарного просвеще­ния, от которых эта работа несвободна и сегодня, из-за чего мы получаем все меньший результат.

До сих пор пьянство все еще объясняют понятиями политиче­скими и экономическими (гнет эксплуатации, бедность и пр.), что действительно играет роль на отдельных этапах развития обще­ства. Но уже в 20-х и в 50-х гг. XX в. в Европе после выхода из во­енной разрухи отмечен факт пьянства при растущем материаль­ном достатке, пьянство богатых. Опыт нашей страны это под­тверждает: пьянство растет с благосостоянием и свободой от за­бот, а не только в бедности и незанятости, безделье. Это проти­воречие объяснимо многофункциональностью действия спиртного (пьют «и в горе и в радости») (см. главу 7). Объясняют пьянство влиянием среды. Исключить это влияние невозможно, но в анти­алкогольном просвещении отсутствует формула необходимости для каждого человека преодолевать дурное и выбирать свою до­рогу. Недостаточно обращение к личности - ее индивидуальной ответственности за поведение, ее самоконтролю, обязанности знать и соблюдать дисциплину общежития. По существу, с лично­сти снимается вина за пьянство. Все это определяет ситуацию, при которой человек бездумно и безответственно входит в зло­употребление спиртными напитками. Не рассказывается, как вы­глядит и какую опасность таит бытовое злоупотребление. Роди­тели не замечают, когда подросток начал выпивать, а девушки выходят замуж за уже пьянствующих молодых людей, не прида­вая этому значение.

Для отвращения от пьянства и устрашения используются ка­тастрофические, отдаленные во времени и необязательные следствия. В медицинских лекциях - это рассказ о сформиро­ванном алкоголизме, циррозе печени, «бычьем» сердце, слабо­умии и т. п. В социологических лекциях - рассказ о потере ква­лификации, распаде семьи, преступности и т. п. Все это очень отвлеченно для потребляющих умеренно («со мной этого не случится»), а для злоупотребляющих, утративших критические возможности, не имеет большого значения.

В попытке обойти, умолчать о субъективно приятном действии малых доз спиртного («чтобы не провоцировать») отсутствует рассказ о действии малых доз, опасных в ряде ситуаций, о при­вычном умеренном потреблении, чреватом расстройством здоро­вья - о том, что предшествует алкоголизму. Это определяет бес­страшие невежества, с которым люди начинают пьянство. Не учи­тывается особенность предмета пропаганды - субъективно при­ятное действие алкоголя, с которым слушатель знаком. Личный опыт пьющего определяет скептическую установку восприятия. Пренебрежение пропагандистов особенностями предмета выра­жается в прямолинейном, лобовом построении работы.

Не учитывается, что современное население уже не столь наивно, как в 20—30-е гг. прошлого столетия и лучше (и неза­метно для себя) воспринимает необходимые знания тогда, когда они даются исподволь, одновременно с другими полезными све­дениями. Например, о биологическом вреде алкоголя нужно го­ворить не в специальной лекции, а в лекции о сохранении здо­ровья, в лекции о сердечно-сосудистых заболеваниях, о половых расстройствах, о неврозах и пр., в лекции на спортивную темати­ку. Эффект лекции «алкоголизм и преступность» будет меньший, чем лекции о психическом здоровье или нормах поведения, о се­мье, где каждый раз следует говорить, что спиртные напитки вы­зывают колебания самочувствия и настроения, снижение потен­ции (в том числе половой), утомление и раздражительность, злобность и агрессивность, затрудняют жизнь из-за нарушения отношений и т. д.

При этом одним из значимых недостатков санитарного анти­алкогольного просвещения является невнятность адреса. В луч­шем случае предусмотрено деление на взрослую и детскую ау­дитории. Во взрослой аудитории, например, на производстве, могут собраться люди, которые увлечены Гарри Поттером, чи­тающие И. Ильина и не читающие вообще ничего. Взрослая аудитория - это и матери, жены злоупотребляющих, и трезвые представители различных профессий, вовлеченные в борьбу с алкоголизмом (педагоги, милиционеры, работники социальных служб, опеки и многие другие). Женщина и милиционер, священ­ник и сосед, работник опеки и педагог - все они видят алкоголи­ка своими глазами, опираясь на свой опыт. Детям бывает и 10 и 15 лет, но даже в одновозрастной детской аудитории девочкам и мальчикам должен даваться разный материал. У нас не воспи­тывается с должным тщанием женственность (красота, очарова­ние) у девочек - их роль хранительницы очага, берегини, в том числе охраняющей семью от пьянства, и мужественность (сила, самообладание, надежность, ответственность) у мальчиков. За­крепление этих идеальных представлений с детства формирует чувство самоценности, а в дальнейшем окажет сдерживающее действие на отклоняющееся поведение.

К сожалению, наркологические знания не даются в необходи­мом объеме и врачам тех специальностей, которые постоянно ле­чат пациентов, чье болезненное состояние спровоцировано зло­употреблением, а незаметно и непонятно для персонала развив­шийся в общесоматической больнице алкогольный делирий - не­редкий случай. Диагноз сопутствующего алкоголизма можно пред­положить и до развития делирия: неадекватная жизнерадостность, общительность, неозабоченность своим состоянием, нетрезвые посетители в неурочные вечерние часы или столь же неадекват­ная дисфория, конфликтность, требования успокоительных и т. д. Участковый врач может заинтересоваться преобладающими пси­хосоматическими заболеваниями в семье, особенно у детей. Сла­бость сегодняшнего антиалкогольного просвещения наглядна в программах учебных медицинских учреждений, в программах медвузов не предусмотрено освещение алкоголизма в каждой дисциплине: как выглядят алкогольные расстройства в клинике терапии, хирургии, глазных, нервных и др. болезней, педиатрии, акушерстве и т. д. Ознакомление с основами наркологии, как и пси­хиатрии, для всех медицинских специальностей следует ввести в институтах усовершенствования врачей.

В ряде стран Запада и США организованы постоянно дейст­вующие семинары по вопросам наркологии, которые посещают­ся общественными активистами, бизнесменами (чтобы не взять на работу алкоголика, а коли взяли, то что с ним делать) и даже священниками (чтобы выявить больных, семьи, нуждающиеся в соответствующем воздействии, побуждении к лечению и пр.).

Представляется желательной подача кадрам руководителей и организаторов производства комплекса знаний о формах и степенях отклоняющегося поведения. Сюда можно отнести, помимо алкоголизма, противоправные действия, особенности массовых действий, конфликтность в коллективах, неустойчи­вость социальных отношений, профессиональную нестабиль­ность, патологическую миграцию, формы индивидуальных лич­ностных расстройств и пр. В цикле такого обучения должны пре­подавать, помимо наркологов, социологи, психологи, юристы, психиатры, экономисты.

Неизбежный недостаток любых форм санитарного просвеще­ния - рациональность, вербальные формы, в то время как впе­чатляет и запечатлевается наилучшим образом информация, подкрепленная чувственным воздействием, хотя бы на слайдах, муляжах. Не случайно произведения Де Квинси, Ш. Бодлера жи­вут намного дольше, чем труды классиков психиатрии и нарколо­гии, а о «Серой мыши» В. Липатова, «Плахе» Ч. Айтматова па­мять сохранилась дольше, чем об антинаркотических лекциях их современников. Нужно признать, что искусство более успешно, чем специалисты, могло бы проводить антиалкогольную профи­лактику (при консультации грамотных наркологов). Особо значи­ма чувственная подача материала детям, для которых это пока основной способ познания мира. Вербальное и чувственное их соотношение должно варьировать в зависимости от аудитории.

Всей пропагандистской работе противостоит и успешный опыт потребляющих умеренно и не спивающихся, и положитель­ное действие малых доз, традиции и обычаи. Поэтому знаниям о вреде спиртного населению есть что противопоставить.

«Это всего-то пиво», «Алкоголики - те, кто под забором», «Он слишком молод, чтобы быть алкоголиком», «Женщины не стано­вятся пьяницами», «Алкоголь - не наркотик», «Алкоголь - сексу­альный стимулятор», «Человек добреет, когда выпьет», «Спирт­ное веселит», «Неудобно сказать человеку, что он слишком мно­го пьет», «Люди, которые много пьют, вредят только себе», «По­хмелье бывает, если напитки смешивают», «Если родители не пьют, то и ребенок не будет хотеть пить».

Перечисленные высказывания отражают не российский взгляд на проблему алкоголизма, как это может показаться. Это суждения взрослых американцев, в стране, где тратятся колос­сальные суммы на санитарное просвещение.

1.3. Антиалкогольное воспитание населения

Выход из сегодняшней ситуации системы малодейственных ограничений и запретов и системы санитарного антиалкогольно­го просвещения видится в многолетней, продолженной работе по воспитанию населения, воспитанию не только детей, но и до­ступной для воспитания части взрослых. Населению необходи­мы со стороны государства опека, расширение сферы интере­сов, повышение уровня социализации, культуры и образования[8], о чем говорили и писали лучшие умы человечества, в том числе наши современники. Утверждать, что жертвы финансовых пира­мид и лохотронов виноваты сами, своей жадностью и глупостью - это не только непонимание роли государства как охранителя населения, контролирующей роли государства, но и отсутствие того сострадания, о котором писал Н. А. Бердяев, сострадания к бедности и излишнему простодушию.

Трудно возлагать надежды на антиалкогольное воспитание взрослых с их уже сложившейся системой потребления спиртно­го, навыками общения с друзьями, внутрисемейными, празднич­ными ритуалами. Принято ориентировать общество на так назы­ваемое культурное питье - надежда остановить пожар встреч­ным палом. Оценивая возможности культурного потребления, следует остановиться на нескольких моментах.

Главное, на что стоит обратить внимание при оценке вариан­тов алкогольной политики - малая реалистичность обучения культурному питью (хотя мы было и поспешили разрешить 0,3 %₀ алкоголя в крови водителей). Сомнительна возможность обучить фрагменту поведения, фрагменту нравственности, фрагменту вежливости, фрагменту знания и т. д. Тем более, в стремлении к культуре питья нельзя забывать, что опьянение несет в себе разрушающий культуру поведения момент. Поэтому культурное питье возможно только на фоне достаточно высокой культуры. С сожалением приходится отметить, что не все инди­виды обучаемы в желаемой степени. Для, казалось, обученной, значительной части населения необходим сторонний контроль, поскольку предоставленные себе, а особенно при взаимоиндук­ции компании, всегда снижающей регистр поведения, они легко утрачивают приобретенные навыки поведения. Следовательно, даже при подъеме культуры в массе населения будет сохра­няться необходимость ограничительных, запретительных и ка­рающих мер.

Не менее важен момент биологический. Известно, что поня­тие нормы весьма индивидуально, как и проявления опьянения. Под культурным потреблением подразумевается не вызываю­щее расстройств поведения, опьянение видимой легкой степени. Даже при незначительной интоксикации патогенный эффект ал­коголя на метаболизм, на отдельные функциональные системы, не у всех и не всегда благополучные, может быть велик. Но, главное, культурное питье имеет в виду разовое количество, но не повторяемость.

Приятное «культурное» опьянение несет в себе желание по­вторений; культурное потребление учащается, формируя образ жизни. При этом нельзя исключить возможность соматоневроло- гических дисфункций, внезапного обострения существующей болезни. У двух разных людей одна доза дает разное состояние, а у одного человека на одной дозе - разное поведение в зави­симости от обстоятельств. Главное же - нельзя исключить такое последствие культурного систематического потребления, как привыкание, как алкоголизм, который может здесь быть отстав­ленным. Образ жизни, включающий регулярное культурное по­требление, не может поощряться обществом. Этот образ жизни неизбежно становится эгоцентрическим и препятствует духов­ному развитию личности.

Вышесказанное позволяет сделать вывод, что ориентация на культурное питье не даст отрезвляющего общество и социально­-нейтрального эффекта. Можно полагать, что культурным питье станет тогда, когда, не снимая мер контроля, население будет ориентироваться не на тот или иной вид, форму потребления, а на трезвость, пусть как отдаленный идеал. Именно стремление к трезвости сделает потребление спиртных напитков эпизодиче­ским и не позволит, как при допустимом культурном питье, стать регулярным. Именно требование трезвости ограничит при эпи­зоде потребления количество принимаемого алкоголя. Разуме­ется, здесь только запретительных, ограничивающих и просве­тительских мер недостаточно. Сознательная трезвость основана на личностной установке, возможна при определенном уровне развития личности и соответствующем воспитании.

Антиалкогольное воспитание - прежде всего это составная нравственного воспитания. Очень многие наши проблемы, в ря­ду которых пьянство, мы пытаемся решить по отдельности, хотя все они растут из одного корня - низкого нравственного уровня, недостатка нравственного воспитания. Результатов нравствен­ного воспитания нельзя ждать завтра. В нем должны принять участие институты общественные и семья - дело не одного и не двух поколений. Нравственное воспитание населения - много­кратно более сложная задача, чем упрощенный запрет и узкоте­матическое антиалкогольное просвещение. Трудно сказать, кто может быть исключен из этой работы. Все мы действуем друг на друга и отрицательным, и положительным примером - в поступ­ках, особенностях межперсональных отношений и пр. Это сти­хийное взаимодействие. Культура, упорядоченность, организо­ванность в отношениях за последнее столетие ослабели в на­шей жизни. При ориентире общества на созидание, созидание имело в виду материальное, предметное, а человек воспиты­вался упрощенным, как функция производства. И нашему и сле­дующему поколению предстоит восстанавливать очень многое, чтобы люди окультурились и стали вести себя достойно.

Между тем наше государство совершенно не озабочено подъемом культуры населения. Не считать же этой заботой ис­кусственное возбуждение футбольных страстей, без создания при этом условий для активного занятия спортом детей и взрос­лых, допущение на TVразвлекательного мусора и низкокачест­венной кинопродукции вместо культуртрегерских научно- популярных, образовательных передач, которые можно сделать очень увлекательными. Недоумение вызывает устроение пустых праздников и шествий (кто объяснит, почему мы празднуем день святого Патрика, а забыв о гигиене - праздник поцелуев?) вме­сто организации осмысленного, в том числе с познавательными целями, оздоровительного отдыха? Безумные траты на между­народный конкурс песни вместо поддержки собственной класси­ческой культуры (музеи, симфонические оркестры). В европей­ских странах старой Европы соразмерено соотношение культур­ной продукции иностранной (особенно из США как марки культу­ры более низкой) и отечественной, соотношение передач музыки классической и популярной, праздников традиционных и инициа­тивных. Разумеется, там усилия и государства, и отдельных его служб не дают полностью удовлетворяющий результат, но во всяком случае предотвращают повсеместное тяжелое пьянство.

При этом в Европе, Азии, Южной Америке праздники - время свободы нравов и свободы пьянства, после чего народ воздер­живается долгое время, до следующего торжества, работоспо­собность восстанавливается. Организаторы наших праздников, напротив, озабочены трезвостью участников, т. е. у нас праздни­ки не выполняют свою функцию катарсиса. Это боязнь беспо­рядков? Но для праздников не отводятся (если это не формали­зованный парад) центры городов.

Неозабоченность государства жизнью народа и непонимание этой жизни может быть наиболее ярко проявлялись до послед­него времени в толпах подростков, без видимой цели слоняю­щихся поздно вечером и ночью по улицам. Потребность в драках у молодежи (в деревнях ходили «стенка на стенку») возрастает, подпитываемая не только СМИ, компьютерными играми, но и не­занятостью, средовыми влияниями в целом. Можно наказывать и ругать их (скинхедами, фашистами), но нужно их воспитывать и организовывать, занимать, в том числе спортом, чтобы сни­жать агрессию. Даже если они не грабят прохожих и ларьки, а всего лишь слушают свою любимую музыку - какова будет на­утро их способность учиться? С каким багажом они встретят свою зрелость? Знаниями, умениями, желанием работать или алкоголизмом (наркоманией) и числом судимостей? Потребова­лись большие усилия и долгое время, чтобы преодолеть эту опаснейшую ситуацию и ввести ограничения на детский ночной образ жизни.

Малая эффективность профилактики алкоголизма у нас пре­допределяется не только неозабоченностью государства преду­преждением пьянства.

Лишь в последнее десятилетие церковь получила возмож­ность проявлять себя в общественной жизни. На протяжении тысячелетий любая монотеистическая религия ставила своей задачей совершенствование человека, пробуждение в нем бо­жественного и подавление дьявольского. В. Конецкий писал, что будучи ученым, он изучал бы не то, сколько человеческого в обезьяне, а сколько в человеке от обезьяны. К сожалению, те конфессии, которые подавляли звериное в человеке словом и добром, достигли меньших успехов, чем те, которые использо­вали побивание камнями, плаху, костер и заточение и которые оставили, как мы сейчас видим, более устойчивые нравственные представления. Правда, эта нравственность показала себя не общечеловеческой, а сугубо внутриконфессиональной.

При всей неполноте и несовершенстве нашего религиозного воспитания, но оно должно быть распространено в населении. И мы не можем усмотреть благородство в устремлениях тех, кто возражает против основ религиоведения, религии в обществе.

Светская работа по нравственному воспитанию человека мо­жет быть охвачена такой дисциплиной, как психогигиена. Чело­век не бывает трудным для окружающих, не доставляет им за­бот и огорчений, если он имеет достаточно хороший уровень спонтанного нравственного развития - «нравственный импера­тив внутри нас», «душа наша христианка». Вместе с тем необхо­димо и обучение нравственным чувствам и поведению, хотя бы с рациональной целью: неприятности, которые мы (без необхо­димости, от бестактности, грубости, жестокости) причиняем дру­гим, со временем преобразуются в наши собственные неудо­вольствия (так как вызывают ответные неприязнь и даже мще­ние других). Необходимо обучать сдерживать плохое настрое­ние, не «заражать» им окружающих, учить преодолению трудно­стей, для того чтобы жизненные препятствия не приводили к эмоциональным срывам, ухудшению характера, конфликтам, психосоматическим расстройствам. Часто люди легко входят в конфликт, не понимая злокачественности его для обеих сто­рон, как правило, не умеют вести себя в ситуации конфликта, увеличивая эту злокачественность, дезорганизуя свою жизнь и существование других лиц. А уровень психического напряже­ния индивида и окружающих его связан со злоупотреблением спиртными напитками.

Психогигиеническое воспитание определяет такие нравст­венные основы, как терпение, снисходительность, умение пре­небрегать мелочами, чувство справедливости, заботливости, доброты, способность вчувствоваться в состояние другого и т. п. Таким образом, нравственное и психогигиеническое воспитание процессы неразрывные[9].

В отличие от религиозного воспитания, где контролирует Все­вышний, воспитание общественное, психогигиеническое взросло­го, уже сложившегося человека, должно подкрепляться общест­венным контролем и общественными санкциями. По сути, это единственный относительно успешный метод нравственного вос­питания, для чего необходимы хотя бы начала гражданского об­щества. Сейчас же общественный, соседский контроль восприни­мается как «доносительство» (что имеет объяснения в нашей ис­тории). Кстати, в Германии темное десятилетие прошлого не нару­шило общественный контроль. Пример соседского поведения в Европе и США - контроль за тишиной, трезвостью, чистотой, вы­гулом собак и пр. - кажется для нас вмешательством в чужие де­ла. Хотя ни в Европе, ни в США невозможен притон в многоквар­тирном доме и пьяные дебоши, о которых не была бы извещена полиция[10]. От полиции дружно закрывается только социальное дно. 

1.4. Воспитание детей

Понимая ограниченные возможности перевоспитания взрос­лых, мы должны особое внимание и усилия направить на воспи­тание детей. При этом наивно было бы ограничиваться неким уз­ким направлением - воспитание трезвости, воспитание отлични­ков, воспитание доброго отношения к людям, воспитание цело­мудрия или, к чему склонны латентные педофилы, сексвоспита- ние с ознакомлением о противозачаточных средствах.

Воспитание должно иметь цели объемные - нравственные ка­чества, стремление к познанию, умения умственные, физические и рукодельные, ценность удовольствий эстетических и интеллек­туальных, творческих. Санитарное просвещение детей должно принципиально отличаться от просвещения взрослых. Если взрослые воспринимают знания о болезнях, страданиях и т. п. вполне предметно, как знакомые с несчастьями своей или чужой жизни, то для детей все это пока - нечто отвлеченное и далекое. Для детей, подростков, молодых людей значимы идеалы здоро­вья, силы, способностей, красоты. Именно ущерб этих качеств страшит их больше, чем некие болезни. У воспитанного должным образом ребенка опьянение будет вызывать эстетическое непри­ятие, а собственное оцениваться как позорный, унижающий его самого эпизод, как утрату своего здоровья. Между этой идеальной картиной и положением сегодняшнего дня, когда очень многие дети предоставлены сами себе и растут как трава  - дистанция огромного размера. Но преодолевать её нужно уже сейчас.

Пока же дети не только не получают необходимой заботы и помощи. Мы уже писали (Пятницкая И. Н., 2002), что ранее со­ответствующая литература (медицинская, педагогическая) со­держала рекомендации по улучшению, усовершенствованию здоровья и поведения детей. Сейчас необходимо писать о том, от чего необходимо оберегать, ограждать детей, что в окружаю­щем мире губит их нравственно, эстетически и интеллектуально.

Начиная с первых своих открытий мира, ребенок знакомится с книжками и мультфильмами, где бьют и разбивают, с игрушка­ми - нечеловеческими уродами, которые не развивают, а пугают, в дальнейшем на него обрушивается поток примеров разнуздан­ного во всех отношениях поведения. Избежать этого («переклю­чите кнопку») практически невозможно: от чего ограждает семья, с тем познакомят сверстники. Школа из-за перегруженности про­грамм не выполняет своей главной задачи - научить учиться, пробудить интерес к познанию.

Какая-то часть детей, одаренность которых преодолевает не­благоприятное воздействие среды, способна к спонтанному вы­сокому развитию - «дух веет, где хочет». Но надо иметь в виду большинство, то самое большинство, которое, будучи комформ- ным, самым прямым образом зависит от влияния окружения. Особая группа детей - группа риска (см. главу 7); причем выяв­ляются они с запозданием, чаще сотрудниками МВД, нежели педиатрами и психиатрами.

Выход нам видится в совершенствовании медицинского на­правления (диагностика, учет и продолженное наблюдение за каждым ребенком). Сейчас карточка новорожденного и дошколь­ника содержит антропометрические данные, выявленные неко­торые наследственные болезни (фенилкетонурия, муковисцидоз и пр.), грубые нарушения онтогенеза, если они есть, отметки о прививках, соматоневрологических заболеваниях. Но в этом документе нет данных об интеллектуальном развитии, поведе­нии, направленности интересов - результата наблюдений дет­ского и подросткового психолога, психоневролога.

Крайне незначительны сведения о семье и условиях прожи­вания - сугубо санитарные. Не отмечены семьи, где дети не по­лучают помощи в развитии, где нет забавных, развивающих фантазию и комбинаторику игрушек, красочных картинок, кни­жек, где с ребенком даже не разговаривают. Если перед глазами ребенка только серые панельные многоэтажки - ему особенно необходимо слушать тихого Моцарта, а не группу «Рамштайн».

Помимо этих случаев социальной депривации, которые не­редко объясняются не только невежеством, но и бедностью, и перегруженностью работой выживающими в нищете родите­лями, пропускаются более опасные условия развития детей.

У педиатра зачастую нет сведений и о семье, которая может вос­питывать не только недостаточно развитых детей, но и детей, опасных для себя и окружающих. Это семьи - очаги социальной опасности - где мы видим безделье, безалаберность, жесто­кость, криминальность, алкоголизм и пр.

В европейской литературе выделяются как группа риска сла­бые психофизически дети алкоголиков, даже если поведение этих детей не девиантно (см. главу 7). Так, они предпочитают одиночество, робеют перед незнакомцами и авторитарными фи­гурами, боятся кого-либо рассердить, боятся критики, испыты­вают чувство вины, ощущают себя жертвой. У них слабы друже­ские и любовные связи, они часто вступают в брак со злоупот­ребляющими или происходящими из семьи пьяниц, сами легко становятся алкоголиками, склонны в этом случае к возбуждению и агрессии. Надо предвидеть, что через несколько лет мы полу­чим еще одну группу риска - вышло постановление о выхажива­нии детей, родившихся с весом от 500 граммов. Авторы поста­новления полагают, что в этих случаях достаточно кувезов, не понимая, что такие дети на долгие годы потребуют медико­педагогического сопровождения, неустанной опеки, превышаю­щей возможности любой семьи. Нелепые заимствования, без ума и прогноза, будь то разрешение алкогольной интоксикации за рулем людям с недостаточным чувством меры или выхажива­ние мало жизнеспособных младенцев без обеспечения их даль­нейшего развития - все это проблемы мартышки, не знающей, как приспособить на себя чужие очки.

Так медицинской педиатрической службе, которую с учетом реалий нашего времени следует усилить специалистами (психо­логами и психиатрами), в том числе патронажным персоналом, придется работать на профилактику девиантного поведения мо­лодежи, в том числе пьянства, наркоманий, преступности.

Своевременно выявленные дети группы риска потребуют особой заботы государства и новых организационных форм ра­боты - например, не только особое предметное обучение, но и контролируемая занятость их досуга осмысленной продуктив­ной деятельностью. Во многих случаях здесь потребуется под­держивающая медицинская коррекция.

Не все дети группы риска успевают в соответствии со стан­дартной школьной программой. Мы уже писали о целесообраз­ности школьной профилизации (естественно-научная, гумани­тарная, технико-математическая) более ранней, чем предлага­ется. Профилизация возможна в возрасте, когда у здоровых де­тей проявляется или доступна выявлению направленность инте­ресов, в 10—12 лет. При задержке взросления, что возможно также у здоровых детей, они могут учиться в математических школах, что во всех случаях и для всех надобностей дисципли­нирует мышление. Детей группы риска, со слабым развитием интеллекта и сферы интересов можно обучать с первого класса (чтобы не вызвать отвращения к учебе, которая для них трудна) по упрощенной программе (но это не школа для умственно от­сталых!). Как образец можно взять американскую массовую му­ниципальную программу, направленность которой сугубо праг­матична, а в течение месяцев можно изучать творчество Швар­ценеггера или певицы Мадонны.

Воспитание нравственности - правил отношения к окружению - должно стать четко сформулированной задачей всех служб общества. Этическое и социальное воспитание у нас начинается с опозданием, в период так называемого организованного детст­ва, и с уровня высших представлений (коллективизм, патрио­тизм), воспринять которые затруднительно без необходимого нравственного базиса. Собственно нравственное воспитание становится целью работы с молодежью уже взрослеющей или адресовано взрослым людям.

При естественном ходе событий начала нравственности не осознаются, не запоминаются, а бессознательно запечатлева­ются в психике с началом человеческого общения в первые годы жизни («уступи», «поделись», «не обижай», «не мешай другим», «терпи», «сделай сам», «делай полезное»). Без этой первоосно­вы вырастает личность с претензиями и установкой на потреб­ление и удовольствия, а не на труд и самоотверженность ради других, хотя бы близких. Не развивается в необходимой степени способность соотносить свое поведение и желания с окружаю­щими, с требованиями среды («хочу - пью», «на свои пью»), ставить цели и достигать их, давать больше, чем брать, быть благодарным, добрым, не огорчать близких, сострадать им.

Нравственные правила закладываются в семье интуитивно, стихийно. Конкретная социальная постановка задачи нравствен­ного воспитания и социальное, а не внутрисемейное решение этой задачи необходимы по ряду причин. Не только потому, что не каждая семья нравственна и способствует психическому развитию ребенка, не портит его своей аморальностью или агрес­сивностью. Но и потому, что дети теперь меньше связаны с семьей, чем двумя-тремя поколениями ранее. Работающая мать, уход в детские учреждения, на учебу, отсутствие нравст­венного надзора среды, как это было прежде в малых городах, селениях, деревнях, - все это требует, чтобы часть функций се­мьи взяли на себя службы общества. В той же степени, в какой семья может, и если она сознательно и ответственно стремится к цели воспитания ребенка, она должна получать социальную поддержку. Сейчас будущих родителей (уроки домоводства, по­лового воспитания в школе, занятия в женских и детских кон­сультациях, лекции службы семьи) учат пеленать, купать, кор­мить, печь пироги, говорят им о сексуальной совместимости, но не объясняют им, как воспитать человека.

По мере роста ребенка упускаются из вида еще два момента воспитания. Отвращение к пьянству, как мы уже писали выше, не может вырабатываться как тема изолированная. У детей не­обходимо воспитывать чувства достоинства, чести, которые де­лают человека ответственным за свои слова и поступки и позво­ляют ценить достоинства других. Ребенка нужно обучить видеть себя со стороны. Чувство достоинства препятствует злоупотреб­лению спиртным, приведению себя в состояние глубокого опья­нения (а если это и происходит по каким-то случайным обстоя­тельствам, по неопытности, то человек с чувством чести воспри­нимает это как свой позор). Чувство чести не позволяет парази­тировать, быть ленивым, воровать. Чувство достоинства побуж­дает человека достигать социально поощряемые цели, созда­вать, работать, а не бездельничать. Так исподволь формируется отвращение к состоянию опьянения, как к состоянию низменно­му, приближающему человека к животному уровню - не вла­деющему своими словами, чувствами, неряшливому, глупому и пр. В процессе индивидуального воспитания внимание педаго­гов к личности каждого ребенка, кроме того, поможет более ран­нему, нежели это происходит сейчас, выявлению детей, которым нужна медицинская помощь.

Эстетическое воспитание как профилактика алкоголизма и других отклоняющихся форм поведения начинается с младен­чества, как и воспитание нравственное. Эстетическое чувство врожденно: ребенку нравится одна игрушка и не нравится другая, нравится один цвет и не нравится другой. Детям нравится классическая, спокойная музыка. Под веселую музыку они начи­нают ритмически раскачиваться, приседать, хотя их этому не учили. Постоянное расширение и усложнение эстетических впе­чатлений гармонизирует душевные переживания, упорядочивает психику. Это как и соответствующий уровень нравственности и есть та самая красота, которая, по Достоевскому, «спасет мир». Более того, растущих детей нужно оберегать от зритель­ного хаоса, пустой многозначительности инсталляций в изобра­зительном искусстве, поп-музыки, что вводит в разрушительное возбуждение, чем заканчиваются концерты поп-групп. Эффекты различных музыкальных жанров давно известны ученым (седа­тивный и возбудительный эффекты музыки установлены и у дру­гих млекопитающих).

Эстетическое воспитание-воздействие значимо для слухового, зрительного и других анализаторов. Психологи обеспокоены уродством игрушек - игрушки должны быть очаровательны на­столько, чтобы ребенок не хотел расставаться с ними и на ночь. Многие ли теперешние игрушки пройдут этот детский тест? Эсте­тическое воздействие - это и книга с картинками, которые произ­водят первое, более сильное впечатление, чем текст. Еще не умеющий читать ребенок многократно листает и рассматривает красивые рисунки с гармоничными красками. Так, через красоту, закладывается любовь к чтению: о чем это красивое? Красивые книжки ребенок начинает читать раньше, чем некрасивые. Не все­гда нужно ускорять овладение чтением, но коль такая возмож­ность (степень зрелости мозга) появилась, ее нужно постоянно поддерживать. Между тем из школьной программы исчезли уроки чтения, т. е. исчезло понятие чтения как самоценности, разви­вающей духовно, делающей человека грамотно пишущим.

Недостаточность эстетического воспитания снижает духов­ность - об уплощенной личности, нередкой при получении сугу­бо технического образования, мы уже говорили[11]. Невысокий уровень развития личности определяет склонность к примитив­ному времяпрепровождению, в том числе к пьянству.

Противоречат чувствам достоинства и красоты неаккурат­ность, нечистоплотность, разболтанность внешнего вида. Привычка быть внешне подтянутым и собранным тонизирует человека психически, так как мышечная и психическая системы па­раллельны, взаимозависимы. Двигательная разболтанность со­ответствует психической неорганизованности, психическое со­средоточение напрягает мышцы, расслаблением мышц достига­ется психическое расслабление. Хороший психический и мы­шечный тонус определяет стремление к деятельности как форме нормального существования человека (стремление трудиться - естественно и инстинктивно; проявляется даже у малых детей; безделье и лень - всегда отклонение от нормы вследствие бо­лезни, пороков воспитания и др.). Занятия спортом поэтому нуж­но рассматривать как средство не только физического, но психи­ческого укрепления[12]. Вместе с тем такой же равнозначной для всех, как образование, нагрузки - как физическая работа, дети практически лишены (если не считать редких и постоянно со­кращаемых уроков физкультуры). Гигиенические обследования последних лет показали рост ожирения и других расстройств обмена у несовершеннолетних, искривление позвоночника - словом, всех тех болезней, условием которых является гиподи­намия. Роль телесного воспитания еще более значима. Нам хо­телось бы обратить внимание на психорелаксирующее действие физического утомления (что купирует агрессивные аффекты) и на возможности самореализации, которые дает спорт (чувство группы в командных видах, самоутверждения в индивидуальных и пр.) - на психогигиеническое значение физических, спортивных нагрузок. Особо значимы организованные спортивные занятия для подростков группы риска - снижается вероятность агрессии и вандализма.

В качестве дополняющей цели физическая нагрузка может быть выполнена в процессе трудового воспитания. Кстати, кол­лективизм возникает там, где люди с чувством личной ответст­венности стремятся к общей цели. Иные люди, даже при нали­чии общей цели, остаются толпой. Трудовое воспитание у нас в значительной мере скомпрометировано неорганизованным, непродуктивным, низкооплачиваемым трудом родителей. Одна­ко, если трудовое воспитание детей будет осуществляться как творчество, аналогии с работой родителей у них не возникнет.

Творческие потребности присущи всем здоровым детям - эти потребности проявляются еще в песочнице, в рисовании караку­лей на асфальте и бумаге. К сожалению, и эта потенция детей, как и потенция эстетическая и интеллектуальная, заглушаются невниманием взрослых, а в школьные годы - программой «нуж­ного в жизни». Поддержать склонности детей и подростков про­граммами, составленными специалистами, системой бесплатных кружков, соответствующие ведомства не спешат.

После 10—12 лет нужно ждать естественную, инстинктивную для всех подростков-млекопитающих реакцию группирования. Как мы уже подчеркивали, это создание своего сообщества, приобретение внесемейных общественных навыков, расширение интерперсональных взаимодействий - подготовка к вступлению в мир взрослых. Группы становятся опасными, если состоят из девиантных детей или имеют асоциального, антисоциального лидера (см. главу 7).

Практически во всех подростковых группах пробуют курить, употреблять спиртное, но в девиантных пьянство и курение сис­тематические. При выявлении одного пьяного подростка первич­ная профилактика требует обследования всей группы, так как поведение, мотивы здесь групповые. Попытки разъединить груп­пу малоуспешны ввиду того, что группа - естественное состоя­ние возраста. Но патогенная группа должна быть лишена лиде­ра, а сама вовлечена в некую целевую деятельность под нена­вязчивым контролем старших. Это могут быть походы, участие в экспедициях, занятия по обустройству спортивных, детских площадок, озеленению и пр. Необходимо восстанавливать орга­низацию «Соколы» (бой-скаутов), созданную в России в 1909 г., но после революции замененную, как аполитичная, пионерскими и комсомольскими организациями. Ранняя, до наступления пси­хической зрелости, политизация молодежи, если не находится под жестким государственным политическим контролем, чревата неожиданными последствиями (Франция, 1968). Поэтому попыт­ка последних лет создать квазикомсомольские организации под предводительством юных честолюбцев, при невозможности бы­лого политического контроля, вновь заставляет усомниться в способностях к прогнозу ответственных лиц, способности пред­видеть, куда повернется активность таких движений.

Вообще в воспитании детей нельзя обойтись только силами семьи, школы и медицины. Самоустранение государства за по­следние десятилетия показало важность, незаменимость госу­дарства. Полноценное воспитание невозможно при недостаточ­ности исторического воспитания. В настоящее время использу­ются в основном военно-политический аспект истории как пред­мет воспитания патриотизма - патриотизма сугубо военно-победного и жертвенного, что нельзя считать верным и что крайне узко. Практически незначительно рассматриваются ас­пекты культурный, этнографический, нравственный и др. Знание слов и действий великих людей, приоритетность научных откры­тий, народных порывов и движений, трудностей и величия свер­шений, примеры страданий и преодолений - всё это формирует самосознание принадлежности к великому народу, «самостояние человека». Такое самосознание не только истинно патрио­тично, оно действует облагораживающе на личность, повышая чувство ответственности за свое поведение. Подобно тому, как представитель знатной фамилии не способен позорить себя - тем самым он опозорит свой род - так и истинный патриот ведет себя достойно. Это инстинктивно понимают сами наши дети, обучающиеся за границей, там они много лучше и успешнее, чем дома. Уважение к себе и окружающим, тенденция к созиданию, сохранению, усмиряет, если она есть, склонность к разрушению. Очень важно, чтобы человек знал многовековую историю своей нации, понимал, что то, что он видит вокруг, чем пользуется - результат труда сотен поколений. Поэтому скопление богатств страны в немногих руках действует разрушающе на представле­ние молодежи о государственности и патриотизме.

На определенном этапе, в зависимости от степени зрелости ребенка, возможно начинать тренинги социального поведения: умение ставить перед собой конкретные цели и планировать путь их достижений, преодоление вероятных трудностей, фор­мирование стремления к успеху и самостоятельной независимой жизни, понимание того, что нужно для такой жизни и пр. Обрисо­вывается образ победителя и проигрывающего (в американском варианте это «давай, я сделаю это вместо тебя» - «это не моя забота»; находит ответ на любые проблемы - в любом ответе видит очередную проблему; «это трудно, но возможно» - «может быть это возможно, но очень трудно»). У победителя - ответы, у проигрывающего - проблемы. Эти тренинги могут быть много­тематическими: как отказаться от спиртного, если тебя пригла­сили в компанию; как не прослыть слабаком; как уметь сказать «нет». Большая литература, с приведением многочисленных ме­тодик издается бихевиористами. Нужно отметить здесь наше отставание, объяснимое тем, что у нас значение придавалось коллективному, а не индивидуальному воспитанию. Теперь нам целесообразно заимствовать ролевые игры (часть которых при­ведена в разделе 8.8). Игры облегчаются с подростками, полу­чившими даже начальное нравственное воспитание. Первые отечественные работы также ориентируют стратегию, содержа­ние тренинга на преодоление трудностей, поиск социальной поддержки, а не на избегание (Валентик Ю. В., 1997—2005; Си­рота Н. А., Ялтонский В. М., Лыков Н. М., 2003, 2004, 2006; Доб­ровольский А. П., Новожилова Т. Ф., 2005, 2007).

Мы старались показать, что употребление спиртных напитков подростками - поведенческое явление. И это явление достаточно широкого спектра - от поискового, нормального, до девиантного, антисоциального и психопатологического. Алкоголизация подро­стков - форма фуппового поведения. Этот период «самодеятель­ной социализации» практически нами не используется. Наивно полагать, что только молодежные организаторы или только меди­цинские работники способны изменить ситуацию, если она скла­дывается опасным образом. Усилий нарколога, подросткового психиатра недостаточно не только потому, что эти специалисты не имеют времени для контроля за поведением пациентов; они не располагают и необходимыми для этого правами.

Группа невоспитанных подростков, собравшись вместе, дича­ет. Даже воспитанные дети в группе ведут себя хуже, чем каждый в отдельности. В группе снимается личная ответственность за свое поведение, и дети ведут себя «как все», не всегда впослед­ствии будучи способными объяснить свои поступки[13]. Видимо, здесь действия, будучи коллективными (мотивы, желания), повто­ряют архетипическую форму племенного поведения. Поэтому подростковая группа несет опасность для себя и окружающих. На примере группы мы особо наглядно видим, что необходимо для воспитания детей. Дети не должны расти без взрослых.

В племенах, находящихся на первых уровнях развития - в племенах разных частей земного шара, разных географических зон и даже (насколько это установлено этнографами) разных вре­мен - воспитание подрастающего поколения однотипно. До 5—7 лет дети растут при матери, тетушках и сестрах; затем мальчики уходят к мужчинам, а девочки остаются при женщинах. Но мальчики не предоставляются сами себе - они, хотя и образуют подростковые группы, постоянно обучаются, направляются мужчинами (как и де­вочки - женщинами), пока не обзаведутся собственной семьей. (Но и впоследствии гендерное разделение сохраняется).

Несколько десятилетий назад философы были обеспокоены феноменом отчуждения в европейской цивилизации. Тогда это ка­салось лишь взрослых, сейчас отчуждение распространилось меж­ду взрослыми и детьми, детьми и родителями, детьми и стариками. Нужно думать, что постоянный контакт детей и подростков со взрослыми, этот архаический способ общения, не только сплачи­вал племя, способствовал его выживанию, но и препятствовал девиантному поведению детей, бывших под общим контролем[14].

Мы приобрели с развитием цивилизации очень много. Но кое- что полезное и потеряли. Что касается цивилизационных приобре­тений, то, как показал не так уж давний опыт, не все они несут бла­го, особенно если выходят за границы, отведенные им разумом и осторожностью, а в дело вмешивается корысть. Благо ли то, что наши дети не могут считать в уме, имеют плохую память, пишут сочинения по шпаргалкам и делают грубейшие грамматические ошибки в том скудном запасе слов, которые запомнили из комик­сов? Появились компьютеры, исправляющие ошибки в тексте (за­чем учить географию, если извозчик довезет, куда надо, говорила г-жа Простакова). Способность к последовательному, логическому мышлению изуродована мельтешением якобы сюжетных клипов. Познание, расширение кругозора переведено в режим игр, развле­чений и глазений.

Какое это имеет значение для профилактики алкоголизма? Мы не воспитываем - это сильно сказано. Мы отстранений смотрим, как у нас вырастают дети, отчужденные от близких, от жизни обще­ства, не достигающие возможного для них уровня развития, задер­живаемые на более низких уровнях отсутствием нравственных, эс­тетических, интеллектуальных методов формирования личности. Став взрослыми, они будут тяготеть к упрощенным развлечениям и удовольствиям, в том числе - к пьянству. Более подробно этот аспект проблемы нами уже рассматривался (см. разделы 7.1.1, о предпосылках к алкоголизму).

1.5. Этапность первичной профилактики. Ошибки государственной политики

История первого этапа первичной профилактики алкоголизма показывает, что запреты и ограничения действенны главным об­разом в отношении тех, кто еще не начал пить, и на общества, где пьянство нетрадиционно, но малодейственны на уже зло­употребляющих. Растет самогоноварение и контрабанда (бутлегерство). Давних злоупотребляющих, пациентов II—IIIстадий, ограничения и запреты приводят к использованию суррогатов и ускорению, утяжелению болезни. Перевод на слабоалкоголь­ные напитки как мера ограничения ограничением не является: это лишь расширяет круг пьющих. В пьянство включаются жен­щины и подростки, остальные не отказываются от традиционных крепких напитков, сумма потребления, алкоголизация населения возрастает. Кроме того, мы знаем, что меньшая токсичность, выражаемая градусами, не означает много меньшую токсич­ность при потреблении - большинство соматоневрологических алкогольных форм, поражений печени, кардиопатий были опи­саны специалистами из виноградарских стран. Мы приводили в начале этой главы данные, что в виноградарских странах в пе­ресчете на абсолютный спирт потребитель выпивал в полтора раза больше, чем в странах северных, где пьют высокоградус­ные напитки.

История второго этапа первичной профилактики - присоеди­нения к ограничениям и запретам санитарного антиалкогольного просвещения (середина - конец XIX в.) - показывает, что и здесь мы получаем меньший результат, чем бы хотелось, не соответ­ствующий усилиям и вложенным средствам. Малые подвижки санитарной грамотности существуют на основном фоне невеже­ства населения. Мы не видим стыда, а напротив, самодостаточ­ность и пьяную гордость во фразе «на свои пью». М. Я. Серейский в свое время описывал «пьяное кокетство». Здесь мы на­блюдаем «пьяное самодовольство» — то и другое возможны при условии слабости ума и попущении общества. В массе своей население относится к пьяным не как к опасным больным, а доб­родушно, снисходительно и даже прощающе (пьян, да умен - два угодья в нем). Наглядно это в сегодняшнем фольклоре: дос­таточно сравнить анекдоты об алкоголиках и наркоманах. Пер­вые забавны, вторые - отчуждены и дефектны.

Поэтому сейчас мы подходим к IIIэтапу первичной профилак­тики алкоголизма: к системе запретов (I этап), к санитарному про­свещению (II этап) присоединяется нравственное, культурное воспитание народа (IIIэтап). На протяжении всего времени борь­бы с пьянством и алкоголизмом — первичной профилактики алко­голизма - роль государства возрастает и расширяется. Сейчас, на IIIэтапе, она становится самодовлеющей. Ни в одном звене вос­питания народа государство не может самоустраниться.

Государство создано устремлением племен для организации, упорядочения жизни и для защиты, а не для того чтобы с племен лишь собирать ясак. На протяжении тысячелетий государство виделось, и с этим виденьем единодушно соглашались, как па­терналистская модель (семьи, племени). Государство наказыва­ло ослушников, но заботилось обо всех своих гражданах. Со времени работ Ш. Л. Монтескье и Ж. Ж. Руссо прошло много лет и, казалось, взаимоотношения между народом и правителями («общественный договор») пришли при условии демократии в некое равновесие: мы вас нанимаем (избираем), чтобы вы нас охраняли и о нас заботились. Но по-прежнему, даже в условиях демократии и возрастания ответственности индивида, патерна­листская модель сохраняется: правительство - наша защита.

В первые годы нашей последней революции либеральные партии попытались эту модель разрушить («вам, халявщикам, никто ничего не должен», «Заботьтесь о себе сами», замена по­нятия «справедливости» понятием «зависти» и т. п.). Результа­том такой политики (не только беззастенчивого воровства, но и попытки разрушения традиционной морали) стало фиаско ли­беральных партий. А народ по-прежнему ждет, что в ответ на его труд государство проявит о нем заботу. Государство между тем само разрушает патерналистскую модель, не прибавляя веса идеям демократии.

Еще римское право постулировало, что цель государства - благо народа, а благо народа есть высший закон (saluspopulisupremalex - Цицерон). Как же наше государство печется о бла­ге народа?

Государственная антиалкогольная политика в нашей стране за последние десятилетия не препятствует, а способствует алко­голизации населения. Мы видим пренебрежение накопленным опытом других стран, в том числе опытом дореволюционной России. Началом послужила отмена государственной монополии на производство спиртных напитков[15], затем началась круглосу­точная (!) и повсеместная торговля спиртным, в том числе в ма­лых упаковках. Взрывоподобно началось внедрение пива, рек­лама которого нагла и абсурдна («будет город - бар»!), обраще­на к молодежи (как бы предуготовляя к водке), с осмеянием тех, кто «ведет разговоры абстрактные» и ходит в библиотеку, в от­личие от тех, кто «чисто конкретно» пьет пиво ящиками. С под­держкой государства начались общегородские праздники пива[16]. Полная свобода завершилась разрешением алкогольного бес­предела, что ведет к росту аварийности, разрешение минимума алкоголя в крови при автовождении - ситуация, предопреде­ляющая расширение и учащение конфликтов между водителями и ГИБДД. Интересно, в чьих интересах эти нововведения?

Государственный контроль за производством спиртного огра­ничен сомнительным слежением за производством на бесчис­ленных частных заводах, а за распределением - в неподдаю- щихся подсчету торговых точках. Контроль озабочен сбором ак­цизов, т. е. сугубо фискальной деятельностью, которая будет тем успешнее, чем больше выпьет алкоголя население. Сла­бость контроля особо наглядна в регионах, где алкоголизм с вредными последствиями регистрируется в 2 раза чаще, чем в Москве[17]. Желательно контролирующим органам в поисках ал­когольного контрафакта проявлять не меньшую активность, чем в поисках контрафактных видеокассет. Неужели сомнительное по результатам стремление в ВТО важнее здоровья собственно­го населения? Почему санкции к производителям пиратских кас­сет строже, чем к торговцам ядами? Почему торговцы ядом штрафуются, а не подлежат уголовному преследованию по ста­тье о массовом отравлении (ущерб здоровью)?

Считать ли государственной формой борьбы постепенный рост цен на алкогольную продукцию? Этот, давно известный своей безрезультатностью (к постепенному удорожанию покупа­тель привыкает) способ опять-таки имеет цели фискальные, но не антиалкогольные - благо бюджета, а не благо народа.

История знает один пример успешного влияния цен на пьян­ство населения: в 1918 г. в Дании цены на крепкие спиртные на­питки увеличили сразу вдвое (монополия производства и прода­жи принадлежали государству). Цены на пиво, производство и продажа которого находились в частных руках, остались свобод­ными. Теперь Дания - пивная страна. Крепкие напитки стали роскошью, доступной немногим[18].

Не только некритическое заимствование в нашей социальной политике и недостаток умов государственных ведут к тому, что «получается как всегда». Поражает неспособность людей, при­нимающих ответственные решения, отделять главное, перво­степенное от второстепенного - элементарный тест на ум по­вседневный, бытовой. Что уносит больше жизней, СПИД или ге­патит? Мы уже писали, что наркомании, при видимой трагично­сти, менее вредоносны, чем алкоголизм. Наркомания, нетради­ционная форма девиации для нашего общества, неизбежно бу­дет идти на спад по мере, как это ни печально, ускоренного вы­мирания части населения, вовлеченной в наркотизацию, 2—3 поколений. Десятилетиями длящееся пьянство, алкоголизм, да­же одного лица, сопряженные с этим демографические, эконо­мические, социальные потери, инвалидизация близких, рост об­щей заболеваемости - перечисление можно продолжить - мно­гократно больший ущерб для нашей страны, чем вред от одного наркомана. Именно на борьбу с алкоголизмом нужно было бы направить хотя бы часть средств, идущих на борьбу с наркома­ниями, и хотя бы часть энтузиазма, с которым мы начали борьбу с курением[19]. Без борьбы с алкоголизмом демографическая про­грамма государства не обещает больших успехов. Кто будет ус­коренно рожать, предположить не сложно[20].

Это станет видно очень скоро, если мы будем подсчитывать результат не арифметически, «по головам», а качественно (се­мья, ее здоровье, возможности воспитания и т. п.). Не исключе­но, что не за одного маугли-трехлетку государство заплатит на­шими деньгами. Что касается других государственных программ, их выполнение определяется также качеством работников (о снижении качества населения вследствие алкоголизации - см. главу 2).

Что мы ожидаем от государства?

Требуется пересмотр пропагандистской политики, которая не облагораживает население, а разрушает нравственность. На­глядный пример, требующий критической оценки, как весьма со­мнительный - стремление к потреблению, направленность на материальное благосостояние. В современной ситуации, когда больше трети населения живет ниже черты бедности, когда бо­гатства образуются не трудом нескольких поколений семьи, а чаще способами противозаконными, когда растут цены и ин­фляция, когда затрудняют малый бизнес - провозглашение це­лью благосостояние выглядит грубым обманом и, по крайней мере, бестактно и на ближайшие годы нереалистично. Государ­ственная пропаганда стремления к изобилию опасна разнопла­новым резонансом в населении. Трудно отрицать связь преступ­ности с соблазном «красивой» жизни при невозможности дос­тичь такую жизнь законными способами. Разрушение самоот­верженного энтузиазма полуголодного населения СССР в конце 30-х гг. началось с лозунга Н. Бухарина «Обогащайтесь!». Это заставило народ оглянуться и начать трезветь - критически оце­нивать происходящее. Хотя каждая личность стремится к луч­шему, это лучшее не должно сводиться к сытому желудку, мод­ной одежде, разудалым развлечениям. Это упрощенная цель. Хотя понимание ее общедоступно, нравственное воспитание поднимает людей выше уровня личного насыщения. Историче­ский опыт говорит, что при скудости и лишениях люди показы­вают в большей мере чистоту духа, благородство и трудолюбие; изобилие порождает растущую жажду потребления, развлечений и паразитизм. Поэтому, не пропагандируя лишения, нужно фор­мировать сознание так, чтобы человек ощущал себя выше вкус­ной колбасы и мехового пальто. Нужно пропагандировать поня­тие достаточности, как антитезы нехватки и избытка - то, о чем говорили философы еще три тысячелетия назад. Овладев поня­тием достаточности, человек обретает душевное спокойствие.

Сенека писал, чтобы сделать некоего молодого человека сча­стливым, нужно не возбуждать и разнообразить его аппетиты, а снизить его потребности.

Из сугубо антиалкогольных мер мы ждем для начала выпол­нения хотя бы существующих на сегодняшний день постановле­ний правительства. Целесообразны создание централизованной (на базах региональных) базы лиц, замеченных в злоупотребле­нии опьяняющими средствами с последующими профилактиче­скими мероприятиями в отношении этих лиц, и оценка состояния их семей. Создание таких баз невозможно без восстановления былого активного выявления пьяниц: при задержании в общест­венных местах, содержании в вытрезвителях, при диспансери­зации, в больницах общего профиля, на рабочих местах, при адресных обходах сотрудников Красного Креста.

Снизят злоупотребление, как показывает европейский опыт, снижение безработицы, занятость населения и, что особенно важно для России, соблюдение справедливости в оплате труда и налогообложении, судопроизводства.

Кроме того, как показал отрицательный опыт последних лет и положительный опыт России конца XIX в. (см. главу 2), необ­ходимо восстановление государственной монополии на произ­водство и торговлю крепкими спиртными напитками. Количество мест производства и мест торговли должно быть сокращено, что повысит качество контроля, а время продажи распланировано. (Первые результаты такой регламентации мы увидим в мили­цейских отчетах о снижении преступности). Необходимы с уче­том собственного печального опыта последних десятилетий и анализа опыта западных стран пересмотр и дополнение санк­ций антиалкогольного законодательства[21]. Внимание государст­ва в большей степени должно быть направлено на качество об­разования, подъем культуры, духовное и физическое развитие населения.

Помимо перечисленных в настоящей главе методов первич­ной профилактики I и II этапов становления антиалкогольной по­литики, наиболее сложная и объемная работа предстоит в вос­питании населения, прежде всего детей и подростков (IIIэтап политики профилактики).

Из всех ошибок государства, которые имеют отношение к вос­питанию взрослых и детей, следует назвать упущение нравствен­ного и интеллектуального контроля, цензуры СМИ. Заняв малую нишу для собственной комплиментарной пропаганды, власть все остальное отдала тем, у кого больше денег, не лучшим представителям народа. Из всех возможных функций (информационная, об­разовательная и пр.) на ТВ, например, остались подавляюще раз­влекательная и рекламная. Положение с массовой культурой та­ково, что не только читать и смотреть, но и говорить об этом не­приятно. Оценивали качество СМИ многие и до нас. Обратим вни­мание лишь на то, что массовость - всегда ущербность элитарно­сти, если не контролировать этот процесс. Все ниже уровень куль­туры, образованность, ум деятелей СМИ[22], все больше их востор­гов от самих себя. Деградация идет по нарастающей. Можно объ­яснять это начавшейся неостанавливаемой энтропией, а можно - небесной карой, которую заслужили Содом и Гоморра. Снижение качества продукции требует низкого качества ее носителей, низкое качество носителей ведет еще к более низкому качеству продук­ции. Чтобы разорвать этот порочный круг в СМИ нужно категори­ческое вмешательство власти. Будет ли оно? При дилемме - ра­зумные граждане, с которыми возможен разумный разговор и ра­зумные решения проблем, или управляемая бестолковая толпа - власть выбирает последнее. Выбор ошибочен, ибо управляемость толпой кратковременна, толпа способна мгновенно менять поляр­ные аффекты, ею могут управлять случайные и дурные люди. Толпа - оружие революций. Это не опора для устойчивой власти.

Из одной крайности - обобществление детей, государствен­ное их воспитание от рождения - первых революционных лет мы сейчас впали в крайность другую - безразличие государства к детям.

Видится острой необходимостью создание государственной службы по делам молодежи, способствующей помощи в росте и развитии детей от рождения до социальной зрелости (приоб­ретение профессии, завершение образования). Функции этой несуществующей службы, в основном по отношению к подрост­кам, выполняются инициативно, отдельными энтузиастами в не­которых регионах (Кемерово, Белгород, Екатеринбург, Воронеж, Петербург). Детство, крайне важное для будущего формирова­ния подростков, и юность, когда казалось, неожиданно возникает патология поведения, остаются пока без контроля. Но даже скуд­ный опыт работы с подростками дает ощутимые результаты. Го­сударственная служба по делам молодежи должна обобщать этот опыт, систематизировать его и, главное, составить обще­российскую программу «Здоровое поколение». Условием со­ставления и последующего выполнения программы должно быть привлечение дипломированных профессионалов, работающих по специальности. Как мы уже писали, такой специальности, как «руководитель», нет. Столь же важен молодой возраст рабо­тающих по программе. Только очень большой профессиональ­ный опыт и авторитет позволят превысить возрастной ценз (40— 45 лет). Последнее вызовет возражение, так как нарушение пре­емственности опыта всегда отрицательно сказывается на ре­зультатах. Всегда, но не теперь, когда «распалась связь времен» и, по выражению А. И. Солженицына, страна «сшиблена с ног», а по выражению М. Е. Салтыкова-Щедрина, «пущена на раскат». Только молодые люди, работающие по программе, не будут ис­пользовать лозунговое, коллективное воспитание - они его не знают.

Привлечение к работе педиатров, психологов, психиатров, врачей других специальностей, педагогов, деятелей искусств, работников социальных служб, юристов, священников - объем­ный, тяжелый и дорогостоящий проект. Он останется объемным, но не будет тяжелым, если его будут выполнять профессионалы. Сбережение, охрана детей, мониторинг их здоровья, включая психическое, санация семей и контроль за воспитанием детей дома, изъятие детей из калечащей их семейной ситуации, расширение системы патроната и приемных семей, дополнительное питание, выявление одаренности детей и подростков, бесплат­ные стадионы, музеи, концерты классической музыки в парках (как это было в Москве, Ленинграде, поволжских городах в 60— 70-е гг. прошлого столетия), кружки по интересам в школах и Домах молодежи, организация познавательных походов и ос­мысленного досуга.... Дети, подростки и молодежь должна при­нимать участие в озеленении, уборке общественных мест, по­мощи безнадзорным детям, инвалидам, одиноким старикам.

Все это дорого, но любителям подсчитывать, сколь велики траты государства на это народонаселение в этой стране, сле­дует напомнить, что одичавшая молодежь и сейчас, и повзрос­лев, обойдется много дороже. И очень скоро.

Нельзя забывать, что, проводя профилактическую антиалко­гольную работу, мы одновременно предупреждаем другие фор­мы девиантного поведения (от безделья, паразитизма до крими­нальности), возвращаем полноценное поколение и оздоровляем общество в целом. Мы надеемся, что страной руководят не по­литики-временщики, озабоченные выгодами сегодняшнего дня, а государственные деятели, думающие о дне завтрашнем. 

2. Вторичная профилактика

Поскольку алкоголизм - болезнь хроническая, не нужно наде­яться, что возможно однократное лечение, тем более излечение. Спустя некоторый срок, различный, в зависимости от особенно­стей самого процесса, личности больного, его жизненной ситуа­ции и окружения, злоупотребление может возобновляться (см. главу 5). И. В. Стрельчук описал случай возвращения к пьянству после 20 лет воздержания от спиртного. Вероятность однократ­ного лечения с последующим воздержанием в обозримые сроки (до 10 лет) не исключается. Но предусмотрительнее иметь в ви­ду вариант распространенный. Вероятность рецидива имеется при любом хроническом заболевании, и эта вероятность возрас­тает в случае алкоголизма по ряду причин, объясняясь легко­стью специфической (алкоголем) и неспецифической провока­ции. Токсическая энцефалопатия, признаки которой, проявив­шись в средней стадии алкоголизма, достигают наибольшей глу­бины в исходной стадии, служит благоприятной базой для воз­никновения рецидива пьянства. Кроме того, создается тот по­рочный круг, о котором мы говорили уже ранее: систематическое пьянство изменяет личность и тем самым создает почву для дальнейшего систематического пьянства. Нельзя не учитывать и обыденности употребления спиртного окружающими, постоян­ный внешний соблазн при возможном соблазне внутреннем - влечении.

У десоциализированных, одиноких, сниженных больных ре­миссия длится 2—3 месяца. Сохранные пациенты, дорожащие своим социальным статусом, поддерживаемые семьей и при врачебном наблюдении ведут трезвый образ жизни 1—2 года в 70—80 % случаев, а при возобновлении потребления сами ищут медицинской помощи. При таком разбросе результатов целесообразно предусматривать худший из возможных и соот­ветственно строить систему вторичной профилактики.

Вторичную профилактику, предупреждение возврата злоупот­ребления, можно было бы считать сугубо медицинской задачей. Это действительно так, хотя касается меньшинства случаев ре­цидива: спонтанное возникновение влечения, псевдоабстиненция.

В большинстве же случаев рецидив провоцируют сторонние фак­торы: больной попадает в ситуацию, где пьют, а он не способен отказаться; возникает некий конфликт, из которого он не может найти выход; длящиеся семейные трудности и много других соци­альных обстоятельств, которые как бы вынуждают пациента при­бегнуть к привычному для него способу разрешения всех про­блем. Следовательно, вторичная профилактика включает не только медицинские (коррекция состояния), но и социальные за­дачи (восстановление, упорядочивание микросоциальной среды и формирование новых поведенческих навыков).

Но есть большая группа пациентов, где причина рецидивов занимает некое промежуточное положение. Это те больные, у которых пьянство возобновляется на фоне патологии аффек­тов (депрессивный и дисфорический синдромы, эксплозивность), которые могут развиться спонтанно, как проявление алкоголиз­ма, а могут быть спровоцированы средовыми влияниями. Сюда же - как промежуточную причину возникновения рецидивов - можно отнести случаи, когда психически опустошенный, после десятилетия бездеятельного пьянства оказывается неспособ­ным ничем себя занять. Эти состояния отличны от депрессии, здесь требуются социальная стимуляция, трудоустройство.

Медицинский аспект вторичной профилактики, в отличие от социального, у нас изучен, и задачи предупреждения рецидива можно считать решенными (см. главы 5 и 8, а также работы О. Ф. Ерышева, Ю. П. Сиволапа, В. А. Савченкова).

Здесь нам хотелось бы еще раз обратить внимание специа­листов на недооцененную роль аффективной патологии наших пациентов. Особо значимы депрессивные состояния, которые в отличие от дисфорий неярки и зачастую просматриваются. Де­прессии могут выражаться как «лень», «скука», «ничем не могу заняться», «я - как живой труп», сенестопатиями, ипохондриче­скими переживаниями. Во многих случаях таких больных меся­цами приходится вести как больных депрессивных.

В сравнении с европейскими медицинскими программами мы дольше удерживаем пациентов на ремиссионной поддержке и лечении, но это лечение остается наркологическим (психиат­рическим). В Европе предпочтительны многопрофильные меди­цинские программы с привлечением специалистов других дисци­плин. В программах участвуют диетологи, отоларингологи (у ал­коголиков нарушены артикуляция, дикция, что затрудняет их трудоустройство), невропатологи и пр. Во многом это кажется нам излишним, так как дисфункции снижаются по мере лечения основного заболевания, алкоголизма. Но в некоторых наших на­блюдениях смещение переживаний пациента на озабоченность своим здоровьем, формирование этой озабоченности вплоть до сверхценных ипохондрических идей делало алкогольную ремис­сию длительной и прочной.

Решение социальных задач вторичной профилактики, при всем понимании этой необходимости, в нашей стране всегда было недостаточным, а в последние годы разрушилось и то не­многое, что было. Исчез социальный контроль наркодиспансера в форме регулярных посещений пациентов с их женами, визиты патронажных сестер на дому, часто в сопровождении службы опеки, участковых милиционеров, помощь в трудоустройстве через муниципалитеты. Социальная бесконтрольность теперь укорачивает даже устойчивые ремиссии, вызывает необходи­мость повторных госпитализаций. (На Западе такую ситуацию называют «турникетом»[23]). Исчезли частично и сами диспансе­ры, у оставшихся обрезаны финансы и штаты - результат руко­водства медициной непрофессионалов (менеджеров). «Невеже­ство в действии». Кому помогла такая «оптимизация бюджета?

Самая большая потеря в системе вторичной профилактики - закрытие ЛТП, куда помещались нежелающие лечиться парази­тирующие лица. Эти учреждения находились в системе МВД, чему последнее всегда сопротивлялось. На многочисленных со­вместных совещаниях, если убрать обилие лишних слов, дискус­сия была однообразной, разговором глухих: «Мы направляем в ЛТП неизлечимых больных» - «Мы не будем принимать этих больных, потому что они не излечиваются». Наркология настаи­вала на изъятии из общества лиц, не желающих лечиться, ве­дущих правопреступный образ жизни, терзающих близких, уве­личивающих алкоголизацию в обществе. МВД не могло добиться необходимой самоокупаемости и дисциплины в ЛТП, делало не­сколько попыток перевести ЛТП (как и вытрезвители) в М3, но добилось своего во времена ведомственной бесконтрольности, использовав принцип «прав человека». Изгнанные одними, не принятые другими, тяжелые деградированные алкоголики рас­сеялись в населении и поодиночке, и в компаниях (бомжи, банды беспризорников) повысилась преступность, антисоциальность в населении, общая заболеваемость и смертность. Нужно ли считаться с правами человека, изолируя заболевшего чумой?

Новое, что было приобретено нами за последние годы (с 80-х гг. прошлого века) - сообщества «Анонимных Алкоголиков». Группы самоподдержки, АА, вначале образовывались у нас по американской модели - без какого-либо участия медицинских работников. С различной частотой группа собиралась за чаем, беседовала на темы преодоления трудностей, достигнутых ус­пехов, знакомилась с новичками, вводила в свои дела. При угро­зе рецидива товарищи по группе окружали вниманием, ободре­нием, ссылкой на хорошие, в том числе собственные примеры, не оставляли одного. Вместе встречали праздники. Постепенно поле деятельности АА расширялось: появились группы жен АА, где женщины находят понимание и сочувствие, где их учат под­держивать, вдохновлять мужей, а не «забивать» их и бездея­тельно самим страдать. Существуют и группы детей АА, которые организуют занятость и групповую терапию, повышающую, в ча­стности, эмоциональную и ситуационную толерантность.

Европейская модель АА, которая постепенно становится у нас преобладающей, прибегает к медицинской помощи. Иногда это врач - сам организатор группы АА, иногда по инициативе группы один из ее членов госпитализируется или направляется на амбулаторное лечение. Нередко врачи приглашаются на соб­рание группы для чтения лекций, ответов на вопросы.

Система АА, бесспорно, достаточно щадящая для больных уже тем, что создает им необходимые социальные контакты (не­редки бракосочетания) и уверенность в симпатии и поддержке. Она будет расширяться и совершенствоваться. ЛТП будут вос­становлены - этого требуют здоровье и порядок в обществе.

Что касается бывших ранее у нас форм социальной поддерж­ки и контроля, их восстановление кажется нам проблематичным. Тому видится, по крайней мере, две причины. Во-первых, рас­ширение частной медицинской помощи, вытесняющей пока в крупных городах в медицину государственную. Частная меди­цина еще не располагает необходимыми возможностями для катамнестического наблюдения (регулярные визиты дороги для больных) и социального контроля в семье, с привлечением па­тронажных посещений или хотя бы телефонной связи, с привле­чением работников опеки и МВД (это дорого для самих частных клиник). Таким образом, необходимая система «диспансер - клиника - медико-социальное (медико-психологическое) ведение больных» в ближайшее время не ожидается. Невозможно со­блюсти правило, по которому одна клиника, знакомый персонал, ведет каждого больного по всем организационным этапам лече­ния.

Во-вторых, неразвитость у нас системы самоуправления на местах. В условиях развитого гражданского общества необходи­мые мероприятия - наблюдение за поведением, трудоустройст­вом больного, его семьи, состоянием детей, жены, ближайшего окружения - осуществляются муниципальными службами, мест­ными общинами. Это региональные комитеты, добровольцы, в том числе бывшие больные, священнослужители, деятель­ность которых поддерживается государством, акцизными отчис­лениями от продажи спиртного, благотворительностью. В неко­торых регионах местные общины вправе определять даже ре­жим продажи спиртного на своей территории, ограничивать уро­вень алкоголизации населения.

Здесь отметим одну нашу национальную особенность, кото­рая препятствует и будет препятствовать некоторым формам самоуправления. У нас не принято впускать в семью посторон­них лиц, «открывать» жизнь семьи для всеобщего обозрения и вмешательства, «выносить сор из избы». Семья у нас - доста­точно закрыта, даже для неблизких родных. Открытость, «все наружу» оценивается как определенная сниженность. При всем понимании теперешних трудностей вторичной профилактики ал­коголизма мы должны стремиться к соблюдению определенных правил. Нельзя не понимать, что даже бросивший злоупотреб­ление алкоголик продолжает жить в ситуации, осложненной его бывшим пьянством. Нарушенные эмоциональные связи, слож­ность налаживания новых отношений - все это делает особо трудной его трезвость. Из этого следует необходимость психоло­гической и социальной помощи больному.

Поскольку алкоголизм есть болезнь, вызывающая глубокий психологический конфликт у больного и нарушение его социальных связей, нельзя полагать, что, оборвав злоупотребление па­циента, мы выполнили свой врачебный долг. Врач обязан, если у него есть возможность, оказать еще один вид помощи пациен­ту: стать его внимательным слушателем и советчиком, научить его жить в новых для него условиях и новым для него способом, не прибегая к помощи такой панацеи, какой являлось для алко­голика спиртное. Это очень сложная задача, выполнение кото­рой требует во многих случаях и оздоровления семейной обста­новки больного, его микросоциальной среды, изменения круга знакомств и занятий в часы досуга, постановки новых жизненных целей. Один врач не в силах справиться со всем этим без помо­щи близких и окружающих пациента. В беседах с этими лицами следует рекомендовать им не только контролировать поведение больного, но и помогать ему. Среда, как и врач, должны стре­миться к перевоспитанию больного, будучи добрыми и строгими педагогами: внимательный контроль, разумная поддержка и со­веты, но не снисходительность, не всепрощение и не искусст­венное создание облегченной требованиями жизни.

Лечебные мероприятия, каким бы они методом не осуществ­лялись, должны проводиться одновременно с оздоровлением микросоциальной среды больного. Больной спустя некоторое время, поддается уговору «разрешить» себе рюмочку по настоя­нию дальних или близких родственников, друзей или товарищей. Если окружающие, предлагая спиртные напитки нашему боль­ному, искренне думают, что он уже поправился, то в этом вина и того лечебного учреждения, которое не предостерегло их от заблуждения.

Без оздоровления социальной среды, без социального и пси­хологического содействия больному любой вид медикаментоз­ной терапии может стать неэффективным.

При учете высокой вероятности рецидива становится жела­тельным еще один принцип лечения алкоголиков - непрерыв­ность. Больного алкоголизмом даже при успешных результатах курсового лечения необходимо в течение нескольких лет дер­жать под активным наблюдением и лечением, с назначением по показаниям периодически специфического или симптоматиче­ского лечения. При этом лечебном контроле имеет немаловаж­ное значение постоянный контакт врача с больным, - больной всегда ценит заинтересованность и заботу врача.

Непрерывность лечебного контроля диктуется еще одним оп­ределенным обстоятельством. Практический опыт показывает, что рецидивы заболевания объясняются отсутствием правиль­ной установки больного на будущее. Пациент полагает, что при­нятый им курс лечения гарантирует его от злоупотребления, что теперь он может пить, «как все». Иногда его личный начальный практический опыт, казалось, подтверждает это: употребление в праздники малых доз спиртного после периода воздержания, действительно, может оказаться иногда недостаточным для про­вокации рецидива.

При любом хроническом заболевании самому пациенту слож­но выдерживать режим лечения и образа жизни, он нуждается в помощи близких. В еще большей степени это относится к на­шим пациентам с колебаниями влечения и настроения установки на отказ от злоупотребления. У одиноких больных, без сторон­ней поддержки, результат лечения будет низким. Пока наиболее реальной помощью им, помимо государственных наркодиспан­серов (по-прежнему постоянно сокращаемых в своих функциях), остаются общества АА.

Особые случаи - вторичная профилактика злоупотребления детей и подростков, прошедших через период злокачественной алкоголизации. Как мы видели (см. раздел 4.6) и начало, и про­должение пьянства здесь диктуется групповыми мотивами (зло­употребляющий вне группы подросток - исключение, требующее психиатрической оценки и, вероятно, психиатрического лечения). Вторичная профилактика пьянства детей и подростков требует прежде всего социальных, а не медицинских мероприятий. Без изоляции от пьянствующих приятелей любое лечение бесполез­но. К сожалению, общегосударственных методов по оздоровле­нию среды молодежи практически нет. Компания распадается обычно после обнаруженного (нередко случайно) преступления и арестов действующих лиц. При отбывании наказания подрос­ток попадает из огня в полымя, что нельзя считать ни медицин­ским, ни социальным оздоровлением. Поэтому, если семья обеспокоена пьянством, она принимает некие самодеятельные меры по отношению к ребенку: кто-то отправляет его к родст­венникам в другую местность под неусыпный надзор во избежа­ние новых нежелательных знакомств, кто-то помещает его в мо­настырь на послушание, посылает знакомому трезвому леснику, в длительные геологические, археологические экспедиции и пр. Некоторые матери объединяются и любыми методами, вплоть до агрессивных, с привлечением милиции, антисоциальных зна­комых запугивают и разгоняют пьянствующие группы. Пьянст­вующие же семьи озабоченности не проявляют и, несмотря на все усилия наркологов, учителей, злоупотребление подростка продолжается, он выходит из-под контроля не только семьи, но и социальных служб.

Медицинская поддержка в целях вторичной профилактики пьянства детей и подростков направлена на восполнение поне­сенного ущерба. Это, прежде всего, препараты, восстанавливаю­щие центрально-мозговые функции, витаминный баланс, недос­тачу микроэлементов и белков растущего организма. Поскольку эмоциональное равновесие достигается нескоро - и в силу поне­сенного ущерба, и в силу пубертатной эмоциональной лабильно­сти, иногда приходится назначать нейролептические препараты из группы так называемых корректоров поведения. В периоде ре­миссии такие дети требуют усиленного медико-педагогического воздействия, в частности переориентации и формирования инте­ресов, продуктивной занятости.

Условием реадаптации является периодическое повторение медикаментозного лечения, направленного на улучшение мозго­вых функций. Длительность медикаментозного лечения и кор­рекции неопределенна и решается каждый раз индивидуально. В большинстве случаев продолжение терапии требуется до на­ступления зрелости и психофизической стабилизации.

Учитывая дефекты, нажитые в процессе алкоголизации, и по­следующие личностные дефекты, подростки нуждаются в кон­тролируемом режиме воспитания. В отличие от школ с упрощен­ной программой для детей группы риска, детей, которые в по­тенции могут оказаться очень способными, здесь целесообразна организация специальных классов в школах и профессиональ­ных училищах, где уделялось бы особое внимание профессио­нальному обучению.

Рассеянные в обычных учебных заведениях, подростки не справляются с нагрузками, особенно интеллектуальными, вы­тесняются коллективом сверстников и даже вынужденно объе­диняются с антисоциальными элементами. Кроме того, контроль за ними в обычных учебных заведениях попросту невозможен. Специальные учебные заведения с учетом усиления педагоги­ческого воздействия и медицинского, в частности психиатриче­ского наблюдения и психологической помощи, способны гото­вить работников достаточной квалификации и обеспечить их со­циальную полезность. Организация таких заведений повлечет определенные расходы. Затраты эти немалые, но всё же эти расходы окажутся меньшими, чем те, которые потребуются, если подростки, перенесшие злокачественную алкоголизацию или продолжающие пьянствовать, будут предоставлены сами себе.

Недостаточная эффективность вторичной профилактики объ­яснима особенностями болезни и самого алкоголя. Это эйфори­ческое действие спиртного, сформированное, плохо гасимое вле­чение к опьянению и «нормализации» больными своего состоя­ния, личностные и психические дефекты пациента, провоцирова­ние неразрешенными конфликтами, средой и т. д., а также отсут­ствие системы медико-социального, психологического контроля и поддержки лиц, прошедших лечение от алкоголизма. Малая эффективность первичной профилактики - расширяющейся груп­пы риска, пренебрежение государством задачами воспитания и нравственного контроля и (что свойственно не только нашей стране) неразрешимым противоречием между потребностью иметь работоспособное, трезвое, качественное население и по­требностью в сиюминутной выгоде. Ущерб от пьянства и алкого­лизма, даже не подсчитанный полностью, не оспаривается. Толь­ко экономический - «на пьяницу в семь сох не напашешься» - ко­лоссален. Но прибыль, акцизы позволяют закрывать на это глаза. А что касается психического снижения, деградации народа - это забота будущего, после нас хоть потоп. Выгода сегодняшнего дня оборачивается невосполнимыми потерями для завтрашнего.

В заключение следует сказать что, как вторичная профилак­тика, уменьшая пьянство в обществе, служит первичной профи­лактике, так и успешность первичной профилактики пьянства в обществе станет сдерживающим фактором в профилактике вторичной, ограничивая возврат леченных больных алкоголиз­мом к злоупотреблению. И первичная, и вторичная профилакти­ка - двуединая задача вытрезвления народа. Задача, которая стоит перед всеми службами общества и государства в целом.

[1] У нас мелкая расфасовка водки называлась «мерзавчиком», т. е. действия и последствия вполне понимались.

 [2] Мы не склонны связывать послевоенный алкоголизм с «боевыми, фронтовы­ми» 100 граммами - в ситуации напряжения алкоголь не проявлял своего наркоти­ческого действия. Пьянство наблюдалось на второй и третьей линиях фронта, при условии бесконтрольного доступа к спирту.

 [3] Данные за 1994 г. нужно оценивать с учетом социальных событий того време­ни.

[4] Размер прибыли производителей спиртных напитков (т. в. размер упущенной выгоды) определили они сами, псдав иск к государству на сумму 0,5 млдр долла­ров за простой их производства в течение 6 месяцев из-за неготовности акцизных марок.

[5] Сейчас нам грозят подпольными казино готовые стать преступниками деяте­ли игрового бизнеса, что государство пытается ограничить. «Вышибу себе глаз, чтобы у ненавистной тещи зять был кривой».

[6] Преступное решение, принятое с чрезвычайной скоростью, без обсуждения, росчерком пера.

[7] Несправедливо по отношению к детям. Еще древние римляне говорили: «Вижу хорошее, следую плохому».

[8] Эти характеристики непосредственно не связаны. В частности социальная, поведенческая воспитанность не связана с уровнем развития, духовности лично­сти. Пример: тысячныетолпыевропейцев, стоящиевдольтрассыавтогонок.

[9] Показателем недостаточного и нравственного, и психогигиенического воспи­тания даже в образованных слоях населения служит необходимость появления в медвузах такой дисциплины, как деонтология - правил обращения врача с боль­ным. Хотя сущность этих правил - быть добрым, сострадательным и щадить боль­ного -должна быть ясна без дополнительного обучения и растолкования.

[10] Здесь имеется в виду коренное население; иммигрантские сообщества живут по своим законам и должны рассматриваться отдельно.

[11] В ряде привилегированных технических университетов Европы и США вво­дят факультативно гуманитарные дисциплины; считается, что эстетическое разви­тие повышает живость ума, способность к комбинаторике и изобретательности мышления.

[12] Как нередко бывает у нас, смысл высказываний классиков искажается. Смысл сказанного Ювеналом: «если бы в здоровом теле был бы и дух здоровый», т. е. пожелание в условиях неочевидности.

[13] Характеристики толпы взрослых аналогичны (Ле Бон, Ортега-и-Гассет, П. Сорокин, В. М. Бехтерев).

[14] В современном маленьком итальянском городке навстречу одному из авто­ров шла шумная ватага подростков, что вызывало некоторый дискомфорт. Спутник успокоил: вон на другой стороне улицы движется древний дедушка с палочкой. Он наверняка приятель или приятель приятеля дедушки одного из этих мальчишек. Сегодня же все семьи будут извещены в случае какого-либо безобразия.

[15] В 1992 г. в ГосДуме обсуждался даже проект передачи производства нарко­тиков в частные руки: «у нас теперь все будет частным».

[16] Octoberfestв Германии не столько праздник пива, сколько праздник одной из составляющей национальной культуры. С этой точки зрения, у нас логичнее был бы праздник водки, самогона.

[17] Здесь стоит учитывать ряд других утяжеляющих факторов (безработица, бедность и пр.).

[18] С введением общего рынка ЕС трезвость датчан снизится.

[19] В США, выступивших инициатором борьбы с курением, уже давно не допус­кается распитие спиртного в общественных местах. Как и почему это не привлекло внимания наших энтузиастов?

[20] Минздравсоцразвития исключило из списка показаний к аборту больных алкоголизмом (и наркоманиями), другие социопатические, психопатологические формы.

[21] Мы не сторонники введения ответственности за самогоноварение для собст­венных нуяод - в сложившейся сейчас ситуации это будет излишней крайностью. Ограниченное самогоноварение может рассматриваться даже как мера антиалко­гольная, так как будет ограничивать подпольную торговлю техническим спиртом.

[22] Культура и ум в словах ведущего дискуссию о показе насилия на ТВ, вспомнившего произведение Ф. М. Достоевского об искуплении и очищении: «Раскольников же замочил старушку топором, и никто претензий не имеет» (до­словно! авт.). Во время чеченской войны репортажи напоминали донесения раз­ведчиков противника для противника. Апофеоз - синхронный репортаж о штурме ДК на Дубровке. И что же? Авторы остаются профессионально пригодными, и мы продолжаем их лицезреть. Недоучки говорят о циклоне, который из средней по­лосы европейской России движется на запад, к Уралу; Пиренеи находятся в Ита­лии; в рекламе показано, как удар по заднему бамперу машины бросает пасса­жиров автомашины вперед, 2—3—4-значные числа не склоняются. Пресса, за малым исключением, полна грамматических ошибок. Нравственность? Несмотря на умолчание, становятся известными случаи воровства, поножовщины, педо­филии, гомосексуальных смертей работников СМИ.

[23] Турникет - двери вращающиеся. Московско-транспортная терминология неверна.

		наверх
		Copyright © "НарКом" 1998-2024 E-mail: webmaster@narcom.ru Дизайн и поддержка сайта Петербургский сайт