 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
Российская наркология находится на тупиковом пути О шаманизме в профессии, индульгенциях для больных и реальном положении дел науки корреспонденту «АН-СПб» довелось побеседовать с Евгением КРУПИЦКИМ, руководителем отдела наркологии НИПНИ им. В.М. Бехтерева и главным наркологом Ленинградской области.
– В какой-то мере…Пьющие люди – традиционная русская беда. Вспомните классическое высказывание Салтыкова-Щедрина: «Разбудите меня лет через сто и спросите, что сейчас делается в России. И я отвечу – пьют и воруют»…
– И в каком масштабе сейчас пьют? Какова статистика?
– Статистика нынче доступна всем – в Интернете. Количество состоящих на учёте в наркологических диспансерах (а российская статистика учитывает только их) – это лишь верхушка айсберга.
– Ну хотя бы скажите, увеличивается число учтённых пьющих людей?
– Статистические показатели стоящих на учёте у нас сейчас падают.
– ???
– Но это не оттого, что мы стали вдруг хорошо лечить, – просто люди в силу социальной стигматизации (по сути – клеймения) диагнозом «алкогольная зависимость» стараются лечиться анонимно, платно, в коммерческих структурах. Ведь правоохранительные органы у нас имеют право изымать сведения наркологических учреждений и лишать людей водительских прав за то, что они больны. Вот и весь секрет падения учтённой статистики. А неучтённая… Судя по потреблению алкоголя на душу населения, мы находимся в числе стран, лидирующих по употреблению алкоголя в пересчёте на каждого гражданина: показатель колеблется (по
разным оценкам) между 13 и 18 литрами в год.
– По вашему мнению, принудительное лечение от алкогольной зависимости, которое было принято когда-то в СССР, это правильно? Ведь чаще, чем от самого пьющего человека, вопль «Помогите!» раздаётся со стороны его страдающих родственников, соседей, друзей… Может, пусть забирают и лечат?
– На мой взгляд, человек должен совершить какое-то правонарушение, чтобы его забрать, изолировать. Изоляция человека, страдающего зависимостью? Только за то, что он болен? Это нарушение прав человека, а словосочетание «принудительное лечение» абсолютно бессмысленно. Лечение может быть только добровольным.
– «Добровольно» – это означает, что человек должен критично оценить свою беду, настроиться на лечение у нарколога и рано или поздно обязательно вылечиться…
– Вот, представьте, приходит человек с гипертонической болезнью и говорит: «Вылечите меня». А стопроцентной излечиваемости от гипертонии нет. Или больной диабетом… Все понимают, что эти заболевания надо лечить постоянно, годами, всю оставшуюся жизнь – и тогда можно достигать длительной ремиссии. У российской наркологии есть две большие беды. Первая – наша наркология имеет мало научной обоснованности. В наших стандартах и протоколах лечения больных
(в отличие от зарубежных) рекомендации часто не поддерживаются данными научной наркологии – в силу традиций, устоев, в силу особой законодательной ситуации.
Вторая беда, которую можно посчитать и следствием ненаучности, состоит в том, что в практической наркологии домини рует то, что я в своих статьях называю наукообразно декорированным шаманством. Разница между нашим врачом-наркологом и шаманом порой лишь в антураже. Шаман использует свои мифы, бубен и
шкуры, врач-нарколог – свои; и для них ему требуются белый халат и, скажем, лазер, шприц с синей жидкостью или что-то ещё устрашающее и создающее ощущение,
что с пациентом будет совершена чудесная манипуляция и он будет вылечен от зависимости за один сеанс. Когда обещают за сто рублей закодировать на всю жизнь, у
людей формируется неверное представление, что наркологические заболевания можно вылечить взмахом волшебной палочки – раз и навсегда. А это не так. Болезни-зависимости – это хронические рецидивирующие заболевания, такие же как гипертония, бронхиальная астма, сахарный диабет. Лечение зависимости – это
дорога длиною в жизнь. И этого-то упорно не понимает российский наркологический больной. Кодирование, торпедирование и иже с ними – самый настоящий
шаманизм, сравнительно честный способ отъёма денег у населения, как говорил Великий комбинатор Остап Бендер. Обман больного за его же деньги, причём
нигде больше в мире больного обманывать нельзя, а у нас можно… Ситуация, удобная обеим сторонам: больной делает вид, что лечится (чтобы успокоить жену или
начальника), а врач делает вид, что лечит. Больной получает индульгенцию и в случае срыва сетует: «Меня неправильно закодировали/торпедировали/подшили…»
А доктору при этом не требуется никаких профессиональных знаний в области психотерапии – просто надо быть хорошим актёром…
– Безысходность какая-то…
– Почему безысходность? Повторюсь: алкогольная зависимость – хроническое рецидивирующее заболевание, но поддающееся лечению! Есть фармакотерапия, есть психотерапия…
– Получается, что разницы нет – идти ли к наркологу или к бабке-колдунье?
– Надо просто идти к наркологу, который не будет обещать чудесного исцеления за один сеанс, а честно скажет, что у вас зависимость (алкоголизм, наркомания и т.д.) и теперь вам долгие годы предстоит принимать таблетки, ходить к наркологу, психотерапевту и консультироваться с психологом, соблюдать определённые рекомендации.
– Таков подход к лечению зависимостей во всём мире?
– Да, это и есть научный подход.
– Ваши труды признаны многими зарубежными академиями…
– Я, пожалуй, единственный из российских наркологов, который регулярно публикуется за рубежом в ведущих медицинских журналах, делает доклады на крупных международных конгрессах за рубежом. Я не хвастаюсь: это печальная ситуация.
– Но ведь должен же кто-то «переломить» отечественную наркологию! Почему тогда не вы?
– Надо начинать с головных научных институтов, научных учреждений, наверное... И менять надо очень многое, при поддержке Минздрава, разумеется.
– А здесь, в институте им. Бехтерева, нельзя начать «революцию в наркологии»?
– Петербургская школа в наркологии есть, она набирает силу, и молодёжь прислушивается к мнению прогрессивной профессуры. Но научное сообщество сегодня в Российской Федерации не имеет такой силы, чтобы инициировать необходимые изменения. Ведь нужно внедрение научно обоснованных стандартов, нужны программы по просвещению населения в области развенчивания мифов о чудесных исцелениях. Конечно, всё это, как и статистику, можно сейчас найти в Сети, но
для наркологического больного принять то, что лечение зависимости – это долгий и трудоёмкий процесс, требующий от него принятия на себя ответственности за свою жизнь и судьбу, очень нелегко. Особенно когда вокруг активно предлагают «закодировать» за один раз на годы или сразу на всю жизнь. Расставание с мифами – тяжёлая вещь… Задумайтесь, на одной чаше весов – мгновенное излечение за сто (пусть даже за тысячу) рублей, а на другой – длительное и дорогостоящее лечение, ответственность за результат которого ложится в значительной мере на плечи самого пациента.
– Чаще кто всё-таки приходит к наркологу: человек, сам созревший для решения лечиться, или тот, кого в спину подталкивает к врачу семья?
– По-разному. Но чаще по инициативе близких или коллег. Люди различаются по своим личностным, психологическим особенностям, генетическим… Соответственно и само лечение должно быть индивидуализировано – и фармакотерапия, и психотерапия. Словом, всё зависит от того, насколько квалифицирован
врач.
– А к недавним уральским наркологическим историям вы как относитесь?
– Это когда к кровати при ковывали? Это не лечение, это способ социальной изоляции.
– Там ещё с помощью религии лечили. Вера какую-то роль в процессе лечения вообще имеет?
– Давайте так: мухи отдельно, котлеты отдельно. Вера – это одно, медицина – другое. Хотя отрицать, что вера помогает при болезни, не буду. Просто какого-то
особого влияния в случае болезней зависимости она не имеет.
– Сформулируйте основу вашего подхода к лечению зависимых людей.
– Та самая доказательная научная наркология, о которой я уже упоминал. Есть совокупность результатов строгих научных исследований, сформулированная в виде рекомендаций с обязательной индивидуализацией лечения. Для разных пациентов это разные лекарства и разные методы психотерапии, даже разные способы социальной поддержки. Зависимость – это биопсихосоциальная болезнь, и требуется комплекс мер, направленных на купирование синдрома отмены (больше известного как похмелье), стабилизацию ремиссии, медико-социальную реабилитацию. И на каждом этапе используются свои научно обоснованные методы. Это отнюдь не означает, что обязательно достигается стопроцентная эффективность, но больной получает правдивую, честную и объективную информацию, понимает свои шансы и то, что ему надо делать, чтобы достичь ремиссии.
– Среди ваших пациентов были те, кто окончательно вылечился или, правильнее сказать, вошёл в стойкую ремиссию?
– Даже вплоть до того, что рецидивов в их жизни не было больше никогда.
Беседовала
Екатерина ОМЕЦИНСКАЯ
Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
– ЕВГЕНИЙ Михайлович, вам не кажется, что пьянство и алкоголизм предопределены в России национальным отношением к этой проблеме?
