 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
А. Сукало Криминологические исследования молодежных объединений последних лет, в частности Р.М.Булатова, В.Д.Ермакова, Л.М.Прозументова, В.Ф.Пирожкова, Э.П.Теплова, А.В.Шеслера и др. специалистов, свидетельствуют качественно новых для отечественных условий явлениях. Изучение подростково-молодежных группировок численностью до 100-а и более участников, приводит исследователей к выводу о существовании новой разновидности криминализированного объединения, которое довольно затруднительно охарактеризовать и как подростково-молодежную группировку и как преступное сообщество /1/. В отличие от преступного сообщества (как известного уголовному праву института), деятельность которого носит конспиративный характер и, соответственно, круг участников определен и стабилен, данные формирования характеризуются относительной открытостью и нестабильностью. Межличностные отношения в таких сообществах опосредованы досуговыми интересами их членов. При этом традиционные досуговые интересы и криминальные ориентации участников, как правило, не противоречат друг другу и интегрированы в содержании деятельности объединений. На наш взгляд, такие сообщества представляют собой особую разновидность молодежных субкультурно-досуговых систем (МСДС) и являются типичным вариантом девиантной трансформации подростково-молодежных досуговых объединений. Молодежные субкультурно-досуговые системы, в определенном смысле, отражают взаимовлияние социально-педагогических и криминальных факторов в досуговой сфере. Это позволяет использовать их в качестве объекта исследования закономерностей трансформации досуговых объединений в криминогенные группы, так и объекта социально-педагогического контроля. Молодежные криминализированные субкультурно - досуговые системы представляют собой одну или несколько взаимосвязанных досуговых общностей, основные ценности и деятельность которых определяются субкультурными традициями преступного мира. Доминирующая форма социальной организации таких объединений - “банда”. Криминальная активность МСДС является действенным фактором, обусловливающим трансформацию как досуговых групп, так и личности в криминогенные сообщества. Роль МСДС в формировании сферы молодежного досуга, особенно по месту жительства, в его криминологизации оценена явно недостаточно. Представляя противовес социальным структурам, выполняющим социально-педагогические функции, связанные с организацией воспитывающей среды, криминализированные МСДС в современных условиях лишают сферу молодежного досуга статуса “нейтрального социально - культурного пространства”. Свободное развитие индивида в сфере досуга становится проблематичным. Очевидно, с этим косвенно связаны как тенденция приватизации досуга, так и возросшее стремление части родителей изолировать детей от “улицы”, ограничить рамками иных культурных контактов. Такие возможности предоставляют различные частные учреждения, в идеале - организации скаутов. Однако большинство подростковых и молодежных объединений складываются на основе территориальной общности, преимущественно в результате соседских и школьных контактов, совместной развлекательно - игровой, познавательной и др. видов деятельности. Проблемы криминологического анализа и социально - педагогического контроля молодежных субкультурно-досуговых систем наряду с исследованием их структуры, особенностей функционирования, состава участников, моделей социальной активности и др. неизбежно включают вопросы социальной превенции негативной деятельности как данных нетрадиционных формирований, так и локальных криминогенных группировок. Сложности поиска путей решения названных проблем заключаются, прежде всего, в качественном изменении содержания и условий применения уголовного законодательства. Уголовно - правовые меры, несмотря на наличие ряда статей в УК РФ, неспособны нейтрализовать процессы формирования сильного криминогенного фона - практически криминогенных МСДС - на конкретных территориях. Согласно нормам действующего уголовного права, затруднительно привлечь к ответственности за создание молодежных объединений, ориентированных на преступную деятельность конкретных лиц. Криминологи, предлагающие введение ряда квалифицирующих обстоятельств по вовлечению несовершеннолетних в преступную группировку (уговоры, запугивание, обещания, шантаж, невыполнение обязательства и др. в соответствии со ст. 150 - 151 УК РФ), не вполне учитывают досуговую природу таких формирований. В случае введения ответственности за посягательства на нормальную социализацию подростка, неизбежно возникает круг вопросов, связанных с установлением умысла, базой доказательств, что в итоге сделает норму либо не действующей, либо обусловит переход на позиции “объективного вменения”. Это обернется ригористическим искажением сути предлагаемых норм. Если лидер группировки объясняет свои действия по ее созданию мотивами защиты от иных криминальных формирований (хотя сам факт признания лидера в создании группировки практически невероятен в силу ее досуговой природы), или объявляет “сбор средств” для помощи родственникам осужденных участников объединения то попытка разрешения проблемы с правовых позиций вряд ли представляется возможной. Понимание истинных мотивов и содержания действий лидера субъектом правоприменительной и педагогической деятельности, не оснащенным правовым инструментарием, приводит к правовому и педагогическому проигрышу. Анализ конкретных ситуаций показывает, что между действиями лидеров группировки и степенью их общественной опасности существует значительная, как правовая, так и педагогическая ниша, интенсивно используемая криминалитетом в своих целях. В случаях, когда авторитетные участники группировки учат “правилам” общения с милицией, рассказывают о способах совершения преступлений и приводят такого рода факты, обучают некоторым “эффективным” стереотипам поведения, хранят общие деньги и совершают аналогичные поступки, то их действия не попадают в сферу уголовного законодательства. Когда же деятельность лидеров обретает признаки преступлений, их защищает круговая порука общности, тактика противодействия правоохранительной системе. Сами авторитеты редко совершают конкретные преступления. Их функция - организаторская. В результате мозаика преступных действий группировки не складывается в единую картину. Уголовные дела, возбужденные по конкретным фактам в отношении различных лиц, являющихся участниками группировки, не могут быть соединены в одно, так как нет признака соучастия. Введение в уголовное законодательство ответственности за создание подростково - молодежных преступных группировок и активное в них участие, как отмечают специалисты /1. (сс. 250 - 256)/ потребует решения ряда специфических вопросов уголовного и уголовно - процессуального права, таких, как опасность объективного вменения и расширительного толкования понятия “преступная группировка”; решение некоторых процессуальных проблем; внесение корректив в оперативно-розыскную деятельность в отношении несовершеннолетних. В идеальном варианте - оптимизации возможностей решения проблем на уровне уголовного и уголовно - процессуального законодательства, обстановка на конкретных территориях вряд ли существенно изменится в лучшую сторону. Изоляция лидеров далеко не во всех случаях способна разрушить делинквентную группировку и, тем более, МСДС, если не затрагивается ее организационная структура, сохраняются причины и условия, способствующие противоправной деятельности. В то же время отказ от уголовно - правовых мер в современных условиях могут сделать бессмысленными и бесперспективными любые общественно - государственные инициативы в плане реализации молодежной политики в культурно - досуговой сфере. Объективные сложности уголовно - правовой профилактики правонарушений в молодежной среде и ее потенциальные возможности способствуют определению роли и значимости социально - педагогических факторов в решении проблемы. Главным изъяном существующей практики социально - профилактической деятельности, на наш взгляд, является отсутствие взаимодополняемости правоприменительной и социально - педагогической работы на территориях. При разрозненной деятельности служб МВД, системы народного образования и, тем более, между ними, эффект фрагментарности значительно усиливается. Это отмечается большинством специалистов, вынужденных решать частные воспитательные задачи в зависимости от функциональных обязанностей. В сложившейся практике социально-профилактической деятельности основная роль отведена отделам предупреждения правонарушений несовершеннолетних (инспекциям по делам несовершеннолетних) и соответствующим подразделениям уголовного розыска. Деятельность этих подразделений регламентируется нормативными документами - соответствующими приказами МВД и осуществляется в рамках действующего законодательства. Изучение содержания нормативных документов и анализ практической деятельности инспекторов ОППН (ИДН) выявляет ряд существенных противоречий и проблем, изначально предопределенных существующими нормативными документами. Главной проблемой представляется противоречие между объемом закрепленных приказами функциональных обязанностей и реальной возможностью их осуществления. В функции инспектора ОППН входит, помимо социально - педагогической деятельности - выявление и постановка на учет определенных категорий несовершеннолетних, профилактическая работа по отдельным направлениям: контроль за поведением несовершеннолетних осужденных условно; употребляющих спиртные напитки и наркотические вещества; имеющих психические расстройства; доставленных в ОППН по различным основаниям, в том числе заблудившихся и покинутых, оставшихся без родительского попечения; взаимодействие с комиссией по делам несовершеннолетних, судом, органами прокурорского надзора, учебными заведениями. В обязанности инспектора также включена работа с родителями в неблагополучных семьях; с воспитателями - общественниками; ведение учетно - профилактических карточек и профилактических дел; работа по заявительским материалам; оформление различного рода документации предусмотренной и не предусмотренной приказами; выполнение поручений руководства, связанных с проведением профилактических мероприятий на территории и многое иное. В результате несбалансированность рабочего места вынуждает инспектора формализовать свою деятельность. Учитывая сложившуюся практику прокурорского надзора и служебного контроля, ориентированного на документальное оформление действий, инспектор неизбежно уделяет приоритетное внимание процедурным вопросам. Это подтверждается проведенным по нашей просьбе инспекторами ОППН хронометражем рабочей недели. В зависимости от обстоятельств, от 30% до 50% рабочего времени инспектора уходит на отработку документации. Значительная часть лимита времени затрачивается на розыск несовершеннолетних, если нет возможности их вызова, и на решение неотложных ситуаций, нарушающих все первоначальные планы деятельности. Такая иерархия значимости и последовательности направлений служебной деятельности оставляет мало возможностей для непосредственной работы с несовершеннолетними и их родителями. Безусловно, опытные сотрудники компенсируют дефицит возможностей за счет знания территории и высокого профессионализма, однако они также, как и менее квалифицированные коллеги, далеко не всегда способны вникнуть в индивидуальную проблемную ситуацию подопечного. Инспектора отмечают, что проблемная ситуация подростка и юноши анализируется с точки зрения алгоритма дальнейших процедурных действий. Подопечному с позиций закона разъясняются правовые последствия его поведения и чаще всего - характер мер, которые могут быть к нему применены. Более глубокий психолого - педагогический контакт требует гораздо больших человеческих и профессиональных ресурсов, которыми инспектор не располагает. Педагогический опыт свидетельствует, что в постоянном контактном взаимодействии, при условии почти ежедневного обмена информацией социальный педагог может “вести” не более 3 - 5 воспитуемых. В итоге, квалифицировано спланированная и нормативно закрепленная модель социально-профилактической деятельности не срабатывает даже в идеальном варианте на уровне человеческого фактора. Попытки повышения результативности деятельности ОППН посредством усиления административного контроля дают временный эффект, так как усиление внутренней напряженности, неоправданная интенсификация и поспешность в решении служебных задач не всегда благоприятно сказываются на обстановке в регионе. Данные противоречия - между административной системой контроля и реальными приоритетами социально-профилактической деятельности, также, как и несбалансированность рабочего места, трудно преодолимы в рамках сложившейся практики. В качестве варианта возможного разрешения имеющегося противоречия можно предложить функциональное разделение обязанностей и специализацию сотрудников по отдельным направлениям деятельности. В первую очередь - это необходимость введения в штат должностей психолога и психиатра, способных принять на себя оперативное решение круга вопросов, требующих специальных знаний. Ключевой проблемой всей социально - профилактической деятельности является выбор и разработка методов, педагогического инструментария и овладение им на практике как особого рода коллективной технологией специального использования. Такой, на первый взгляд, несколько парадоксальный подход к отбору педагогического инструментария продиктован продолжительным изучением практики педагогической работы с несовершеннолетними правонарушителями. К сожалению, отдельные педагогические технологии, довольно широко применяемые на практике и описанные в специальной отечественной и зарубежной литературе, оказываются малоэффективными вне системного их использования. Качественные изменения самого объекта социально - профилактической деятельности в культурно - досуговой сфере обусловливают обращение к социально - педагогическим системам, вобравшим опыт, сочетающий элементы социальной организации и индивидуального влияния на личность в ситуации доминирования контркультурных, в нашем случае - делинквентно - субкультурных факторов. Проблема социального контроля поведение личности и его технологий возникла довольно давно и достаточно исследована в социологии права, психолого - педагогических дисциплинах. Один из ее аспектов - изучение влияния “призонизации” на формирование преступного поведения. Сам термин был введен в 1940 г. американским социологом Д.Клеммером для обозначения совокупности явлений, возникающих в условиях тюремного заключения и затем переносимых в жизнь за пределами тюрьмы. В целях пресечения таких явлений (субкультуры преступного мира), получивших широкое распространение в первых американских тюрьмах, и, стремясь добиться покаяния (Penitens), в США в начале ХХ века была разработана и апробирована система исправления заключенных, получившая название “пенсильванс-кой” - от штата, где она была реализована наиболее полно. Суть системы заключалась в содержании заключенных в одиночных камерах с целью их полной изоляции друг от друга. Исключение возможности общения препятствовало возникновению каких-либо форм социальной организации. Основная идея создателей пенсильванской системы заключалась в содействии исправлению заключенного через его покаяние. Ее достоинства состоят в предупреждении негативного воздействия осужденных друг на друга, простоте содержания и управления учреждением. Предполагалось, что одиночное заключение может способствовать обдумыванию осужденным своего поведения, а также исключает в последующем возможности опознания друг друга. Однако данная система не получила широкого распространения из-за высокой стоимости содержания заключенных. Имели место попытки привлечения осужденных к труду, но труд в одиночных камерах оказался малоэффективным, как и результаты “покаяния”. Иной вариант представляла собой “оборнская” система, где широко использовался труд заключенных, а в целях предупреждения негативных воздействий друг на друга, им запрещалось разговаривать. Несмотря на предпринимавшиеся в последующем поиски путей нейтрализации явлений призонизации и проводившиеся в данном направлении исследования /5/, их результаты , как правило, не оправдывали возлагавшихся надежд. Попытки изменения функций администрации мест заключения, режима содержания осужденных, использование интенсивных психотерапевтических методик не в состоянии были существенно повлиять на делинквентную “Я - концепцию” личности и среду в целом. Ошибочность самого направления поиска заключалась в стремлении разрешения проблемы либо правовыми, либо ригористическими мерами. Индивидуальная религиозно - духовная и психокоррекционная работа оказывалась неэффективной, в силу ориентированности на внутренний мир субъекта и не затрагивала его социальные связи. Расширение круга поиска научных подходов к решению проблемы обусловило обращение к вопросам социальной организации делинквентных сообществ, к накопленному педагогическому опыту. Уникальные возможности в этом смысле представляют результаты социального эксперимента А.С. Макаренко, опиравшегося на лучшие традиции отечественной педагогической науки. Социально - педагогическая значимость опыта А.С. Макаренко, несмотря на огромное количество публикаций, в т.ч. и резко критических, осмыслена не в полной мере. Такой аспект, как раскрытие механизмов нейтрализации действия криминально - субкультурных факторов в подростково - молодежной среде оказался практически вне поля зрения отечественных специалистов. Методы и “система” А.С. Макаренко в ряде случаев абсолютно неправомерно и непродуманно внедрялись под педагогическими лозунгами в практику воспитательной работы. Возникшее в 60-е годы в известном смысле как противовес педагогической заорганизованности школы и сферы досуга коммунарское движение использовало и творчески развивало демократические идеи А.С. Макаренко в новых социальных условиях. Существующие в настоящее время крайности в оценке педагогического наследия А.С. Макаренко, акцентуация консервативных элементов разработанной им системы, забвение и отрицание уникальных социально-педагогических новаций не способствует объективному переосмыслению его деятельности. Культурологические и некоторые социально-педагогические идеи Разработанный А.С. Макаренко социально-педагогический инструментарий явился в первую очередь реакцией широко образованного и талантливого педагога-практика на доминировавшие в среде воспитуемых криминально-субкультурные нормы и ценности, стандарты поведения в специфичных условиях детского учреждения. А.С. Макаренко, в отличие от педагогов-предшест-венников, в частности А.Я. Герда и коллег современников острее почувствовал необходимость противопоставления криминальному типу социальной организации (банде) не общинную или семейную педагогические модели, а новый тип общности. Педагогическая практика убедительно свидетельствует о том, что личность подростка и юноши, включенного в общность, но разделяющего иные ценности, не в состоянии противостоять ее давлению. Также оказываются тщетными любые попытки социального педагога привить или навязать систему иных правил поведения, взглядов, отношений. Общность оказывает противодействие различными способами - от демонстративно-агрессив-ных до конспиративно-лояльных, провоцируя проблемные ситуации и вынуждая педагога принимать спорные решения, которые истолковываются однозначно негативно. Как результат - делинквентная самоорганизация общности нередко оказывается более действенной, нежели организованные педагогические усилия. Такие ситуации отнюдь не являются редкостью в детских учреждениях. Анализ положения дел в школах - интернатах, детских домах, ПТУ г. С.-Петербурга, разбор педагогических ситуаций на заседаниях правления Детского фонда им. Ф.М.Достоевского в 1991-92 гг. с привлечением специалистов, показал в ряде случаев полное бессилие неоднократно сменяемой администрации в решении элементарных вопросов. Первые главы “Педагогической поэмы” убедительно свидетельствуют о том, что и А.С.Макаренко оказался в подобной ситуации. Сущность социально-педагогических новаций в плане социального формирования нового типа общности заключалась в следующем. Понимая роль и значение лидеров в подростково-молодежной среде и используя их потенциал в позитивно-сози-дательных целях, А.С. Макаренко ясно осознавал опасность устоявшегося авторитета в стабильной общности. Вне педагогического влияния подростковая среда легко обретала черты, присущие банде как типу социальной организации. Предотвратить такой вариант ее развития возможно только нейтрализацией влияния лидера по вертикали, при нестабильности социума - широкими межличностными контактами по горизонтали. В этих целях и были реализованы идеи института дежурных командиров и сводных отрядов. Роль дежурного командира А.С.Макаренко не сводит к дежурству как таковому, заключающемуся в выполнении определенных функций, как это характерно для общинного и семейного типа организации общественной жизни подростков в определенных условиях. Это, скорее, полномочный распорядитель в той части вопросов, которые касаются соблюдения заданных правил всеми членами общности. У неформального лидера, таким образом, отбирается значительная часть его прерогатив. Он вынужден либо содействовать дежурным командирам, либо вступать в конфликт и стремиться подчинить своему влиянию нескольких лиц, выполняющих данные функции. В итоге лидер обречен на проигрыш, так как борьба за единоличное определение содержания деятельности формально организованной общности для него деперсонализирована. Его притязания не находят поддержку у сверстников, ибо представляют опасность для сложившихся или складывающихся стереотипов повседневной жизни. Параллельно возрастает влияние лиц, выполняющих обязанности дежурных командиров и их стремление к солидарному противодействию агрессивным наклонностям “авторитета”. При таком соотношении позиций социально-педагогическая ситуация довольно легко может быть взята под контроль. У педагога возникает реальная возможность не только управления внутренними процессами, но и наполнения их новыми ценностными смыслами через изменение мотиваций действий участников. После подрыва авторитета лидера вполне возможен его переход как под влияние педагога, так и к скрытому противодействию. Но его потенциал во втором варианте оказывается довольно ограниченным и не может представлять серьезной угрозы. Принцип сменяемости авторитетов, реализуемый через институт дежурных командиров, в значительной степени подрывает основы делинквентной самоорганизации общности. А.С.Макаренко дополняет сменяемость организаторов-распорядителей сводными отрядами. Если в первом случае основная цель - не дать устояться делинквентному авторитету, то сводный отряд - временная неустоявшаяся общность под руководством временного лица, созданная для выполнения строго определенной задачи. Обилие межличностных контактов и их интенсивность блокируют возможности негативной консолидации складывающихся неформальных структур в связи с тем, что личности, включенной в широкую систему взаимоотношений, затруднительно их предельно локализовать по горизонтали и вертикали. Такая модель расширяет социальное пространство личности, возможности свободного выбора партнеров по общению вне формализованной структуры. Наши беседы в 1988 г. с бывшими воспитанниками коммун им. А.М.Горького и Ф.Э.Дзержинского косвенно подтвердили феномен целостности общественной жизни - практическое отсутствие разделенности формальных и неформальных взаимоотношений. Однако бывшие коммунары отрицали какую-либо внутреннюю дискомфортность в периоды своего пребывания в учреждениях под руководством А.С.Макаренко. Сам А.С.Макаренко данные методы не считал универсальными. Впоследствии он отдавал предпочтение стабильным (7 - 15 чел.) разновозрастным коллективам-отрядам /6/. Принцип создания разновозрастных отрядов также способствовал регламентации отношений “доминирование - подчинение”. Естественность взаимоотношений старших и младших относительно несложно наполнить первичным антикриминальным ценностным смыслом - заботой старших о младших. Отношения ответственности далее подкреплялись новыми ценностными императивами, получившими уже отличную от существовавшей, социально - психологическую основу, такими как “справедливость”, “взаимопонимание и взаимовыручка”. Постоянное социальное движение внутри объекта, обладающего формальными признаками организационной структуры даже при обновлении части ценностных смыслов, не могло еще само по себе создать устойчивые основания ее антикриминального развития. Сохранение жесткой иерархизированной структуры (элемента “банды”) поэтапно подменяется отношениями ответственной зависимости. Вектор индивидуальной ориентированнос-ти на лидера обращается на группу в целом. Но длительный сложный процесс смены ориентиров возможен только на иных культурных основаниях при условии замещения агрессивных уст-ремлений творческими (Э.Фромм). Массовое интенсивное включение воспитуемых в художественное творчество в системе А.С. Макаренко было не случайным. Освоение элементов традиционной культуры и, в первую очередь, эстетических ценностей на основе самодеятельности, дополняемое школьным образованием, закладывало иные основы межличностных отношений и культуры личности. Обогащение внутреннего мира, формирование духовных потребностей, расширение кругозора личности серьезно подрывало основания криминально - субкультурной аккультурации. Иные ценностные ориентиры качественно меняли социальный облик общности. Новые трудовые отношения в системе А.С.Макаренко не были самоцелью, хотя в трудах и самого автора и исследователей его творчества им уделено главное внимание. Труд сам по себе, как неоднократно утверждал автор, нейтрален и может сформировать как раба, так и свободного гражданина. Иное дело - выстраивание социальных отношений вокруг предмета труда и реализация принципов справедливости и взаимопомощи в распределении заработанных благ. В противовес криминальному вымогательству и поборам предлагается и реализуется на практике социальная защищенность каждого, что является действенным антикриминальным фактором. Реализация данных принципов и выстраивание нового типа отношений возможны только в условиях открытости и демократичности общности. Важнейший ее элемент - самоуправление. В данном случае авторитет не завоевывается, а делегируется лицу, обладающему способностями к действию в интересах общности. Сама же общность может через механизмы самоуправления эффективно контролировать и направлять действия авторитета на реализацию общих целей. Триада “руководитель - актив - коллектив” фактически представляет собой отражение этапов декриминализации общности. Первичное деформирование группы через предъявление жестких требований соединяется с переориентацией лидеров или вынуждение их действовать под контролем руководителя. По мере переориентированности значительной части общности некоторые распорядительные функции переходят к активу и затем к органу самоуправления, выражающему интересы всех или большинства участников (коммунаров). Новый тип социальной организации получил название “коллектив”, широко укоренившееся в общественном сознании. Необычайное распространение метода и системы А.С.Макаренко в социальной практике (в том числе и на строительстве Беломоро-Балтийского канала), было обусловлено идеологическим заказом на жесткий тип самоорганизованной структуры в демократической оболочке. Это имело мало общего с сущностью метода. Сложность организационной структуры нового типа объединения, сочетание в нем жестких и демократических элементов давало возможность его спекулятивного внесистемного использования. Развитие в педагогической науке данного метода, его творческое переосмысление и применение в различных социокультурных системах далеко не всегда оказывалось благоприятным. Изначально заложенный в новых принципах организации общности потенциал декриминализации ценностных ориентаций личности нередко использовался для ее нивелировки и подавления коллективом. Поскольку коллектив “вышел” из “банды” в результате социокультурной реорганизации, но сохранил часть присущих последней характеристик, то как инструмент социализации он представлял оптимальный вариант в социальных условиях 30-х годов. Возможно поэтому, а также в силу убежденности автора в том, что созданная им модель воспитания является коммунистической по своей сути, она превратилась в неотъемлемую часть системы коммунистического воспитания. Выделенные А.С.Макаренко основные социально-педагогические признаки коллектива позволяют в единых методологических рамках предпринять попытку его сравнения с иными типами досуговых общностей. Так, один из основополагающих признаков - наличие общественно и личностно - значимой цели в коллективе, понимается только в формах осознанной деятельности. В колонии им. А.М.Горького - это прежде всего стрем-ление “жить по-иному”, образ другой жизни, который реализуется в повседневной предметной деятельности. При таком целеполагании оптимально сочетание интересов личности и общнос-ти. Коллектив становится естественным средством достижения личностью желаемых результатов. В “банде” цели деятельности не всегда четко определены. Коллективное бессознательное явно превалирует в общем понимании смысла деятельности и устремлений общности. Это оставляет скудное пространство для личного самоопределения. Вместе с тем, предметная деятельность предельно конкретизирована. Завоевание территориального и социального пространства базируется на корыстной мотивации и борьбе с чужими. В этом аспекте интересы личности и “банды” вполне совместимы. В “коалиции”, как модели социальной общности, цели четко обозначены. Личность может их принять или не принять. Если разделяет, то она добровольно действует в интересах всей общности. Полное совпадение интересов личности и группы обнаруживается в “клубе”. Цели могут быть общественно значимы, но подчинены мотивам и стремлению к отдыху и развлечениям. В отечественной педагогической литературе предыдущих десятилетий “общественная значимость цели” трактовалась с идеологических позиций, а не как социально одобряемая цель деятельности общности. В таком контексте цели деятельности иных типов объединений вряд ли могли считаться обладающими социальной полезностью. Это не могло не найти свое отражение в стремлении коллективизировать различные формы общественной жизни. Но сама идея коллектива повинна здесь менее всего. Ценностно-ориентационное единство (ЦОЕ) как совокупность отношений к системе тех или иных ценностей роднит коллектив с “сектой” и, частично, с “бандой”. В “коалиции” преобладают инструментальные отношения, “клика” и “клуб” допускают чрезвычайно широкий диапазон взглядов при условии соблюдения общих правил поведения, которые не идентичны единству ценностных ориентаций. Необычайно сильное ЦОЕ у объединений, стремящихся к завоеванию социального простран-ства. В “коллективе” велик потенциал унификации ценностей (аналогично секте) и вероятность его распада в случае наличия противоположных ценностных систем. Следовательно, оптимален вариант интеграции ценностей по отношению к целям деятельности коллектива. Если цели не обновляются, становятся труднодостижимыми или нереалистичными, то данные обстоятельства также могут серьезно отразиться на ценностно - ориентационном единстве коллектива. Своеобразным социальным регулятором и фактором самосохранения коллектива является развитая формальная структура. Собственно, она представляет его каркас, обеспечивающий, с одной стороны, интересы членов коллектива, решение различных инструментальных задач, с другой - самоорганизованность объединения. Если в “банде” структура взаимоотношений иерархизирована, тоталитарна, подчинена лидеру и контролируется его ближайшим окружением, то “коллектив” оставляет довольно широкие возможности для самовыражения индивида и его влияния на принятие решений. Свобода выхода из коллектива для личности, либо исчерпавшей себя в нем, не нашедшей отклик своим устремлениям, либо обогащенной новыми ценностями, опытом социальной практики, является довольно действенным условием самосохранения данного типа объединения. Существующая в коллективе относительная свобода выбора форм социальной активности и наличие определенных условий самореализации личности /7/ обусловливает психологическую совместимость участников. Она основана на доверии друг к другу, возможности сохранения своей автономности при включении в коллективную деятельность, признании окружающими качеств и способностей личности, взаимоуважении. Высокая критичность и требовательность к себе и окружающим как условие психологической совместимости довольно проблематичны. Отсутствие критического отношения и требований разрушает формализованные связи и отношения. Предъявление требований в жестких формах - подавляет возможности самовыражения личности. В каждом конкретном случае все зависит от педагогического профессионализма и интуиции руководителя или социального работника, курирующего коллектив. Развитая система внешних связей роднит “коллектив” с “коалицией” и существенно отличает его от “секты”, “банды” и “клуба”. Открытость - с точки зрения антикриминального потенциала общности - возможность культурного обогащения каждого участника коллектива. Обращенность к ценностям традиционной культуры, связи с различными институциональными структурами, общественными объединениями также расширяют возможности коллектива как микросоциума в социализации своих членов. “Коллектив” как особый тип социальной организации общности возникает в результате внешних усилий, но впоследствии обретает свою логику развития. Его антикриминальный потенциал заключается в интегрированной совокупности ряда присущих этолого - психологическим моделям человеческих общностей характеристик при социально-одобряемой системе ценностей. Еще одна группа проблем - типичные, накапливавшиеся в течение последних десятилетий вопросы организации подросткового и молодежного досуга. Кризисное состояние данной сферы достаточно полно проанализировано в работах В.Д.Ермакова, В.Т.Лисовского, В.Д.Лутанского, Ф.С.Махова, Б.А.Титова и др. авторов, в материалах периодической печати. Помимо традиционно острой нехватки средств, отсутствия необходимого числа высококвалифицированных кадров, одними из ключевых являются проблемы создания и нормативного регулирования деятельности региональной социально - педагогической службы, в ведение которой входило бы решение вопросов как социальной профилактики, так и организации подростково - молодежного досуга. Представляется, что такие структуры (в качестве реорганизованных комиссий по делам несовершеннолетних или социально - педагогических центров) должны действовать на единой правовой основе под руководством региональных органов исполнительной власти. Создание реальных организационных предпосылок нормальной социализации подростков и юношества с учетом отечественного и международного опыта противодействия криминальной аккультурации могло бы способствовать решению одной из важнейших проблем их нормальной адаптации в социуме. Тенденции криминализации и наркотизации подростково - молодежной среды, роста бродяжничества и беспризорничества не оставляют, к сожалению, места оптимистическим прогнозам осуществления в настоящее время и обозримом будущем действенного контроля социальных девиаций. От распространения и укоренения в молодежном сознании стереотипов и ценностей делинквентной субкультуры общество, к сожалению, располагает ограниченными охранно - защитными возможностями и ресурсами. Очевидно, что проблема формирования ресурсов (финансовых, организационно - правовых, кадровых и др.) социально - профилактической деятельности обретает ключевую значимость в современной социально - культурной ситуации. От вариантов и темпов ее решения может зависеть стратегия осуществления контроля криминальной активности молодежи. Литература 1. Криминология о неформальных молодежных объединениях. М. Юдическая литература. 1990. сс. 247 - 250. 2. Митфорд Дж. Тюремный бизнес. М. Прогресс. 1978. 3. Шупилов В.П. Система исполнения наказания в США. М. ГУИТУ МВД СССР. 1977. 4. Криминология. Исправительно-трудовое право. История юридической науки. М. Наука. 1977. 5. Макаренко А.С. Методика организации воспитательного процесса: Педагогические сочинения в 7-и т. М. Педагогика. 1983. сс. 267 - 330. 6. Брылева Л.Г. Онтология самореализации личности как предмет прикладной культурологии. Дисс... соиск. уч. степени д.н. СПб. СПб ГАК Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
