 |
 |
 |
 |
|
||||||||||||||||||||||
 |
 |
 |
||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
 |
Урок опыта Норвегии заключается в следующем: для успеха мер алкогольной политики они должны быть признаны обществом разумными и легитимными. Необходимо направлять общественное мнение и на местном, и на национальном уровне к тем мерам, которые, скорее всего, снизят потребление алкоголя. Э. Хорверак В Норвегии в 1756 г. был введен запрет на производство крепких алкогольных напитков, который был отменен в 1816 г., спустя два года после принятия конституции Норвегии. С одной стороны, отмена запрета выражала желание молодой нации самостоятельно устанавливать законы. С другой стороны, это была реакция на модную в то время экономическую философию, включавшую идеи либерализма, свободы предпринимательства и торговли, провоз-глашенные в работах Адама Смита и Давида Рекардо. Наконец, отмена запрета представляла собой ответ на возросшую популярность возделывания картофеля, который широко использовался в производстве крепких алкогольных напитков. Такой подход привел к быстрому росту производства крепких алкогольных напитков. Согласно оценкам на 1830 г., каждый взрослый житель Норвегии ежегодно выпивал в среднем 13-14 литров чистого спирта в виде крепких алкогольных напитков. Это эквивалентно бутылке водки еженедельно. Пиво и вино норвежцы употребляли в меньшем количестве, 90% потребляемых спиртных напитков составляли крепкие спиртные напитки. Это был рекордный уровень потребления алкоголя когда-либо зарегистрированный в Норвегии. Судя по данным В. Тремла (Treml 1997) и А. Немцова (Nemtsov 2000), в России ситуация не сильно отличается. В настоящее время, если средний показатель потребления алкоголя составляет 14 литров, то это, безусловно, не означает, что каждый человек выпивает 14 литров в год. Кто-то пьет меньше, кто-то больше. Исследования потребления алкоголя в различных странах показывают, что модель его потребления относительно устойчива (Skog 1980, 1991). Мы также знаем, что оно непараметрическое . Если мы знаем средний уровень потребления алкоголя среди населения, и процент людей, которые пьют спиртные напитки, мы можем рассчитать количество людей, употребляющих определенное количество алкоголя в течение года. Если средний показатель потребления алкоголя равняется 14 литров в год, то около 7% потребляющих спиртные напитки должны выпивать более 250 грамм водки в день. Некоторые из этих людей выпивают гораздо больше, что ведет к проблемам, связанным с пьянством, которые усугубляются тем, что большая доза алкоголя выпивается за раз. Так было в Норвегии 150 лет назад, когда люди употребляли спиртные напитки не для культурного общения, а просто для того, чтобы напиться. Эту черту обществ, где поощряется употребление алкоголя и его воздействие на организм, Дж. Партанен определяет как героический алкоголизм (Рагtanen 1993). Говоря простым языком, этот термин означает, что люди пьют для того чтобы выпить. В обществах, где героический алкоголизм - обычное явление, предпочтение отдается крепким спиртным напиткам, так как они позволяют достичь состояния опьянения быстрее, чем пиво или вино. В таких обществах более распространены случаи алкогольного отравления, а также связанного с алкоголем насилия и получения травм в результате сильного опьянения. Высокий уровень потребления алкоголя и пьянство имели зна-чительные социальные последствия в середине XIX в., не в последнюю очередь по причине того, что бедные слои населения становились еще беднее. Люди, уезжавшие из деревень в город в поисках работы, были наиболее уязвимой группой. Многие тратили зарплату на алкоголь, обрекая свои семьи на нищету и жалкое существование. Пьянство приводило к насилию, и не в последнюю очередь в семье, где жены и дети довольно часто подвергались побоям. Принимая во внимание серьезность проблемы, нет ничего удивительного в возникновении ответной реакции в виде антиалко-гольного движения, сторонники которого добились двух важных изменений. Во-первых, правительство ввело меры по регулированию потребления алкоголя, в числе которых одной из наиболее важных было введение лицензий на производство и продажу спиртных напитков. Производить алкоголь в небольших количествах стало невыгодно, благодаря чему появилась возможность контролировать этот сегмент рынка алкогольного бизнеса. С 1871 г. монополия на розничную торговлю крепкими спиртными напитками была отдана муниципалитетам, а их продажа была разрешена только в городских муниципалитетах. Кроме того, местным советам было предоставлено право решать, будут ли на их территории продаваться крепкие напитки. Во-вторых, идеи антиалкогольного движения нашли выражение в клятве трезвости, которую дали многие люди. Они вступали в общества трезвости, боровшиеся с пьянством. Первые организации изначально боролись с крепкими алкогольными напитками, не отвергая пива и вина, считая их сравнительно безопасными. Антиалкогольная кампания вскоре принесла плоды: к 1880 г. на долю крепких напитков приходилось 65% потребляемого алкоголя, по сравнению с 86% в 1851 г. Однако крепкие спиртные напитки по-прежнему оставались на первом месте, особенно среди рабочего класса и люмпенизированного пролетариата. Вино было напитком буржуазии, а пиво завоевывало признание, особенно после появления в 40-е гг. на рынке баварского темного пива с низким содержанием дрожжей. Пиво стало популярным в среде рабочего класса. В конце 50-х гг. возникло новое народное антиалкогольное движение, движение трезвенников (teetotalers movement). Оно отличалось от движения за воздержание (temperance movement), появившегося в среде буржуазии, и имело свои корни в рабочей среде. Новое движение было основано в тесном сотрудничестве с организациями рабочих и участниками рабочего движения, суще-ствовавших в то время в Норвегии. «Трезвенники», рекрутировали в свои ряды людей из тех же классов, что и участники трудового движения, и были движимы идеей лучшей жизни для простых людей. В этом светлом будущем не было места алкоголю. К «трезвенникам» и активистам трудового рабочего присоединились участники движения Лоу Чёрч (Low Church), возникшего в Норвегии в конце XIX - начале XX вв., ставшего популярным среди малоимущих слоев населения. Помимо повышения престижа трезвенников и пропаганды трезвого образа жизни, движение «трезвенников» считало своей основной целью полное устранение алкоголя из общества. Первым шагом на пути к этому был запрет на крепкие спиртные напитки, которые по-прежнему называли причиной номер один в возникновении алкогольной зависимости и других проблем, связанных с алкоголем. «Трезвенники» надеялись, что успех в этом направлении приведет их также к запрету на пиво и вино. Основным инструментом антиалкогольной борьбы был плебисцит - общественное мнение принимало решение относительно того, должны ли крепкие алкогольные напитки продаваться на территории определенного муниципального образования. Это стало успешной стратегией, и в 1894 г. был издан акт, согласно которому лицензию на продажу крепких алкогольных напитков можно было получить только с согласия общества на голосовании. С началом проведения местных референдумов женщинам также было разрешено принимать участие в голосовании, однако прошло еще 19 лет, прежде чем они получили избирательное право на выборах в парламент. Для антиалкогольной кампании этот шаг имел большое значение, так как в основном именно женщины страдали от последствий алкогольной зависимости своих мужей, и большая часть женщин была против продаж крепких алкогольных напитков. Таким образом, основной целью «трезвенников» стала борьба за запрет на продажу крепких алкогольных напитков с помощью плебисцита на местном уровне. Влиятельность этого движения по-казывает то, что резко снизилось количество городов, где крепкие напитки были доступны: в 1894 г. этот показатель равнялся 51, а в 1913 г. - 13, благодаря чему в стране в целом снизился уровень потребления алкоголя. Однако первая мировая война привела к изменению антиалко-гольной стратегии. К осени 1916 г. продовольственное снабжение представляло большую проблему, и на продажу крепких алкогольных напитков был наложен запрет. Это была временная мера, которую государство предполагало отменить после окончания войны. Этого, однако, не случилось. В то же время активисты трезвеннического движения оставили стратегию местных референдумов в пользу лоббирования идеи национального плебисцита, тем самым предоставив право голоса населению страны. Голосование состоялось в 1919 г., и большинство населения проголосовало за введение государственного запрета на продажу крепких алкогольных напитков. Косвенно это повлияло и на продажу вина. Правительством был учрежден новая структура государственной монополии на вино - Vinmonopolet, которая контролировала розничную продажу не только крепких алкогольных напитков, но и вина. Алкогольную продукцию стало труднее купить, и основной объем продаж приходился на муниципальные монополии, торговавшие крепкими алкогольными напитками ранее. Если до 1916 г. продажа крепких напитков находилась в ведомстве муниципалитетов и определялась народным голосование, то общенациональный запрет отражался на всех муниципалитетах независимо от общественного мнения. В больших городах, особенно в Осло, где только 20% населения проголосовала за введение запрета, постепенно росло недовольство новым законом. Многие другие города, где существовала система монополии на крепкие спиртные напитки, также голосовали против принятого запрета. Вскоре принятый законодательный запрет стал подвергаться критике по всей территории страны, особенно в районе Осло. Норвежская пресса, в особенности в Осло, также активно осуждала принятый запрет. Крепкие напитки ввозились контрабандой в больших количествах, процветало нелегальное производство алкоголя, врачи прописывали алкогольные напитки своим пациентам, поскольку считалось, что бокал-другой способствует лечению практически всех недомоганий или болезней. Спустя некоторое время бывшие сторонники закона о запрете крепких алкогольных напитков, состоявшие в разных политических партиях, приняли решение о его пересмотре. Это поставило лейбористскую партию в затруднительное положение, так как в 1911 г. в своем манифесте она выступила за введение государственного запрета на крепкие алкогольные напитки. Лидеры партии задавались вопросом, является ли общенациональный запрет на крепкие напитки наилучшим методом антиалкогольной борьбы. На встрече между представителями лейбористской партии и В. И. Лениным, состоявшейся в 1921 г. в Москве, особенно подчеркивалась противоречивость данной проблемы. Члены Делегации хотели выяснить мнение В. И. Ленина об этом законе. По рассказам лейбористов, Ленин не поддерживал запрет (Scheflo 1928), считая, что человек сам должен решать, пить ему или нет. В результате принятый большевиками запрет на алкоголь в 1917 г. в СССР постепенно сошел на нет: к 1925 г. на рынке снова появились все виды спиртных напитков. Однако производство и продажа алкогольной продукции были государственной монополией, а на продажу водки был относительно высокий налог. К концу 20-х гг. доходы государства от продаж водки были значительны. По данным Д. Тарчиса (Tarchys 1993), налог на алкогольную продукцию в 1927-28 гг., как впоследствии и в 1982 г. составлял 12% общего дохода государства. Вернемся, однако, к алкогольной политике Норвегии. Благодаря возрастающей оппозиции принятому закону и снижающейся поддержке политических сил, в 1926 г. был проведен новый референдум. Большинство проголосовало против запрета на крепкие напитки и с весны 1927 г. алкоголь снова поступил в продажу в магазины Норвегии. Однако, как и в СССР, производство и продажа алкоголя были государственной монополией. Возобновилась практика местных референдумов, и продажа крепких напитков могла осуществляться только по решению большинства. В действительности, ситуация не сильно отличалась от предвоенной, когда жители муниципального образования могли голосовать за или против продажи алкоголя на своей территории. Однако существовало одно значительное различие. Раньше вино продавалось в обычных магазинах, но с вступлением в силу нового закона продажа вина попала в ведение местных алкогольных монополий. Крепкие спиртные напитки и вино стали продаваться в муниципальных монопольных заведениях, а не в магазинах, как это было раньше. На практике, доступность вина теперь зависела от доступности крепких напитков, так как немногие местные власти создавали специальные монополии по продаже вина. При продаже вина для любой цели возникали те же преграды, что и при продаже крепких алкогольных напитков. Кроме того, наблюдалось еще одно существенное различие. В период между Первой и Второй мировыми войнами движение за умеренность и «трезвенники» потеряли поддержку отчасти из-за недовольства запретом крепких напитков, отчасти потому что алкоголь наносил теперь менее ощутимый вред обществу и людям. В 1930-е годы, по данным зарегистрированных продаж алкогольной продукции, каждый человек в возрасте от 15 лет употреблял не более 2,4 литров спиртных напитков в год. Таких низких показателей в Норвегии не было ни до, ни после этого. Существовало определенное количество нелегально производимых крепких алкогольных напитков, о чем нельзя забывать, однако в тот период уровень потребления алкоголя был низким как никогда. Было бы правильно сказать, что накануне второй мировой войны местные референдумы, когда люди сами принимали решение о продаже спиртных напитков в непосредственной близости от своего дома, являлись основным механизмом алкогольной политики. Это имело большое значение, так как по-прежнему в силе оставалось движение трезвенников, а лоббирование антиалкогольной стратегии активно поддерживалось. В 1940 г., когда Германия вторглась в Норвегию, спиртные напитки легально можно было приобрести только в 15 городах. Однако политика ограничения продаж алкогольных напитков не является единственной причиной низкого уровня потребления алкоголя в 1930-е годы. Другая, не менее важная причина этого -экономический кризис, принесший массовую безработицу и ужесточение дисциплины на заводах в условиях современного промышленного производства, что давало рабочим меньше возможностей выпить. До этого, обычным делом было выпить в течение рабочего дня или сразу после его окончания, но с проникновением современного капиталистического типа мышления, это перестало быть нормой для людей, за исключением, возможно, портовых рабочих, невоенных моряков, рабочих в строительстве и транспорте. Однако в промышленном секторе потребление спиртного не одобрялось и постепенно сходило на нет. В настоящее время, если вы пьете в течение рабочего дня, вы рискуете потерять работу: употребление спиртных напитков во время работы считается основанием для увольнения. С началом второй мировой войны была принята новая, особенно эффективная политика в отношении крепких алкогольных напитков. Хотя специальные налоги с продаж алкогольной продукции собирались и до Второй мировой войны, во время войны был принят новый подход к налогообложению в данной сфере, котостоянии острой интоксикации, а также случаев насилия и суицида» (Edwards 1994: 102). Это не означает, что с потреблением алкоголя связан всегда один и тот же спектр ущерба, однако средние значения по странам можно сравнивать. Тип ущерба зависит и от других факторов, такие как модель поведенческая потребления алкоголя. В странах, где принято выпивать достаточно большие объемы водки за раз, как, например, в России, спектр алкогольного вреда другой, чем в странах, где пьют часто, но понемногу. Тем не менее, показатели потребления коррелируют с уровнем связанного с алкоголем риска. В обществах, где потребление растет, а поведенческая модель потребления алкоголя остается неизменным, риск, связанный с употреблением алкоголя также имеет тенденцию увеличиваться. Учитывая достаточно стабильное распределение потребителей алкоголя по кривой потребления, воздействие только на тяжело пьющих будет малоэффективным с точки зрения снижения вреда в обществе, в целом. Эффективная алкогольная политика (также и с точки зрения воздействия на алкоголиков) должна быть нацелена на более широкий круг потребителей алкоголя. Сильное влияние движения за умеренность и трезвость в Норвегии привело к тому, что алкогольная политика была направлена на изменение поведения людей в отношении алкоголя на уровне всего общества. Однако в 40-е гг. движение ослабело, и, как следствие снизилась его способность влиять на алкогольную политику. В тот период результаты научных исследований придали легитимность старой политике, оправдывая попытки сдерживать общий уровень потребления алкоголя в обществе научными, а не моральными аргументами (Nordlund 2003). Однако регулирование цен с помощью референдумов на местном уровне оказалось действительно невозможным для алкогольной политики. Общественное мнение больше не было против продаж спиртных напитков. Последний раз жители муниципалитета проголосовали против этого в 1973 г. А так как существование института плебисцита оправдано только в случае, если общество выступает за, участниками движения за умеренность было принято решение о прекращении обязательных референдумов. В 1989 г. право на их проведение по требованию было аннулировано, а решение о возможности продаж алкоголя на территории муниципалитета передано местным политикам после консультаций с Винмонополет. Позднее, отношение политиков к ограничению доступности спиртных напитков изменилось. В то время как раньше политическое большинство старалось избегать увеличения числа заведений государственной монополии, поскольку легкий доступ к алкоголю вел к росту потребления, теперь члены многих партий выступают за то, чтобы сделать вино и крепкие спиртные напитки доступными для населения. Они также хотят изменить порядок продажи алкоголя - не через прилавок, а в форме самообслуживания, несмотря на то, что это способствует росту потребления алкоголя в обществе (Horverak 2001). Таким образом, вместо механизма ограничения доступа к алкоголю, новым веянием является рост доступности вина и крепких алкогольных напитков. Институт государственной монополии продолжает ограничивать потребление алкоголя в Норвегии, однако наличие альтернативы - разрешения розничным торговцам продавать вино и крепкие напитки - привело бы к росту как доступности, так и потребления алкоголя. Не считая института государственной монополии, ограничение доступности как средство снижения потребления алкоголя более не является важной составляющей алкогольной политики. Сегодня наиболее важная мера алкогольной политики - налогообложение. Увеличение стоимости спиртных напитков стало политической стратегией в то самое время, когда движение за умеренность потеряло свое влияние на алкогольную политику Норвегии. Изначально участники этого движения выступали против стратегии налогообложения алкоголя, так как считали, что зависимость государства от прибыли с продажи спиртных напитков не должна расти. Однако когда они заметили изменение общественного мнения по данному вопросу, то вскоре приняли новую идею. Ограничение потребления алкоголя с помощью увеличения цены возможно только при определенных условиях. Во-первых, политики должны поддерживать ценовой механизм, должна быть политическая воля к действию, поскольку это будет явно непопулярный шаг. Хорошо, если собранные налоги будут существенными для государственного бюджета. Тогда высокие цены были бы оправданы аргументами не только социальной, но и экономической политикой, а последние, как правило, имеют больший вес. После роста налогов в 1951 г. доходы от акцизов на алкоголь составили 7% дохода государства от прямых и косвенных налогов. На сегодняшний день этот показатель упал до 1,2% и имеет тенденцию к снижению. Это означает, что государство все меньше зависит от налоговой прибыли с алкогольной продукции; в настоящее время эта прибыль не играет решающей роли в государственной поддержке ценовой политики. Второе обязательное условие для эффективности ценовой политики - малодоступность алкоголя из других источников. Исторически сложилось, что основными источниками не облагавшейся налогом алкогольной продукции было частное производство крепких алкогольных напитков и вина, а также контрабанда крепких напитков, составлявшие в 1979 г., по оценкам, 80% неофициального потребления. К 2004 г. показатель снизился до менее чем 30%. Это происходит не только потому, что люди стали более состоятельны, но и потому что они потеряли навыки самогоноварения. Контрабанда крепких напитков снизилась недавно вследствие скандала, когда из-за отравления контрабандным метанолом погибло около двадцати человек. Появление законных и более удобных источников спиртных напитков стало основной причиной снижения самогоноварения. Таким образом, в то время как количество самостоятельно произведенной и контрабандной алкогольной продукции снижается, уровень потребления нелегальных спиртных напитков остается на прежнем уровне. Сейчас люди стараются покупать алкоголь в магазинах беспо-шлинной торговли или во время путешествий к нашим ближайшим соседям - в Швецию, Данию, Финляндию и Россию. В наибольшей степени выросли покупки в магазинах беспошлинной торговли и импорт пива, вина и крепких напитков из Швеции. Большое количество алкоголя, закупаемого гражданами за рубежом, и магазины беспошлинной торговли не позволяют более повышать акцизы. Более того, налоги на алкоголь с большей вероятностью будут снижены, чем повышены в обозримом будущем. Сравнение цен сейчас с ценами в 1960-е гг. говорит о том, что тогда алкогольные напитки были дороже. Цена на столовые вина и крепкие напитки в 2005 г. была на 20% ниже, чем в 1960 г.; пиво стоило дешевле на 10%, а крепленое вино - на 40%. За эти 45 лет выросла реальная заработная плата: сегодня люди зарабатывают достаточно, чтобы покупать бутылку водки в три раза чаще, чем они могли себе это позволить в 1960 г. Учитывая эти исторические изменения, произошедшие с 1960 г., коснувшиеся и цен, доступности алкоголя и зарплат населения, следует ожидать значительного роста уровня потребления алкоголя. Официальная статистика потребления показывает увеличение показателя потребления с 3,5 л в 1960 г. до 6,4 л чистого спирта на душу населения в возрасте от 15 лет и выше. Иными словами, прирост составляет 85%. Также можно было ожидать соответствующий рост ущерба от потребления алкоголя, и рост озабоченности распространением пития в обществе. Однако этого не произошло. Политики и общество в целом склонны считать, что проблемы, связанные с потреблением алкоголя, были сильнее в прошлом. Основная причина этого заключается в том, что на улицах стало меньше людей в нетрезвом состоянии. Современное норвежское государство всеобщего благосостояния может оказывать алкоголикам помощь лучше, чем 40-50 лет назад. Тяжело пьющих реже можно увидеть на рабочем месте или на улице, так как о них заботится целый ряд профессиональных учреждений. Таким образом, проблемы не обязательно ушли, и нельзя сказать, что количество людей, имеющих проблемы с алкоголем, уменьшилось. Просто они не так заметны, как раньше. Другая причина распространенности представления, что раньше проблем с алкоголем было больше, когда, по сути, люди пили меньше, заключается в том, что изменились предпочтения. Люди все больше предпочитают вино крепким напиткам. Это в значительной мере объясняет рост уровня потребления. Водка несколько менее популярна. В 1977 г. зарегистрированный уровень потребления крепких напитков максимума, когда среднестатистический взрослый покупал 2,5 л чистого спирта в виде различных крепких напитков. К 2005 г. показатель снизился наполовину. За этот же период продажи вина выросли с 0,6 л чистого спирта до 2 л. Популярность пива также растет, потребление пива выросло с 2,7 л в этиловом эквиваленте до 3 л в 2005 г. Потребление крепких напитков составляло 20% в общем по-треблении алкоголя в 2005 г. и 43% - в 1977 г. Опросы 1979 г. и 2004 г. показывают, что доля крепких алкогольных напитков, включая нелегальные, снизилась с 44% в 1979 г. до 27% в 2004 г. Крепкие алкогольные напитки перестали занимать первое место в предпочтениях населения Норвегии. Алкогольная политика Норвегии всегда отдавала предпочтение слабоалкогольным напиткам, так как основной вред, который приносит потребление алкоголя, связывают с крепкими алкогольными напитками. Один из способов изменить предпочтения людей - введение более высоких налогов на крепкие спиртные напитки, чем на пиво и вино. В 2006г. налог на один и тот же объем крепких алкогольных напитков был на 50 процентов выше, чем налог на такой же объем вина или пива средней крепости. Вплоть до 1990-х гг. магазинов, торгующих крепкими напитками, было намного меньше, чем тех, что продавали вино и пиво. В настоящее время налогообложение алкогольной продукции - не единственная причина того, что у людей появились новые привычки и предпочтения относительно алкоголя. Такую же роль, особенно в 1970-е гг., сыграло увеличение поездок и туризма в страны Средиземноморья. Люди научились ценить вино, и оно постепенно стало предпочитаться крепким напиткам. Рост популярности вина наблюдается не только в Норвегии. Аналогична ситуация в США и Ирландии, Великобритании и Скан-динавии, в целом. По одной из версий, это связано с появлением у рабочего класса этих стран характерных черт буржуазии, в частности любви к вину, которое всегда считалось атрибутом высшего класса (Hamran, Myrvang 1998). Последняя причина популярности вина, которую мы упомянем, относится к привычкам женщин в потреблении алкоголя. Уровень потребления женщин в последнее время рос быстрее, чем мужчин. А так как женщины предпочитают пить вино, доля вина в общем потреблении соответственно растет. Современная алкогольная политика Норвегии придает меньше значения ограничению доступности алкоголя и увеличению его стоимости. Однако необходимо помнить, что крепкое пиво, вино и крепкие напитки в настоящее время можно приобрести только в магазинах государственной монополии, что помогает ограничить доступность алкоголя, в отличие от розничной продажи в местных магазинах и супермаркетах. Налоги на алкогольную продукцию в Норвегии до сих пор одни из самых высоких в мире. Поэтому существование монополии и ценовая политика продолжают быть краеугольным камнем норвежской алкогольной политики. Однако когда поддержка этих мер снизилась, возникла потребность в новых. Одним из наиболее перспективных направлений развития является создание в обществе определенных зон, свободных от алкоголя. Такие зоны уже существуют, например, на работе и автодорогах не пьют, и люди, в целом, относятся к этим правилам с уважением. Кроме того, свободные от алкоголя зоны разрабатываются и испытываются для беременных женщин, родителей с детьми и на спортивных мероприятиях. За исключением последнего случая, пробное введение свободных от алкоголя зон прошло успешно. Всем известно, что беременным женщинам, детям и подросткам не следует употреблять алкоголь. Алкогольная политика Норвегии также характеризуется двумя другими чертами: полным запретом на рекламу алкоголя и постоянным информированием общества о вреде потребления спиртных напитков. Кроме того, существуют возрастные ограничения продажи алкоголя: приобретать вино и другие алкогольные напитки можно с 18 лет, а крепкие напитки - с 20 лет. Информационные кампании нацелены на потребление алкоголя чаще всего среди молодежи. Однако наиболее важный способ информационного воздействия - это постоянная работа с обществом, настраивание людей на осторожность при потреблении алкоголя. В конце концов, именно так можно добиться принятия алкогольной политики и заручиться поддержкой людей. Отношение общества к основным мерам алкогольной политики Норвегии в 2004 г. показано в Табл. 1. За исключением повышения стоимости алкогольных напитков, в остальном люди поддерживают такую стратегию. В заключение можно сказать, что самый важный урок, который мы извлекли из опыта алкогольной политики Норвегии - это тот факт, что если нет общественной либо политической поддержки, какая бы ни была разработана политика, она не сработает. Норвегии повезло, так как у нее было сильное лобби в лице движения за умеренность, вместе с рабочим движение и Лоу Черч. Благодаря силе этого лобби алкоголь никогда не выпадал из политических дискуссий, по крайней мере, до 1960-х гг. С тех пор, несмотря на то, что численность движения уменьшилось, они все же сохранили связь с представителями политической власти и управления, и таким образом, проблема алкоголя остается актуальным вопросом. Кроме того, поддержка научным сообществом мер, традиционно продвигаемых трезвенническими движениями, привела к тому, что алкогольная политика Норвегии приобретала все более легитимный статус. Урок опыта Норвегии заключается, на мой взгляд, в следующем: для успеха мер алкогольной политики они должны быть признаны обществом разумными и легитимными. Необходимо направлять общественное мнение и на местном, и на национальном уровне к тем мерам, которые, скорее всего, снизят потребление алкоголя.
БиблиографияBrofoss К. 2002. An Outline of Norwegian Alcohol Policy. Alcohol Policy - Epi-demiology - Primary Health Care. Oslo: Norwegian Institute for Alcohol and Drug Research. Bruun K. et а I. 1975. Alcohol Control Policies in Public Health Perspective. Helsinki: The Finnish Foundation for Alcohol Studies. Edwards G., P. Anderson, T. F. Babor, S. Casswell, R. Ferrence, N. Gies-brecht, C. Godfrey, H. D. Holder, P. Lemmens, K. Makela, L. T. Midanik, and T. Norstrom. 1994. Alcohol Policy and the Public Good. Oxford: Oxford University Press. Makela K. 1979. Alkoholinkulutuksen jakautuma (The Distribution of Alcohol Consumption). Helsinki: Social Research Institute of Alcohol Studies. Nemtsov A. 2000. Estimation of Total Alcohol Consumption in Russia, 1980-94. Drug and Alcohol Dependence 58: 133-142. Nordlund S. 2003. Totalforbruksteorien og dens betydning for alkoholpolitikken (The Theory of Total Consumption and Its Relevance for Alcohol Policy). Tidsskrift for Den norske lasgeforening 123: 46-48. Partanen J. 1993. Failures in Alcohol Policy: Lessons from Russia, Kenya, Truk and History. Addiction 88: 129-134. Scheflo O. 1928. Lenin som politiker og menneske. Oslo: Aschehoug. Skog O.-J. 1980. Empiriske og teoretiske studier av alkoholkonsumets fordeling I befolkningen og de fordelingsgenererende mekanismer (Empirical and Theoretical Studies of the Distribution of Alcohol Consumption in a Population and its Generating Mechanisms). Oslo: Statens institutt for alkoholforskning. Skog O.-J. 1991. Drinking and the Distribution of Alcohol Consumption. Society, Culture and Drinking Patterns Reexamined / Ed. by D. J. Pittmann and H. R. White, pp. 135-156. New Brunswick, NJ: Rutgers Center of Alcohol Studies. Tarschys D. 1993. The Success of a Failure: Gorbachev's Alcohol Policy, 1985-88. Europe-Asia Studies 45(1): 7-26. Treml V. G. 1997. Soviet and Russian Statistics on Alcohol Consumption and Abuse. Premature Death in the New Independent States / Ed. by J. L. Bobsdilla, C. A. Costello, and F. Mitchell, pp. 220-238. Washington: National Academic Press Другие интересные материалы:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
