|
|
В подростковом возрасте имеют место самые разнообразные защитные механизмы, набор которых со времен А.Фрейд (аскетизм и интеллектуализм) существенно расширился. Несомненно, этот вывод имеет серьезное значение для уточнения особенностей развития в подростковом возрасте, поскольку в тех случаях, когда у личности имеется достаточно большой репертуар механизмов защиты, она в каждом случае может «подобрать» такую, которая эффективно предохранит ее от переживаний, не препятствуя нормальному развитию. Однако вопроса о том, в связи с чем возникают у подростков механизмы психологической защиты, имеющиеся данные не снимают. А. Соловьева 1. Типичные защиты подростков в работах А. Фрейд Итак, подростковый кризис — один из самых сложных в онтогенезе. Ребенок находится в ситуации постоянного приспособления к физическим и физиологическим изменениям, переживает «гормональную бурю». В наиболее общем виде можно сказать, подросток как будто все время находится в состоянии стресса, а восстановление личностного равновесия следует считать ведущей характеристикой подросткового возраста [66; 88; 116]. Разумеется, моменты порождения нового обязательно характеризуются состоянием неравновесности, неустойчивости. «Мое тело будто взбесилось», — говорят о себе подростки. В результате сегодня резко возрастает интерес к изучению способов урегулирования состояний подобного рода. Существующие исследования показывают неоднозначность взглядов на эту проблему. В частности, авторы полемизируют по поводу значения для подростков совладающих и защитных способов восстановления личностного равновесия. При том что перспективность разработки и того и другого направления в отношении подростков признается исследователями единогласно. Мы исходим из допущения о том, что для копинг-стратегий у подростков недостаточно опыта, а значит, «тем, что обеспечивает успешное функционирование основной тенденции жизни» в подростковом возрасте являются именно защиты. Первой, кто предложил в качестве предмета рассмотрения типично подростковые защиты, была А. Фрейд. Исследователь отмечала, что наиболее соответствующими подростковой программе развития являются такие защиты, как аскетизм и интеллектуализм. Согласно одной из них — интеллектуализму — подросток находит чувственность «неинтересной». В результате гипертрофия требований моральной чистоты и самодисциплины, вполне положительных самих по себе, влечет за собой искусственную самоизоляцию от окружающих, высокомерие и нетерпимость, за которыми кроется страх перед жизнью. Идеалом подростка-«аскета» является не просто контроль над своими чувствами, но полное их подавление и активное акцентирование своего презрительного и враждебного отношения ко всякой чувственности. Недовольство своей внешностью и стремление к ее изменению — есть наиболее яркий пример аскетизма в подростковом возрасте. В теоретическом плане А. Фрейд называла аскетизм подавлением всех инстинктивных побуждений [75; 76]. Подавление — это отвлечение внимания от осознаваемых аффектогенных импульсов и конфликтов; более сознательное, чем при вытеснении, избегание тревожащей информации. Между тем принципиальных различий между этими механизмами чаще всего не выделяется. В самом общем виде подавление является сознательным механизмом на уровне «второй цензуры». С его помощью сдерживается проявление сознаваемого неприемлемого желания или побуждения. При этом речь идет об исключении какого-то психического содержания из области сознания, а не о переносе из одной системы в другую. С точки зрения динамики, ведущую роль в подавлении играют этические мотивы [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].
2. Типичные защиты подростков в работах Ф. Крамер Также существенное влияние на изучение типично подростковых защит оказала работа Ф. Крамер по разработке метода изучения защитных механизмов у детей. Итогом этой работы стало создание «руководства по защитным механизмам» и подтверждение предположений о появлении различных защит на определенных этапах развития в жизни ребенка. В частности, анализируя возрастной отрезок от 7 до 17 лет, Ф. Крамер установила, что вплоть до старшего подросткового возраста высокой является частота использования проекции с одновременным снижением частоты использования отрицания. Таким образом, наиболее часто упо- данным Ф. Крамер, является проекция [52; 92; 93; 94; 95]. Проекция — это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. В употребление термин был введен 3. Фрейдом. Он видел проекцию в предрассудках, мифах, анимизме и некоторых других привычных явлениях обыденной жизни и потому неоднократно подчеркивал ее нормальность. Происходит термин «проекция» от английского слова «projection» и переводится на русский язык как «выброс». Таким путем бессознательное, прорываясь через контроль сознания, выбрасывает истинную информацию, по которой можно судить об определенных скрытых, но глобальных психических особенностях и тенденциях личности. У человека, использующего проекцию часто, как правило, наблюдается недостаточность психологического разграничения собственной личности и окружающего мира, неявное уподобление окружающих людей себе, своему внутреннему миру. Существует два вида проекции. С одной стороны, выделяют первичную проекцию, не прибегающую к вытеснению. Она способствует установлению различия между Я-сам и не-Я-сам, приписывая внешнему миру причины ощущений, которые не хочется локализовать в себе. Это нормальный процесс, укрепляющий Я-сам и уточняющий схему тела. С другой стороны, выделяется вторичная проекция, нуждающаяся в деятельности торможения или вытеснения; внешний объект заполняется проецированной ненавистью и становится преследователем. В целом посредством проекции человек отбрасывает на другого отторгаемую часть себя. Таким образом, происходит ужимание границ Я, вследствие чего все непривлекательные личностные поступки и качества остаются снаружи. В связи с этим необходимым условием для проекции становится поиск подходящей мишени — другой личности, и даже социального института, на которые можно перенести лично неприемлемые стремления или качества. Поэтому в своих пагубных формах она несет опасное непонимание и огромный ущерб межличностным отношениям. Проекция является основой чрезмерного морализирования, ханжества, педантизма по отношению к окружающим и влечет за собой формирование презрения и недоверия к другим людям, а также страха перед ними. Тем самым у индивида провоцируется враждебное восприятие окружающих и формирование оборонительных стратегий, направленных на мнимых врагов, в то время как у объектов проекции нет даже намека на наличие тех пороков, в которых их обвиняют. Вместе с тем в своих благоприятных и зрелых формах проекция служит основой эмпатии. И к тому же упрощает поведение, исключая необходимость в повседневной жизни всякий раз оценивать свои поступки [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79]. На сегодняшний день механизм проекции представляется важной функцией Я, инструментом его формирования. П. Хайманн называет его первичным процессом, необходимым «не только для поддержания жизни организма (как в случае обмена веществ), но и вообще для всякой дифференциации и модификации в любом конкретном организме» [80, с. 199]. Значение обширного опыта А. Фрейд и Ф. Крамер в работе с подростками признается сегодня многими исследователями не только за рубежом, но и в нашей стране.
3. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование Е.Н. Андреевой В последнее десятилетие в отечественной психологии интерес к изучению психологической защиты подростков существенно усилился. Наиболее известными являются работы А.Б. Карпова, P.M. Грановской, Е.С. Романовой, А.В. Либиной, Т.В. Тулупьевой, В.Г. Каменской, С.В. Зверевой, Е.Н. Андреевой и др. При этом данные, полученные российскими психологами, достаточно хорошо согласуются с исследованиями их зарубежных коллег. Так, в исследованиях Е.Н. Андреевой были получены выводы о наличии одновременно как возрастных, так и половых различий в использовании подростками защит. Было показано, что наиболее часто встречаемыми механизмами психологической защиты у подростков являются механизмы проекции, гиперкомпенсации, вытеснения и регрессии [1]. При этом девочки для ликвидации внешних или внутренних «дефектов», провоцирующих возникновение негативного самоотношения, пытаются реализовать себя в той области, где эти «дефекты» чаще проявляются. В результате девочка-подросток, считающая себя непривлекательной перед сверстниками и мечтающая стать более красивой, будет подолгу проводить время у зеркала, примеряя модную одежду, используя обширную палитру косметических средств, или читать множество молодежных журналов и перенимать из них необходимую информацию [1, с. 31]. Такого рода случаи, когда человек полностью уходит в определенную деятельность или занятие, которое в результате становится основным в ущерб другим, носят название компенсации, а в тех случаях, когда этот уход делает другие занятия абсолютно невозможными, диагностируется механизм «гиперкомпенсации». Обычно механизмы типа компенсации являются заменой неразделенных чувств, неуверенности в себе и в конечном счете ведут к тому, что человек может обнаружить в избранной деятельности выдающиеся результаты. Так, ребенок с плохим зрением может стать впоследствии выдающимся художником, как Демосфен стал прекрасным оратором. Но поскольку другие стороны его личности не получают развития, то, несмотря на общественную ценность этих результатов, сам человек может страдать. Как защитный механизм компенсация — это онтологически самый поздний и когнитивно сложный механизм [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79]. Мальчики «для поддержания самоотношения на прежнем уровне пытаются «забывать» истинные и неприятные для них причины случившихся событий, подменяя их на ложные, но «безболезненные». Так проявляется защитный механизм вытеснения. Вытеснение — это механизм, который чаще всего проявляется у людей с незрелым Я, истерическими чертами характера, доминированием пассивного поведения, а также у детей и подростков. Понятие было введено 3. Фрейдом в 1895 году для определения активного процесса, направленного на сохранение вне сознания неприемлемых репрезентаций. Нормально работающее самосознание всегда способствует забыванию особо неприятных событий. Поэтому люди часто склонны помнить только хорошее, забывая истинный, но неприемлемый мотив поступка. Так, обычно вытесняется психотравмирующая информация, связанная с жизнью близких, факты личной биографии, когда личность проявила свои худшие качества, враждебность, любовь к власти, глупость, вседозволенность, сексуальные влечения, т.е. те мысли и желания, которые противоречат принятым самим же человеком ценностям и нормам. Подростки, например, склонны забывать неприятные причины важных событий. При этом вытесненное из сознания не просто забывается, но сохраняет в бессознательном присущую ему психическую энергию влечения (катексис) и стремится вернуться в сознание. Результатом возвращения вытесненного может стать «просвет» в процессе вытеснения, функциональный и полезный клапан (сновидение, фантазмы), либо менее безобидная форма (ошибки, забывчивость), либо патологическое проявление реальной неудачи вытеснения (симптомы). Среди симптомов, связанных с механизмом вытеснения 3. Фрейд называл симптомы истерии, импотенцию, фригидность, психосоматические заболевания (язва желудка, бронхиальная астма). В своем строго функциональном аспекте вытеснение необходимо для упрощения обыденной жизни, а потому оно не всегда содержит в себе презумпцию болезненности. Однако в связи со способностью справляться с наиболее мощными инстинктами, энергоемкостью и высокой патогенностью для самой личности вытеснение является самым опасным защитным механизмом. Вытеснение может быть как полным, так и неполным, частичным. В последнем случае индивид может проявлять определенное отношение к реализуемой части поведения. Причем такое поведение как бы удовлетворяет индивида вместо того, чтобы вызывать тревогу («наплевательское отношение» по выражению знаменитого французского невропатолога и психотерапевта Ж.М. Шарко). Ярким примером такого рода вытеснения является инактивация (исключение) [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79; 86]. Проекция и регрессия, согласно Е.Н. Андреевой, различий по фактору пола не имеют. Регрессия — это механизм защиты, который в психоанализе признается механизмом не просто наиболее характерным подросткам, но и, по мнению П. Блоса, единственно допустимым для сопровождения подросткового развития. Он представляет собой возвращение к примитивным, ранним, связанным с детством, формам реагирования и типам поведения после того, как был достигнут новый уровень компетентности. Этот относительно простой механизм может длиться как несколько мгновений, так и гораздо дольше. Специфика регрессивных защитных механизмов срстоит в преобладании пассивной позиции и свидетельствует о неуверенности в принятии собственных решений. Ее актуализация создает иллюзию снятия с себя ответственности за решение своих проблем благодаря привычной позиции маленького, и потому характеризует инфантильную личность Традиционно выделяют три вида регрессии: — топическая, обусловленная функционированием психического аппарата; преимущественно проявляется в сновидениях; — временная, при которой вновь вступают в действие прежние способы психической организации; — формальная, заменяющая обычные способы выражения и образного представления более примитивными. Эти три формы в основе своей едины, поскольку более давнее во времени оказывается одновременно и более простым по форме, располагаясь в психологической топике в системе восприятия [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79; 81; 82]. 4. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование В.Г. Каменской и С.В. Зверевой Изучая защитные механизмы подростков, В.Г. Каменская и С.В. Зверева получили аналогичные данные [26; 27]. Ведущим механизмом защиты у подростков является проекция. Исследователями также было установлено достоверно высокое значение, свидетельствующее о частом использовании подростками такого защитного механизма, как рационализация. Рационализация — осознание и использование только выгодной информации или той части информации, которая характеризует поведение как правильное и социально одобряемое. Собственно понятие «рационализация» введено Э. Джонсом в 1908 году. Сущность этого механизма заключается в том, что человек сначала действует в ответ на неосознаваемые мотивы, а после действия выдвигает различные предполагаемые причины для объяснения поведения. В целом рационализация связывается с особенностями мышления, согласно которым решение принимается путем «фильтрации» информации в соответствии с основными правилами между «должен» и «нельзя» и получением нужного в данный момент заключения для оправдания своего поступка (наличие доводов, доказательств, оправданий необходимости именно такой, а не иной формы поведения). При этом в мышлении используется только та часть воспринимаемой информации, благодаря которой собственное поведение предстает как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. В последующем индивид, как правило, не пытается пересматривать эти отношения. Выбор аргументов для рационализации представляет собой преимущественно подсознательный процесс, при котором реальные мотивы процесса самооправдания остаются неосознанными. От сознательного обмана защитная аргументация отличается непроизвольностью своей мотивации ri убеждением индивида в том, что он говорит правду. Наличие при этом элементов истины придает человеку ложную уверенность, будто все действительно истинно. Особо прочную опору рационализация находит в готовых идеологических схемах, общепринятой морали, религиях, политических убеждениях. На сегодняшний день относительно рационализации распространенным является мнение: чем человек умнее и способнее к творчеству, тем лучшим рационализатором он является. Традиционно выделяют следующие виды рационализации: 1. Актуальная рационализация — наиболее активно используется, когда человек, нарушив общепринятые нормы морали и будучи в достаточной мере социализированным, переживает внутренний конфликт или когнитивный диссонанс. Она мотивирована необходимостью освобождения от тревоги или фрустрации, которую актуально переживает индивид. 2. Предвосхищающая рационализация — человек может предвидеть начало неприемлемых для него событий заранее. В этом случае он планирует процесс самооправдания до наступления неприемлемой части ситуации (как следствие в большинстве таких случаев человек прилагает меньше усилий для достижения цели). 3. Рационализация для себя – представлена в виде дискредитации цели; снижение ценности объекта, к которому индивид стремился, но не смог достигнуть в силу каких-то обстоятельств (по принципу «зеленый виноград») и в преувеличении ценности уже имеющегося блага (по принципу «сладкий лимон»). 4. Прямая рационализация — индивид, осуществляя защитную аргументацию, говорит об угрожающих событиях, вызывающих тревогу, и о себе, оправдывая себя, переоценивая силу угрозы. 5. Непрямая рационализация — здесь объектами мыслей становятся такие предметы и вопросы, которые прямого отношения к угрозам не имеют (чаще у высокотревожных индивидов). 6. Дискредитация жертвы — этот способ рационализации используется в тех случаях, когда индивид, приписывая другому человеку отрицательные качества, совершает по отношению к нему (жертве) аморальные действия. 7. Самодискредитация — критика или «уничтожение» самого себя. 8. Самообман — чаще всего встречается в тех ситуациях, в которых индивид совершает выбор между двумя возможностями (целями, альтернативными линиями поведения), в какой-то мере отрицается факт совершения поступка, т.е. утверждается, будто бы индивид не имел подлинной возможности свободного выбора. При этом индивид либо старается представить себя субъектом деятельности, «элементом технологии» (науки, власти, условия эксперимента), за которую он не может нести ответственность, либо он совершает действия, наносящие вред другому, однако не признает себя вредителем и создает в себе убеждение, будто действовал в пользу жертвы. Э. Фромм в свое время заметил, что рационализация есть лучший способ «остаться в стаде» и чувствовать себя личностью. Рационализация играет позитивную роль в ситуациях, вызывающих отрицательные переживания (например, период отрочества), давая возможность лучше адаптироваться к ним. Однако частое использование этого механизма психологической защиты ведет к неадекватной оценке возникающих проблем, основанных на сериях обманчивых самооправданий [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].
5. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование А.Б. Карпова Следующее распространенное исследование защитных механизмов подростков было организовано А.Б. Карповым. Обследуя юношей и девушек подросткового и раннеюношеского периодов онтогенеза, в возрасте от 14 до 22 лет, он установил, что в первую тройку наиболее выраженных у них защит входит интеллектуализация, располагаясь в одном ряду с проекцией и замещением. Интеллектуализация — это своеобразная попытка уйти из эмоционально угрожающей ситуации путем ее отстраненного обсуждения в абстрактных, интеллектуализированных терминах. Систематически использующие интеллектуализацию индивиды оставляют впечатление эмоционально холодных, машиноподобных и отчужденных в межличностных отношениях, склонных к сохранению психической дистанции между собой и другими. Интересно отметить, что по своей сути интеллектуализация имеет сходные черты с рационализацией. И тот и другой механизмы являются следствием интеллектуальных процессов. Между тем в случае действия рационализации весь подбор фактов личностью направлен на доказательство утверждения или отрицания цели, в то время как при действии интеллектуализации — ее ценности. Рационализация в большей степени связана с мотивацией, интеллектуализация — с логико-перцептивным компонентом психологической защиты. Рационализация — это псевдоразумное объяснение человеком своих желаний, поступков, в действительности вызванных причинами, признание которых грозило бы личности потерей самоуважения. Интеллектуализация — это нейтрализация эмоции. Основная задача рационализации — найти весомые доказательства, оправдывающие неверные поступки личности, а интеллектуализации — обосновать свое бездействие, поставив его причины в зависимость от объективных условий. Интеллектуализация развивается уже в раннем подростковом возрасте для анализа содержания эмоций ожидания, предвидения, боязни пережить разочарования. Образование механизма принято соотносить с фрустрацией, связанной с неудачами в конкуренции со сверстниками. У подростков часто недостаточность социальных контактов служит основой для чрезмерного фантазирования и интеллектуализирования, наряду с тем, что абстрактные дискуссии и рассуждения на религиозные и философские темы позволяют эффективно избегать конкретных телесных переживаний или конфликтных чувств и идей. Разумеется, это не попытка разрешить задачу, поставленную реальностью, а скорее, способ снятия напряжения, настороженного отношения к аффективным процессам и перевод их на уровень абстрактного мышления. Поэтому у подростков романтический взгляд на любовь сочетается с неразборчивостью связей, эмпатия в процессе рассуждения — с реальным безразличием к близким, к окружающим людям. А. Фрейд выделяла следующие черты, характерные для интеллектуализации: — сосредоточенность на конкретных объектах, реальных вещах в противовес объектам фантазий; — повышенное внимание к процессу рассуждения, размышления; — практическое отсутствие связи рассуждений и реального поведения; — смена бегства от конфликта поворотом к нему — такой чисто интеллектуальный процесс представляет собой обдумывание и выработку множества способов для предотвращения опасности; — дружба, которая в подростковом возрасте основывается на желании рассуждать. Диапазон тем, интересующих молодых людей, очень широк: они обсуждают свою любовь, замужество, политические проблемы, приобретение профессии, философские проблемы смысла жизни, свободы и др. [75]. При благоприятных обстоятельствах адаптивная интеллектуализация может способствовать повышению уровня знаний и интеллекта. В то же время, если она интенсифицируется настолько, что человек лишается полноценной эмоциональной жизни, тогда она приобретает патологические черты, становится дезадаптивной [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79]. Сходным с интеллектуализацией является механизм изоляции. Изоляция — это отделение психотравмирующей ситуации от связанных с ней душевных переживаний, отделение чувства от ситуации. Суть изоляции состоит в отчуждении одной части личности (неприемлемой и травмирующей индивида) от другой части его же личности, которая вполне его устраивает. При таком отделении событие почти не вызывает эмоциональной реакции. Замена ситуации происходит как бы неосознанно, по крайней мере, не связывается с собственными переживаниями. В результате этого индивид обсуждает проблемы, отделенные от остальной личности таким образом, что события не связываются ни с какими чувствами, как будто они случились с кем-то другим. Изоляция начинается с проявления навязчивости (соответственно и распространена она в основном при неврозе навязчивостей). При частой ее актуализации индивид может все больше и больше уходить в идеи, все менее и менее соприкасаясь с собственными чувствами. Дальнейший уход в себя приводит к повышенной тревожности, к ощущению отсутствия прочных корней в этом мире. Такой психологический уход в другое состояние сознания может наблюдаться уже у самых маленьких детей. Взрослый вариант того же самого явления можно найти у людей, изолирующихся от социальных или межличностных ситуаций и замещающих напряжение, возникающее при взаимодействии с другими, стимуляцией, исходящей от фантазий их внутреннего мира. Проявляться изоляция может по-разному Так, изолироваться могут две или более связанных мысли либо чувства: например, мысли «я зол на нее» и «она меня бросила» разделяются во времени и теряют причинную связь. Либо мысли могут появиться без осознанного присутствия ассоциируемых с ними чувств. Внезапные агрессивные мысли — всадить в кого-либо нож, выбросить ребенка из окна, непристойно выругаться в общественном месте — нередко проявляются без соответствующей им эмоции гнева. Среди наиболее распространенных приемов изоляции выделяют остановки в процессе мышления, использование формул и ритуалов, запрет на прикосновения, навязчивые симптомы и др., т.е. всю совокупность приемов, позволяющих прервать временную последовательность мыслей или действий. Например, некоторые подростки могут защищаться от мысли, впечатления, действия, изолируя, выделяя их из контекста посредством паузы, во время которой ничего не должно происходить. Склонность к использованию химических веществ для изменения состояния сознания также можно рассматривать как разновидность проявления изоляции. Очевидный недостаток защиты изоляцией состоит в том, что она выключает человека из активного участия в решении межличностных проблем. Такие личности, постоянно укрывающиеся в собственном внутреннем мире, испытывают терпение тех, кто их любит, сопротивляясь общению на эмоциональном уровне. Внешний мир воспринимается ими как проблематичный или эмоционально бедный. В связи с этим у них нередко развивается богатая внутренняя фантазийная жизнь. В результате искажения реальности при действии изоляции почти не происходит, поскольку люди, полагающиеся на изоляцию, находят успокоение не в непонимании мира, а в удалении от него. Говоря об изоляции, 3. Фрейд указывает, что ее нормальным прототипом является логическое мышление, которое тоже стремится отделить содержание ситуации от той эмоциональной составляющей, в которой она обнаружена [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].
6. Исследования половых различий в использовании защитных механизмов Половые различия в использовании защитных механизмов подростками стали предметом целенаправленных исследований сравнительно недавно. В зарубежных исследованиях половые различия в защитных механизмах прежде всего связываются с именем Ф. Крамер. Именно ею было установлено, что половая принадлежность личности, выраженная в несовпадении мужской и женской линии поведения, может стать не менее значимым фактором активации у них тех или иных защитных механизмов. Известно, что женщины, испытывая подавленность, более всего стремятся думать о возможных причинах своего состояния. Такое стремление «тщательно обдумать», сопровождающееся излишним фокусированием на проблеме, увеличивает в результате уязвимость женщин к депрессиям. Мужчинам, напротив, более присуще инструментальное отношение к миру, стремление его переделать, изменить по своему образу и подобию. В результате они стараются отгородиться от депрессивных состояний, концентрируясь на деятельности, вовлекаясь в физическую активность, чтобы вывести себя из негативных переживаний. Подобного рода маскулинные и фемининные способы реагирования на стресс, скорее всего, являются результатом социализации, действия стереотипов, приписывающих мужчинам быть активными и успешными, а женщинам — чувствительными и сопереживающими [10; 30]. На основе этих закономерностей в теории психологических защит была обнаружена положительная связь между маскулинностью и замещением, фемининностью и отрицанием [83]. Так, мужчины начиная с детского возраста больше, чем женщины, склонны к агрессии. Это предопределяет возможность использования ими механизма замещения. Замещение — это защитный механизм, который выражается в переориентации с темы вызывающей тревогу и неприятные ощущения на другую или в удовлетворении неприемлемого мотива каким- либо нравственно допустимым способом. Иными словами, замещение — это перенос реакции с недоступного на доступный объект. Замещение нередко сопоставляют с реакцией оппозиции. Поэтому в виде активного протеста ребенка против норм и требований взрослых этот вид защиты проявляется достаточно рано. Еще 4. Фрейд отмечал, что когда младенец не может удовлетворить свою потребность в удовольствии за счет поглощения пищи, то становится требовательным и агрессивным (начинает кусать материнскую грудь или сосать замещающий ее объект, например, свой палец). В целом призыв вернуть любовь характеризуется большим разнообразием и интенсивностью проявлений. Это и взрывные реакции со вспышками гнева, разрушительными действиями и агрессией, и общее двигательное возбуждение с временным сужением сознания, и злонамеренные поступки, прямо или косвенно причиняющие вред обидчику Причем развиваться они могут как остро и бурно, так и медленно, когда накапливающееся возбуждение разряжается отдельными враждебными поступками, повреждением или уничтожением вещей обидчика, нанесением телесных повреждений или оскорблениями, наговорами, мучительством животных. У подростков замещение чаще всего проявляется в самооговорах, непонятных кражах, преувеличенном интересе к алкоголю, наркотикам, в суицидных демонстрациях, распутстве, поскольку замещение действием более эффективно для личности, чем замещение словом. Положительный эффект замещения заключается в том, что через физические нагрузки (работа на стройке, мытье окон, стирка, вывоз мусора, перекапывание огорода, заготовка дров, перестановка мебели или интенсивные занятия спортом) можно легче преодолеть, например, ярость, гнев или сильное страдание [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79]. Женские черты не позволяют субъекту занимать активнонаступательную позицию, и поэтому в критических ситуациях наиболее эффективным для них становится отрицание проблем. Отрицание — это наиболее ранняя, а потому и примитивная, форма защитного поведения. Это отказ, бегство, уход из ситуации, в том числе и внутренний, осуществляемый только в самосознании. «Первая реакция человека, которому сообщили о смерти близкого: «Нет!». Такая реакция — отзвук архаического процесса, уходящего корнями в детский эгоцентризм, когда познанием управляет дологическая убежденность: «Если я не признаю этого, значит, это не случилось» [43]. В основе данных действий лежит невозможность удовлетворения базисных потребностей в безопасности и защищенности, а также преждевременная уверенность в том, что в результате какого-либо дела обязательно возникнут неприятные переживания. Способность к отрицанию неприятных сторон реальности служит своего рода временным дополнением к выполнению желаний и сохранению аффективного равновесия, при которых конфликт не допускается внутрь личности, своего Я. Так неизлечимо больной человек, отрицая этот факт, находит в себе силы продолжить бороться за жизнь (вылечивание рака) — это положительное проявление отрицания. Благодаря ему совершаются героические действия: люди, не потеряв головы в смертельно опасных обстоятельствах, спасают себя и своих товарищей. Разумеется, отрицание может срабатывать и с большой избыточностью, принимая за сигнальную информацию нечто вполне безобидное. В результате человек теряет часть необходимой ему информации. Поэтому при определенных условиях этот вид защиты может стать опасным для физического здоровья. Жена, отрицающая, что избивающий ее муж опасен; алкоголик, настаивающий на том, что не имеет никаких проблем с алкоголем; мать, игнорирующая свидетельства о сексуальных домогательствах к ее дочери; пожилой человек, не помышляющий об отказе от вождения машины, несмотря на явное ослабление способностей к этому, — все это знакомые примеры отрицания в его худшем виде [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79]. Среди отечественных исследователей полотипические виды защит в подростковом возрасте целенаправленно изучались И.о. Дворянчиковым и С.С. Носовым [22]. Исследователи установили, что к типично «мужским» формам защитного поведения, независимо от возраста обследуемого, относятся подавление и интеллектуализация. Репертуар защитных механизмов у «женщин» включает в себя регрессию, компенсацию и реактивное образование. Реактивное образование (обратное чувство, формирование реакции и др.) — одна из форм психической установки или привычки, противоположной вытесненному желанию. В отличие от проекции, где объект меняется, здесь объект, вызвавший негативные эмоции, остается прежним, но изменяется отношение к нему. Иными словами, речь в этом случае идет о замене неприемлемых тенденций на прямо противоположные (так называемая инверсия желаний), когда люди могут скрывать от самих себя мотив собственного поведения за счет его подавления сознательно поддерживаемым мотивом противоположного типа: — бессознательная неприязнь к ребенку может выражаться в нарочитом, контролирующем внимании к нему — заласки- вание ребенка; — отвергнутая любовь часто выражается в ненависти к бывшему объекту любви; — мальчики стараются обидеть нравящихся им девочек. В целом этот механизм считается примером успешной защиты, так как устанавливает психические преграды — отвращение, стыд, мораль. Тем не менее, если новая установка становится чрезмерно сильной и активной, это вызывает нетерпимость и фанатизм, и как следствие ограничивает способность человека гибко реагировать на события [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].
7. Эмпирическое обоснование актуальности изучения психологической защиты в подростковом возрасте: организация исследования и методы диагностики Анализ результатов исследований, посвященных изучению психологической защиты у подростков, показал, что подростковый защитных механизмов (так называемых возрастных защит) и к тому же демонстрирует типичную обусловленную полом схему защит (половой диморфизм в использовании защит). Выходит, что между исследователями намечается согласие по ряду основных моментов, позволяющих тем самым очертить некоторые общие контуры проблемы. В то же время в целом исследования психологической защиты у подростков носят разрозненный и фрагментарный характер. В результате для уточнения этой фрагментарности, которая существует в сведениях о психологической защите подростков, было проведено пилотажное исследование. Основная цель проводимого исследования — ориентировочная. Полученные данные предполагается рассматривать в качестве основы для организации основного исследования, направленного на разрешение вопроса о том, с чем именно может быть связано появление у подростков определенных защитных механизмов. В ходе исследования решались следующие задачи: 1) определить общий уровень психологической защиты у подростков, в том числе и с учетом фактора пола; 2) определить конкретные типы операций (защитные механизмы), свойственные подросткам-мальчикам и подросткам- девочкам; 3) охарактеризовать динамику поддержания подростками внутриличностпого равновесия посредством защитных механизмов. В исследовании приняли участие 478 человек: — 12 лет — 127 человек (девочки — 64; мальчики — 63); — 13 лет — 138 человек (девочки — 75; мальчики — 63); — 14 лет — 213 человек (девочки — 113; мальчики — 100). Гипотеза, проверяемая в исследовании, представляла собой предположение о наличии различий в психологической защите у подростков разного пола и на разных возрастных отрезках по следующим параметрам: — доминирующие защитные механизмы; — частота использования защитных механизмов. Для решения поставленных в исследовании задач и проверки сформулированной гипотезы были использованы стандартизованная беседа и тест Р. Плутчика «Life Style Index» (Индекс жизненного стиля) в адаптации Л.Р Гребенникова. Авторский вариант опросника «Life Style Index» был разработан Р. Плутчиком, Г. Келлерманом и Г. Конте в 1979 году на основе представлений о связи конкретных эмоций со специфическими эго-защитными механизмами. Базой для создания опросника являются психоэволюционная теория Р. Плутчика и структурная теория личности Г. Келлермана, в которых утверждалось наличие специфической сети взаимосвязей между различными уровнями личности — уровнем эмоций, защитой и диспозицией (наследственной предрасположенностью к психическим заболеваниям) [15; 25; 106; 107; 120]. Согласно воззрениям Г. Келлермана и Р. Плутчика, эмоции и механизмы защиты — это реакции функциональной адаптации, предназначенные для установления некоего социального равновесия. Это значит, что диада эмоции-защиты входит в любую социальную трансакцию и помогает установить баланс противоположных сил. Такие балансы всегда временны и часто меняются вместе с движением по жизни от одной ситуации к другой. Таким образом, в своих работах авторы исходят из представлений о нормальном использовании психологических защит в качестве особого механизма (действующего по принципу отрицательной обратной связи). Считается, что включение такого механизма имеет результирующий эффект в виде ослабления излишне интенсивной эмоциональной реакции в целях сохранения своего Я-образа, с одной стороны, и с другой — в целях поддержания социально адекватных отношений. Как уже упоминалось, в концепции рассматриваются восемь основных эмоций, присущих всем людям, как консервативных способов поведения в конкретных, постоянно повторяющихся ситуациях и соответствующие им восемь вариантов психологической защиты. Эти восемь эмоций комбинируются по принципу биполярности в четыре пары: — страх — гнев; — радость — печаль; — принятие — отвержение; — ожидание — удивление. Аналогично качества полярности проявляют восемь основных механизмов защиты: — подавление — замещение; — реактивное образование — компенсация; — проекция — отрицание; — интеллектуализация — регрессия. Авторы опросника характеризуют основные типы защит следующим образом: — подавление — исключение из сознания какой-либо идеи или личного опыта и связанных с ними эмоций; — замещение — разрядка эмоции (обычно эмоции гнева) на объекты, животных или людей, воспринимаемых индивидом как менее опасные, чем те, которые действительно вызывают гнев; — реактивное образование — предотвращение проявления неприемлемых желаний, особенно сексуальных и агрессивных, благодаря развитию противоположных этим желаниям установок и форм поведения; — компенсация — интенсивные попытки исправить или как-то восполнить собственную реальную или воображаемую физическую или психическую неполноценность; — проекция — неосознаваемое отвержение собственных эмоционально неприемлемых мыслей, установок или желаний и приписывание их другим людям; — отрицание — недостаточное осознание определенных событий, переживаний и ощущений, которые причинили бы человеку боль при их признании; — интеллектуализация — неосознаваемый контроль над эмоциями и импульсами за счет выраженной зависимости их от рациональной интерпретации ситуации; — регрессия — возвращение в условиях стресса к онтогенетически более ранним или менее зрелым типам поведения. Кроме того, авторы придерживаются положения о том, что обычно индивид, имея возможность использовать комбинацию защитных механизмов, доверяет совершенно определенным защитам. Например, личность с высоким самоконтролем чаще всего в качестве основного механизма защиты будет использовать интеллектуализацию. С учетом этой теоретической модели был составлен опросник, определяющий выраженность ведущих защитных механизмов. При этом авторы обосновали возможность их измерения с помощью опросника. Так, несмотря на то что защитные механизмы онтогенетически развиваются в области бессознательного, их использование не обязательно должно оставаться полностью неосознаваемым. Многим людям как при помощи психотерапевта, так и путем собственного жизненного опыта удается различать свои типичные защитные реакции. Кроме этого, большинство людей может отдавать отчет в своих собственных ощущениях и может также описать поведение, отражающее их собственные защитные механизмы. То, что они не могут это объяснить, динамический механизм такого поведения. Проведенные авторами на разных клинических группах испытуемых исследования по получению нормативных данных и различий подтвердили хорошие диагностические возможности методики. Однако при анализе опросника в нашей стране обнаружилось, что он имеет ряд критических замечаний, одно из которых связано с его дальнейшей верификацией. В то же время многие исследователи именно его признают наиболее удачным средством, позволяющим диагностировать всю систему механизмов психологической защиты. (Именно с его помощью была проведена большая часть рассмотренных выше исследований.) Поэтому российскими исследователями были предприняты разнообразные попытки по его адаптации и стандартизации. В результате с его помощью на российской выборке становится возможным определить как общую выраженность психологической защиты, так и выраженность каждого защитного механизма в отдельности. Для целей нашего исследования был использован вариант адаптации, разработанный JI.P. Гребенниковым. Впрочем, и этот вариант с нашей стороны был подвергнут некоторой переработке. В частности, из опросника нами было изъято утверждение, которое, по нашему мнению, могло представлять опасность для восприятия его детьми подросткового возраста (утверждение: мне случалось думать о самоубийстве). Обработка данных осуществлялась с помощью ключей, отдельных для каждого защитного механизма. Затем по формуле определялся коэффициент общей напряженности каждой защиты: n/N x 100, — где n — число положительных ответов по шкале данной защиты, N — число всех утверждений, относящихся к шкале. Далее осуществлялся статистический анализ полученных данных.
Полученные в исследовании результаты изучения психологической защиты у подростков представлены в табл. 1—3. Таблица 1 Медианные значения защитных механизмов и их различия у мальчиков-подростков на разных возрастных отрезках
ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между мальчиками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р<0.05, достоверно значимые различия между мальчиками 13 и 14 лет отмечены подчеркиванием, р < 0.05, достоверно значимые различия между мальчиками 12 и 13 лет отмечены *, р<0.05 Из табл. 1 видно, что для мальчиков-подростков характерен достаточно широкий спектр анализируемых защитных механизмов. Придерживаясь точки зрения о влиянии психологической защиты на весь процесс развития ребенка, можно констатировать, что каких-либо препятствий нормальному развитию у подростков не обнаружено. Логика рассуждений такова: развитию, как правило, мешают ригидные защитные механизмы. Ригидные защитные механизмы, в свою очередь, складываются в связи с наличием устойчивой тревожности. Устойчивая тревожность является показателем личностных проблем. Наличие большого репертуара защитных механизмов свидетельствует о том, что у подростков имеется широкий диапазон способов, которые предохраняют его от переживаний тревоги. Выходит, что подросток может фактически для каждого травмирующего случая «подобрать» необходимую защиту. При таких условиях препятствий нормальному развитию со стороны психологической защиты не будет. Одновременно на фоне широкого диапазона защитных механизмов нельзя не заметить наличие явных предпочтений у мальчиков-подростков в использовании ими определенных защитных механизмов. Речь идет о значительном доминировании у мальчиков проекции и интеллектуализации на всех возрастных отрезках (12, 13, 14 лет). При этом частота использования проекции с возрастом не меняется. В использовании интеллектуализации прослеживается тенденция к снижению. Кроме этого, четко выраженные различия были обнаружены у мальчиков-подростков при анализе профилей их защитных механизмов. Речь идет о том, что к 14 годам активность защитных механизмов у мальчиков существенно снижается. Достоверно значимые различия в сравнении с возрастом 12 лет отмечаются по механизмам интеллектуализации, отрицания, компенсации и реактивного образования. В сравнении с возрастом 13 лет различия наблюдаются по механизмам интеллектуализации, отрицания и компенсации. По-иному картина выглядит только в отношении механизма замещения: частота использования замещения к 14 годам существенно возрастает. Сходные результаты получены и по группе девочек-подростков (табл. 2). Так, статистический анализ данных показал, что профиль защитных механизмов девочек 14 лет существенно отличается от профилей защитных механизмов девочек на других этапах подросткового возраста. Обнаруженные различия выражаются в снижении к 14 годам актуализации таких защитных механизмов, как проекция, интеллектуализация, отрицание, реактивное образование. Явное предпочтение девочками-подростками оказываются проекции и интеллектуализации (главным образом, проекции). Таблица 2 Медианные значения защитных механизмов и различия между ними у девочек-подростков на разных возрастных отрезках
ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками 13 и 14 лет отмечены подчеркиванием, р < 0.05. При этом выявленная специфика характерна для девочек на всех возрастных отрезках подросткового периода. Таким образом, на основании полученных данных можно сделать вывод о наличии возрастных особенностей в действии психологической защиты подростков. Прежде всего были обнаружены доминирующие у подростков защитные механизмы, такие как проекция и интеллектуализация. Предположительно именно они представляют собой норму подросткового развития. Иначе говоря, проявление в поведении подростков проекции и интеллектуализации не подразумевает под собой присутствия психических отклонений или патологии. Кроме того, обнаружено, что в ходе взросления использование подростками психологической защиты существенно снижается. Анализ возможной связи между полом и защитными механизмами у подростков представлен в табл. 3. Полученные данные отчетливо демонстрируют, что возрастом наибольшего количества различий по фактору пола является возраст 13 лет. Различия здесь обнаруживаются по пяти механизмам: интеллектуализация, проекция, замещение, регрессия, подавление. При этом у девочек по сравнению с мальчиками в этом возрасте наиболее выражены защитные механизмы проекции, реактивного образования и регрессии, у мальчиков — замещения и подавления. В 12 лет различия выражаются в преобладании у мальчиков по сравнению с девочками механизма подавления, у девочек — механизмов проекции и регрессии. В 14 лет достоверно значимые различия обнаруживаются у мальчиков по частоте использования механизма замещения, у девочек — реактивного образования и регрессии. Таблица 3 Медианные значения защитных механизмов девочек и мальчиков подросткового возраста и различия между ними
ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками и мальчиками 12 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками и мальчиками 13 лет обозначены подчеркиванием, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками и мальчиками 14 лет отмечены *, р < 0.05. Исследование показало, что представители обоих полов применяют в большей или меньшей степени всю гамму защитных механизмов. Вместе с тем отдельные механизмы имеют для мальчиков и девочек различное значение. Заметные половые различия были обнаружены у подростков в преимущественном использовании девочками таких механизмов, как проекция, регрессия и реактивное образование, мальчиками — замещения и подавления. По коэффициенту общей выраженности психологической защиты половые различия у подростков не отмечаются (табл. 5). Достоверно значимые различия имеются между возрастными отрезками 12 и 14, а также 13 и 14 лет, что подтверждает обнаруженную ранее тенденцию к снижению у подростков защитной активности. Таблица 4 Значения общей выраженности психологической защиты у мальчиков и девочек подросткового возраста
ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками 12 и 14 лет и мальчиками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками 13 и 14 лет и мальчиками 13 и 14 лет отмечены *, р < 0.05. Таким образом, заявленная в исследовании гипотеза находит свое подтверждение. В частности, подтверждается наличие возрастных особенностей в использовании определенных защитных механизмов. Из полученных данных следует, что нормой для подростков является частое использование ими таких защит, как проекция и интеллектуализация, и снижение защитной активности по ходу возрастного развития. Впрочем, говорить об этом можно лишь на уровне тенденций, поскольку все исследуемые механизмы выражены у подростков приблизительно в равной степени (мальчики: от min = 3 до max = 6,9; девочки: от min = 4 до max = 7,7). Тем не менее выявленный факт является весьма показательным, хотя бы потому, что явно не противоречит результатам, полученным другими исследователями. Также признается и наличие полового диморфизма в использовании подростками защит. Результатами исследования констатируется наличие специфических паттернов типично «мужских» и типично «женских» защит. Так, девочки-подростки использовали проекцию, регрессию и реактивное образование чаще, чем мальчики, а частота применения замещения и подавления выше среди мальчиков, чем среди девочек. Анализ соответствующей литературы, рассматривающей общие вопросы связи половых различий и личности, позволяет предположить, что установленные различия могут быть связаны с врожденными особенностями эмоциональной и ментальной организации мужчин и женщин. Это означает, что мужчина изначально представляется как начало активное, энергия которого более всего направлена вовне. При этом мужчина более сдержан в проявлении эмоций и крайне скуп на их разнообразие. В противоположность мужчинам, женщины более восприимчивы и склонны подстраиваться под окружающий мир, а также эмоционально более экспрессивны. Кроме того, не следует забывать, что уже с самого рождения родители растят не ребенка вообще, а мальчика или девочку с присущими им психологическими различиями в мировосприятии, отношении к окружающему, усвоении навыков и умений, развитии познавательной сферы, эмоциональности. В процессе воспитания они стимулируют соответствие поведения ребенка его половой роли, разъясняя ему: «Ты мальчик, а мальчики не плачут», «Ты девочка, а девочки не дерутся». В результате с самого первого момента от мальчиков ожидается, что они будут вести себя более жестко и агрессивно. Это хорошо соотносится с данными о преобладании у мальчиков по сравнению с девочками защитных механизмов подавления и замещения. Гендерные стереотипы женского поведения главным образом построены на стремлении к безопасности, поэтому от всего нового девочки сначала ожидают только плохого. К тому же в женской идентичности ощущение счастья и самооценка достаточно сильно зависят от физической привлекательности. В результате признаки неравномерно идущих соматических преобразований, сопровождаемых гормональной бурей, воспринимаются девочками как огромное бедствие. В силу этого девочки стараются скрыть возникающие изменения, для чего используют разнообразные ухищрения: сутулятся, чтобы скрыть свой рост, носят свободный свитер, чтобы не была видна намечающаяся грудь, и др. Нетрудно предположить, что подобные особенности женской идентичности могут выступать решающим фактором для более частого использования девочками таких защитных механизмов, как регрессия и реактивное образование [10; 30]. В конечном счете представленные выше данные (см. табл. 1—4) определяют возрастной отрезок наибольшей защитной активности у подростков — возраст 12 лет. Весьма примечательно, что литературные источники, которые рассматривают общие вопросы подросткового развития, подчеркивают высокую значимость этого возрастного отрезка для подростков. В то же время в литературе эта значимость касается прежде всего девочек, а основным ее критерием является возникновение признаков пубертатного развития. Данные, полученные в нашем исследовании, половых различий в значимости для подростков возраста 12 лет не обнаруживают. Следовательно, и оснований для каких бы то ни было глубоких выводов давать не могут. Тем более что результаты были получены с помощью метода поперечных срезов, а значит, оставалась вероятность того, что выявленный факт в какой-то мере может определяться особенностями выборки. Между тем констатировать необходимость более детального изучения проявления психологической защиты подростков, особенно с учетом процесса их полового созревания, при таких условиях вполне возможно. В более широком понимании по результатам проведенного с помощью методики Р. Плутчика исследования можно сделать вывод об адаптивном характере психологической защиты подростков. Основанием для такого вывода являются имеющиеся в литературе сведения о том, что различные патологические проблемы «возникают лишь в тех случаях, когда существует недостаток в более зрелых психологических навыках или когда данные защиты упорно используются для исключения возможных других». Между тем нормальный субъект — «это тот, что располагает «хорошими» защитами, т.е. достаточно разнообразными, чтобы сделать возможной игру влечений, не подавляя Оно и учитывая реальность, не беспокоить Сверх-Я, разрешая Я постоянно обогащаться в достаточно зрелых, чтобы позволять обмен и удовлетворение на подлинно генитальном уровне проработки, отношениях с другими» [9]. Соответственно, результаты нашего исследования отчетливо демонстрируют, что подростками используется достаточно широкий спектр защитных механизмов, среди которых не только примитивные, но и зрелые защиты, что, в свою очередь, свидетельствует об адаптивном характере психологической защиты подростков. Таким образом, в подростковом возрасте имеют место самые разнообразные защитные механизмы, набор которых со времен А.Фрейд (аскетизм и интеллектуализм) существенно расширился. Несомненно, этот вывод имеет серьезное значение для уточнения особенностей развития в подростковом возрасте, поскольку в тех случаях, когда у личности имеется достаточно большой репертуар механизмов защиты, она в каждом случае может «подобрать» такую, которая эффективно предохранит ее от переживаний, не препятствуя нормальному развитию. Однако вопроса о том, в связи с чем возникают у подростков механизмы психологической защиты, имеющиеся данные не снимают.
Литература
1. Андреева Е.Н. Самоотношение подростков // Психология современного подростка. — СПб.: Речь, 2005. — С. 27—37. 2. Бассин Ф.В. О силе Я и психологической защите // Вопросы философии. — 1969. — № 2. — С. 118—126. 3. Бассин Ф.В. Проблемы бессознательного. — М., 1968. 4. Бассин Ф.В. Сознание, «бессознательное» и болезнь // Вопросы философии. 1971. — № 9. — С. 90—120 5. Бассин Ф.В. Проблема психологической защиты // Психологический журнал. — 1988. — № 3. 6. Баттерворт Дж. Принципы психологии развития. — М.: Когито-центр, 2000. 7. Беллак Л. Клиническое применение Тематического апперцептивного теста // Проективная психология. — М.: 2000. — С. 136— 170. 8. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. — Л.: Наука, 1988. 9. Бержере Ж. Психоаналитическая патопсихология: теория и клиника / пер. с фр. А.Ш. Тхостова. — Вып. 7. — М.: МГУ, 2001. 10. Берн Ш. Гендерная психология. — СПб.: ЕВРОЗНАК, 2001. 11. Блюм Дж. Психоаналитические теории личности. — М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 1999. 12. Бурлакова Н.С. Проективные методы: теория, практика применения к исследованию личности ребенка. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. 13. Бурлачук Л.Ф. Словарь-справочник по психодиагностике. — СПб.: Питер Ком, 1999. 14. Василюк Ф.Е. Процесс переживания // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. - С. 309-336. 15. Вассерман Л.И. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля. — СПб.: Санкт-Петербургский научно- исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, 1998. 16. Венгер АЛ. Психологические рисуночные тесты: иллюстрированное руководство. — М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2003. 17. Воловик В.М. «Психологическая защита» как механизм компенсации и ее значение в психотерапии больных шизофренией //Психологические проблемы психогигиены, психопрофилактики и медицинской деонтологии. — Л., 1976. 18. Волков Б.С. Психология подростка. — М.: Педагогическое общество России, 2001. 19. Грановская P.M. Защита личности: психологические механизмы. — СПб.: Знание, 1998. 20. Грановская P.M. Психологическая защита — СПб.: Речь, 2007. 21. Гуркин Ю.А. Гинекология подростков // Руководство для врачей. — СПб.: ИКФ Фолиант, 2000. 22. Дворянчиков Н.В. Половое самосознание и методы его диагностики / Н.В. Дворянчиков, С.С. Носов, Д.К. Саламова. — М.: Флинта: Наука, 2011. 23. Дольто Ф. На стороне подростка: пер. с фр. — СПб.: 2002. 24. Защитные механизмы личности: Методические рекомендации / сост. проф. В.В. Деларю. — Волгоград: ВолгГАСА, 2004. 25. Иванов В.Б. Использование модифицированного варианта теста на психологические защиты Р. Плутчика у пациентов с невротическими и личностными расстройствами, осложненными сексуальной дисфункцией // Социальная и клиническая психиатрия. - 2000. - Т. 10. - Вып. 1. - С. 75-78. 26. Каменская В.Г. Психологическая защита и мотивация в структуре конфликта. — СПб.: Детство-Пресс, 1999. 27. Каменская В.Г. Возрастные и гендерные особенности системы психологических защит (на примере подростково-юношеской выборки) // Психологический журнал. — Т. 26. — № 4. — 2005. — С. 77-89. 28. Киршбаум Э. Психологическая защита. — М.: Смысл, 2000. 29. Клее М. Психология подростка. — М.: Педагогика, 1991. 30. Клецина И.С. От психологии пола — к гендерным исследованиям в психологии // Вопросы психологии. — 2003. — № 1. 31. Колесов Д.В. Современный подросток. Взросление и пол. — М.: Флинта, 2003. 32. Кривцова С.В. Подросток на перекрестке эпох. — М., 1997. 33. Кришталь В.В. Сексология, учебное пособие. — М.: ПЕР СЭ, 2002. 34. Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения: монография.— Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова — Студия оперативной полиграфии Авантитул, 2004. 35. Лапланш Ж. Защита // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 357—394. 36. Лапланш Ж. Словарь по психоанализу. — М., 1996. 37. Левин К. Динамическая психология. — М.: Смысл, 2001. 38. Левитов Н.Д. О психических состояниях человека. — М.: Про Просвещение, 1964. 39. Леонтьев Д.А. Тематический апперцептивный тест. — М.: Смысл, 1998. 40. Лестер К. Защитные механизмы человеческой психики. — М.: 1963. 41. Либина А.В. Совладающий интеллект: человек в сложной жизненной ситуации. — М.: Эксмо, 2008. 42. Личко А.Е. Типы акцентуаций характера и психопатий у подростков. — М.: АПРЕЛЬ ПРЕС, 1999. 43. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: понимание структуры личности в клиническом процессе. — М.: Независимая фирма Класс, 2001. 44. Маховер К. Проективный рисунок человека. — М.: Смысл, 2000. 45. Менинжер В. Психические механизмы // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия / ред. Д.Я. Райгород- ский. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 509—536. 46. Мюррей Г.А. ТАТ. Руководство. — Гарвард, 1971. 47. Мюррей Г. Применение теста тематической апперцепции // Проективная психология. — М., 2000. — С. 129—135. 48. Наенко Н.И. Природа психической напряженности // Психическая напряженность. — М., 1976. — С. 5—20. 49. Налчаджян А.А. Психологические защитные механизмы // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия / ред. Д.Я. Райгородский. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 395—481. 50. Нартова-Бочавер С.К. «Coping-behavior» в системе понятий психологии личности // Психологический журнал. — 1997. — № 5. - С. 20-31. 51. Немчин Т.А. Состояние нервно-психического напряжения. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1983. 52. Носов С.С. Диагностика защитных механизмов: подход Фиби Крамер / С.С. Носов, М.Ж. Абдукаримов. — М.: Флинта: Наука, 2011. 53. Прихожан А.М. Подросток в учебнике и в жизни. — М.: Знание, 1990. 54. Психоаналитические термины и понятия: словарь / под ред. Б.Э. Мура и Б.Д. Файна. — М.: Независимая фирма Класс, 2000 Психология подростка. Полное руководство / под ред. А.А. Реана — СПб.: Прайм-Еврознак, 20U3. 56. Райс Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. — СПб., 2000. 57. Райская М.М. Особенности психофизического инфантилизма у детей и подростков с синдромом Шерешевского-Тернера// Детская патопсихология. Хрестоматия. — М.: Когито-Центр, 2001. — С. 320-325. 58. Ремшмидт X. Подростковый и юношеский возраст. Проблемы становления личности. — М., 1994. 59. Реньге В.Э. Методика Тематического Апперцептивного Теста (ТАТ) // Дридзе Т.М. Психология общения. — Рига, 1979. — С. 33-66. 60. Романова Е.С. Графические методы в практической психологии. — СПб.: Речь, 2001. 61. Романова Е.С. Механизмы защиты как специфические средства решения универсальных проблем адаптации // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 566—593. 62. Романова Е.С. Механизмы психологической защиты. — Мытищи: Талант, 1996. 63. Руководство по использованию восьмицветового теста Люшера / сост. О.Ф. Дубровская. — М.: Когито-Центр, 1999. 64. Русина Н.А. Психологические защиты и механизмы совладания: отличия, проявления в психотерапевтической практике, эффективность // Ярославский психологический вестник. — Вып. 1. — М.; Ярославль: РПО — ЯрГУ, 1999. — С. 157—173. 65. Соколова Е.Т. Проективные методы исследования личности. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 66. Тайсон Ф. Психоаналитические теории развития. — Екатеринбург: Деловая книга, 1998. 67. Тарт Г. Механизмы защиты // Самосознание и защитные механизмы личности. Хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 481-508. 68. Ташлыков В.А. Психологическая защита у больных с неврозами и с психосоматическими расстройствами. Пособие для врачей. — СПб.: Ин-т усов, врачей, 1992. 69. Томэ X. Современный психоанализ. Т. 1. Теория. — М.: Издательская группа Прогресс — Литера, Издательство Агентства Яхтсмен, 1996. 70. Томэ Х. Современный психоанализ. Т. 2. Практика. М.: Издательская группа Прогресс — Литера, Издательство Агентства Яхтсмен, 1996. 71. Тулупьева Т.В. Помощь себе: психологическая защита у подростков // Психология современного подростка / под ред. проф. Л.А. Регуш. — СПб., Речь, 2005. — С. 318—338. 72. Тулупьева Т.В. Психологическая защита и особенности личности в период ранней юности. — СПб., 2000. 73. Фейдимен Д. Защитные механизмы / под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и М.В. Фаликман. — М.: ЧеРо, 2002. 74. Фельдштейн Д.И. Проблемы возрастной и педагогической психологии. — М.: Международная педагогическая академия, 1995. 75. Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. — М.: Педагогика-Пресс, 1993. 76. Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Соч.: в 2 т. — М.: Эксмо-Пресс, 1999. 77. Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ. — М., 1997. 78. Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни // Психология бессознательного: сб. произведений. — М.: Просвещение, 1990. 79. Фрейд 3. Я и Оно // Психология бессознательного: сб. произв. — М.: Просвещение, 1990. 80. Хайманн П. Функции интроекции и проекции в раннем младенчестве // Кляйн М., Айзекс С., Райвери Дж., Хайманн П. Развитие в психоанализе. — М.: Академический Проект, 2001. — С. 191—250. 81. Хайманн П. Регрессия // Кляйн М., Айзекс С., Райвери Дж., Хайманн П. Развитие в психоанализе. — М.: Академический Проект, 2001. - С. 250-287. 82. Хайнц Р. О регрессии // Энциклопедия глубинной психологии. Т. I. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. — М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. — С. 498—503. 83. Харламенкова Н.Е. Самоутверждение подростка. — М.: Ин-т психологии РАН, 2004. 84. Харламенкова Н.Е. Тематический апперцептивный тест: диагностика и применение: учеб. пособие. — М.: МОСУ, 2000. 85. Шипош К. Значение аутогенной тренировки и биоуправления с обратной связью электрической активностью мозга в терапии неврозов: автореф. дис.... канд. психол. наук. — Л., 1980. 86. Шмидбауер В. Вытеснение и другие защитные механизмы // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 1. Зигмунд Фрейд. Жизнь. Работа. Наследие. — М.: MGM-Interna, 1998. — С. 289—295. 87. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. — М.: 1996 88. AdelsonJ. Handbook of Adolescent Psychology. — N.Y.: Wiley, 1980. 89. Ballotin U. Cognitive Functions in Turner′s Syndrome // Minerva. Pediatr. - 1998. - № 50 (10). - P. 419-425 90. Botan U.W. Psychological Aspects of Turner′s Syndrome // J. Psy- chosom. Obstet. Gynaecol. — 1998. — № 19 (1). — P. 1—18. 91. Caspi A. Inpidual Differences are Accentuated during Periods of Social Change: The Same Case of Girls at Puberty //J. of Personality and Social Psychology. — 1991. — P. 157—168. 92. Cramer P. Defense mechanisms in adolescence. Developmental Psychology. - № 15. - P. 476-477. 93. Cramer P. Evidence for change in children’s use of defense mechanisms//J. of personality. — 1997. — V. 65. — № 2. — P. 233— 249. 94. Cramer P. The development of defensive mechanisms. — N.Y., 1990. 95. Cramer P. Preschool antecedents of defense mechanism use in young adults: A longitudinal study // Journal of Personality and Social Psychology. - 1998. - Vol. 74 (1). - P. 159-169. 96. Delooz J. Turner Syndrome Patients as Adults: A Study of their Cognitive Profile, Psychological Functioning and Psychopathological Findings // Genet. Counsel. — 1993. — № 4 (3). — P. 169—179. 97. Downey J. Psychopathology and Social Functioning in Women with Turner Syndrome //J. Nerv. Ment. Disab. — 1989. — № 177 (4). — P. 191-201. 98. Downey J. Cognitive Ability and Everyday Functioning in Women with Turner Syndrome // Leam J. Disability. — 1991. — № 24 (1). — P. 32-39. 99. Frank S.J. Sex role attributes, symptom distress, and defensive style among college men and women // Journal of personality and social psychology. - 1984. - Vol. 47(1). - P. 182-192. 100. Freud A. Adolescence // Psychoanalytic study of the child. — 1958. - Vol. XVI. - P. 225-278. 101. Freud S. The defence neuro psychoses / The collected Papers: in 10 v. — N.Y.: Collier Books, 1963. — V. 2. 102. Gardner M. Adolescence and Adulthood: An Experimental Study // Developmental Psychology. — 2005. Jul. — V. 41(4). — P. 625—635. 103. Ge X. Trajectories of Stressful Life Events and Depressive Symptoms During Adolescence // Developmental Psychology. — 1994. — Vol. 30. - № 4. - P. 467-483. 104. Haan N. Coping and defending. Process of Self-environment Organization. Academic Press, N.Y., 1977 (Personality and Psychopathology. — Vol. XVI). 105. Haan N. Proposed model of ego functioning. Coping and defense mechanisms in relationship to IQ change. Psychological Monographs 77 (Whole № 571) (1963). - P. 1-23. 106. Kellerman H. A structural model of emotions personality and sociological implications // Plutchik R., Kellerman H (eds) Emotion: theory, research and experience. — N.Y., 1980. — Vol. 1. — P. 349-384. 107. Kellerman H. Emotion trait interrelations and the measurement of personality / Psyhological Reports. — 1968. 108. Koff E. Changes of Representation of Body Image as a Function of Menarched Status // Developmental Psychology. — 1978. — № 14. - P. 635-642. 109. Lackovic-Grgin K. Pubertal Status, Interaction with Significant Others, and Self-Esteem of Adolescent Girls // Adolescence. — 1994. - № 29(115). - P. 691-700. 110. Lagrou K. Age-related Perception of Stature, Acceptance of Therapy and Psychosocial Functioning in Human Growth Hormone-treated Girls with Turner Syndrome // Clin J. Endocrinol. Metab. — 1998. — №83(5).-P. 1494-1501. 111. Lahood B.J. Cognitive Abilities of Adolescent Turner′s Syndrome Patient // Adoles J. Health Care. — 1985. — September, 6(5). — P. 358-364. 112. Larson R. Stress and “storm and stress” in early adolescence: The relationship of negative events with dysphoric affect // Developmental Psychology. — 1993. — Vol. 29, № 1. — P. 130—140. 113. McCauley E. The Turner Syndrome: Cognitive Deficits, Affective Discrimination and Behavior Problems // Child Dev. — 1987. — April, 58(2). - P. 464-473. 114. McCauley E. Psychosocial Adjustment of Adult Women with Turner Syndrome // Clin. Genet. — 1986. — April, 29(4). — P. 284—290. 115. Mullins L.L. Developing of Program to Assist Turner′s Syndrome Patients and Families // Social Work Health Care. — 1991. — № 16(2). - P. 69-79. 116. Palombo J. (1988) Adolescent development: A view from self psychology. Child and Adolescent Social Work Journal. — № 5. — P. 171-186 117. Pavlidis K. Psychosocial and Sexual Functioning in Women with Turner Syndrome // Clin. Genet. — 1995. — February, 47(2). — P. 85-87. 118. Personality in Adulthood: A Five-Factor Theory Perspective / Ed. R.R. McCrae, P.T. Costa, Baltimore Gerontology Research Center. — Guilford Press, 2003. 119. Petersen A.C. Adolescent development // Annual Review of Psychology. — 1988. — № 39. — P. 583—607. 120. Plutchik R. A structural theory of ego defenses and emotions // Izard E. (ed.) Emotions in personality and psychopathology. — N.Y.: Plenum Publishing Corporation, 1979. — P. 229—257. 121. Ross J.L. Self-Concept and behavior in Adolescent Girls with Turner Syndrome //J. Clin. Endocrinol. Metab. — 1996. — March, 81 (3).-P. 926-931. 122. Ross J. Neurodevelopmental and Psychosocial Aspects of Turner Syndrome // Mental Retard. Devel. Disab. — 2000. — Vol. 6. — № 2. - P. 135-141. 123. Rovet J. Behavioral Phenotype in Children with Turner Syndrome // Pediatr J. Psychol. — 1994. — December, 19(6). — P. 779—790. 124. Rovet J. The Mental Rotation Task Performance of Turner Syndrome Subjects // Behav. Genet. — 1980. — September, 10 (5). — P. 437-443. 125. Rovet J. Specific Arithmetic Calculation Deficits in Children with Turner Syndrome // Clin J. Exp. Neuropsychol. — 1994. — December, 16 (6). — P. 820—839. 126. Scuse D. Quality of Life in Turner Syndrome is Related to Chromosomal Constitution: Implications for genetic Counselling and Management // Acta. Pediatr. Suppl. — 1999. — February, 88 (428). — P. 110-113. 127. Shill M.A. Signal Anxiety, Defense, and the Pleasure Principle. // Psychoanalytic Psychology. — 2004. — Vol. 21(1). — P. 116—133. 128. Smith G.V.W. Anxiety and defensive strategies in childhood and adolescence. — N.Y., 1992. — № 52. 129. Swillen A. Intelligence, Behavior and Psychosocial development in Turner Syndrome. A Cross-sectional Study of 50 Preadolescent and Adolescent Girls (4—20 years) // Genet. Couns. — 1993. — №4(1).-P. 7-18. 130. Temple C.M. Intellectual Functioning of Children with Turner Syndrome. A Comparison of Behavior Phenotypes // Dev. Med. Child NeuroL. — 1993. — August, 35(8). — P. 691—698. 131. Toublanc J.E. Psychosocial and Sexual Outcome in Women with Turner Syndrome// Contracept. Fertil. Sex. — 1997. — Jule-August, 25(7-8). - P. 633-638. 132. Vaillant G.E. Theoretical hierarchy of adaptive ego mechanisms // Archives of General Psychiatry. —1971. — № 24. — P. 107—118. 133. Van Borsel J. Communication Problems in Turner Syndrome: A Sample Survey //J. Commun. Disord. — 1999. — November-December, 32(6). - P. 435-444. 134. Williams J.K. Behavioral Characteristics of Children with Turner Syndrome and Children with Learning Disabilities // West J. Nurs. Res. — 1994. — February, 16(1). — P. 35—39. 135. Williams J.K. A Comparison of Memory and Attention in Turner Syndrome and Learning Disabilities // Pediatr J. Psychol. — 1991. — October, 16(5). - P. 585-593. Другие интересные материалы:
|
|