Новости  О сервере  Структура  Адреса и ссылки  Книга посетителей  Форум  Чат Поиск по сайту

Кабинет нарколога _ Наркология on-line _ Прием доктора Пилюлькина _ Краткосрочная психотерапия в наркологии Ликбез _  Химия и жизнь _ Если друг оказался вдруг... _ Мифы и легенды _ Правдивые истории _ Частые вопросы _ Проверь себя _  Родительский уголок _ Родители родителям _ Ранняя диагностика _ Агитпросвет _ Место импульсивности в клинике наркологии  Закон сур-р-ов! _ Законы и нормативные документы _ Даешь систему! _  Сверхценные идеи _ Косые взгляды _ Глас народа _  Самопомощь _ Виртуальная группа _ Анонимные Наркоманы _ Сокрушающий курс _

В подростковом возрасте имеют место самые разнообразные защитные механизмы, набор которых со времен А.Фрейд (аскетизм и интеллектуализм) существенно расширился. Несомненно, этот вывод имеет серьезное значение для уточнения особенностей развития в подростковом возрасте, поскольку в тех случаях, когда у личности имеется достаточно большой репертуар механизмов защиты, она в каждом случае может «подобрать» та­кую, которая эффективно предохранит ее от переживаний, не пре­пятствуя нормальному развитию. Однако вопроса о том, в связи с чем возникают у подростков механизмы психологической защиты, имеющиеся данные не снимают.

А. Соловьева

1. Типичные защиты подростков в работах А. Фрейд

Итак, подростковый кризис — один из самых сложных в онто­генезе. Ребенок находится в ситуации постоянного приспособле­ния к физическим и физиологическим изменениям, переживает «гормональную бурю». В наиболее общем виде можно сказать, подросток как будто все время находится в состоянии стресса, а восстановление личностного равновесия следует считать ведущей характеристикой подросткового возраста [66; 88; 116]. Разумеется, моменты порождения нового обязательно характеризуются состо­янием неравновесности, неустойчивости. «Мое тело будто взбе­силось», — говорят о себе подростки. В результате сегодня резко возрастает интерес к изучению способов урегулирования состоя­ний подобного рода. Существующие исследования показывают неоднозначность взглядов на эту проблему. В частности, авторы полемизируют по поводу значения для подростков совладающих и защитных способов восстановления личностного равновесия. При том что перспективность разработки и того и другого направления в отношении подростков признается исследователями единоглас­но. Мы исходим из допущения о том, что для копинг-стратегий у подростков недостаточно опыта, а значит, «тем, что обеспечивает успешное функционирование основной тенденции жизни» в под­ростковом возрасте являются именно защиты.

Первой, кто предложил в качестве предмета рассмотрения ти­пично подростковые защиты, была А. Фрейд. Исследователь от­мечала, что наиболее соответствующими подростковой программе развития являются такие защиты, как аскетизм и интеллектуа­лизм. Согласно одной из них — интеллектуализму — подросток на­ходит чувственность «неинтересной». В результате гипертрофия требований моральной чистоты и самодисциплины, вполне положительных самих по себе, влечет за собой искусственную самоизо­ляцию от окружающих, высокомерие и нетерпимость, за которыми кроется страх перед жизнью. Идеалом подростка-«аскета» являет­ся не просто контроль над своими чувствами, но полное их пода­вление и активное акцентирование своего презрительного и враж­дебного отношения ко всякой чувственности. Недовольство своей внешностью и стремление к ее изменению — есть наиболее яркий пример аскетизма в подростковом возрасте. В теоретическом пла­не А. Фрейд называла аскетизм подавлением всех инстинктивных побуждений [75; 76].

Подавление — это отвлечение внимания от осознаваемых аф­фектогенных импульсов и конфликтов; более сознательное, чем при вытеснении, избегание тревожащей информации. Между тем принципиальных различий между этими механизмами чаще всего не выделяется.

В самом общем виде подавление является сознательным меха­низмом на уровне «второй цензуры». С его помощью сдерживает­ся проявление сознаваемого неприемлемого желания или побуж­дения. При этом речь идет об исключении какого-то психического содержания из области сознания, а не о переносе из одной системы в другую. С точки зрения динамики, ведущую роль в подавлении играют этические мотивы [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

2. Типичные защиты подростков в работах Ф. Крамер

Также существенное влияние на изучение типично подростко­вых защит оказала работа Ф. Крамер по разработке метода изуче­ния защитных механизмов у детей. Итогом этой работы стало соз­дание «руководства по защитным механизмам» и подтверждение предположений о появлении различных защит на определенных этапах развития в жизни ребенка. В частности, анализируя воз­растной отрезок от 7 до 17 лет, Ф. Крамер установила, что вплоть до старшего подросткового возраста высокой является частота использования проекции с одновременным снижением частоты использования отрицания. Таким образом, наиболее часто упо- данным Ф. Крамер, является проекция [52; 92; 93; 94; 95].

Проекция — это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. В употребление термин был введен 3. Фрейдом. Он видел проекцию в предрассуд­ках, мифах, анимизме и некоторых других привычных явлениях обыденной жизни и потому неоднократно подчеркивал ее нор­мальность.

Происходит термин «проекция» от английского слова «projec­tion» и переводится на русский язык как «выброс». Таким путем бессознательное, прорываясь через контроль сознания, выбрасы­вает истинную информацию, по которой можно судить об опреде­ленных скрытых, но глобальных психических особенностях и тен­денциях личности. У человека, использующего проекцию часто, как правило, наблюдается недостаточность психологического раз­граничения собственной личности и окружающего мира, неявное уподобление окружающих людей себе, своему внутреннему миру.

Существует два вида проекции. С одной стороны, выделяют первичную проекцию, не прибегающую к вытеснению. Она спо­собствует установлению различия между Я-сам и не-Я-сам, при­писывая внешнему миру причины ощущений, которые не хочет­ся локализовать в себе. Это нормальный процесс, укрепляющий Я-сам и уточняющий схему тела. С другой стороны, выделяется вторичная проекция, нуждающаяся в деятельности торможения или вытеснения; внешний объект заполняется проецированной ненавистью и становится преследователем.

В целом посредством проекции человек отбрасывает на дру­гого отторгаемую часть себя. Таким образом, происходит ужима­ние границ Я, вследствие чего все непривлекательные личностные поступки и качества остаются снаружи. В связи с этим необходи­мым условием для проекции становится поиск подходящей мише­ни — другой личности, и даже социального института, на которые можно перенести лично неприемлемые стремления или качества. Поэтому в своих пагубных формах она несет опасное непонима­ние и огромный ущерб межличностным отношениям. Проекция является основой чрезмерного морализирования, ханжества, пе­дантизма по отношению к окружающим и влечет за собой форми­рование презрения и недоверия к другим людям, а также страха перед ними. Тем самым у индивида провоцируется враждебное восприятие окружающих и формирование оборонительных стра­тегий, направленных на мнимых врагов, в то время как у объектов проекции нет даже намека на наличие тех пороков, в которых их обвиняют. Вместе с тем в своих благоприятных и зрелых формах проекция служит основой эмпатии. И к тому же упрощает пове­дение, исключая необходимость в повседневной жизни всякий раз оценивать свои поступки [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

На сегодняшний день механизм проекции представляется важ­ной функцией Я, инструментом его формирования. П. Хайманн называет его первичным процессом, необходимым «не только для поддержания жизни организма (как в случае обмена веществ), но и вообще для всякой дифференциации и модификации в любом конкретном организме» [80, с. 199].

Значение обширного опыта А. Фрейд и Ф. Крамер в работе с подростками признается сегодня многими исследователями не только за рубежом, но и в нашей стране.

3. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование Е.Н. Андреевой

В последнее десятилетие в отечественной психологии интерес к изучению психологической защиты подростков существенно усилился. Наиболее известными являются работы А.Б. Карпова, P.M. Грановской, Е.С. Романовой, А.В. Либиной, Т.В. Тулупьевой,

В.Г. Каменской, С.В. Зверевой, Е.Н. Андреевой и др. При этом дан­ные, полученные российскими психологами, достаточно хорошо согласуются с исследованиями их зарубежных коллег.

Так, в исследованиях Е.Н. Андреевой были получены выводы о наличии одновременно как возрастных, так и половых различий в использовании подростками защит. Было показано, что наибо­лее часто встречаемыми механизмами психологической защиты у подростков являются механизмы проекции, гиперкомпенсации, вытеснения и регрессии [1]. При этом девочки для ликвидации внешних или внутренних «дефектов», провоцирующих возник­новение негативного самоотношения, пытаются реализовать себя в той области, где эти «дефекты» чаще проявляются. В результате девочка-подросток, считающая себя непривлекательной перед сверстниками и мечтающая стать более красивой, будет подолгу проводить время у зеркала, примеряя модную одежду, используя обширную палитру косметических средств, или читать множе­ство молодежных журналов и перенимать из них необходимую информацию [1, с. 31]. Такого рода случаи, когда человек полно­стью уходит в определенную деятельность или занятие, которое в результате становится основным в ущерб другим, носят назва­ние компенсации, а в тех случаях, когда этот уход делает другие занятия абсолютно невозможными, диагностируется механизм «гиперкомпенсации». Обычно механизмы типа компенсации яв­ляются заменой неразделенных чувств, неуверенности в себе и в конечном счете ведут к тому, что человек может обнаружить в избранной деятельности выдающиеся результаты. Так, ребенок с плохим зрением может стать впоследствии выдающимся худож­ником, как Демосфен стал прекрасным оратором. Но поскольку другие стороны его личности не получают развития, то, несмотря на общественную ценность этих результатов, сам человек может страдать. Как защитный механизм компенсация — это онтологи­чески самый поздний и когнитивно сложный механизм [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

Мальчики «для поддержания самоотношения на прежнем уровне пытаются «забывать» истинные и неприятные для них причины случившихся событий, подменяя их на ложные, но «без­болезненные». Так проявляется защитный механизм вытеснения. Вытеснение — это механизм, который чаще всего проявляется у людей с незрелым Я, истерическими чертами характера, домини­рованием пассивного поведения, а также у детей и подростков. Понятие было введено 3. Фрейдом в 1895 году для определения активного процесса, направленного на сохранение вне сознания неприемлемых репрезентаций. Нормально работающее самосо­знание всегда способствует забыванию особо неприятных собы­тий. Поэтому люди часто склонны помнить только хорошее, за­бывая истинный, но неприемлемый мотив поступка. Так, обычно вытесняется психотравмирующая информация, связанная с жиз­нью близких, факты личной биографии, когда личность проявила свои худшие качества, враждебность, любовь к власти, глупость, вседозволенность, сексуальные влечения, т.е. те мысли и желания, которые противоречат принятым самим же человеком ценностям и нормам. Подростки, например, склонны забывать не­приятные причины важных событий. При этом вытесненное из со­знания не просто забывается, но сохраняет в бессознательном при­сущую ему психическую энергию влечения (катексис) и стремится вернуться в сознание. Результатом возвращения вытесненного мо­жет стать «просвет» в процессе вытеснения, функциональный и полезный клапан (сновидение, фантазмы), либо менее безобидная форма (ошибки, забывчивость), либо патологическое проявление реальной неудачи вытеснения (симптомы). Среди симптомов, свя­занных с механизмом вытеснения 3. Фрейд называл симптомы ис­терии, импотенцию, фригидность, психосоматические заболевания (язва желудка, бронхиальная астма).

В своем строго функциональном аспекте вытеснение необхо­димо для упрощения обыденной жизни, а потому оно не всегда содержит в себе презумпцию болезненности. Однако в связи со способностью справляться с наиболее мощными инстинктами, энергоемкостью и высокой патогенностью для самой личности вы­теснение является самым опасным защитным механизмом.

Вытеснение может быть как полным, так и неполным, частич­ным. В последнем случае индивид может проявлять определенное отношение к реализуемой части поведения. Причем такое поведе­ние как бы удовлетворяет индивида вместо того, чтобы вызывать тревогу («наплевательское отношение» по выражению знаменито­го французского невропатолога и психотерапевта Ж.М. Шарко). Ярким примером такого рода вытеснения является инактивация (исключение) [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79; 86].

Проекция и регрессия, согласно Е.Н. Андреевой, различий по фактору пола не имеют.

Регрессия — это механизм защиты, который в психоанали­зе признается механизмом не просто наиболее характерным под­росткам, но и, по мнению П. Блоса, единственно допустимым для сопровождения подросткового развития. Он представляет собой возвращение к примитивным, ранним, связанным с детством, фор­мам реагирования и типам поведения после того, как был достиг­нут новый уровень компетентности. Этот относительно простой механизм может длиться как несколько мгновений, так и гораздо дольше.

Специфика регрессивных защитных механизмов срстоит в преобладании пассивной позиции и свидетельствует о неуверенности в принятии собственных решений. Ее актуализация создает иллю­зию снятия с себя ответственности за решение своих проблем бла­годаря привычной позиции маленького, и потому характеризует инфантильную личность

Традиционно выделяют три вида регрессии:

— топическая, обусловленная функционированием психиче­ского аппарата; преимущественно проявляется в сновиде­ниях;

— временная, при которой вновь вступают в действие прежние способы психической организации;

— формальная, заменяющая обычные способы выражения и образного представления более примитивными.

Эти три формы в основе своей едины, поскольку более давнее во времени оказывается одновременно и более простым по форме, располагаясь в психологической топике в системе восприятия [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79; 81; 82].

4. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование В.Г. Каменской и С.В. Зверевой

Изучая защитные механизмы подростков, В.Г. Каменская и С.В. Зверева получили аналогичные данные [26; 27]. Ведущим механизмом защиты у подростков является проекция. Исследо­вателями также было установлено достоверно высокое значение, свидетельствующее о частом использовании подростками такого защитного механизма, как рационализация.

Рационализация — осознание и использование только выгод­ной информации или той части информации, которая характери­зует поведение как правильное и социально одобряемое. Собствен­но понятие «рационализация» введено Э. Джонсом в 1908 году. Сущность этого механизма заключается в том, что человек сначала действует в ответ на неосознаваемые мотивы, а после действия вы­двигает различные предполагаемые причины для объяснения поведения.

В целом рационализация связывается с особенностями мышления, согласно которым решение принимается путем «фильтра­ции» информации в соответствии с основными правилами между «должен» и «нельзя» и получением нужного в данный момент за­ключения для оправдания своего поступка (наличие доводов, до­казательств, оправданий необходимости именно такой, а не иной формы поведения). При этом в мышлении используется только та часть воспринимаемой информации, благодаря которой соб­ственное поведение предстает как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. В последующем индивид, как правило, не пытается пересматривать эти отно­шения.

Выбор аргументов для рационализации представляет собой преимущественно подсознательный процесс, при котором реаль­ные мотивы процесса самооправдания остаются неосознанными. От сознательного обмана защитная аргументация отличается не­произвольностью своей мотивации ri убеждением индивида в том, что он говорит правду. Наличие при этом элементов истины при­дает человеку ложную уверенность, будто все действительно ис­тинно. Особо прочную опору рационализация находит в готовых идеологических схемах, общепринятой морали, религиях, полити­ческих убеждениях. На сегодняшний день относительно рациона­лизации распространенным является мнение: чем человек умнее и способнее к творчеству, тем лучшим рационализатором он явля­ется.

Традиционно выделяют следующие виды рационализации:

1. Актуальная рационализация — наиболее активно исполь­зуется, когда человек, нарушив общепринятые нормы морали и будучи в достаточной мере социализированным, переживает вну­тренний конфликт или когнитивный диссонанс. Она мотивирова­на необходимостью освобождения от тревоги или фрустрации, ко­торую актуально переживает индивид.

2. Предвосхищающая рационализация — человек может пред­видеть начало неприемлемых для него событий заранее. В этом случае он планирует процесс самооправдания до наступления не­приемлемой части ситуации (как следствие в большинстве таких случаев человек прилагает меньше усилий для достижения цели).

3. Рационализация для себя – представлена в виде дискредитации цели; снижение ценности объекта, к которому индивид стремился, но не смог достигнуть в силу каких-то обстоятельств (по принципу «зеленый виноград») и в преувеличении ценности уже имеющегося блага (по принципу «сладкий лимон»).

4. Прямая рационализация — индивид, осуществляя защитную аргументацию, говорит об угрожающих событиях, вызывающих тревогу, и о себе, оправдывая себя, переоценивая силу угрозы.

5. Непрямая рационализация — здесь объектами мыслей ста­новятся такие предметы и вопросы, которые прямого отношения к угрозам не имеют (чаще у высокотревожных индивидов).

6. Дискредитация жертвы — этот способ рационализации ис­пользуется в тех случаях, когда индивид, приписывая другому че­ловеку отрицательные качества, совершает по отношению к нему (жертве) аморальные действия.

7. Самодискредитация — критика или «уничтожение» самого себя.

8. Самообман — чаще всего встречается в тех ситуациях, в ко­торых индивид совершает выбор между двумя возможностями (целями, альтернативными линиями поведения), в какой-то мере отрицается факт совершения поступка, т.е. утверждается, будто бы индивид не имел подлинной возможности свободного выбора. При этом индивид либо старается представить себя субъектом деятель­ности, «элементом технологии» (науки, власти, условия экспери­мента), за которую он не может нести ответственность, либо он совершает действия, наносящие вред другому, однако не признает себя вредителем и создает в себе убеждение, будто действовал в пользу жертвы.

Э. Фромм в свое время заметил, что рационализация есть лучший способ «остаться в стаде» и чувствовать себя личностью. Рационализация играет позитивную роль в ситуациях, вызываю­щих отрицательные переживания (например, период отрочества), давая возможность лучше адаптироваться к ним. Однако частое использование этого механизма психологической защиты ведет к неадекватной оценке возникающих проблем, основанных на сери­ях обманчивых самооправданий [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

5. Типичные защиты подростков в отечественной психологии: исследование А.Б. Карпова

Следующее распространенное исследование защитных меха­низмов подростков было организовано А.Б. Карповым. Обследуя юношей и девушек подросткового и раннеюношеского периодов онтогенеза, в возрасте от 14 до 22 лет, он установил, что в первую тройку наиболее выраженных у них защит входит интеллектуали­зация, располагаясь в одном ряду с проекцией и замещением.

Интеллектуализация — это своеобразная попытка уйти из эмоционально угрожающей ситуации путем ее отстраненного об­суждения в абстрактных, интеллектуализированных терминах. Систематически использующие интеллектуализацию индивиды оставляют впечатление эмоционально холодных, машиноподоб­ных и отчужденных в межличностных отношениях, склонных к сохранению психической дистанции между собой и другими. Интересно отметить, что по своей сути интеллектуализация име­ет сходные черты с рационализацией. И тот и другой механизмы являются следствием интеллектуальных процессов. Между тем в случае действия рационализации весь подбор фактов личностью направлен на доказательство утверждения или отрицания цели, в то время как при действии интеллектуализации — ее ценности. Ра­ционализация в большей степени связана с мотивацией, интеллек­туализация — с логико-перцептивным компонентом психологиче­ской защиты. Рационализация — это псевдоразумное объяснение человеком своих желаний, поступков, в действительности вызван­ных причинами, признание которых грозило бы личности потерей самоуважения. Интеллектуализация — это нейтрализация эмоции. Основная задача рационализации — найти весомые доказатель­ства, оправдывающие неверные поступки личности, а интеллекту­ализации — обосновать свое бездействие, поставив его причины в зависимость от объективных условий.

Интеллектуализация развивается уже в раннем подростковом возрасте для анализа содержания эмоций ожидания, предвидения, боязни пережить разочарования. Образование механизма принято соотносить с фрустрацией, связанной с неудачами в конкуренции со сверстниками. У подростков часто недостаточность социальных контактов служит основой для чрезмерного фантазирования и интеллектуализирования, наряду с тем, что абстрактные дискуссии и рассуждения на религиозные и философские темы позволяют эффективно избегать конкретных телесных переживаний или кон­фликтных чувств и идей. Разумеется, это не попытка разрешить задачу, поставленную реальностью, а скорее, способ снятия на­пряжения, настороженного отношения к аффективным процессам и перевод их на уровень абстрактного мышления. Поэтому у под­ростков романтический взгляд на любовь сочетается с неразбор­чивостью связей, эмпатия в процессе рассуждения — с реальным безразличием к близким, к окружающим людям.

А. Фрейд выделяла следующие черты, характерные для интел­лектуализации:

— сосредоточенность на конкретных объектах, реальных ве­щах в противовес объектам фантазий;

— повышенное внимание к процессу рассуждения, размышле­ния;

— практическое отсутствие связи рассуждений и реального поведения;

— смена бегства от конфликта поворотом к нему — такой чисто интеллектуальный процесс представляет собой обдумыва­ние и выработку множества способов для предотвращения опасности;

— дружба, которая в подростковом возрасте основывается на желании рассуждать. Диапазон тем, интересующих моло­дых людей, очень широк: они обсуждают свою любовь, заму­жество, политические проблемы, приобретение профессии, философские проблемы смысла жизни, свободы и др. [75].

При благоприятных обстоятельствах адаптивная интеллектуа­лизация может способствовать повышению уровня знаний и ин­теллекта. В то же время, если она интенсифицируется настолько, что человек лишается полноценной эмоциональной жизни, тогда она приобретает патологические черты, становится дезадаптивной [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

Сходным с интеллектуализацией является механизм изоля­ции. Изоляция — это отделение психотравмирующей ситуации от связанных с ней душевных переживаний, отделение чувства от ситуации. Суть изоляции состоит в отчуждении одной части лич­ности (неприемлемой и травмирующей индивида) от другой части его же личности, которая вполне его устраивает. При таком отделении событие почти не вызывает эмоциональной реакции. Заме­на ситуации происходит как бы неосознанно, по крайней мере, не связывается с собственными переживаниями. В результате этого индивид обсуждает проблемы, отделенные от остальной личности таким образом, что события не связываются ни с какими чувства­ми, как будто они случились с кем-то другим.

Изоляция начинается с проявления навязчивости (соответ­ственно и распространена она в основном при неврозе навязчиво­стей). При частой ее актуализации индивид может все больше и больше уходить в идеи, все менее и менее соприкасаясь с собствен­ными чувствами. Дальнейший уход в себя приводит к повышен­ной тревожности, к ощущению отсутствия прочных корней в этом мире. Такой психологический уход в другое состояние сознания может наблюдаться уже у самых маленьких детей. Взрослый вари­ант того же самого явления можно найти у людей, изолирующихся от социальных или межличностных ситуаций и замещающих на­пряжение, возникающее при взаимодействии с другими, стимуля­цией, исходящей от фантазий их внутреннего мира.

Проявляться изоляция может по-разному Так, изолировать­ся могут две или более связанных мысли либо чувства: например, мысли «я зол на нее» и «она меня бросила» разделяются во вре­мени и теряют причинную связь. Либо мысли могут появиться без осознанного присутствия ассоциируемых с ними чувств. Вне­запные агрессивные мысли — всадить в кого-либо нож, выбросить ребенка из окна, непристойно выругаться в общественном месте — нередко проявляются без соответствующей им эмоции гнева.

Среди наиболее распространенных приемов изоляции выде­ляют остановки в процессе мышления, использование формул и ритуалов, запрет на прикосновения, навязчивые симптомы и др., т.е. всю совокупность приемов, позволяющих прервать временную последовательность мыслей или действий. Например, некоторые подростки могут защищаться от мысли, впечатления, действия, изолируя, выделяя их из контекста посредством паузы, во время которой ничего не должно происходить. Склонность к использо­ванию химических веществ для изменения состояния сознания также можно рассматривать как разновидность проявления изо­ляции.

Очевидный недостаток защиты изоляцией состоит в том, что она выключает человека из активного участия в решении межлич­ностных проблем. Такие личности, постоянно укрывающиеся в собственном внутреннем мире, испытывают терпение тех, кто их любит, сопротивляясь общению на эмоциональном уровне. Внеш­ний мир воспринимается ими как проблематичный или эмоцио­нально бедный. В связи с этим у них нередко развивается богатая внутренняя фантазийная жизнь. В результате искажения реально­сти при действии изоляции почти не происходит, поскольку люди, полагающиеся на изоляцию, находят успокоение не в непонима­нии мира, а в удалении от него. Говоря об изоляции, 3. Фрейд ука­зывает, что ее нормальным прототипом является логическое мыш­ление, которое тоже стремится отделить содержание ситуации от той эмоциональной составляющей, в которой она обнаружена [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

6. Исследования половых различий в использовании защитных механизмов

Половые различия в использовании защитных механизмов подростками стали предметом целенаправленных исследований сравнительно недавно. В зарубежных исследованиях половые раз­личия в защитных механизмах прежде всего связываются с име­нем Ф. Крамер. Именно ею было установлено, что половая при­надлежность личности, выраженная в несовпадении мужской и женской линии поведения, может стать не менее значимым факто­ром активации у них тех или иных защитных механизмов.

Известно, что женщины, испытывая подавленность, более всего стремятся думать о возможных причинах своего состояния. Такое стремление «тщательно обдумать», сопровождающееся из­лишним фокусированием на проблеме, увеличивает в результате уязвимость женщин к депрессиям. Мужчинам, напротив, более присуще инструментальное отношение к миру, стремление его переделать, изменить по своему образу и подобию. В результате они стараются отгородиться от депрессивных состояний, концен­трируясь на деятельности, вовлекаясь в физическую активность, чтобы вывести себя из негативных переживаний. Подобного рода маскулинные и фемининные способы реагирования на стресс, скорее всего, являются результатом социализации, действия сте­реотипов, приписывающих мужчинам быть активными и успеш­ными, а женщинам — чувствительными и сопереживающими [10; 30]. На основе этих закономерностей в теории психологических защит была обнаружена положительная связь между маскулинно­стью и замещением, фемининностью и отрицанием [83]. Так, муж­чины начиная с детского возраста больше, чем женщины, склонны к агрессии. Это предопределяет возможность использования ими механизма замещения.

Замещение — это защитный механизм, который выражается в переориентации с темы вызывающей тревогу и неприятные ощуще­ния на другую или в удовлетворении неприемлемого мотива каким- либо нравственно допустимым способом. Иными словами, замеще­ние — это перенос реакции с недоступного на доступный объект.

Замещение нередко сопоставляют с реакцией оппозиции. По­этому в виде активного протеста ребенка против норм и требова­ний взрослых этот вид защиты проявляется достаточно рано. Еще

4. Фрейд отмечал, что когда младенец не может удовлетворить свою потребность в удовольствии за счет поглощения пищи, то становится требовательным и агрессивным (начинает кусать мате­ринскую грудь или сосать замещающий ее объект, например, свой палец). В целом призыв вернуть любовь характеризуется большим разнообразием и интенсивностью проявлений. Это и взрывные ре­акции со вспышками гнева, разрушительными действиями и агрес­сией, и общее двигательное возбуждение с временным сужением сознания, и злонамеренные поступки, прямо или косвенно причи­няющие вред обидчику Причем развиваться они могут как остро и бурно, так и медленно, когда накапливающееся возбуждение раз­ряжается отдельными враждебными поступками, повреждением или уничтожением вещей обидчика, нанесением телесных повреж­дений или оскорблениями, наговорами, мучительством животных. У подростков замещение чаще всего проявляется в самооговорах, непонятных кражах, преувеличенном интересе к алкоголю, нарко­тикам, в суицидных демонстрациях, распутстве, поскольку заме­щение действием более эффективно для личности, чем замещение словом. Положительный эффект замещения заключается в том, что через физические нагрузки (работа на стройке, мытье окон, стирка, вывоз мусора, перекапывание огорода, заготовка дров, перестановка мебели или интенсивные занятия спортом) можно лег­че преодолеть, например, ярость, гнев или сильное страдание [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

Женские черты не позволяют субъекту занимать активно­наступательную позицию, и поэтому в критических ситуациях наиболее эффективным для них становится отрицание проблем. Отрицание — это наиболее ранняя, а потому и примитивная, фор­ма защитного поведения. Это отказ, бегство, уход из ситуации, в том числе и внутренний, осуществляемый только в самосознании. «Первая реакция человека, которому сообщили о смерти близко­го: «Нет!». Такая реакция — отзвук архаического процесса, уходя­щего корнями в детский эгоцентризм, когда познанием управляет дологическая убежденность: «Если я не признаю этого, значит, это не случилось» [43]. В основе данных действий лежит невозмож­ность удовлетворения базисных потребностей в безопасности и защищенности, а также преждевременная уверенность в том, что в результате какого-либо дела обязательно возникнут неприят­ные переживания. Способность к отрицанию неприятных сторон реальности служит своего рода временным дополнением к вы­полнению желаний и сохранению аффективного равновесия, при которых конфликт не допускается внутрь личности, своего Я. Так неизлечимо больной человек, отрицая этот факт, находит в себе силы продолжить бороться за жизнь (вылечивание рака) — это по­ложительное проявление отрицания. Благодаря ему совершаются героические действия: люди, не потеряв головы в смертельно опас­ных обстоятельствах, спасают себя и своих товарищей.

Разумеется, отрицание может срабатывать и с большой избыточ­ностью, принимая за сигнальную информацию нечто вполне безо­бидное. В результате человек теряет часть необходимой ему инфор­мации. Поэтому при определенных условиях этот вид защиты может стать опасным для физического здоровья. Жена, отрицающая, что избивающий ее муж опасен; алкоголик, настаивающий на том, что не имеет никаких проблем с алкоголем; мать, игнорирующая свидетель­ства о сексуальных домогательствах к ее дочери; пожилой человек, не помышляющий об отказе от вождения машины, несмотря на явное ослабление способностей к этому, — все это знакомые примеры отри­цания в его худшем виде [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

Среди отечественных исследователей полотипические виды защит в подростковом возрасте целенаправленно изучались И.о. Дворянчиковым и С.С. Носовым [22]. Исследователи установили, что к типично «мужским» формам защитного поведения, независимо от возраста обследуемого, относятся подавление и интеллектуализа­ция. Репертуар защитных механизмов у «женщин» включает в себя регрессию, компенсацию и реактивное образование.

Реактивное образование (обратное чувство, формирование реакции и др.) — одна из форм психической установки или при­вычки, противоположной вытесненному желанию. В отличие от проекции, где объект меняется, здесь объект, вызвавший негатив­ные эмоции, остается прежним, но изменяется отношение к нему. Иными словами, речь в этом случае идет о замене неприемлемых тенденций на прямо противоположные (так называемая инверсия желаний), когда люди могут скрывать от самих себя мотив соб­ственного поведения за счет его подавления сознательно поддер­живаемым мотивом противоположного типа:

— бессознательная неприязнь к ребенку может выражаться в нарочитом, контролирующем внимании к нему — заласки- вание ребенка;

— отвергнутая любовь часто выражается в ненависти к бывше­му объекту любви;

— мальчики стараются обидеть нравящихся им девочек.

В целом этот механизм считается примером успешной защиты, так как устанавливает психические преграды — отвращение, стыд, мораль. Тем не менее, если новая установка становится чрезмерно сильной и активной, это вызывает нетерпимость и фанатизм, и как следствие ограничивает способность человека гибко реагировать на события [9; 24; 36; 40; 49; 54; 67; 73; 75; 77; 78; 79].

7. Эмпирическое обоснование актуальности изучения психологической защиты в подростковом возрасте: организация исследования и методы диагностики

Анализ результатов исследований, посвященных изучению психологической защиты у подростков, показал, что подростковый защитных механизмов (так называемых возрастных защит) и к тому же демонстрирует типичную обусловленную полом схему за­щит (половой диморфизм в использовании защит). Выходит, что между исследователями намечается согласие по ряду основных моментов, позволяющих тем самым очертить некоторые общие контуры проблемы. В то же время в целом исследования психо­логической защиты у подростков носят разрозненный и фрагмен­тарный характер. В результате для уточнения этой фрагментар­ности, которая существует в сведениях о психологической защите подростков, было проведено пилотажное исследование. Основная цель проводимого исследования — ориентировочная. Полученные данные предполагается рассматривать в качестве основы для орга­низации основного исследования, направленного на разрешение вопроса о том, с чем именно может быть связано появление у под­ростков определенных защитных механизмов.

В ходе исследования решались следующие задачи:

1) определить общий уровень психологической защиты у под­ростков, в том числе и с учетом фактора пола;

2) определить конкретные типы операций (защитные меха­низмы), свойственные подросткам-мальчикам и подросткам- девочкам;

3) охарактеризовать динамику поддержания подростками внутриличностпого равновесия посредством защитных механизмов.

В исследовании приняли участие 478 человек:

— 12 лет — 127 человек (девочки — 64; мальчики — 63);

— 13 лет — 138 человек (девочки — 75; мальчики — 63);

— 14 лет — 213 человек (девочки — 113; мальчики — 100).

Гипотеза, проверяемая в исследовании, представляла собой предположение о наличии различий в психологической защите у подростков разного пола и на разных возрастных отрезках по сле­дующим параметрам:

— доминирующие защитные механизмы;

— частота использования защитных механизмов.

Для решения поставленных в исследовании задач и проверки сформулированной гипотезы были использованы стандартизован­ная беседа и тест Р. Плутчика «Life Style Index» (Индекс жизнен­ного стиля) в адаптации Л.Р Гребенникова.

Авторский вариант опросника «Life Style Index» был разработан Р. Плутчиком, Г. Келлерманом и Г. Конте в 1979 году на осно­ве представлений о связи конкретных эмоций со специфически­ми эго-защитными механизмами. Базой для создания опросника являются психоэволюционная теория Р. Плутчика и структурная теория личности Г. Келлермана, в которых утверждалось наличие специфической сети взаимосвязей между различными уровнями личности — уровнем эмоций, защитой и диспозицией (наслед­ственной предрасположенностью к психическим заболеваниям) [15; 25; 106; 107; 120].

Согласно воззрениям Г. Келлермана и Р. Плутчика, эмоции и ме­ханизмы защиты — это реакции функциональной адаптации, пред­назначенные для установления некоего социального равновесия. Это значит, что диада эмоции-защиты входит в любую социальную трансакцию и помогает установить баланс противоположных сил. Такие балансы всегда временны и часто меняются вместе с движе­нием по жизни от одной ситуации к другой. Таким образом, в своих работах авторы исходят из представлений о нормальном использо­вании психологических защит в качестве особого механизма (дей­ствующего по принципу отрицательной обратной связи). Считает­ся, что включение такого механизма имеет результирующий эффект в виде ослабления излишне интенсивной эмоциональной реакции в целях сохранения своего Я-образа, с одной стороны, и с другой — в целях поддержания социально адекватных отношений.

Как уже упоминалось, в концепции рассматриваются восемь основных эмоций, присущих всем людям, как консервативных способов поведения в конкретных, постоянно повторяющихся ситуациях и соответствующие им восемь вариантов психологи­ческой защиты. Эти восемь эмоций комбинируются по принципу биполярности в четыре пары:

— страх — гнев;

— радость — печаль;

— принятие — отвержение;

— ожидание — удивление.

Аналогично качества полярности проявляют восемь основных механизмов защиты:

— подавление — замещение;

— реактивное образование — компенсация;

— проекция — отрицание;

— интеллектуализация — регрессия.

Авторы опросника характеризуют основные типы защит сле­дующим образом:

— подавление — исключение из сознания какой-либо идеи или личного опыта и связанных с ними эмоций;

— замещение — разрядка эмоции (обычно эмоции гнева) на объекты, животных или людей, воспринимаемых индиви­дом как менее опасные, чем те, которые действительно вы­зывают гнев;

— реактивное образование — предотвращение проявления не­приемлемых желаний, особенно сексуальных и агрессив­ных, благодаря развитию противоположных этим желаниям установок и форм поведения;

— компенсация — интенсивные попытки исправить или как-то восполнить собственную реальную или воображаемую фи­зическую или психическую неполноценность;

— проекция — неосознаваемое отвержение собственных эмо­ционально неприемлемых мыслей, установок или желаний и приписывание их другим людям;

— отрицание — недостаточное осознание определенных со­бытий, переживаний и ощущений, которые причинили бы человеку боль при их признании;

— интеллектуализация — неосознаваемый контроль над эмо­циями и импульсами за счет выраженной зависимости их от рациональной интерпретации ситуации;

— регрессия — возвращение в условиях стресса к онтогенети­чески более ранним или менее зрелым типам поведения.

Кроме того, авторы придерживаются положения о том, что обычно индивид, имея возможность использовать комбинацию защитных механизмов, доверяет совершенно определенным защи­там. Например, личность с высоким самоконтролем чаще всего в качестве основного механизма защиты будет использовать интел­лектуализацию.

С учетом этой теоретической модели был составлен опросник, определяющий выраженность ведущих защитных механизмов. При этом авторы обосновали возможность их измерения с по­мощью опросника. Так, несмотря на то что защитные механизмы онтогенетически развиваются в области бессознательного, их использование не обязательно должно оставаться полностью неосо­знаваемым. Многим людям как при помощи психотерапевта, так и путем собственного жизненного опыта удается различать свои типичные защитные реакции. Кроме этого, большинство людей может отдавать отчет в своих собственных ощущениях и может также описать поведение, отражающее их собственные защитные механизмы. То, что они не могут это объяснить, динамический ме­ханизм такого поведения.

Проведенные авторами на разных клинических группах испы­туемых исследования по получению нормативных данных и разли­чий подтвердили хорошие диагностические возможности методи­ки. Однако при анализе опросника в нашей стране обнаружилось, что он имеет ряд критических замечаний, одно из которых связано с его дальнейшей верификацией. В то же время многие исследова­тели именно его признают наиболее удачным средством, позволя­ющим диагностировать всю систему механизмов психологической защиты. (Именно с его помощью была проведена большая часть рассмотренных выше исследований.) Поэтому российскими ис­следователями были предприняты разнообразные попытки по его адаптации и стандартизации. В результате с его помощью на рос­сийской выборке становится возможным определить как общую выраженность психологической защиты, так и выраженность каж­дого защитного механизма в отдельности.

Для целей нашего исследования был использован вариант адаптации, разработанный JI.P. Гребенниковым. Впрочем, и этот вариант с нашей стороны был подвергнут некоторой переработке. В частности, из опросника нами было изъято утверждение, кото­рое, по нашему мнению, могло представлять опасность для вос­приятия его детьми подросткового возраста (утверждение: мне случалось думать о самоубийстве).

Обработка данных осуществлялась с помощью ключей, отдель­ных для каждого защитного механизма. Затем по формуле опреде­лялся коэффициент общей напряженности каждой защиты:

n/N x 100,

— где n — число положительных ответов по шкале данной защиты, N — число всех утверждений, относящихся к шкале. Далее осу­ществлялся статистический анализ полученных данных.

8. Эмпирическое обоснование актуальности изучения психологической защиты в подростковом возрасте: результаты исследования

Полученные в исследовании результаты изучения психологи­ческой защиты у подростков представлены в табл. 1—3.

Таблица 1

Медианные значения защитных механизмов и их различия у мальчиков-подростков на разных возрастных отрезках

ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между мальчиками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р<0.05, достоверно значимые различия между мальчиками 13 и 14 лет отмечены подчеркиванием, р < 0.05, достовер­но значимые различия между мальчиками 12 и 13 лет отмечены *, р<0.05

Из табл. 1 видно, что для мальчиков-подростков характерен достаточно широкий спектр анализируемых защитных механизмов. Придерживаясь точки зрения о влиянии психологической за­щиты на весь процесс развития ребенка, можно констатировать, что каких-либо препятствий нормальному развитию у подростков не обнаружено. Логика рассуждений такова: развитию, как пра­вило, мешают ригидные защитные механизмы. Ригидные защит­ные механизмы, в свою очередь, складываются в связи с наличием устойчивой тревожности. Устойчивая тревожность является показателем личностных проблем. Наличие большого репертуара за­щитных механизмов свидетельствует о том, что у подростков име­ется широкий диапазон способов, которые предохраняют его от переживаний тревоги. Выходит, что подросток может фактически для каждого травмирующего случая «подобрать» необходимую за­щиту. При таких условиях препятствий нормальному развитию со стороны психологической защиты не будет.

Одновременно на фоне широкого диапазона защитных ме­ханизмов нельзя не заметить наличие явных предпочтений у мальчиков-подростков в использовании ими определенных за­щитных механизмов. Речь идет о значительном доминировании у мальчиков проекции и интеллектуализации на всех возрастных отрезках (12, 13, 14 лет). При этом частота использования проек­ции с возрастом не меняется. В использовании интеллектуализа­ции прослеживается тенденция к снижению.

Кроме этого, четко выраженные различия были обнаружены у мальчиков-подростков при анализе профилей их защитных ме­ханизмов. Речь идет о том, что к 14 годам активность защитных механизмов у мальчиков существенно снижается. Достоверно значимые различия в сравнении с возрастом 12 лет отмечаются по механизмам интеллектуализации, отрицания, компенсации и реактивного образования. В сравнении с возрастом 13 лет разли­чия наблюдаются по механизмам интеллектуализации, отрицания и компенсации. По-иному картина выглядит только в отношении механизма замещения: частота использования замещения к 14 го­дам существенно возрастает.

Сходные результаты получены и по группе девочек-подростков (табл. 2). Так, статистический анализ данных по­казал, что профиль защитных механизмов девочек 14 лет суще­ственно отличается от профилей защитных механизмов девочек на других этапах подросткового возраста. Обнаруженные раз­личия выражаются в снижении к 14 годам актуализации та­ких защитных механизмов, как проекция, интеллектуализа­ция, отрицание, реактивное образование. Явное предпочтение девочками-подростками оказываются проекции и интеллектуа­лизации (главным образом, проекции).

Таблица 2

Медианные значения защитных механизмов и различия между ними у девочек-подростков на разных возрастных отрезках

ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками 13 и 14 лет отмечены подчеркиванием, р < 0.05.

При этом выявленная специфика характерна для девочек на всех возрастных отрезках подросткового периода. Таким образом, на основании полученных данных можно сделать вывод о нали­чии возрастных особенностей в действии психологической защи­ты подростков. Прежде всего были обнаружены доминирующие у подростков защитные механизмы, такие как проекция и интеллек­туализация. Предположительно именно они представляют собой норму подросткового развития. Иначе говоря, проявление в пове­дении подростков проекции и интеллектуализации не подразуме­вает под собой присутствия психических отклонений или патоло­гии. Кроме того, обнаружено, что в ходе взросления использование подростками психологической защиты существенно снижается.

Анализ возможной связи между полом и защитными механиз­мами у подростков представлен в табл. 3. Полученные данные от­четливо демонстрируют, что возрастом наибольшего количества различий по фактору пола является возраст 13 лет. Различия здесь обнаруживаются по пяти механизмам: интеллектуализация, проекция, замещение, регрессия, подавление. При этом у девочек по сравнению с мальчиками в этом возрасте наиболее выражены за­щитные механизмы проекции, реактивного образования и регрес­сии, у мальчиков — замещения и подавления. В 12 лет различия выражаются в преобладании у мальчиков по сравнению с девочка­ми механизма подавления, у девочек — механизмов проекции и ре­грессии. В 14 лет достоверно значимые различия обнаруживаются у мальчиков по частоте использования механизма замещения, у девочек — реактивного образования и регрессии.

Таблица 3

Медианные значения защитных механизмов девочек и мальчиков подросткового возраста и различия между ними

ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками и маль­чиками 12 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками и мальчиками 13 лет обозначены подчеркивани­ем, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками и мальчиками 14 лет отмечены *, р < 0.05.

Исследование показало, что представители обоих полов применяют в большей или меньшей степени всю гамму защитных механизмов. Вместе с тем отдельные механизмы имеют для мальчиков и девочек различное значение. Заметные половые различия были обнаружены у подростков в преимущественном использовании девочками таких механизмов, как проекция, ре­грессия и реактивное образование, мальчиками — замещения и подавления.

По коэффициенту общей выраженности психологической за­щиты половые различия у подростков не отмечаются (табл. 5). Достоверно значимые различия имеются между возрастными от­резками 12 и 14, а также 13 и 14 лет, что подтверждает обнаружен­ную ранее тенденцию к снижению у подростков защитной актив­ности.

Таблица 4

Значения общей выраженности психологической защиты у мальчиков и девочек подросткового возраста

ПРИМЕЧАНИЕ: достоверно значимые различия между девочками 12 и 14 лет и мальчиками 12 и 14 лет выделены жирным шрифтом, р < 0.05, достоверно значимые различия между девочками 13 и 14 лет и мальчиками 13 и 14 лет от­мечены *, р < 0.05.

Таким образом, заявленная в исследовании гипотеза находит свое подтверждение. В частности, подтверждается наличие воз­растных особенностей в использовании определенных защитных механизмов. Из полученных данных следует, что нормой для под­ростков является частое использование ими таких защит, как про­екция и интеллектуализация, и снижение защитной активности по ходу возрастного развития. Впрочем, говорить об этом можно лишь на уровне тенденций, поскольку все исследуемые механизмы выражены у подростков приблизительно в равной степени (маль­чики: от min = 3 до max = 6,9; девочки: от min = 4 до max = 7,7). Тем не менее выявленный факт является весьма показательным, хотя бы потому, что явно не противоречит результатам, полученным другими исследователями.

Также признается и наличие полового диморфизма в исполь­зовании подростками защит. Результатами исследования конста­тируется наличие специфических паттернов типично «мужских» и типично «женских» защит. Так, девочки-подростки использовали проекцию, регрессию и реактивное образование чаще, чем маль­чики, а частота применения замещения и подавления выше среди мальчиков, чем среди девочек.

Анализ соответствующей литературы, рассматривающей об­щие вопросы связи половых различий и личности, позволяет предположить, что установленные различия могут быть связа­ны с врожденными особенностями эмоциональной и ментальной организации мужчин и женщин. Это означает, что мужчина из­начально представляется как начало активное, энергия которого более всего направлена вовне. При этом мужчина более сдержан в проявлении эмоций и крайне скуп на их разнообразие. В противо­положность мужчинам, женщины более восприимчивы и склон­ны подстраиваться под окружающий мир, а также эмоционально более экспрессивны. Кроме того, не следует забывать, что уже с самого рождения родители растят не ребенка вообще, а мальчи­ка или девочку с присущими им психологическими различиями в мировосприятии, отношении к окружающему, усвоении навы­ков и умений, развитии познавательной сферы, эмоциональности. В процессе воспитания они стимулируют соответствие поведения ребенка его половой роли, разъясняя ему: «Ты мальчик, а мальчи­ки не плачут», «Ты девочка, а девочки не дерутся». В результате с самого первого момента от мальчиков ожидается, что они будут вести себя более жестко и агрессивно. Это хорошо соотносится с данными о преобладании у мальчиков по сравнению с девочками защитных механизмов подавления и замещения.

Гендерные стереотипы женского поведения главным образом построены на стремлении к безопасности, поэтому от всего ново­го девочки сначала ожидают только плохого. К тому же в женской идентичности ощущение счастья и самооценка достаточно сильно зависят от физической привлекательности. В результате призна­ки неравномерно идущих соматических преобразований, сопро­вождаемых гормональной бурей, воспринимаются девочками как огромное бедствие. В силу этого девочки стараются скрыть возникающие изменения, для чего используют разнообразные ухищре­ния: сутулятся, чтобы скрыть свой рост, носят свободный свитер, чтобы не была видна намечающаяся грудь, и др. Нетрудно предпо­ложить, что подобные особенности женской идентичности могут выступать решающим фактором для более частого использования девочками таких защитных механизмов, как регрессия и реактив­ное образование [10; 30].

В конечном счете представленные выше данные (см. табл. 1—4) определяют возрастной отрезок наибольшей защитной активности у подростков — возраст 12 лет. Весьма примечатель­но, что литературные источники, которые рассматривают общие вопросы подросткового развития, подчеркивают высокую зна­чимость этого возрастного отрезка для подростков. В то же вре­мя в литературе эта значимость касается прежде всего девочек, а основным ее критерием является возникновение признаков пубертатного развития. Данные, полученные в нашем исследо­вании, половых различий в значимости для подростков возраста 12 лет не обнаруживают. Следовательно, и оснований для каких бы то ни было глубоких выводов давать не могут. Тем более что результаты были получены с помощью метода поперечных сре­зов, а значит, оставалась вероятность того, что выявленный факт в какой-то мере может определяться особенностями выборки. Между тем констатировать необходимость более детального изу­чения проявления психологической защиты подростков, особен­но с учетом процесса их полового созревания, при таких услови­ях вполне возможно.

В более широком понимании по результатам проведенного с помощью методики Р. Плутчика исследования можно сделать вы­вод об адаптивном характере психологической защиты подрост­ков. Основанием для такого вывода являются имеющиеся в лите­ратуре сведения о том, что различные патологические проблемы «возникают лишь в тех случаях, когда существует недостаток в более зрелых психологических навыках или когда данные защиты упорно используются для исключения возможных других». Меж­ду тем нормальный субъект — «это тот, что располагает «хоро­шими» защитами, т.е. достаточно разнообразными, чтобы сделать возможной игру влечений, не подавляя Оно и учитывая реальность, не беспокоить Сверх-Я, разрешая Я постоянно обогащаться в достаточно зрелых, чтобы позволять обмен и удовлетворение на подлинно генитальном уровне проработки, отношениях с други­ми» [9]. Соответственно, результаты нашего исследования отчет­ливо демонстрируют, что подростками используется достаточно широкий спектр защитных механизмов, среди которых не только примитивные, но и зрелые защиты, что, в свою очередь, свидетель­ствует об адаптивном характере психологической защиты под­ростков.

Таким образом, в подростковом возрасте имеют место самые разнообразные защитные механизмы, набор которых со времен А.Фрейд (аскетизм и интеллектуализм) существенно расширился. Несомненно, этот вывод имеет серьезное значение для уточнения особенностей развития в подростковом возрасте, поскольку в тех случаях, когда у личности имеется достаточно большой репертуар механизмов защиты, она в каждом случае может «подобрать» та­кую, которая эффективно предохранит ее от переживаний, не пре­пятствуя нормальному развитию. Однако вопроса о том, в связи с чем возникают у подростков механизмы психологической защиты, имеющиеся данные не снимают.

Литература

1. Андреева Е.Н. Самоотношение подростков // Психология совре­менного подростка. — СПб.: Речь, 2005. — С. 27—37.

2. Бассин Ф.В. О силе Я и психологической защите // Вопросы философии. — 1969. — № 2. — С. 118—126.

3. Бассин Ф.В. Проблемы бессознательного. — М., 1968.

4. Бассин Ф.В. Сознание, «бессознательное» и болезнь // Вопросы философии. 1971. — № 9. — С. 90—120

5. Бассин Ф.В. Проблема психологической защиты // Психологи­ческий журнал. — 1988. — № 3.

6. Баттерворт Дж. Принципы психологии развития. — М.: Когито-центр, 2000.

7. Беллак Л. Клиническое применение Тематического апперцеп­тивного теста // Проективная психология. — М.: 2000. — С. 136— 170.

8. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. — Л.: Наука, 1988.

9. Бержере Ж. Психоаналитическая патопсихология: теория и кли­ника / пер. с фр. А.Ш. Тхостова. — Вып. 7. — М.: МГУ, 2001.

10. Берн Ш. Гендерная психология. — СПб.: ЕВРОЗНАК, 2001.

11. Блюм Дж. Психоаналитические теории личности. — М.: Акаде­мический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 1999.

12. Бурлакова Н.С. Проективные методы: теория, практика приме­нения к исследованию личности ребенка. — М.: Институт обще­гуманитарных исследований, 2001.

13. Бурлачук Л.Ф. Словарь-справочник по психодиагностике. — СПб.: Питер Ком, 1999.

14. Василюк Ф.Е. Процесс переживания // Самосознание и защит­ные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. - С. 309-336.

15. Вассерман Л.И. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля. — СПб.: Санкт-Петербургский научно- исследовательский психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева, 1998.

16. Венгер АЛ. Психологические рисуночные тесты: иллюстриро­ванное руководство. — М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2003.

17. Воловик В.М. «Психологическая защита» как механизм компен­сации и ее значение в психотерапии больных шизофренией //Психологические проблемы психогигиены, психопрофилактики и медицинской деонтологии. — Л., 1976.

18. Волков Б.С. Психология подростка. — М.: Педагогическое обще­ство России, 2001.

19. Грановская P.M. Защита личности: психологические механиз­мы. — СПб.: Знание, 1998.

20. Грановская P.M. Психологическая защита — СПб.: Речь, 2007.

21. Гуркин Ю.А. Гинекология подростков // Руководство для вра­чей. — СПб.: ИКФ Фолиант, 2000.

22. Дворянчиков Н.В. Половое самосознание и методы его диагно­стики / Н.В. Дворянчиков, С.С. Носов, Д.К. Саламова. — М.: Флинта: Наука, 2011.

23. Дольто Ф. На стороне подростка: пер. с фр. — СПб.: 2002.

24. Защитные механизмы личности: Методические рекомендации / сост. проф. В.В. Деларю. — Волгоград: ВолгГАСА, 2004.

25. Иванов В.Б. Использование модифицированного варианта теста на психологические защиты Р. Плутчика у пациентов с невро­тическими и личностными расстройствами, осложненными сек­суальной дисфункцией // Социальная и клиническая психиа­трия. - 2000. - Т. 10. - Вып. 1. - С. 75-78.

26. Каменская В.Г. Психологическая защита и мотивация в структу­ре конфликта. — СПб.: Детство-Пресс, 1999.

27. Каменская В.Г. Возрастные и гендерные особенности системы психологических защит (на примере подростково-юношеской выборки) // Психологический журнал. — Т. 26. — № 4. — 2005. — С. 77-89.

28. Киршбаум Э. Психологическая защита. — М.: Смысл, 2000.

29. Клее М. Психология подростка. — М.: Педагогика, 1991.

30. Клецина И.С. От психологии пола — к гендерным исследовани­ям в психологии // Вопросы психологии. — 2003. — № 1.

31. Колесов Д.В. Современный подросток. Взросление и пол. — М.: Флинта, 2003.

32. Кривцова С.В. Подросток на перекрестке эпох. — М., 1997.

33. Кришталь В.В. Сексология, учебное пособие. — М.: ПЕР СЭ, 2002.

34. Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения: моногра­фия.— Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова — Студия оператив­ной полиграфии Авантитул, 2004.

35. Лапланш Ж. Защита // Самосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 357—394.

36. Лапланш Ж. Словарь по психоанализу. — М., 1996.

37. Левин К. Динамическая психология. — М.: Смысл, 2001.

38. Левитов Н.Д. О психических состояниях человека. — М.: Про Про­свещение, 1964.

39. Леонтьев Д.А. Тематический апперцептивный тест. — М.: Смысл, 1998.

40. Лестер К. Защитные механизмы человеческой психики. — М.: 1963.

41. Либина А.В. Совладающий интеллект: человек в сложной жиз­ненной ситуации. — М.: Эксмо, 2008.

42. Личко А.Е. Типы акцентуаций характера и психопатий у под­ростков. — М.: АПРЕЛЬ ПРЕС, 1999.

43. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: понимание структуры личности в клиническом процессе. — М.: Независи­мая фирма Класс, 2001.

44. Маховер К. Проективный рисунок человека. — М.: Смысл, 2000.

45. Менинжер В. Психические механизмы // Самосознание и за­щитные механизмы личности: хрестоматия / ред. Д.Я. Райгород- ский. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 509—536.

46. Мюррей Г.А. ТАТ. Руководство. — Гарвард, 1971.

47. Мюррей Г. Применение теста тематической апперцепции // Про­ективная психология. — М., 2000. — С. 129—135.

48. Наенко Н.И. Природа психической напряженности // Психиче­ская напряженность. — М., 1976. — С. 5—20.

49. Налчаджян А.А. Психологические защитные механизмы // Са­мосознание и защитные механизмы личности: хрестоматия / ред. Д.Я. Райгородский. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 395—481.

50. Нартова-Бочавер С.К. «Coping-behavior» в системе понятий психологии личности // Психологический журнал. — 1997. — № 5. - С. 20-31.

51. Немчин Т.А. Состояние нервно-психического напряжения. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1983.

52. Носов С.С. Диагностика защитных механизмов: подход Фиби Крамер / С.С. Носов, М.Ж. Абдукаримов. — М.: Флинта: Наука, 2011.

53. Прихожан А.М. Подросток в учебнике и в жизни. — М.: Знание, 1990.

54. Психоаналитические термины и понятия: словарь / под ред. Б.Э. Мура и Б.Д. Файна. — М.: Независимая фирма Класс, 2000

Психология подростка. Полное руководство / под ред. А.А. Реана — СПб.: Прайм-Еврознак, 20U3.

56. Райс Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. — СПб., 2000.

57. Райская М.М. Особенности психофизического инфантилизма у детей и подростков с синдромом Шерешевского-Тернера// Дет­ская патопсихология. Хрестоматия. — М.: Когито-Центр, 2001. — С. 320-325.

58. Ремшмидт X. Подростковый и юношеский возраст. Проблемы становления личности. — М., 1994.

59. Реньге В.Э. Методика Тематического Апперцептивного Теста (ТАТ) // Дридзе Т.М. Психология общения. — Рига, 1979. — С. 33-66.

60. Романова Е.С. Графические методы в практической психоло­гии. — СПб.: Речь, 2001.

61. Романова Е.С. Механизмы защиты как специфические сред­ства решения универсальных проблем адаптации // Самосозна­ние и защитные механизмы личности: хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 566—593.

62. Романова Е.С. Механизмы психологической защиты. — Мыти­щи: Талант, 1996.

63. Руководство по использованию восьмицветового теста Люшера / сост. О.Ф. Дубровская. — М.: Когито-Центр, 1999.

64. Русина Н.А. Психологические защиты и механизмы совладания: отличия, проявления в психотерапевтической практике, эффек­тивность // Ярославский психологический вестник. — Вып. 1. — М.; Ярославль: РПО — ЯрГУ, 1999. — С. 157—173.

65. Соколова Е.Т. Проективные методы исследования личности. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.

66. Тайсон Ф. Психоаналитические теории развития. — Екатерин­бург: Деловая книга, 1998.

67. Тарт Г. Механизмы защиты // Самосознание и защитные меха­низмы личности. Хрестоматия. — Самара: Бахрах-М, 2000. — С. 481-508.

68. Ташлыков В.А. Психологическая защита у больных с неврозами и с психосоматическими расстройствами. Пособие для врачей. — СПб.: Ин-т усов, врачей, 1992.

69. Томэ X. Современный психоанализ. Т. 1. Теория. — М.: Издатель­ская группа Прогресс — Литера, Издательство Агентства Яхт­смен, 1996.

70. Томэ Х. Современный психоанализ. Т. 2. Практика. М.: Издательская группа Прогресс — Литера, Издательство Агентства Яхтсмен, 1996.

71. Тулупьева Т.В. Помощь себе: психологическая защита у под­ростков // Психология современного подростка / под ред. проф. Л.А. Регуш. — СПб., Речь, 2005. — С. 318—338.

72. Тулупьева Т.В. Психологическая защита и особенности личности в период ранней юности. — СПб., 2000.

73. Фейдимен Д. Защитные механизмы / под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и М.В. Фаликман. — М.: ЧеРо, 2002.

74. Фельдштейн Д.И. Проблемы возрастной и педагогической пси­хологии. — М.: Международная педагогическая академия, 1995.

75. Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. — М.: Педагогика-Пресс, 1993.

76. Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Соч.: в 2 т. — М.: Эксмо-Пресс, 1999.

77. Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ. — М., 1997.

78. Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни // Психология бес­сознательного: сб. произведений. — М.: Просвещение, 1990.

79. Фрейд 3. Я и Оно // Психология бессознательного: сб. произв. — М.: Просвещение, 1990.

80. Хайманн П. Функции интроекции и проекции в раннем младенче­стве // Кляйн М., Айзекс С., Райвери Дж., Хайманн П. Развитие в психоанализе. — М.: Академический Проект, 2001. — С. 191—250.

81. Хайманн П. Регрессия // Кляйн М., Айзекс С., Райвери Дж., Хайманн П. Развитие в психоанализе. — М.: Академический Проект, 2001. - С. 250-287.

82. Хайнц Р. О регрессии // Энциклопедия глубинной психологии. Т. I. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. — М.: ЗАО МГ Ме­неджмент, 1998. — С. 498—503.

83. Харламенкова Н.Е. Самоутверждение подростка. — М.: Ин-т психологии РАН, 2004.

84. Харламенкова Н.Е. Тематический апперцептивный тест: диагно­стика и применение: учеб. пособие. — М.: МОСУ, 2000.

85. Шипош К. Значение аутогенной тренировки и биоуправления с обратной связью электрической активностью мозга в терапии неврозов: автореф. дис.... канд. психол. наук. — Л., 1980.

86. Шмидбауер В. Вытеснение и другие защитные механизмы // Эн­циклопедия глубинной психологии. Т. 1. Зигмунд Фрейд. Жизнь. Работа. Наследие. — М.: MGM-Interna, 1998. — С. 289—295.

87. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. — М.: 1996

88. AdelsonJ. Handbook of Adolescent Psychology. — N.Y.: Wiley, 1980.

89. Ballotin U. Cognitive Functions in Turner′s Syndrome // Minerva. Pediatr. - 1998. - № 50 (10). - P. 419-425

90. Botan U.W. Psychological Aspects of Turner′s Syndrome // J. Psy- chosom. Obstet. Gynaecol. — 1998. — № 19 (1). — P. 1—18.

91. Caspi A. Inpidual Differences are Accentuated during Periods of Social Change: The Same Case of Girls at Puberty //J. of Personal­ity and Social Psychology. — 1991. — P. 157—168.

92. Cramer P. Defense mechanisms in adolescence. Developmental Psy­chology. - № 15. - P. 476-477.

93. Cramer P. Evidence for change in children’s use of defense mechanisms//J. of personality. — 1997. — V. 65. — № 2. — P. 233— 249.

94. Cramer P. The development of defensive mechanisms. — N.Y., 1990.

95. Cramer P. Preschool antecedents of defense mechanism use in young adults: A longitudinal study // Journal of Personality and Social Psychology. - 1998. - Vol. 74 (1). - P. 159-169.

96. Delooz J. Turner Syndrome Patients as Adults: A Study of their Cog­nitive Profile, Psychological Functioning and Psychopathological Findings // Genet. Counsel. — 1993. — № 4 (3). — P. 169—179.

97. Downey J. Psychopathology and Social Functioning in Women with Turner Syndrome //J. Nerv. Ment. Disab. — 1989. — № 177 (4). — P. 191-201.

98. Downey J. Cognitive Ability and Everyday Functioning in Women with Turner Syndrome // Leam J. Disability. — 1991. — № 24 (1). — P. 32-39.

99. Frank S.J. Sex role attributes, symptom distress, and defensive style among college men and women // Journal of personality and social psychology. - 1984. - Vol. 47(1). - P. 182-192.

100. Freud A. Adolescence // Psychoanalytic study of the child. — 1958. - Vol. XVI. - P. 225-278.

101. Freud S. The defence neuro psychoses / The collected Papers: in 10 v. — N.Y.: Collier Books, 1963. — V. 2.

102. Gardner M. Adolescence and Adulthood: An Experimental Study // Developmental Psychology. — 2005. Jul. — V. 41(4). — P. 625—635.

103. Ge X. Trajectories of Stressful Life Events and Depressive Symptoms During Adolescence // Developmental Psychology. — 1994. — Vol. 30. - № 4. - P. 467-483.

104. Haan N. Coping and defending. Process of Self-environment Organization. Academic Press, N.Y., 1977 (Personality and Psychopathology. — Vol. XVI).

105. Haan N. Proposed model of ego functioning. Coping and defense mechanisms in relationship to IQ change. Psychological Monographs 77 (Whole № 571) (1963). - P. 1-23.

106. Kellerman H. A structural model of emotions personality and sociological implications // Plutchik R., Kellerman H (eds) Emotion: theory, research and experience. — N.Y., 1980. — Vol. 1. — P. 349-384.

107. Kellerman H. Emotion trait interrelations and the measurement of personality / Psyhological Reports. — 1968.

108. Koff E. Changes of Representation of Body Image as a Function of Menarched Status // Developmental Psychology. — 1978. — № 14. - P. 635-642.

109. Lackovic-Grgin K. Pubertal Status, Interaction with Significant Others, and Self-Esteem of Adolescent Girls // Adolescence. — 1994. - № 29(115). - P. 691-700.

110. Lagrou K. Age-related Perception of Stature, Acceptance of Therapy and Psychosocial Functioning in Human Growth Hormone-treated Girls with Turner Syndrome // Clin J. Endocrinol. Metab. — 1998. — №83(5).-P. 1494-1501.

111. Lahood B.J. Cognitive Abilities of Adolescent Turner′s Syndrome Patient // Adoles J. Health Care. — 1985. — September, 6(5). — P. 358-364.

112. Larson R. Stress and “storm and stress” in early adolescence: The relationship of negative events with dysphoric affect // Developmental Psychology. — 1993. — Vol. 29, № 1. — P. 130—140.

113. McCauley E. The Turner Syndrome: Cognitive Deficits, Affective Discrimination and Behavior Problems // Child Dev. — 1987. — April, 58(2). - P. 464-473.

114. McCauley E. Psychosocial Adjustment of Adult Women with Turner Syndrome // Clin. Genet. — 1986. — April, 29(4). — P. 284—290.

115. Mullins L.L. Developing of Program to Assist Turner′s Syndrome Patients and Families // Social Work Health Care. — 1991. — № 16(2). - P. 69-79.

116. Palombo J. (1988) Adolescent development: A view from self psy­chology. Child and Adolescent Social Work Journal. — № 5. — P. 171-186

117. Pavlidis K. Psychosocial and Sexual Functioning in Women with Turner Syndrome // Clin. Genet. — 1995. — February, 47(2). — P. 85-87.

118. Personality in Adulthood: A Five-Factor Theory Perspective / Ed. R.R. McCrae, P.T. Costa, Baltimore Gerontology Research Center. — Guilford Press, 2003.

119. Petersen A.C. Adolescent development // Annual Review of Psychology. — 1988. — № 39. — P. 583—607.

120. Plutchik R. A structural theory of ego defenses and emotions // Izard E. (ed.) Emotions in personality and psychopathology. — N.Y.: Plenum Publishing Corporation, 1979. — P. 229—257.

121. Ross J.L. Self-Concept and behavior in Adolescent Girls with Turn­er Syndrome //J. Clin. Endocrinol. Metab. — 1996. — March, 81 (3).-P. 926-931.

122. Ross J. Neurodevelopmental and Psychosocial Aspects of Turner Syndrome // Mental Retard. Devel. Disab. — 2000. — Vol. 6. — № 2. - P. 135-141.

123. Rovet J. Behavioral Phenotype in Children with Turner Syndrome // Pediatr J. Psychol. — 1994. — December, 19(6). — P. 779—790.

124. Rovet J. The Mental Rotation Task Performance of Turner Syn­drome Subjects // Behav. Genet. — 1980. — September, 10 (5). — P. 437-443.

125. Rovet J. Specific Arithmetic Calculation Deficits in Children with Turner Syndrome // Clin J. Exp. Neuropsychol. — 1994. — December, 16 (6). — P. 820—839.

126. Scuse D. Quality of Life in Turner Syndrome is Related to Chromo­somal Constitution: Implications for genetic Counselling and Man­agement // Acta. Pediatr. Suppl. — 1999. — February, 88 (428). — P. 110-113.

127. Shill M.A. Signal Anxiety, Defense, and the Pleasure Principle. // Psychoanalytic Psychology. — 2004. — Vol. 21(1). — P. 116—133.

128. Smith G.V.W. Anxiety and defensive strategies in childhood and adolescence. — N.Y., 1992. — № 52.

129. Swillen A. Intelligence, Behavior and Psychosocial development in Turner Syndrome. A Cross-sectional Study of 50 Preadolescent and Adolescent Girls (4—20 years) // Genet. Couns. — 1993. — №4(1).-P. 7-18.

130. Temple C.M. Intellectual Functioning of Children with Turner Syn­drome. A Comparison of Behavior Phenotypes // Dev. Med. Child NeuroL. — 1993. — August, 35(8). — P. 691—698.

131. Toublanc J.E. Psychosocial and Sexual Outcome in Women with Turner Syndrome// Contracept. Fertil. Sex. — 1997. — Jule-August, 25(7-8). - P. 633-638.

132. Vaillant G.E. Theoretical hierarchy of adaptive ego mechanisms // Archives of General Psychiatry. —1971. — № 24. — P. 107—118.

133. Van Borsel J. Communication Problems in Turner Syndrome: A Sam­ple Survey //J. Commun. Disord. — 1999. — November-December, 32(6). - P. 435-444.

134. Williams J.K. Behavioral Characteristics of Children with Turner Syndrome and Children with Learning Disabilities // West J. Nurs. Res. — 1994. — February, 16(1). — P. 35—39.

135. Williams J.K. A Comparison of Memory and Attention in Turner Syndrome and Learning Disabilities // Pediatr J. Psychol. — 1991. — October, 16(5). - P. 585-593.

		наверх
		Copyright © "НарКом" 1998-2021 E-mail: webmaster@narcom.ru Дизайн и поддержка сайта Петербургский сайт