НарКом - Запрет как девиантогенный фактор

Понимание того, что запрет часто служит значимым криминогенным (девиантогенным) фактором, порождает многочисленные «теневые» последствия, расширяя поле коррупции, организованной и экономической преступности, - призвано способствовать совершенствованию законотворческой и правоприменительной практики, целенаправленному формированию правосознания населения и воспитанию толерантности. Правда, автор не столь наивен, чтобы верить в реализацию сказанного.

Каждый человек имеет право жить так, как хочет, если уважает права других.

Все виды девиантности – суть социальные конструкты [1]. Уже поэтому единственная их «причина» – воля «конструктора»: законодателя, общества, СМИ. Нет ни одного поведенческого акта, который был бы «девиантен» сам по себе, по своему содержанию, независимо от социального контекста. «Преступное» употребление производных каннабиса было «нормально» во многих азиатских странах, и в современных Нидерландах; легальное потребление алкоголя – незаконно в странах мусульманского мира; курение табака каралось смертной казнью в средневековой Голландии; умышленное причинение смерти – тягчайшее преступление (убийство), но и - подвиг в отношении противника на войне. И даже изнасилование может быть легальным: феодальное jus prima noctis или обряд инициации девушек в некоторых обществах.

Всякий запрет «имеет основания»: есть виды деятельности, подлежащие запрету ради существования и безопасности других людей и общества в целом. Другое дело – каков объем действительно опасных деяний. Пока и поскольку существует то, что правом или моралью (обычаем, традицией) определено как нежелательное, запрещенное «отклонение», существуют и факторы, влияющие на состояние и динамику девиантных проявлений.

На протяжении веков исследовались десятки криминогенных и девиантогенных факторов: экономические, политические, демографические и даже космические. Наряду с этим все больше ученых склонялись в пользу социально-экономического неравенства как одного из главных (наиболее значимых) девиантогенных факторов.

Анализу объективных девиантогенных факторов (от социально-экономического неравенства до солнечной активности) посвящено немало трудов. Между тем почти не исследовался такой «объективно-субъективный» фактор как сам правовой или моральный запрет. Хотя нередко именно он выходит на первое место в так называемом «причинном комплексе». Это обширное исследовательское поле, лишь отчасти вспахиваемое при анализе субъектов и процесса конструирования преступности, наркотизма, коррупции, терроризма, проституции и др. [2].

Магистральный путь развития человечества – расширение степеней свободы каждого индивида. Человек – в тенденции – стремится к максимальной самореализации, самоутверждению в творчестве, труде, досуге, быту. И если на пути самореализации возникают социально нормируемые запреты, люди либо смиряются с требованиями общества, либо нарушают их. Выбор вариантов поведения зависит от ряда обстоятельств: насколько значима для индивида деятельность, нарушающая социальные нормы; в какой степени общество обеспечивает легальные условия для самореализации; каковы санкции за нарушение и вероятность подвергнуться таковым; и др.

Все свои действия человек совершает, в конечном счете, ради удовлетворения тех или иных потребностей: биологических или витальных; социальных (в статусе, престиже, самоутверждении, самореализации и др.); духовных или идеальных (поиск смысла жизни, цели существования, стремление к творчеству). Эмпирически установлено, что наибольшие «девиантогенные» риски таятся в неудовлетворенности социальных потребностей.

Обозначенная Э. Фроммом дилемма «иметь» или «быть» [3] не так проста для решения. Во-первых, чтобы быть надо что-то иметь. Во-вторых, множество «несознательных» граждан предпочитают иметь. Презираемое, но необходимое «иметь» ведет к проблемам экономики. И оказывается, что в сфере экономической жизни любой запрет, любое ограничение порождает их нарушения – от аморальных поступков до преступных деяний. Так рождается «теневая» экономика [4]. Экономисты не перестают подчеркивать, что правонарушающая деятельность поддается такому же экономическому анализу, как и любая человеческая деятельность [5].

Оговоримся: во-первых, имеется множество факторов – большей или меньшей «силы», влияющих на девиантное поведение людей и социальных групп. Во-вторых, мы сузим проблему до рассмотрения одного вопроса – роль юридического запрета как одного из девиантогенных факторов. В-третьих, существует огромное число проявлений теневой экономики, ниже будут затронуты лишь немногие из них.

Потребление алкоголя присуще человечеству с древнейших времен и как все сохранившиеся в процессе эволюции виды человеческой жизнедеятельности, выполняет определенные социальные функции [6]. Нужно ли запрещать торговлю алкогольными изделиями ради удовлетворения нравственного чувства некоторого меньшинства людей? Это не исключает разумные ограничения и запреты: продажи алкогольных изделий детям и подросткам, вовлечения их в потребление алкоголя и т.п.

Накоплен значительный мировой опыт ограничения или запрещения легальной торговли алкогольными изделиями и последствий таких запретов. Через так называемый «сухой закон» прошли многие страны. Однако распространившиеся в годы запрета торговли алкоголем контрабанда и самогоноварение каждый раз заставляли правительства отменять его. Наиболее известен по негативным последствиям «сухой закон» в США (1920-1932). Именно на его основе родилось массовое бутлегерство – нелегальная продажа алкоголя преступными организациями. С отменой «сухого закона» криминал перепрофилировался на торговлю наркотиками.

Многократно запрещалась или ограничивалась торговля алкоголем в России. Все эти попытки заканчивались провалом при массовом самогоноварении и потреблении заменителей – от одеколона и лосьонов до жидкости для чистки окон и тормозной жидкости.

Является ли массовая алкоголизация населения злом? Да, конечно. Но антиалкогольная политика должна включать хорошо продуманную систему мер социального, экономического, воспитательного характера.

Запрет же на продажу алкогольных изделий – девиантогенный фактор, провоцирующий контрабанду, подпольное производство алкоголя, самогоноварение и расширяющий поле деятельности организованной преступности.

Проблема торговли наркотиками одна из наиболее острых и дискуссионных в современном мире. Власти России придерживаются политики безусловного запрета потребления и торговли наркотиками и уголовной ответственности за любые действия, связанные с наркотиками.

Между тем наркотики сопровождают человечество всю известную историю. Долговечность наркопотребления, как и любого социального «зла», свидетельствует о том, что оно выполняет определенные социальные функции. Как и алкоголь (который тоже является наркотиком), наркотики выполняют функции анастезирующую, седативную, психостимулирующую, интегративную. Потребление наркотиков может служить формой социального протеста, средством идентификации, а потребление некоторых из них – «элитарных» играет престижно-статусную роль.

В наркотиках видят бегство от жестоких условий существования, всеобщей стандартизации, запрограммированности жизни. На личностном уровне «уход» в наркотики – результат социальной неустроенности, исключенности (exclusion), утраты смысла жизни.

История знает и мирное сосуществование общества и наркотиков, и антагонизм вплоть до сражений. Однако, «мы не выиграли ни одного сражения с наркотиками и никогда не выиграем», ибо «мы не можем изгнать наркотики и наркоманов из нашей жизни» [7].

Мировое сообщество начинает осознавать последствия «войны с наркотиками». В марте 2009 г. опубликован Доклад Директора-исполнителя Управления ООН по наркотикам и преступности под характерным названием: «Организованная преступность и угроза безопасности. Борьба с разрушительным последствием контроля над наркотиками». В докладе говорится: «самым серьезным разрушительным последствием стало появление весьма прибыльного черного рынка контролируемых веществ, подчиненного могущественным преступным картелям, и как следствие этого беспрецедентный рост насилия и коррупции… Наркокартели покупают не только недвижимость, банки и коммерческие структуры, они покупают выборы, кандидатов и партии. Словом, они покупают власть… Именно государства должны проявлять сдержанность, находя альтернативные пути решения проблем наркотиков и преступности. Политическую и административную некомпетентность нельзя ошибочно использовать для оправдания нарушений прав человека, и правительства, прежде всего, должны разорвать этот ужасный замкнутый круг». В США новый руководитель Управления по национальной политике в области контроля за распространением наркотиков Джил Керликовске заявил: «Независимо от того, как вы это называете – войной с наркотиками, или войной с продуктом, или как-то еще, - люди рассматривают ее как войну с ними лично. А мы не воюем с собственным народом» [8].

Убежден, что рано или поздно мир придет к легализации наркотических средств. Ибо, потребление их - личное дело каждого; без легализации наркотиков не избавиться от наркобизнеса; в принципе ни одну социальную проблему невозможно решить путем запретов и репрессий, а лишь изменением социальных условий, порождающих ее.

Гемблинг (gambling) или лудомания – игровая зависимость, патологическая склонность к азартным играм, которая «заключается в частых повторных эпизодах участия в азартных играх, что доминирует в жизни субъекта и ведет к снижению социальных, профессиональных, материальных и семейных ценностей, не уделяется должного внимания обязанностям в этой сфере» (МКБ-10, 1994).

Гемблинг относится к ретретистским формам девиантности наряду с алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией. Страсть к азартным играм проходит через всю человеческую историю. Да, гемблинг, как и иные виды зависимости, приносит страдание близким лудомана, подрывает экономику семьи. Но запрет легальных игорных заведений приводит к легко ожидаемым последствиям – уход в нелегальное подполье (катраны, известные в России с советских времен), расширение коррупционного рынка, расширение сферы деятельности организованной преступности. Не говоря о том, что налоги, которые имело государство, уходят в зону теневой экономики, черного рынка [9].

Еще до 1 июля 2009 г. – даты запрета на игорный бизнес – стали создаваться «развлекательные интернет-центры», «уютные домашние условия» (Казань), «спортивные покерные клубы», подпольные катраны, крышуемые милицией. Стоимость крыши – около $2000.

Итог запрета: тысячи сотрудников игорных заведений пополнили ряды безработных, казна не получает налоги, на радость криминалитету выстраивается надежная сеть подпольных заведений, вырос рынок коррупционных услуг.

Ревнителям нравственной чистоты очень хочется запретить и проституцию. Между тем, ее не случайно именуют «древнейшей профессией». Древнейшая она не совсем, до нее существовали земледелие и пастушество, но продажа тела стала возможной с возникновением товарно-денежных отношений, как и любая купля-продажа: знаний, умений, силы, да и совести.

Древние были рациональнее многих нынешних. Исследователи связывают институционализацию проституции с дейктерионами (или доктерионами) — первыми публичными домами, основанными Солоном (VI в. до н. э.), установившим и единую плату для всех посетителей — один обол. За это один из современников Солона воспевает его: «Солон, слава тебе, что ты купил публичных женщин для блага города, наполненного крепкими молодыми мужчинами, которые без твоего мудрого учреждения должны бы были предаваться нарушающему покой преследованию женщин из лучшей сре¬ды». В этом величании «выдается» одна из социальных функций проституции: служить охране моногамного брака.

Продажность дело неблагородное. Это относится и к продажным политикам, ученым, журналистам. Но в условиях товарно-денежных отношений была, есть и будет торговля телом, знаниями, умениями, вещами, услугами. И как во всех других случаях, любой запрет порождает лишь подпольный, криминальный рынок и коррумпированность тех, кому надлежит следить за исполнением запрета.

Никто не знает, что такое «порнография». Юридически значимое определение порнографии отсутствует в мировой законодательной практике. Каждый конструирует это в меру своего понимания (отсюда – противоположные заключения различных экспертов по данному предмету).

Одно из неофициальных определений порнографии: «Непосредственное, вульгарно-натуралистическое изображение или словесное описание половых органов и полового акта, имеющее целью сексуальное возбуждение».

Что такое «непосредственное»? Что такое «вульгарно-натуралистическое»? А если не имеет целью сексуальное возбуждение? А если вызывает не возбуждение, а отвращение? А если возбуждает чтение литературы (А. Куприн, Г. Миллер), или разглядывание скульптуры (Венера Милосская)? А если не возбуждает «непосредственное, вульгарно-натуралистическое изображение или словесное описание половых органов и полового акта»?

Таким образом, предусмотрена уголовная ответственность (ст.ст. 242, 242-1 УК РФ) за то, неизвестно за что…
И вообще «список книг, запрещенных по обвинению в порнографии, выглядит как доска почета: Джойс, Пушкин, Маяковский, Пруст, Флобер…».

Гомосексуализм

Гомосексуализм нельзя отнести к числу социальных «девиаций». Это, как правило, одно из врожденных выражений разнообразия сексуальных ориентаций, наряду с гетеросексуальной, бисексуальной, гермафродитизмом, транссексуализмом.

По данным различных исследователей, в современном мире устойчивую гомосексуальную направленность имеют в среднем 1-6% мужчин и 1-4% женщин. Гомосексуализм, и бисексуализм нормальны в том смысле, что представляют собой результат некоего разброса, поливариантности сексуального влечения, сформировавшегося в процессе эволюции человеческого рода. О «нормальности» гомосексуализма свидетельствует его относительно постоянный удельный вес в популяции.

Запрет гомосексуализма, в том числе, уголовно-правовой (печально известная ст.121 УК РСФСР), противоречит здравому смыслу и элементарным правам человека.

В современных цивилизованных обществах уголовным преступлением, одной из разновидностей «преступлений ненависти» (Hate crimes) является гомофобия, т.е. действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, либо на унижение достоинства человека или группы лиц по признаку сексуальной ориентации.

Американский криминолог Э. Шур к числу не подлежащих криминализации «преступлений без жертв» относит, помимо потребления наркотиков, гомосексуализма, азартных игр, проституции, также производство абортов [10]. Возражения сторонников запрета абортов на первый взгляд представляются весомыми: аборт – лишение жизни еще не родившегося, но зачатого и живого существа.

И все же следует высказаться за недопустимость запрета абортов. Родить ребенка или сделать аборт – свободное волеизъявление матери, сколь бы драматичным оно ни было. Женщина решается на аборт не от хорошей жизни. Это может быть уход из семьи отца зачатого ребенка, нежелательная беременность при наличии у матери других детей и тяжелом материальном положении. В этих и подобных случаях аборт, по мнению матери, является «крайней необходимостью». И запрет на легальный аборт в медицинском учреждении приводит к криминальному аборту, в том числе, с помощью бабки-знахарки в антисанитарных условиях, со всеми негативными последствиями – вплоть до гибели женщины.

И в этом случае запрет – криминогенный фактор, порождающий криминальный подпольный рынок соответствующих медицинских (или знахарских) «услуг».

Зарегулированность, чрезмерная деликтолизация и криминализация экономической деятельности лишь способствует бурному развитию теневой, полулегальной и криминальной экономики.

Что касается коррупции, то она возникает, формируется и приобретает тотальный характер именно на основе бесчисленных запретов, обойти которые бывает жизненно необходимо (в здравоохранении, образовании, при решении жилищных и бытовых проблем), а возможно лишь с помощью взятки.

Затронутая тема имеет общемировое значение. О росте репрессивности сознания, особенно среднего класса, пораженного «страхом перед преступностью» (С. Коэн), о растущем вмешательстве государства в экономику стран и негативных последствиях этого пишут многочисленные исследователи. Об этом же свидетельствует правоприменительная и пенитенциарная практика. Наиболее актуальна эта тема для стран с «пережитками» тоталитаризма, авторитаризма.

1. Гилинский Я.И. Криминология: Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд. СПб: Юридический центр Пресс, 2009. С. 37-44.

2. Гилинский Я.И. Конструирование девиантности: проблематизация проблемы. В: Девиантное поведение и интернет (опыт социологического анализа). М.: СИ РАН, 2008; Maguire M., Morgen R., Reiner R. (Eds.) The Oxford Handbook of Criminology. Fourth Edition. Oxford University Press, 2007, pp. 179-337.

3. Фромм Э. Иметь или быть? М.: «Республика», 1990.

4. Тимофеев Л.М. Теневые экономические системы современной России. Теория – анализ - модели. М.: РГГУ, 2008.

5. Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение // THESIS. Т.1. Вып. 1. 1993. С. 33-34.

6. Гилинский Я. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». 2-е изд. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007. С. 287, 307-322.

7. Требач А. Примирение с наркотиком // Социологические исследования. 1991. №12. С. 145.

9. Гилинский Я.И. Игорная зависимость: альтернатива наркотической? В.: Онлайн исследования в России: тенденции и перспективы / ред. А.В. Шашкин, М.Е. Позднякова. М.: ИС РАН, 2007. С. 87-88; Tsytsarev S., Gilinsky Y. [Gambling in] Russia. In: Meyer G., Hayer T., Griffiths M. (Eds.) Problem Gambling in Europe. Challenges, Prevention, and Interventions. Springer, 2009, pp. 243-256.

Другие интересные материалы:

Для снотворно-седативных препаратов

К снотворным относится множество...

Для производных конопли

Признаки опьянения препаратами...

"Новые" запрещенные каннабиноиды. Нейрохимия и нейробиология
Рассмотрены нейрохимические и...

Введение Каннабиноидами называют...

Школьные обследования по проблеме употребления наркотиков
Школьные обследования - важный метод...

В большинстве стран лица, определяющие...

"Бизнес по понятиям": об институциональной модели российского капитализма
В первой части статьи автор, используя...

- Автоматически получается. Рынок. - Вот...